Прямая магистральная линия Файрозиской резиденции.

Прислонившись к стенке, я полулежал, уткнувшись взглядом в постепенно затягивающееся тучами небо. В плацкарте бронепоезда непривычно сильно трясло, оглушительно стучали колёса, но зато по собственному желанию я мог занять место в любом свободном вагоне. Меч и Покров понимающе отделились от меня, дав время побыть в одиночестве, хотя в моём понятии, они просто решили переждать, когда я перестану срывать на них вполне заслуженную злобу.

Проведя рукою по уже сухим, болящим от слёз глазам, я плотнее прижал к себе единственную икону, которую мне позволили взять с собой: Христа Спасителя. Подумать только, я никогда и представить себе не мог, что меня так быстро и безвозвратно оторвут от монастыря, который я по праву считал родным домом. В голове не укладывалось, что ещё несколько дней назад я безмятежно жил и молился под нашим голубым небом, особо не задумываясь ни о будущем, ни о грядущих изменениях. Но тяжелее всего мне было потерять Тоби. Я даже не успел с ним попрощаться, как, впрочем, и со всеми остальными братьями и священниками. Только отец Петр перекрестил меня из окна своей кельи, пока меня спешно уводили прочь из монастыря по безлюдным дорожкам. Стоило только представить, как расстроиться Тоби, как у самого на глазах наворачивались слёзы. Если бы я только увидел его напоследок, сказал не переживать...

Когда заслоны на окнах бронепоезда начали опускаться под приглушенный вой сирены, и небо окончательно погрязло в огромных клочковатых тучах, мои печальные мысли ненавязчиво унесли меня далеко от всего происходящего, и до самого конца нашей поездки я задремал. Разбудил меня грохот открываемой двери, а когда я с трудом открыл слипшиеся от слёз глаза, надо мной стоял Меч. Поезд больше не трясло, напротив, и в вагоне, и за окном стояла гробовая тишина, словно этот странный город вымер. В небе и, словно бы в самом воздухе, висела унылая серая дымка. Казалось, при дыхании она тонкими струйками проникает в сердце и отравляет душу.

Меч ненавязчиво поторопил меня, пока я поднимался с места. Я никак не мог очнуться от этого недолгого сна и плохо соображал, что делаю. Мало того, от пережитых переживаний или от непривычной поездки, я чувствовал слабость, а голова раскалывалась от тупой боли. Заметив моё невменяемое состояние, Меч своим обычным бесцветным голосом сообщил, что сегодня мне ещё предстоит немало дел. Я молчаливо воспринял этот факт, наконец, поднявшись на ноги, чем заслужил от Меча подобие похвалы и пальто, которое он тут же накинул мне на плечи.

- Нужно было тебе сказать. Здесь, в городе, довольно холодно...

Я рассеянно слушал его вполуха, застёгивая пальто у горла наподобие плаща, поэтому просто

оцепенел, когда он положил руку мне на плечо.

- Ты прости нас. Ты увидишь, здесь не так уж плохо, если немного привыкнуть...

- Если не хочешь спровоцировать мои слёзы, тебе лучше сейчас не говорить мне таких вещей.

Я опустил голову, услышав в его голосе потуги на сочувствие. Только этого мне сейчас не хватало.

Шагнув вперёд, я, не оборачиваясь, направился к дверям, оставив Меч стоять с поднятой рукой.

На перроне нас уже ждал как никогда серьёзный Покров. В руках у него был ворох документов,

которые он, нахмурившись, перелистывал. Поглощённый своим занятием, он не сразу меня заметил. Повернув голову, он улыбнулся, окинув меня оценивающим взглядом и, казалось, остался удовлетворён мои недовольным распухшим лицом с покрасневшими глазами.

Он протянул мне руку, когда я, подобрав длинное белое одеяние спрыгивал на землю, но на этом его интерес ко мне иссяк. Скоро на перрон въехал чёрный автомобиль со служебными номерами и я, так и не успев толком рассмотреть окрестности, был снова заперт в замкнутом пространстве салона. Правда, вскоре я уже особо не жалел, что не успел осмотреться: этот город, как и это небо, навевали на меня не то что меланхолию, а настоящую беспросветную депрессию.

Бессмысленным взглядом уставившись на пролетающие мимо унылые однообразные окрестности, я даже смог себя убедить, что просто уснул и вижу кошмар.

- Быстро вы вернулись, ребята... Не терпится приступить к работе в полном составе?

Водитель остановился на повороте, пропустив пару попутных машин, и выехал на широкую магистраль. Когда дорога монотонно потянулась вперёд, он позволил себе подправить зеркало заднего вида, чтобы получше меня рассмотреть.

- Какая там работа, ещё неизвестно, сколько времени потребуется на тренировки...

Покров вздохнул, всё ещё напряжённо перебирая в руках бумаги, целенаправленно делая вид, словно меня не существует. Я не шевельнулся, притворившись, что не замечаю его показной безразличности, продолжая не видящим взглядом смотреть на проносящийся мимо серый мир.

Спустя двадцать минут трасса вывела авто к череде огромных зданий, явно военного типа: узкие окошки, больше похожие на бойницы, располагались только с внутренней стороны построек. Все корпуса плотно примыкали друг к другу, образовывая подобие врат и аллеи, в которую водитель и завернул. Бросив из окна взгляд на смыкающиеся под небом серые громады, я почувствовал, что больше не выдержу. Когда мы остановились перед самым высоким зданием, обрубающим дорогу, я кое-как выбрался из авто, сделал пару шагов, тут же остановившись и уставившись в землю.

Мимо прошёл Покров, не обратив на меня никакого внимания: приводя в порядок документы, он хмуро кивнул поприветствовавшему его на входе служащему и скрылся за дверьми. Я поднял голову, не в силах сделать хоть шаг вперёд, как подошёдший Меч легонько толкнул меня в спину.

- Поторапливайся, чем быстрее оформим необходимые документы, тем скорее ты отдохнёшь.

Когда я обернулся, он, не останавливаясь, и не глядя мне в лицо, легко обхватил меня за плечи, уводя за собой. Мне невольно пришлось прибавить шаг, чтобы не упасть. Миновав двери и вежливо кивнувшего нам служащего, мы погрузились в полумрак узких коридоров, мгновенно вызвавших во мне приступ клаустрофобии. Меч шагал теперь впереди, держа меня за руку, и непрерывно поворачивая то в одну, то в другую сторону так, что через пять минут я уже не помнил, как мне выбраться обратно. Наконец, мы свернули на широкую лестницу, заканчивающуюся тремя высокими дверьми. Меч остановился возле центральной, и, постучав, дождался приглашения войти. Я последовал за ним, закрывая дверь за своей спиной.

- Донат, ты что, экскурсию ему устраивал?

Настроение Покрова если и изменилось, то далеко не в лучшую сторону. Он бросил слегка раздражённый взор на своего друга, но тут же успокоился, переведя на меня усталый взгляд с лёгкой улыбкой. Подозвав меня рукой, он подвинул ко мне пару бумаг.

- Здесь везде нужна твоя подпись...

Я кивнул и, приняв от него ручку, наклонился над документом, желая прочитать содержание. Покров вздохнул, положив ладонь на текст, и выдавил из себя дружелюбную улыбку.

- Не советую тебе этого делать. Смысла от этого никакого: подписать тебе их всё равно придется, а настроение испортишь надолго...

Я замер с ручкой в руке, но, подумав, пересилил себя и вывел несколько скромных подписей. Покров тут же просиял и, собрав листки, прищурился, изучая мои закорючки.

- Никос... Ну что ж, теперь ты полноправный член нашей Троицы. Не волнуйся, здесь тебе будет житься не хуже, чем в твоём монастыре, если, конечно, ты будешь нам содействовать и прилежно трудиться на тренировках. Зайти в соседнюю дверь для собеседования с главой нашего отдела, он тебе вкратце расскажет, чем придётся заниматься, а нам с Донатом нужно поговорить...

Я молча положил ручку на стол, послушно развернувшись. Меч на мгновение помедлил, отходя от

в сторону, но я едва ли всерьёз это заметил, опустив голову и выйдя за дверь. Немного постояв в

коридоре, я сразу же отверг мысль сбежать, вспомнив трудный путь по запутанным коридорам, поэтому просто вошёл в указанную мне дверь.

- А, это ты наш новый Глас? Проходи скорее, садись...

Мужчина средних лет с седыми волосами приветливо мне улыбнулся, отрываясь от своих записей,

и махнул рукой на кресло, стоящее напротив него. Я немного помедлил, но потом всё-таки занял

предложенное мне место, пока мужчина разбирался с внезапно зазвонившим телефоном.

- Ни минутки свободной... Итак, молодой человек, как ваше имя?

- Никос...

Я слегка нахмурился и вцепился пальцами в подол одеяния, заметив, как дрогнул мой голос. К моему великому огорчению, мужчина тоже это заметил.

- Господи, ну почему все мальчики приходят ко мне едва живые от ужаса?.. Ох уж мне этот Амадей Прайс, это его штучки, я знаю... Вот, выпей чаю, согрейся и не переживай, мы с тобой поладим. Меня зовут Вильям Трест. Так откуда ты к нам прибыл?

Я принял подвинутую мне чашку и нехотя ответил, глядя, как мужчина пролистывает моё дело, удостоверяясь, что я ему не лгу. После нескольких подобных вопросов, он отложил бумаги и дружелюбно на меня посмотрел.

- А вообще тебе нравится наш город?

Я опешил от такого вопроса и, прежде чем ответить, внимательно посмотрел на непроницаемую улыбку господина Треста. У меня отчего-то возникло такое чувство, что он сейчас издевается...

- Разве он может нравиться? Здесь же везде этот серый сумрак...

Я решил, что вежливость сейчас не к месту и сказал правду. Мужчина сразу же помрачнел, согласно кивнув головой, и по его реакции я понял, что именно это он от меня и хотел услышать.

- Ты совершенно прав. Для этого нам и нужен Глас. Как и во множестве других городов, мы находимся в оккупации Легиона. У нас много достойных бойцов, кроме знакомых тебе Амадея Прайс и Доната Кейджа, но они не могут справиться с таким многочисленным врагом. Необходимы крайние меры, сила, которая смогла бы мгновенно очистить большие территории. Мы ещё не отрезаны от связи с внешним миром, но на Файрозиской линии, по которой вы прибыли сюда, уже ведутся ожесточенные бои, причём всегда с переменным успехом, и если Легион значительно не убывает, то человеческие жизни вернуть нельзя... Как ты понимаешь, Глас нам просто жизненно необходим, и как можно скорее...

Я опустил взгляд, аккуратно отставив чашку с недопитым чаем на краешек стола. Проглотить ещё хоть глоток я был не в состоянии. Господин Трест смотрел на меня пристальным неоднозначным взглядом, так что я понял, что здесь не только никого не волнует моё мнение, но они ещё и надеются, что я приму добровольный выбор в их пользу.

- Но, конечно, тебе нужно время, чтобы освоиться здесь. Своих наставников ты уже знаешь. Раз ты подписал документы, теперь Донат и Амадей твои учителя и опекуны до наступления твоего совершеннолетия. Тебе, конечно, ещё нет восемнадцати?

Я, как мог, старался сохранить хладнокровие, но при этом заявлении просто впал в ступор. Мужчина с лёгкой улыбкой встретил мой потрясённый взгляд, продолжая, как ни в чем, ни бывало.

- Кроме того, начиная с завтрашнего дня, они будут проводить твои тренировки, про это я особенно не буду распространяться, у них свои методики, да и вообще, они сами тебе всё расскажут. Жить ты будешь в одной из комнат жилого крыла нашего отделения, правда, тебе придётся ежедневно ездить на другую окраину города: там есть хороший храм, где тебя будут причащать. Конечно, раз в неделю ты будешь проходить медицинское обследование. Сейчас, возможно, это будет не так часто, но когда ты станешь полноценным Гласом, тебе, непременно, потребуется более частое обследование...

Господин Трест говорил и говорил, так быстро и обыденно, такие важные аспекты моей грядущей жизни, что я где-то на половине решил, что лучше потом узнаю все подробности, чтобы сейчас не тронуться умом от свалившегося на меня «счастья». Неизвестно, сколько бы я ещё вынес этих потрясающих новостей, если бы в кабинет не заглянул Меч, прерывая изливающийся на меня поток информации.

- Как вы вовремя, Донат! Я как раз закончил, так что можете забрать своего подопечного. У него завтра трудный день, так что устройте его со всеми удобствами.

Меч кивнул в ответ на улыбку господина Треста и я, наконец, смог покинуть кабинет. Донат пропустил меня вперёд, а затем вышел сам, закрывая за собою дверь. Я со вздохом облегчения прислонился к стенке, чувствуя, что ноги меня уже не держат. Меч обернулся, внимательно меня осмотрев, и явно умолчал что-то, что он собирался мне сказать.

- Теперь ты действительно можешь отдохнуть. Амадей вызвал машину и ждёт нас внизу, так что мы быстро доберёмся до номеров. Идём...

VIII

Я плохо помнил, как добрался до своей новой комнаты. Сначала, словно целую вечность, тянулись серые смутные коридоры, потом меня куда-то вёз автомобиль с душащим запахом кожи в салоне. Так что, когда я, наконец, добрался до своего нового жилища, сил у меня было только на то, чтобы добрести до кровати. От усталости и стресса я некоторое время лежал в забытье, не в состоянии ни уснуть, ни открыть глаза, пока не очнулся уже поздно вечером от странного звука.

Приподняв голову от подушки, я прищурился, пытаясь различить в темноте источник шума. Оказалось, это была дверная ручка, которую с той стороны периодически дёргали в надежде открыть дверь. Немного очнувшись, я приподнялся на постели, одновременно вспоминая, не мог ли я закрыть замок. Однако едва я собрался встать, как дверь открылась сама, ослепляя меня белым светом из коридора. Я зажмурился, прикрыв глаза ладонью, а когда свет потух, я увидел Доната Кейджа, неуверенно всматривающегося в темноту.

- Добрый вечер. Решил тебя проведать. Не разбудил?

Когда, спустя минуту, он двинулся с места, его шаги были полны уверенности. Поднос, который он нёс в руках, он виртуозно ловко составил на заваленный вещами стол, словно видел в темноте, как днём. Я только успел раскрыть рот, как он вручил мне чашку, приятно горячащую ладони.

- Ты так быстро заснул, что я не успел принести тебе перекусить. Не делай так больше, иначе проснувшись, совсем ослабнешь. Я принёс тебе цветочный чай, не знаю, как у вас в монастыре, но здесь, в выжженных землях, это редкость.

Донат замолчал, ожидая моей реакции, но я некоторое время не мог говорить, ещё плохо соображая после сна и, вместе с тем, поражённый общительностью и заботливостью в моём понимании нелюдимого Меча. Наконец, немного успокоенный душистым запахом чая, я подвинулся, предлагая мужчине сесть, и набрался храбрости, чтобы сказать ему всё, что думаю.

- Вы так заботитесь обо мне, потому что теперь вы один из моих опекунов?

Я пригубил чай и обернулся к Мечу, когда его молчание слегка затянулось, но наткнулся только на его задумчивое слегка отстранённое лицо.

- Кто тебе это сказал?

- Господин Трест...

Лицо Меча на мгновение просветлело от понимания, и он обернулся ко мне в ответ с улыбкой.

- Мы с Амадеем поступаем немного иначе. Ты наверняка в курсе, что ты не первый наш Глас. Так вот, мы оформляем наших подопечных по очереди на одного из нас. Сейчас пришла очередь Амадея, так что официально только он твой опекун. Конечно же, другие об этом не знают, так что, пожалуйста, не рассказывай об этом никому, особенно Тресту.

Я едва не поперхнулся чаем от таких ошеломительных новостей, но твёрдо решил сделать вид, что меня вовсе не волнует, что мой единственный опекун держит меня за пустое место.

- Тогда мне тем более не понятно...

- В чём причина, что один человек любит другого?

Я вздрогнул от неожиданно резко прозвучавшего голоса Меча и отвернулся от его пристального взгляда, уставившись на крепко зажатую в своих руках чашку. Кажется, я немного забылся, опрометчиво задавая столь откровенные вопросы человеку, которого совсем не знаю. Внезапно мне стало неуютно и немного страшно в присутствии Меча.

- Извините...

Я сам вздрогнул от своего голоса, когда понял, как напугано это сказал, и от стыда закрыл глаза, пытаясь вернуть самообладание. Меч тактично замолчал, заметив мою реакцию, и сменил тон.

- Незачем извиняться, если ты знаешь ответ. Хоть я и Меч, я вовсе не утратил человеческие чувства. Мне искренне жаль, что тебе пришлось и, несомненно, ещё придётся пережить. Но я не хочу, чтобы ты ненавидел меня. Я хочу стать твоим другом.

Когда Меч замолчал, я судорожно вздохнул, пытаясь успокоиться, и приоткрыл затуманенный взгляд. Этот голос рядом звучал так искренне, что мне становилось невыносимо горько от мысли, что этот человек причинил мне боль, оторвав против воли от монастыря. Я опустил голову, словно рассматривая тусклые блики, играющие на поверхности чая, от дрожи сжимающих чашку рук.

- Извините... Я не могу сейчас...

Меч сидел рядом так тихо, что я легко мог бы представить, что его нет, если бы не резонанс, позволяющий мне чувствовать присутствие его души. Наконец, он шевельнулся, и я услышал его спокойный голос, вовсе не задетый моим отказом.

- У тебя начинается трудная жизнь и, если ты не сможешь никому открыть свою душу, ты скоро отдашь ей Господу. Прошу тебя, соглашайся, я всегда смогу тебя поддержать.

Я поднял изумлённый взгляд на Меч, но он был абсолютно спокоен и с вниманием ждал моего ответа. Значит, разыгрывая беспокойство, он всего лишь заботится о том, как бы Троице в скором времени не пришлось искать новый Глас?! Поднявшись, я постарался не смотреть на Меч, чтобы

закипающая в моей душе злость не вырвалась волю.

- Очень удобно вы всё решили. Один вроде бы опекает, а другой играет в друга?.. Только... От всего этого лицемерием за версту несёт! Вы даже не пытаетесь обмануть меня, тогда смысл играть

свои роли?! Думаете, я поверю вам?!

Я замолчал, прикусив язык, и отвернулся к окну, почувствовав, что больше не контролирую себя. Понимая, что вряд ли смогу успокоиться, пока рядом со мной Меч, я уже хотел вежливо попросить меня оставить, как он вдруг заговорил.

- Значит, не веришь в мою искренность? Может, тогда, научишь меня, как надо дружить?

Я ошарашено посмотрел на Меч, панически пытаясь разгадать, что вообще он подразумевает. По его спокойному бесстрастному лицу не то, что о чувствах, об эмоциях трудно было догадаться. В конце концов, бессильно вздохнув, я решил закончить это бессмысленное выяснение отношений.

- Послушайте, давайте оставим эту тему...

- А Тобиас, значит, был хорошим другом?

Я изумлённо замолчал, даже забыв, о чём сейчас говорил. Меч смотрел на меня своим привычным внимательным взглядом, невозмутимый, словно гранитная стена. Я внезапно понял, что все его монологи призваны свершить лишь одно - вывести меня из себя, а ему дать шанс изучить мою реакцию. Почувствовав горькую обиду на самого себя, оттого, что я от безвыходности, почти начал доверять этому Мечу, я слишком поздно заметил, что меня трясёт.

- Да что ты вообще знаешь о нашей дружбе?! Он мне был как брат, как настоящий кровный брат! Я любил его больше всех на свете, у меня не было никого, ближе его!

После моих отчаянных, срывающихся на крик слов, Меч поднялся на ноги, приблизившись, но сохраняя между нами дистанцию, и странно приободрился. Когда он заговорил, его голос звучал громче, не давая остыть кипящей внутри меня буре гнева и душащей тоски.

- Ближе всех?! Я столкнулся с твоим Тоби прямо перед тем, как зайти к тебе в келью. На меня он не произвёл впечатления сильного духом человека. Как ты думаешь, может быть такое, что он не выдержит горя расставания с тобой и загубит свою бессмертную душу?..

Меч замолчал, вызывающе и обвинительно глядя на меня. Я неудачно попробовал вздохнуть, но горло сковал спазм, не давая мне вымолвить ни слова, а, когда он прошёл, в голове не осталось ни одной стоящей мысли. Мне даже было нечем ответить на такое несправедливое обвинение. Неужели я действительно чувствую себя виноватым?.. Стоило мне подумать об этом, как лицо Меча перед моими глазами поплыло и по щекам непрерывным потоком потекли слёзы. Я, наконец, вздохнул, от бессилия чуть не рухнув на пол, но рядом тут же оказались руки Меча, усадившего меня на кровать, а потом и вовсе обнявшего за плечи. Я в первый раз на моей памяти так безудержно ревел, пытаясь оттолкнуть от себя эту бесчувственную глыбу, пока не понял, что самое отвратительное мне сейчас было и самым необходимым. Его душа рядом резонировала в такт с моей, становясь такой родной и похожей, что я вскоре просто не мог от него оторваться.

Так мы и сидели несколько часов подряд, и всякий раз, когда я пытался успокоиться, он говорил мне что-то утешительное, вызывая новый шквал рыданий. Только далеко за полночь, когда во всем жилом крыле потухли последние огоньки окон, Меч отпустил меня, когда от переживаний я уже почти ничего не соображал. Отстранившись от его плеча, я пытался восстановить дыхание, тыльной стороной ладони утирая распухшее лицо. Меч перевёл на меня взгляд, и, когда я немного привёл себя в порядок, протянул мне запечатанный конверт.

- А теперь послушай меня. То, что я тебе говорил насчёт Тоби - ложь. Хотя я действительно встретил его у твоей кельи, ему, видимо, не доставало храбрости увидеть тебя напоследок. Он просто протянул мне письмо и убежал. Уж не знаю, что там написано, но могу поспорить, вы обязательно увидитесь снова. Он не из тех людей, что так просто отказываются от своей цели, и сделает всё возможное, для её исполнения...

Я просто держал письмо в руках, чувствуя приятную тяжесть пергамента, оттягивающую пальцы. Благодарно посмотрев на Меч, я почувствовал, что обязательно бы снова расплакался на расстроенных нервах, если бы только остались слёзы.

- Спасибо вам, Донат...

Просто обняв его в ответ, я почти мгновенно почувствовал, как отключается измотанное сознание, в результате чего я едва не заснул прямо у Меча на руках.

- Не стоит благодарности. Ложись спать, ты устал. Завтра с утра к тебе придёт Амадей и начнутся

тренировки. Конечно, завтра ты будешь не очень хорошо себя чувствовать, так что я попрошу его

сильно тебя не гонять. Не переживай, о нашем разговоре я ему ничего не скажу.

Едва ли я смог бы что-то ему ответить, да Меч и так сказал всё, что я хотел услышать, позволив мне спокойно и беспросветно уснуть, сжав в ладони драгоценное письмо.

Дата добавления: 2015-10-16