Глава 35. Джеймс в школе, Адам в душе, а я пялюсь на миску с мюсли, которую Адам мне оставил

Джеймс в школе, Адам в душе, а я пялюсь на миску с мюсли, которую Адам мне оставил. Это так неправильно, есть эту еду, когда Джеймсу приходится питаться этой неидентифицируемой массой в контейнере из фольги. Но Адам говорит, Джеймсу полагается определенное количество еды, которую его обязывает есть закон. Если обнаружат, что он выкидывает её или утилизирует, его могут наказать. Всем сиротам положено есть еду из контейнеров, которые полагается класть в Автомат. Джеймс утверждает, что она «не так уж плоха на вкус».

Я слегка дрожу в прохладном утреннем воздухе, проводя рукой по волосам, все еще влажным после душа. Вода здесь не горячая. Даже не теплая. Она ледяная. Теплая вода — это роскошь.

Кто-то стучит в дверь.

Я встаю.

Кружусь.

Оглядываюсь.

Напугана.

«Они нашли нас», — единственная мысль, что бьется в моем разуме. Мой желудок — словно из папиросной бумаги, сердце — яростный дятел, кровь — река тревоги.

Адам в душе.

Джеймс в школе.

Я совершенно беззащитна.

Я роюсь в вещевом мешке Адама, пока не нахожу то, что искала. Два пистолета, по одному на каждую руку. Две руки — на случай, если пистолеты подведут. На мне наконец-то надето что-то, в чем будет удобно сражаться. Я делаю глубокий вдох и молю, чтобы руки не тряслись.

Стук становится настойчивее.

Я навожу пистолеты на дверь.

— Джульетта?..

Я разворачиваюсь кругом и вижу Адама, переводящего взгляд с меня на пистолеты, затем — на дверь. Его волосы мокрые. Глаза широко распахнуты. Он кивает на второй пистолет в моей руке, и я без вопросов передаю его ему.

— Если бы это был Уорнер, он бы не стал стучаться, — говорит он, хотя свое оружие не опускает.

Я знаю, что он прав. Уорнер бы начал стрелять в дверь, использовал бы взрывчатку, убил бы сотню людей, чтобы добраться до меня. Он определенно не стал бы ждать, пока я открою ему дверь. Что-то во мне успокаивается, но я не позволяю себе устроиться поудобнее. — Как думаешь, кто это?..

— Это может быть Бенни, она время от времени проверяет Джеймса…

— Но разве она не в курсе, что он сейчас в школе?

— Больше никто не знает, где я живу…

Стук слабеет. Замедляется. Раздается тихий гортанный звук, полный агонии.

Мы с Адамом переглядываемся.

Раздается еще один удар о дверь. Падение. Очередное стенание. Звук тела, приложившегося к двери.

Я дергаюсь.

Адам проводит рукой по волосам.

— Адам! — выкрикивает кто-то. Кашляет. — Пожалуйста, чувак, если ты там…

Я застываю. Голос кажется знакомым.

Спина Адама мгновенно выпрямляется. Рот раскрывается, глаза полны изумления. Он вводит код и поворачивает ручку. Направляет пистолет на дверь, пока открывает её.

— Кенджи?

Короткий хрип. Приглушенный стон.

— Черт, чувак, почему так долго?

— Какого черта ты здесь делаешь? — Щелчок. Узкая щель между дверным проемом и дверью предоставляет не большой обзор, но ясно как божий день, что Адаму компания не по душе. — Кто тебя послал? С кем ты?

Кенджи еще несколько раз ругается себе под нос.

— Посмотри на меня, — требует он, хотя это больше похоже на мольбу. — Думаешь, я пришел сюда убить тебя?

Адам останавливается. Дышит. Сомневается.

— Я без проблем всажу пулю тебе в спину.

— Не волнуйся, бро. В моей спине уже есть пуля. Или в ноге. Или еще черт знает где. Я даже не знаю.

Адам открывает дверь.

— Вставай.

— Все в порядке, я буду вовсе не против, если ты втащишь мою задницу внутрь.

Адам сжимает челюсть.

— Я не хочу, чтобы твоя кровь осталась на ковре. Это не то, что нужно видеть моему брату.

Кенджи, спотыкаясь и шатаясь, направляется в комнату. Я уже слышала его голос до этого, но ни разу не видела в лицо. Хотя это, вероятно, не лучший момент для первых впечатлений. Его глаза опухшие, затекшие, с фиолетовыми кругами под ними; на виске у него огромный порез. Губы потрескавшиеся, слегка кровоточат, его тело сгорблено и сломлено. Он морщится, делает короткие частые вдохи, когда двигается. Его одежда порвана в клочья, верхняя часть тела не покрыта ничем, кроме майки, его накачанные руки все в порезах и синяках. Я поражена, что он не окоченел. Он, кажется, не замечает меня до тех пор, пока не поднимает взгляда.

Он останавливается. Моргает. Расплывается в широченной улыбке, только приглушенной небольшой гримасой боли.

— Черт возьми, — говорит он, все еще не сводя с меня глаз. — Черт возьми! — Он пытается засмеяться. — Чувак, да ты псих …

— Ванная комната там, — говорит Адам с каменным выражением лица.

Кенджи идет вперед, но продолжает оглядываться. Я наставляю пистолет ему в лицо. Он смеется сильнее, морщится и немного хрипит.

— Чувак, ты сбежал с сумасшедшей цыпочкой! Ты сбежал с психованной! — кричит он Адаму вслед. — Я думал, они это дерьмо выдумали. О чем, черт возьми, ты думал? Что ты собираешься делать с сумасшедшей цыпочкой? Немудрено, что Уорнер жаждет твоей смерти, АУ, ЧУВАК, какого черта…

— Она не сумасшедшая. И она не глухая, придурок.

Дверь захлопывается за ними, и я могу расслышать только их приглушенный спор. Я чувствую, что Адам не хочет, чтобы я слышала то, что он собирается сказать Кенджи. Или это, или его крики.

Я понятия не имею, что Адам делает, но предполагаю, что это, должно быть, связано с вытаскиванием пули из тела Кенджи и с тем, чтобы в силу своих возможностей подлатать остальные его раны. У Адама внушительных размеров аптечка и сильные, уверенные руки. Интересно, приобрел ли он эти качества в армии. Может быть, сказывается опыт заботы о себе. Или о брате. Это имеет смысл.

Медицинская страховка была мечтой, о которой мы позабыли давным-давно.

Я держала пистолет в руке почти час. Я слушала крики Кенджи почти час, и я знаю это только потому, что люблю считать проходящие секунды. Я понятия не имею, сколько сейчас времени. Думаю, в комнате Джеймса есть часы, но я не хочу заходить в его комнату без разрешения.

Я пялюсь на пистолет в моей руке, на гладкий, тяжелый металл, и удивляюсь тому, что мне нравится, как он ощущается в моей хватке. Словно продолжение моей руки. Он больше меня не пугает.

Меня больше пугает то, что я могу им воспользоваться.

Дверь в ванную открывается, и выходит Адам. У него в руках маленькое полотенце. Я встаю. Он улыбается мне. Подходит к маленькому холодильнику и открывает еще более маленькую морозильную камеру. Он достает пару кубиков льда, бросает на полотенце и вновь исчезает в ванной комнате.

Я усаживаюсь обратно на диван.

На улице дождь. Небо плачет о нас.

Адам выходит из ванной, на этот раз с пустыми руками, все еще один.

Я вновь встаю.

Он потирает сначала лоб, затем шею. Подсаживается ко мне на диван.

— Прости, — говорит он.

Мои глаза широко раскрыты.

— За что?

— За все. — Он вздыхает. — Кенджи был вроде как моим другом на базе. И Уорнер пытал его, когда мы сбежали. Ради информации.

Я сглатываю, чтобы не ахнуть.

— Он говорит, что ничего не сказал, — ему, по сути, и нечего было сказать, — но ему хорошенько досталось. Я понятия не имею, сломаны ли у него ребра или там просто сильные ушибы, но я смог вытащить пулю из его ноги.

Я беру его руку. Сжимаю.

— Его подстрелили, когда он убегал, — через некоторое время говорит Адам.

И кое-что врывается в мое сознание. Я паникую.

— Маячок…

Адам кивает, его глаза печальны, расстроены.

— Я думаю, он выведен из строя, но я никак не могу знать наверняка. Я знаю, что если бы он работал как надо, Уорнер бы уже был здесь. Но нам нельзя рисковать. Нам нужно выбираться отсюда, и нам нужно избавиться от Кенджи, прежде чем мы отправимся куда-либо.

Я качаю головой, пойманная между сталкивающимися потоками неверия.

— Как он вообще нашел тебя?

Черты лица Адама ожесточаются.

— Он начал кричать до того, как я успел спросить.

— А Джеймс? — шепчу я, почти боясь спрашивать.

Адам роняет голову на руки.

— Как только он вернется домой, нам нужно уходить. А оставшееся время можем использовать, чтобы собраться. — Он встречает мой взгляд. — Я не могу оставить Джеймса. Для него здесь больше небезопасно.

Я прикасаюсь к его щеке, и он прислоняется к моей руке, держит мою ладонь возле лица. Закрывает глаза.

— Сукин сын…

Мы с Адамом отстраняемся. Я вся краснею. Адам выглядит раздраженным. Кенджи стоит, прислонившись к стене коридора, ведущего в ванную комнату, и держит самодельный пакет со льдом у лица, вылупившись на нас.

— Ты можешь прикасаться к ней? В смысле, черт, да я только что видел, что ты можешь прикасаться к ней, но это даже не…

— Тебе нужно уходить, — говорит ему Адам. — Ты уже оставил химический след, ведущий прямо к моему дому. Нам нужно уходить, и тебе нельзя с нами.

— О, хей, погоди-погоди. — Кенджи ковыляет в гостиную, морщась, когда приходится переносить вес на раненую ногу. — Я не пытаюсь вас задержать, чувак. Я знаю место. Надежное место. Типа, законное, супер-безопасное место. Я могу отвести вас туда. Могу показать, как до него добраться. Я знаю одного парня.

— Чушь собачья. — Адам все еще зол. — Как ты вообще меня нашел? Как ты сумел появиться на моем пороге, Кенджи? Я тебе не доверяю…

— Я не знаю, чувак. Клянусь, я не помню, что случилось. После какого-то момента я уже и не помнил, где бежал. Помню только, как перескакивал многочисленные заборы. Я набрел на огромное поле со старым сараем. Поспал там немного. Думаю, в какой-то момент я просто вырубился, или от боли, или холода — там чертовски холодно, — и следующее, что я помню: какой мужик нес меня. Он оставил меня у твоей двери. Сказал перестать говорить об Адаме, потому что Адам живет прямо здесь. — Он улыбается. Пытается подмигнуть. — Наверно, ты мне снился.

— Погоди… что? — Адам наклоняется в его сторону. — Что ты имеешь в виду, какой-то мужик нес тебя? Какой мужик? Как его зовут? Откуда он знает, как зовут меня?

— Я не знаю. Он не сказал мне, и не сказать, что я находился в том состоянии, чтобы спрашивать. Но мужик был огромен. В смысле, а каким ему еще быть, если он смог поднять мою задницу.

— Ты же не думаешь, что я тебе верю?

— У тебя нет выбора, — пожимает плечами Кенджи.

— Конечно, у меня есть выбор. — Адам встает. — У меня нет ни одной причины доверять тебе. Ни одной причины, чтобы поверить хоть одному слову, вылетающему из твоих уст.

— Тогда почему я здесь с пулей в ноге? Почему Уорнер все еще не нашел тебя? Почему я безоружен …

— Это может быть частью твоего плана!

— И ты все равно помог мне! — Кенджи осмеливается повысить голос. — Почему ты просто не дал мне умереть? Почему просто не пристрелил? Почему ты помог мне?

Адам запинается.

— Я не знаю.

— Ты знаешь. Ты знаешь, что я здесь не для того, чтобы все тебе испортить. Меня, черт подери, пытали из-за тебя…

— Ты не защищал какую-либо информацию относительно меня.

— Что ж, дерьмово, чувак, но что, по твоему мнению, еще я должен сказать? Они собирались прикончить мою несчастную задницу. Мне пришлось бежать. Я не виноват, что какой-то мужик оставил меня у тебя под дверью…

— Да, ты понимаешь, что дело не во мне вовсе? Я так долго трудился, чтобы найти безопасное место для брата, и в одно утро ты разрушил старания нескольких лет планирования. Что, черт подери, прикажешь мне теперь делать? Мне придется бегать до тех пор, пока я не найду способ сохранить его в безопасности. Он слишком молод, чтобы справляться со всем этим…

— Мы все слишком молоды, что справляться с этим дерьмом. — Кенджи тяжело дышит. — Не обманывай себя, бро. Никто не должен видеть то, что видели мы. Никто не должен просыпаться с кучей мертвецов в гостиной, но бывает всякое дерьмо. Мы справляемся с этим, находим способ выжить. Ты тут не единственный, у кого есть проблемы.

Адам валится на диван. И восемьдесят фунтов беспокойства укладываются на его плечи. Он наклоняется вперед, уронив голову на руки.

Кенджи пялиться на меня. Я пялюсь на него в ответ.

Он ухмыляется и делает шаг вперед.

— А знаешь, ты довольно сексуальна для психованной цыпочки.

Щелк.

Кенджи отступает назад с поднятыми руками. Адам держит пистолет у его виска.

— Прояви немного уважения, или я выжгу его на твоем черепе.

— Я просто пошутил…

— Черта с два!

— Дьявол, Адам, успокойся уже, к чертям собачьим…

— Где находится это «супер-безопасное место», в которое ты нас можешь отвести? — говорю я, поднимаясь на ноги и все еще сжимая пистолет в руке. Встаю рядом с Адамом. — Или ты это выдумал?

Кенджи оживляется.

— Нет, оно настоящее. Очень настоящее. На самом деле, я, может быть, - а может быть, и нет, - упомянул кое-что о тебе. И чувак, который заправляет этим местом, может быть, - а может быть, и нет, - серьезно заинтересовался насчет встречи с тобой.

— Думаешь, я какой-то выставочный уродец, которого ты можешь показывать на потеху своим друзьям? — Предохранитель снят. Пистолет заряжен.

Кенджи прочищает горло.

— Не уродец. Просто ты… довольно интересна.

Я наставляю пистолет ему на нос.

— Я настолько интересна, что могу убить тебя голыми руками.

Едва уловимый проблеск страха мелькает в его глазах.

Он проглатывает несколько галлонов смирения. Пытается улыбнуться.

Дата добавления: 2015-10-16