Джек моргнул, потянулся и зевнул, стряхивая с себя остатки сна. Высокое солнце ярко освещало комнату – должно быть, уже десятый час. Он не удивился, что проснулся в одиночестве. Перевернувшись, посмотрел на будильник – действительно, четверть десятого.
Встал, надел футболку, спортивные штаны и, все еще позевывая, отправился на кухню. Ди зажигал конфорку, держа в одной руке кружку с кофе.
- Доброе утро, - сказал Джек.
Ди в ответ хмыкнул и спросил:
- Яйца будешь? Для начала.
- Конечно, спасибо.
Джек наклонился, достал тостер, хлеб.
- Как приготовить?
- Омлет пожарь.
Джек потянулся мимо Ди за кружкой к навесному шкафчику, стараясь поймать ускользающий взгляд. Ди отодвинулся и слегка дернул губами в полуулыбке.
- Ты в порядке? – поинтересовался Джек, разглядывая резко очерченный профиль.
Ди хмуро взглянул на него:
- Да. А почему спрашиваешь?
- Прошлой ночью ты поведал мне о многих вещах, которые долгое время держал в себе. Знаешь, я просто подумал, что сейчас, при свете дня…
- Что сделано, то сделано. И обратно ничего не отыграешь.
Джек рассчитывал совсем не на такой ответ.
- Но я… наверное, это не имеет значения. – Он отвернулся к кофейнику.
Позади раздался тяжелый усталый вздох, который практически открытым текстом говорил, кричал: «Во что я вляпался?».
- Джек, я не сожалею, что рассказал тебе. – Ди понизил голос.
Джек развернулся:
- Нет?
- Нет. – Ди покачал головой и шагнул к нему. – Вот уж никогда бы не подумал. – Взгляд в пол, руки в кармах джинсов. – Я решил, что закрыл все это дерьмо навсегда, меня все устраивало. Никогда и никому не хотелось его демонстрировать. – Он скользнул быстрым неуверенным взглядом по лицу Джека. – Но теперь все изменилось.
Джек с трудом сглотнул:
- Я рад.
Теперь Ди улыбнулся уголком рта, в глазах мелькнул распутный огонек.
- Иди сюда. – Он потянул Джека за руку.
Джек охотно прильнул к нему, не отпуская кружку, но не сделал ход первым. Ди посмотрел ему на губы, потом в глаза. Джек лишь приподнял бровь. Ну, чего ты ждешь? Ди наклонился вперед, робко, неуверенно, явно ожидая, что Джек встретит его на полпути, что это будет поцелуй Джека, что он возьмет на себя инициативу. А Джек явно не намеревался этого делать – не двигаясь, внимательно наблюдая, как у Ди задергалось веко и покраснели уши. Тот застыл и снова посмотрел на Джека, облизал нижнюю губу, выпятил челюсть; Джек по-прежнему бездействовал. Ди дернулся было обратно, но тоже замер. Затем отпрянул, покачал головой:
- Да пошел ты. Самодовольная морда. – Усмехнувшись, обхватил свободной рукой Джека за шею, резко дернул на себя. Джек хмыкнул и уставился на освещенный ярким утренним солнцем жаждущий рот. Не глядя, отвел руку за спину и опустил кружку, как он надеялся, на столешницу. Тут же послышался глухой стук – кружка упала, но, к счастью, не на пол. Хотя какая разница, главное – руки освободились и можно сжать кулаки, вцепиться в футболку Ди, обняв за талию. От первого интимного контакта за пределами спальни охватила дрожь. Как бы там ни было, сейчас это происходило среди бела дня, не под защитой запертых дверей, где все можно списать на случайность или необходимость.
Ди засунул теплую сухую ладонь Джеку под майку. Изначально лишь слегка соприкоснувшись, губы встретились теперь в спокойном нетребовательном поцелуе, словно знакомясь, привыкая: штрих и мазок, толчок и вкус, улыбка и дыхание в унисон, и вот они уже сносят друг друга, как пустынный ветер дрейфующие дюны.
Джек вздохнул.
Интересно, а я не бухнусь в обморок, словно викторианская девица? Ведь к такому можно и привыкнуть.
Ди отстранился, отвел глаза, сейчас румянец охватил уже все его лицо. Как у подростка, украдкой целующегося на крыльце и спешащего домой к положенному времени. Джек улыбнулся, забыв на мгновение, что нужно контролировать собственные чувства, обуздывать эмоции, и внезапно внутренне содрогнулся точно от разряда, который прошил позвоночник и взорвал разум. А в голове мелькнули кадры распускающегося цветка. Джек резко выдохнул.
Господи! Это же то самое чувство?
Он высвободился из объятий Ди и повернулся, чтобы спасти кофейную кружку:
- Черт, пролил.
- Наверное… надо позавтракать? – слегка сконфуженно произнес Ди.
- Звучит здорово.
Они замолчали. Слышались лишь звуки готовящейся еды.
Джек стоял у двери, ведущей во двор, и потягивал кофе.
- В магазин бы сгонять, - промямлил Ди. – Прикупить... кое-что. – Он замешкался перед последним словом. Ди наверняка заметил, что у них заканчивается не только кофе и продукты, но и лубрикант.
Джек глубоко вздохнул и повернулся:
- Мы можем заехать в книжную лавку? Я просто умираю без новых книг.
Ди выстрелил в него взглядом:
- Никаких «мы», приятель. Один поеду.
- Шутишь?
- Нет, слишком для тебя рискованно туда-сюда мотаться.
- Думаешь, убийцы шныряют по супермаркету в надежде, а вдруг я туда забреду?
- Вполне возможно.
- Брось. Ты просто параноик.
- Паранойя спасала мою задницу сотни раз. А теперь спасет и твою.
- Ди, мне необходимо выбраться из дома.
- Выйди во двор.
- Сделаю вид, что ничего не слышал. Я тебе не домашнее животное.
- Великолепно. Теперь ты закатываешь скандал, - пробурчал Ди, со злостью помешивая омлет.
- Вполне возможно. Мы здесь уже неделю, и ничего плохого не произошло. Ты сам говорил, что тут безопасно, так почему бы мне не поехать?
- Потому что я не хочу испытывать твою удачу! – закричал Ди, переставляя скороду на холодную конфорку. – Пожалуйста, не спорь, просто останься здесь. Дай мне чертов перерыв, Джек.
Джек взорвался. О, нет, как бы не так!
- Хочешь перерыв, так пожалуйста! Меня уже дважды с корнями вырвали из привычной и отлаженной жизни. Пришлось отказаться от карьеры, дома, друзей, семьи, удариться в бега, за мной кто только не охотится, а тебе, видите ли, нужен перерыв! – Он швырнул кружку в раковину и ушел, сокрушаясь от собственной ярости. Хлопнул дверью, пересек двор и уселся у облюбованного дерева, прислонившись спиной к стволу.
Господи! Да возьми же себя в руки. Но он неделями сдерживался, так что пальцы стали скользкими. Джек столкнулся с ситуацией, которую не в силах был осмыслить, поэтому сосредоточился на другом – как выжить, - но сейчас он почувствовал себя в безопасности, и все выползло наружу. Скорее всего, ему больше никогда не увидеть родителей, Кэролайн, друзей, капризную медсестру, дежурившую в приемном покое. Никогда не зайти в кафетерий на углу улицы.
Вспомнилась Джулия – маленькая девочка, которую он лечил на протяжении двух лет. Она родилась с целым комплексом сложных лицевых деформаций, и чтобы их исправить, требовалось несколько операций. Только тогда она смогла бы говорить и нормально есть. Ей исполнилось всего четыре года, но она просто светилась изнутри. Джулия знала, что каждая поездка в больницу означает боль и дискомфорт, но всегда обнимала его при встрече, называла доктором Джеки на своем ломаном лепете, хихикала, когда он ее щекотал. Он вспомнил, как она декламировала ему слова, которые выучилась говорить с новой челюстью, какой она была храброй и не расплакалась, услышав, что подошло время для следующей операции, хотя ее губы дрожали, а в больших карих глазах стояли слезы.
Кто теперь о ней заботится? Держал ли тот доктор ее за руку? Ждал ли в послеоперационной, когда она откроет глаза после наркоза? Следил ли за процессом рубцевания ткани, уделял внимание деснам - рано или поздно начнут расти коренные зубы. Вспоминает ли сама Джулия доктора Джеки, спрашивает ли, почему он ее бросил?
Она лишь одна из пациентов, которых ему пришлось покинуть и доверить своим коллегам. Со многими он даже не попрощался, так стремительно все произошло.
Слеза прокатилась по щеке. Он поспешно ее смахнул. Благодари судьбу, что остался жив.
Джек откинул голову к стволу. Он ожидал, что вся его жизнь изменится, но даже не подозревал, что повстречает того, к кому станет испытывать чувства. И эти чувства его откровенно пугали, ведь неподготовленное сердце в итоге разобьется вдребезги.
Как только Джек в гневе выскочил во двор, Ди облегчённо вздохнул. Джек казался мистером Все-в-порядке с самого начала, как они повстречались, остроумный, терпеливый, что порой, как ни странно, просто бесило. Когда-то он должен был сорваться. Наконец-то Джек показал, что у него в голове и в сердце на самом деле. Конечно, это оказалось не просто, и проще уже не станет.
И ты только все усложняешь, трахая его по восемь раз на неделе. Как будто вам обоим что-то светит в будущем. Любовь, отношения. Ты знаешь, что у него на уме, и в конце концов сделаешь ему больно. Думаешь, ему нужно еще и это дерьмо ко всему прочему?
Ди стоял, прислонившись к буфету, застыв, как длиннохвостый кот в комнате, полной кресел-качалок.
Еще две недели назад он оставил бы Джека в покое и отправился по собственным делам. Но то время уже ушло. А теперь хотелось подойти, вызвать на разговор, а может даже…
Ди закрыл глаза.
Признайся, сволочь. Ты хотел бы сейчас побежать и утешить его. Обнять и держать, пока он не почувствует себя лучше, не успокоится. Вытирать слезы или даже целовать, пока он не забудет, почему расстроился.
Господи, во что ты превращаешься? В чертову девчонку. В одного из тех новоявленных сопляков, которые часами могут разглагольствовать о собственных переживаниях, не сказав ни слова, которое имело бы смысл?
В одного из этих… геев?
Оставь его, пусть проревется. Тебе самому хотелось бы, чтобы он тебя видел в таком состоянии? С ним все будет в порядке. Сейчас отойдет и соберётся.
Ди уселся за стол, решительно повернувшись спиной к двери, и приступил к омлету и тостам. Но почти не почувствовал вкуса еды. Он мысленно составлял список необходимых покупок, неосознанно добавляя то, что понадобилось бы Джеку.
Поставил чашку и тарелку в посудомоечную машину, вымыл миску, где взбалтывал яйца, убрал тостер, ополоснул кофейник. А когда почувствовал, что его охватывает оцепенение и больше невозможно дышать, отправился во двор.
Джек расхаживал, скрестив руки на груди и уставившись в землю. Ди неплохо читал язык тела - поза и движения Джека просто кричали: «Отвали!».
Ди остановился в нескольких шагах, теряясь в догадках, что же ему сказать и нужно ли вообще что-то говорить. Джек намеренно не обращал на него внимания.
- Надеюсь, ты не на меня дуешься. – Ди постарался привнести в голос беззаботные нотки.
Джек взглянул на него и покачал головой:
- Нет, просто все эти события выбили меня из колеи. Извини.
- Ни к чему извиняться, слышишь? В последние недели ты прошел через ад, у тебя есть право послать все к черту. Честно сказать, меня даже поражала твоя сдержанность. Большинство народу умом бы двинулись.
- Я сроду такой. Нацеплю на лицо счастливое выражение, сделаю вид, что все в порядке, чтобы никто из окружающих не беспокоился. – Джек провел рукой по волосам. – Проглочу и улыбнусь. Это в двух словах.
- Передо мной тебе не надо притворяться.
- Да я не перед тобой. И даже не могу сказать, перед кем. Кому я хочу понравиться? – Он пнул камешек, на лице отразились гнев и разочарование.
Ди угадал его намерение заранее по напряженным плечам, движению корпуса и рванул вперед, схватив Джека за руку:
- Джек, не…
Не успел он закончить фразу, как тот сжал кулак и с силой ударил по дереву.
- Мать твою! – закричал Джек, шарахнулся назад и затряс ушибленной рукой.
Ди обнял его сзади, прижимая руки по бокам:
- Господи, Джек, завязывай с этим дерьмом!
- А-а-а… - заскулил тот и попытался рассмеяться. – Черт, я кретин.
- Дай-ка гляну. - Джек протянул руку. Сбитые костяшки кровоточили. – Не сломал? – Он осторожно пошевелил пальцами, морщась от боли. – Ладно. Пойдем промоем.
Ди потащил его в дом.
- Ди, это действительно больно.
- Да, знаю.
- Не ожидал.
- А я ожидал. – Ди отвел его в ванную и посадил на крышку унитаза. – По чему я только не лупил. По груше, по боксерской лапе, по лицу. По твердым вещам - доскам, стенам. Головой понимаешь, что они жесткие, но когда все бесит, так и норовишь приложиться кулаком, как будто в глубине души надеешься, что они прогнуться.
Джек кивнул:
- Вот именно, я думал, что дерево прогнется.
Ди опустился коленями на прорезиненный коврик и вытер руку Джека мокрым полотенцем, а потом обработал перекисью.
- Поболит немного.
- Сам виноват.
- Ну, по крайней мере надеюсь, что тебе полегчало.
Джек вздохнул:
- Не знаю. Не знаю, что со мной случилось. Я вроде был в порядке, на самом деле в порядке. Удерживал все в себе, но до тех пор, пока… - Он затих. Ди поднял на него глаза. – Эмоции как лавина. Стоило упустить одну, и меня тут же прорвало, как дамбу.
Ди смотрел на него минуту, потом не выдержал пристального взгляда и отвернулся. Забинтовав Джеку ладонь, он закрепил повязку пластырем, который нашел в аптечке:
- Так-то лучше.
- Мама в детстве целовала и действительно становилось лучше.
Ди хотел как-то прокомментировать, однако придержал язык. Посмотрел на несчастную руку Джека, почувствовал, как тот слегка сжал теплыми пальцами его ладонь. Склонил голову и медленно перецеловал каждый сустав. Когда Ди почувствовал, что Джек задрожал, и поднял взор, то увидел слезы в его глазах, устремленных вдаль. Тот подался вперед и соскользнул на пол, как ребенок, укрываясь в надежных объятьях Ди.
Едва Ди уехал в магазин, Джек спустился в подвал. Там располагалась комната для отдыха: бильярдный стол, несколько потертых диванов, музыкальный центр и большой телевизор. В углу стояли несколько тренажеров. Джек подумал, что неплохо бы позаниматься на беговой дорожке, чтобы скинуть напряжение.
Из комнаты вели несколько дверей. Одна - в прачечную-подсобку, а вот другую Джек не открывал. Даже удивительно, ведь с докучливым любопытством уже обследовал почти весь дом.
Самое время.
Джек открыл дверь и шагнул внутрь. Как будто кабинет: письменный стол, кресло, несколько книжных полок. Стоящие на них фотографии и безделушки притягивали Джека как магнит. Очень хотелось узнать о прошлом и семье Ди побольше.
Снимки незнакомых людей. Сувениры, происхождение которых он так и не смог определить. Воспоминания о неизвестной ему жизни. Он стоял и рассматривал осколки чужой судьбы, чувствуя прилив обиды из-за того, что Ди все еще многое от него скрывает. Они делили кров и пищу и даже недавно были очень близки в ванной, но Джек по-прежнему не знал, откуда Ди родом и чем он дышал долгое время. Они спали в одной постели, но настоящее имя Ди оставалось для Джека загадкой.
Он взял фотографию трех белокурых детей и подошел к окну, чтобы лучше рассмотреть в дневном свете. В груди сжалось - Джек узнал в одном из мальчиков Ди. Тот сидел посередине; похоже, на снимке ему лет десять. Те же карие глаза, тот же нос, та же скрытая полуулыбка. Льняные локоны раздувает ветер. Джек улыбнулся, тихонько обвел пальцем маленькое лицо.
- Боже, Ди, - выдохнул Джек.
Наверное, этот мальчик любил играть в «парчиси» и возиться с солдатиками на диване в гостиной. Осознание жизненной трагедии – то, каким он был и то, каким стал - почти сбивало Джека с ног.
Где же их сфотографировали? Похоже, где-то в парке. Может, семейный пикник или отпуск? Ди упоминал, что вырос в бедности, поэтому вряд ли они ездили в отпуск. Джек вынул снимок из фетровой обложки, перевернул и прочитал на оборотной стороне подпись, сделанную женской рукой: «Июнь 1980, Йеллоустон. Даррел, Энсон и Мерл».
Джек затаил дыхание, моргнул, снова посмотрел. Но буквы никуда не исчезли.
Энсон. Все встало на свои места, как будто нашлись недостающие элементы мозаики.
Джек опять повернул фотографию и посмотрел на лицо мальчика.
- Энсон, - прошептал он, прикасаясь к изображению. Глянул через плечо. А вдруг имя, если его произнести вслух, сработает как заклинание и вызовет человека?
Он долгие минуты не отводил глаз от снимка. Не двигаясь, гоняя имя эхом по коридорам своего сознания, так наполненного Ди – нет, Энсоном - в последнее время, что тот вытеснил все остальное.
Почему он не сказал мне?
Но Джек знал, почему. Ди убежден, что этот мальчик умер. Он убил его, когда взял в руки оружие и хладнокровно выстрелил в человека. Это имя больше ему не принадлежало, Ди думал, что не может претендовать на вещи, семью, документы, место в мире, где любили и понимали Энсона.
Джек поборол обиду на Ди за то, что тот скрывал от него. Ди поведал ему о том, о чем наверняка не рассказывал никому другому. Случай в армии, первое убийство, гибель семьи, вина, ярость, внутренняя борьба. Он закрыл это на долгие годы и только сейчас достал на свет. Но не все еще закончилось. И пока не закончится, он не вернет себе прежнее имя.
Джек надел на снимок обложку, вставил в рамку и аккуратно поставил на полку именно на то место, где в пыли виднелась чистая полоска. Попятился и кивнул.
Скрипнула входная дверь.
- Джек!
- Иду, - откликнулся он, поднимаясь по лестнице. Ди положил пакеты с продуктами на буфет. Джек прошел к машине, одной рукой прижал к себе сразу две сумки, другой взял упаковку пива. Пнул пяткой дверь, чтобы захлопнулась, вернулся в дом и выложил все на стол.
- Ну что, видел кого-нибудь в овощном отделе? Скрывающимся за ящиком с рукколой?
- Очень смешно, придурок, - проворчал Ди. – О них теперь можешь не беспокоиться.
Джек принялся разбирать покупки: чипсы, хлеб, чертова копченая говядина, сыр, кетчуп...
- Ты купил…
- Ага, но только взял другого производителя. Того, что ты хотел, не было.
Джек пожал плечами:
- Соленые огурцы, они и в Африке соленые огурцы. Меня просто иной раз на них тянет.
Ди фыркнул:
- Хотелось бы кое-что сказать, но лучше промолчу.
- Да что уж там, валяй. Выдай про беременность, мы поржем и опять вернемся к жизни.
Джек обернулся и посмотрел, как Ди, облокотившись о буфет, открывает банку пива. Смял пустой мешок, заглянул в другой:
- И это все? - Ди что-то пробормотал себе под нос. – Я не расслышал.
- Говорю, что не купил вишню в шоколаде.
- Ой, да ладно. Ты же сам знаешь, что хочешь.
Ди покачал головой, как бы говоря, что это уже слишком.
- Эти конфеты напоминают мне о бабушке. А ты странным образом все вывернул в сторону сексуальных фантазий. У меня возникает когнитивный диссонанс – вот сижу я в гостиной у бабушки, леплю из пластилина картошку, а ты мне отсасываешь. И это чертовски неправильно. И я охреневаю.
Джек захохотал:
- Ну уж нет, только не так.
Он смотрел как Ди улыбается и смеется вместе с ним, такой открытый, доступный. Джек вдруг затих.
Энсон, его зовут Энсон.
Ди нахмурился:
- Что?
- Что что?
- Секунду назад ты выглядел довольно забавно.
Джек задумался:
- Могу я кое-что у тебя спросить?
- Валяй.
- Ты… ну, ты оказался лучше, чем я мог подумать. Я сейчас говорю про то, что происходит между нами.
- В смысле, лучше? – Ди скрестил руки на груди.
- Следовало ожидать, что парень типа тебя начнет вопить и рвать на себе волосы из-за того, что трахнулся с мужиком. Утверждать, что он не гомосексуалист, впадать в уныние, делая несчастным себя и окружающих.
Ди помолчал и ответил:
- Да какая разница, если тут никого, кроме нас двоих?
- Не всегда же мы будем прятаться.
Он посмотрел на пол и переступил с ноги на ногу:
- Не хочу сейчас об этом думать.
Джек шагнул ближе:
- Все равно рано или поздно придется.
- Рано или поздно не означает прямо сейчас. – Ди встретился с ним взглядом.
Джек удерживал его довольно долго.
Я знаю твое настоящее имя, Ди. Мне не надо ждать, пока ты сам скажешь. Я могу назвать его прямо сейчас и посмотреть, как ты отреагируешь на то, что я залез туда, куда меня не звали. И тогда, возможно, я перестану ждать тебя. А может, если я назову тебя по имени, ты станешь моим так же, как я сейчас твой.
Он открыл рот.
Но Ди его тут же перебил:
- Не хочу загадывать наперед. Сейчас у меня есть ты и мне не хочется думать о том времени, когда тебя не будет. – Он покачал головой и зашептал: – Никто не знает меня так, как ты, Джек. Я был никем до встречи с тобой, когда ты уйдешь, я опять стану никем.
Джек оторопело открыл рот от такого признания. Он не мог найти подходящий ответ, поэтому просто молча протянул руку и притиснул Ди к себе. Тот сразу заключил его в объятья.
- Ты никогда не был никем, - пробормотал Джек, уткнувшись ему в шею. – Только не для меня.
Его зовут Энсон. И он скажет мне об этом, когда будет готов.
Дата добавления: 2015-10-16; просмотров: 197 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
| Глава 16 | | | Глава 18 |