Глава 14. Гомосятины становится всё больше

Гомосятины становится всё больше. Скажите спасибо книге "От голубого к чёрному", благодаря которой я теперь уверен, что все музыканты порются в жопу. Вообще жду ваших отзывов, любых, главное чтобы знать, что вы читаете.

Всё началось с того, что пьяный Герман решил склеить тёлку. Наверное средний перст судьбы толкнул его на такой неожиданный поступок. Дело было в баре неподалёку от дома, который успел сильно испортиться за последнее время, собственно, как и все заведения Москвы.
Воронёнок подвалил к симпатичной шатенке где-то в два часа ночи. Бар был пуст и скучен. Из динамиков играл простуженный джаз. За окном мелькали силуэты такси.
-Детка, пойдём со мной, ночь слишком хороша, чтобы проводить её в одиночестве, - выдал он.
-Я с малолетками не связываюсь, - холодно ответила она, смеряя его холодным взглядом.
-Мне двадцать три, - хмыкнул Герман.
-Мне тридцать два, - ответила она без тени смущения.
-С виду не скажешь.
Она была непрошибаема как стена, но отступать так рано не хотелось. Аргументов в голове было мало.
-Вообще-то я музыкант.
-А я концертный директор, - бросила она небрежно.
Было ясно, что разглядывать себя в зеркало было ей интереснее, чем говорить с подвыпившим гитаристом. В голове Германа загорелась красная лампочка. Надо было срочно что-то делать, чтобы не опозориться. Женщина подняла голову и взглянула на него так словно видела в первый раз.
-Ладно, поехали со мной, покажу тебя настоящий секс, всё равно делать нечего.
Герман пошёл, пусть даже и чувствовал себя оплёванным.
В такси он запустила руки ему в штаны. Пришлось держаться, чтобы не трахнуть её прямо на сиденье. Её квартира представляла из себя большую студию с минималистическим дизайном, что больше походило на жилище холостяка.
-Кстати, а как тебя зовут? - спросил вдруг Герман.
-Мария. Мария Тофель, - ответил она.
Это имя действительно показалось ему смутно знакомым.
-На выпей «Хенесси» и падай в койку, скомандовала она.
Это был чумовой трах. Мария взяла власть в свои руки. Она была жёсткой, как постельный фюррер. Она сидела сверху, пригвоздив Германа к кровати своим хрупким телом.
-Я же вижу, что ты гей, - усмехнулась она, вводя в него пальцы. - Я же знаю, что тебе нравится на самом деле.
Он не стал возражать. Сейчас просто категорически хотелось быть оттраханным и плевать кем.

Когда Герман проснулся, всё тело отозвалось тягучей болью, словно он провёл всю ночь в камере пыток. На руках алели свежие следы от наручников и пара сигаретных ожогов. Подумалось вдруг, что лучше всего, когда боль доставляют в открытую, а не ранят исподтишка, как некоторые. И то, что болит на душе отлично выходит через раны и порезы.
Вошла Мария в красном халате и поставила на столик перед кроватью бутылку хорошего тёмного пива.
-Вот. Похмелись.
-Обычно я похмеляюсь водкой, но это точно сойдёт.
-Твою печень уже можно пускать на фуагра.
Она закурила, опускаясь в кресло. Герман наблюдал за плавностью её движений и дымом от сигареты. Он понял, что скоро пора уходить. Бутылка с пивом опустела в несколько глотков.
-Кстати, пришли мне пару демок. Может быть, играешь ты лучше, чем трахаешься, - усмехнулась Мария. - Я постараюсь тебе помочь, если это чего-то стоит.
От неё он вышел в приподнятом настроении. Было недалеко и вполне можно дойти пешком, наслаждаясь утренней прохладой, глядя на спешащих куда-то людей. Апрель перетекает в май и уже можно жить. От приятных мыслей отвлёк телефонный звонок. Звонила мать. Лукреция рассказала ей про проблемы с алкоголем. Она рекомендовала лечь в клинику. Предлагала найти самую лучшую и даже заграницей. Герман прекрасно умел врать, особенно в такие моменты. Мало того, что он честно полагал, что не нуждается в лечении и вполне себе может протянуть и так. Лукреция драматизировала. Она хотела любыми путями вырвать его из привычной среды.
Дома встретил Макс, излучающий какую-то подозрительную теплоту и любовь. Хотелось бы ему ответить, но тело ныло, как перееханное катком. От мыслей и сексе плавно сводило желудок. Осталось только обнять неудовлетворённого Макса и провалиться в сон.
Ближе к вечеру Герман рассказал ему эту историю, тот смеялся шутя про шоубизнес через постель.
-Вот не надо. Трахался я с ней просто так и это не стопроцентная вероятность, что всё выгорит.
Тем не менее Герман прислал ей пару домашних записей и вскоре забыл про этот инцидент.

В это время "Opium Crow" наконец-то удалось сделать себе сольный концерт в небольшом клубе за пределами садового. Герман считал такие места помойкой, но отказываться было глупо. На репетиции он превращался в полного тирана, стараясь добиться от всей команды идеального звучания. Чтобы расширить концертную программу пришлось добавить в неё каверы. На взгляд Германа Максу вообще не давались чужие песни. В «Welcome To The Jungle» его голос звучал как карикатура на голос Эксла Роуза. Учитывая, что настоящий голос Макса был намного ниже, это звучало несколько странно. Петь эту песню своим натуральным вокалом не получалось вовсе. С «Lost Boys» «The 69 Eyes» ситуация выходила обратная. Пришлось всё немного изменить, сделать кавер агрессивнее и жёстче оригинала.
-Да всё зашибись, только «shades of blue», а не «shit of blue”, - поправил его Герман.
-Да ты думаешь слова кто-то слышит?
Позже Макс начал ныть, что без ритм-гитары ничего не звучит, но Герман скорее убьёт, чем допустит в группу ещё одного гитариста. Он был очень ревнив, если дело касалось собственной музыки.
-И вообще мне скучно стоять без инструмента, как неприкаянному, - продолжал Макс. - Я тоже между прочим умею играть на гитаре и музыку я сам порой пишу.
-Не говори при мне, что умеешь играть на гитаре, пока я тебя не треснул, - Герман начинал закипать.
После репетиции все собрались за пивом в парке.
-Знаешь, мне впервые уютно на наших репах, - сказал Макс. - Раньше я всё время чувствовал себя лишним либо каким-то отдельным элементом. Теперь же мне как-то спокойнее.

***
Перед концертом в гримёрку пришла журналистка одного из вебзинов, посвященного тёмной сцене. Рок-журналы постепенно канули в лету, уступив место интернету. Такие дети постоянно маячат на разных мероприятиях ради халявного прохода в клуб. Максу понравился её прикид готической школьницы и рваные колготки в сетку.
-Вы рискуете стать главным открытием этого года, - начала она. - Сколько уже существует группа?
-Где-то около полугода, – ответил Герман. - Но раньше у нас у всех были разные проекты.
-Я играл с пункерами в подвале, - рассмеялся Макс.
Девушка вопросительно посмотрела на Дани.
-Я вообще не играю, я яйца чешу, - ответил он.
-А кто из вас пишет тексты, а кто музыку? - она перешла дальше к списку вопросов.
-Большую часть текстов пишет Макс, но и я, когда у меня есть вдохновение. С музыкой аналогично, но все аранжировки мои, - сказал Герман.
-Как приходят идеи ваших песен?
-Сначала они шли ко мне из другого мира. Они были отрешёнными и странными, теперь же всё черпается из моей жизни, - ответил Макс. - Всё изменилось. Стало насыщеннее.
-Есть ли у вас кумиры в музыкальной среде?
Герман решил ответить первым. Он упомянул Дэвида Боуи, Элиса Купера, Хендрикса, Сола Хадсона, Роберта Смита и ещё целый список имён. Так же добавил, что никого не хочет копировать. Макс же от ответа воздержался, потому что было слишком трудно вспомнить хоть кого-то.
-Как вы относитесь к русскому року?
-Раньше сугубо отрицательно, - Герман скривился. – Теперь же я понял, что это даже не музыка, а скорее явление, причём не музыкальное, а социальное. Никто из представителей данного жанра не был музыкантом. Кто-то пытался представлять себя поэтом, но стихотворение и песенный текст — это две разные вещи.
-Когда планируется выход вашего первого альбома?
-Не думаю, что это будет скоро. Мы ещё в полной мере не готовы к записи. Она должна быть по-настоящему классной, чтобы всех порвать.
-А ещё у нас пока нет денег, - встрял Макс.
-Мы думаем попробовать записать альбом на пожертвования наших поклонников, как делают сейчас многие. Наверное, от части это выглядит как грязное попрошайничество, но мы и так рок-н-рольные бомжи, - продолжил Герман.
Макс заскучал, вопросы были скучными и банальными, ему хотелось как-то больше и откровеннее рассказать о природе своих песен. Сейчас он снова переборол своё отвращение к ним. Они снова казались живыми. Он вообще представлял себе интервью более интересным. Всякие там провокационные вопросы про шлюх и наркоту. Ему просто показалось, что публика знает о нём ещё слишком мало, чтобы распускать сплетни. Но ничего, ещё есть время подать им повод для размышлений.
Пора было выходить на сцену и снова жить. Взрываться, истекая собственной кровью и спермой, на глазах у удивлённой публики. Что его песни, если не чистая грязь? Зрителям нравятся его песни, но они предпочтут не касаться этого дерьма даже трёхметровой палкой. Если бы они знали, про что все эти песни, что эти истории не просто блеф, что это целые лоскуты жизни, смятые и разрозненные. А Макс будет и дальше медленно убивать себя, выжимая песни как кровь по капле. Они переживут его.
Герман снова выпил перед выступлением, чувствуя, как на него накатывает волна небытия. Дани пошутил как-то раз, что Воронёнок может играть ещё десять минут после того, как отключится. Эти руки помнят все ноты. Он мог играть спокойно, даже когда руки Макса обвивали его пояс. Или даже когда тот опускался на колени имитируя оральный секс с гитарой. Играть со стояком тоже просто и возможно.
Сегодня все были в ударе, и группа и толпа. Пот лился ручьями. Было жарко как в кровавой бане. "Opium Crow" жгли, переполненные чувствами.
После концерта Герман оттащил Макса в туалет и осчастливил глубоким минетом. Тот, кто говорил, что мужчины лучше сосут, оказался прав. Мир сужался до размеров его сочного рта и голова шла кругом. Воронёнок был таким возбуждающим, пока стоял на коленях с растёкшимся макияжем и членом во рту. Он походил на маленькую шлюху, но когда встал и вытер рот рукой от этого образа не осталось и следа. Он поцеловал Макса, одаривая его вкусом собственной спермы.
-Сделай это, - сказал он упуская руку Максу на затылок. - Минет — это как дружеское рукопожатие, чувак.
Макс послушно встал перед ним на колени, сгорая от стыда. Волна возбуждения ещё не прошла, что-то внутри толкало на мерзкие и отвратительные вещи. Он боялся вкуса члена, но это оказалось не так страшно. Жутко только тогда, когда он проходит в горло, вызывая рвотный рефлекс.
-Возьми его глубже, ты же вокалист. У тебя глубокая глотка.
Герман понимал, что Макс просто давится его членом и толку от этого никакого.
-Доведи меня руками, сладкий, - попросил он.

***
Всё было хорошо, пока "Opium Crow" не выперли раз и навсегда с тёмных вечеринок, лишив при этом халявного бара и внимания тусовки. Всё было бы вполне приемлемо, если бы организаторы согласились бы назвать хоть одну причину. Дальше всё покатилось в ещё более скверную сторону, когда их выступление на фестивале было отменено, потому что «Devil's rose» отказались выступать с ними на одной сцене. Организаторы считали «DR» ценными участниками, потому и пошли у них на поводу. Герман злился, он говорил, что просто может губительно сказаться на их карьере.
Чёрная полоса тянулась бы и дальше, если бы внезапный звонок от Марии.
-Привет. Забыла совсем о тебе. Так бы и не вспомнила, если бы не наткнулась вчера снова на твою демку. В первый раз она меня не впечатлила. Но если хорошенько нюхнуть и переслушать, то всё встаёт на свои места. Не желаешь ли съездить в тур?
-Реально в тур? - переспросил Герман.
-Ну так сказать. Покататься в сторону югов. Я должна была вести «Х.Z.c» (по названию Герман догадался, что это очередная безликая альтернативная команда, пользующаяся успехом у школьников), но их гитарист сломал руку. А договорённость с клубами осталось. Я спросила могу ли я отправить туда другую команду, некоторые из клубов дали согласие. Вы конечно хрен что получите, но дорогу, еду и бухло вам оплатят.
-Я только за, потому что Москва объявила мне бойкот.
-Это уже интересно.
-Чем же?
-Если тебя ненавидят, значит, это чего-то стоит? - сказала она на прощанье.

Дата добавления: 2015-10-16