Глава 8. За коттеджем располагался покатый двор над которым когда-то давно поработал

За коттеджем располагался покатый двор над которым когда-то давно поработал ландшафтный дизайнер, и пара укромных уголков, откуда открывался просто божественный вид. В одном из них сейчас сидел Ди, глядя на невероятную синь озера и заснеженные скалистые горы, окружающие его, словно белые клочки бумаги.

Спустя два дня после вылазки Джека в Карсон Сити Ди потихоньку начал приходить в себя. К нему возвращались силы, боль в плече уменьшилась и напоминала теперь лишь тупую пульсацию. Джек постоянно осматривал рану на предмет вторичной инфекции, но кожа вокруг входного отверстия приобрела более здоровый оттенок и стала затягиваться. Чтобы она не открылась, Ди, по настоянию Джека, держал руку в слинге - бесился от беспомощности, но старался не срывать на нем зло и любезно принимал советы. Джек рисковал, добывая для него лекарства, поэтому повторно повредить плечо из-за собственного упрямства было бы форменным свинством.

Джек все еще не встал, по крайней мере, Ди на это надеялся. Теперь, когда за пациента можно не переживать, доктор перебрался в отдельную комнату и подолгу спал. Когда Ди в десять часов вышел из дома, тот не выказал никаких признаков жизни. Парень действительно нуждался в длительном отдыхе. И, слава богу, его получал.

Ди радовался нынешнему одиночеству – в любой момент телефон в кармане мог завибрировать, а придумывать объяснения совсем не хотелось.

Не забивать голову посторонними заботами, что, учитывая сложившуюся ситуацию, оказалось нелегко. А вот окружающий пейзаж очень хорошо этому способствовал – на много миль никаких признаков цивилизации. Никаких домов и зданий по соседству, как будто они с Джеком последние люди на земле.

Неожиданное ощущение свободы рассеялось, нарушенное вибрацией в кармане. Ди достал один из сотовых телефонов и открыл текстовое сообщение;

Ты ок?

Ди медленно вдохнул-выдохнул и стал набирать ответ – этой беседы он с нетерпением ждал все утро.

Да

Где?

Не м. сказ.

Безоп?

Да

ДФ?

Ок

Ты?

Ран но ок

Никто не знает

Хор

Куда дальше?

Хз

Помочь?

Не сейчас

Ок ты знаешь как связаться

Спс

Будь остр

Да

Не зевай

Всегда

Немного успокоившись, он положил телефон обратно в карман. В это время скрипнула задняя дверь.

- Ди!

- Я здесь.

- Завтракать будешь?

Он встал и направился к дому:

- Давай.

Когда Ди зашел на террасу, Джек поставил на стол тарелку овсянки. Выяснилось, что он неплохо готовит, но Ди всякий раз злился. Тот постоянно пичкал его кашей и читал нотации о холестерине и полиненасыщенных жирах. Нет, чтобы просто поджарить яичницу с беконом.

- Чем ты там занимался?

Ди бросил на него раздраженный взгляд:

- Тебе-то что за дело?

Джек пожал плечами:

- Просто любопытно.

- Воздухом дышал. Опять овсянка?

- Очень полезно – сложные углеводы.

- У нас есть яйца?

- Как ты себя чувствуешь? – Джек проигнорировал его вопрос.

Ди пожал плечами и молча принялся за кашу. Он все отдал бы за вредный холестериновый омлет с сыром, но пока готовкой занимается Джек, об этом не стоит и мечтать.

- Нормально.

- Как плечо?

- Побаливает, но не так, как вчера.

Джек тоже приступил к завтраку. Они молча съели овсянку, отставили тарелки и перешли к кофе. Почему-то такой правильный в других случаях доктор воздерживался от лекций о вреде кофеина.

Ди отчаянно хотелось курить, но Джек выбросил его сигареты, то есть назначил сам себя не только личным врачом, лечащим огнестрельную рану, но еще и добрым надсмотрщиком. Если у Ди спросили, он бы поведал, как ненавидит это бесцеремонное вторжение - его лишили жирного и мучного, никотина, - но в глубине души ему нравилось, что о нем беспокоятся и заботятся. Он уже и позабыл, что это такое, когда кому-то не плевать жив он или загнулся от эмфиземы. Но он ведь не ребенок, а Джек как привяжется… Хотя его тоже можно понять: Ди – единственная преграда между ним и наркобаронами.

Сегодня утром Джек казался немного расстроенным, Ди ему даже посочувствовал, он хотел знать, что же дальше, но будущее представлялось темным и неопределенным.

- Расскажи мне о тех шестидесяти семи. – Резкий голос Джека словно клинком рассёк тишину.

Ди вздохнул. Он собирался тут же это прекратить:

- Тебе не захочется слушать.

- Не говори, что мне захочется, а чего не захочется.

- Джек, некоторые вещи обо мне тебе лучше не знать. Для твоего же спокойствия.

- Пока мне известно про тебя только хорошее. – Он сверлил Ди взглядом. – Но ведь есть и плохое.

Ди выпил кофе и отвел взгляд, сосредоточившись на калитке, ведущей к берегу озера. Он редко рассказывал кому-нибудь о своей работе. И раньше это не являлось проблемой.

- Не думаю, что…

- Я имею право знать, - перебил Джек. – Речь сейчас не о спасении моей задницы. Мы ведь в этом оба увязли.

Ди вздохнул:

- Видимо, так.

- Ты мне доверяешь?

Слишком сложный вопрос. За последнее десятилетие Ди доверял лишь одному человеку, и доверие это было заработано кровью. Он еще сам не решил, доверяет ли Джеку. Понимал, что не должен. Доверие – дорогой товар, оно не появляется после шапочного знакомства и даже после лечения. Не теперь, когда Джек изо всех сил пытается перетянуть его на свою, светлую сторону, тем более, от него зависела и свобода, и жизнь Ди.

Но все это не отменяло того факта, что в глубине души он очень хотел доверять Джеку, надеялся, что мог, и это его пугало. От глупого желания довериться незнакомцу до ножа в спине – один шаг, а нож с именем Джека на рукоятке ударит очень больно, и не будет никаких сил, чтобы осознать, почему же так произошло.

Джек ждал ответа.

- Не больше, чем ты мне, - ответил Ди как можно неопределенней.

Но Джека не проведешь:

- Можешь не доверять, но ты мой должник.

- Да ничерта я тебе не должен! – отрезал Ди, злясь на самого себя. – Не думай, что если ты меня лечил, то я тебе должен. Я мог бы грохнуть тебя в один момент и не рисковать собственной башкой, а вместо этого валандаюсь тут с тобой.

Но завуалированная угроза не возымела на Джека никакого действия.

- Чего ты боишься? Что я не смогу с этим справиться? Что сбегу с воплями в лес? Знаю, ты считаешь меня слабаком, избалованным сопливым мальчишкой…

- Нет.

- Да ладно. – Джек ударил ладонью по столу. – Я в свое время поработал в больницах таких районов, куда даже ты побоялся бы сунуть нос. Я сталкивался с вещами, от которых бы ты блевал дальше, чем видишь. Поэтому не носись со мной как с кисейной барышней, которая не справится, услышав о твоих подвигах.

Ди вздохнул:

- Значит, ты у нас привычный.

- Давай, выкладывай.

Он встретился взором с пронзительными голубыми глазами и не смог придумать причину, почему бы не рассказать.

- Ладно, но я тебя предупредил. – Он налил себе еще кофе. – Про кого хочешь послушать?

- Про последнего.

- Арт-дилер. Хотя, на самом деле, вор. Торговал предметами искусства, реквизированными нацистами, подделывал документы, чтобы выжившие наследники не могли преследовать его по закону.

Ди моргнул:

- И за это он заслуживал смерти?

- Он был мерзавцем, и не я хотел, чтобы его убили.

Джек сидел, положив руки на стол. Похоже, он пытался переварить информацию.

- А что насчет остальных?

- Желаешь полный список? Тогда мне нужно проверить мой ежедневник.

И тут до него дошло. Джек не хочет знать, кем они были. Он хочет узнать, как глубоко ты в это вляпался. Как близко подошёл к тому, чтобы и его…

- Некоторые сами были убийцами. Если ты знал, скольких они порешили не моргнув глазом и, главное, как, ты бы сам блеванул. Другие были насильниками и педофилами, перед которыми судебная система оказалась бессильной.

Джек кивнул.

- Но кто за это платил, кто заказывал? Как ты получал контракты? Ты же не в газетах объявления выискивал «требуется киллер».

Ди усмехнулся:

- Конечно нет. На самом деле… - Он колебался. Я не должен тебе этого рассказывать. В основном мои услуги оплачивали родственники жертв. Иногда даже копы и законники. Но о таком не говорят. Обычно семьи получали анонимку с информацией, к кому следует обратиться.

Джек вытаращил глаза:

- Ты посылал анонимки?

- Ну, чаще все же Джози, мой куратор. По всей стране отслеживались наиболее громкие дела, в которых не удалось прижать виновных. Суд, телевидение, газеты. Бывало, убийцу или насильника оправдывали. Если дела обстояли совсем уж паршивым образом, адвокаты или полицейские подсказывали родственникам пострадавших…

- Серьезно?

- Естественно, анонимно. Им не улыбалось напрямую иметь дело с такими, как я. Но иногда злодеев не удается взять за яйца. И убивали их лишь потому, что судебная система облажалась. И я даже понимаю почему. Лучше выпустить виновного, чем осудить невиновного. А если виновный оказывается на свободе, я тут как тут. – Он подлил кофе Джеку. – Большинство моих клиентов – то еще отребье, по-моему, они сами себе противны. Среди них есть такие, которые убеждены, что их никогда не поймают, и их действительно не поймают. У закона руки коротки.

- Так значит, кто-то связывается с твоим куратором…

- Да. Звонит Джози, называет имя. Она наводит справки и назначает цену. Если дело громкое или есть какие-либо сложности – телохранители у клиента, например, или ограниченные сроки, - то цена повышается. Определенную долю Джози забирает себе, остальное идет мне, если, конечно, я берусь за работу.

- Каких людей ты отказался убивать?

Джек покачал головой:

- Джек, люди желают смерти другим по абсолютно разным причинам, и некоторые для меня неприемлемы. Частенько заказывают таких же свидетелей, как ты. Некоторые – гулящих жен. Заказывают детей, чтобы побольнее наказать родителей; стукачей, деловых партнеров, конкурентов, просто соседей, которые чем-то разозлили.

- И ты просматриваешь заказы, а потом что? Просто говоришь: «Спасибо, нет»?

- Обычно так.

- Что дальше с этими заказами?

- Ну, Джози придерживает их до тех пор… - А дальше уже шла очень скользкая дорожка, и выражение лица Джека это подтверждало.

- Пока их не берет кто-нибудь другой, так?

- Вероятно. – Ди уткнулся взглядом в чашку.

- Ты видел эти заказы на невинных людей – детей, женщин, осведомителей, свидетелей и закрывал глаза, зная, что эти заказы все равно выполнит кто-то другой? И ничего не делал? Ничего?

- А что я мог?

- Может, хотя бы предупредить?

Ди снова покачал головой:

- Не мог. Единственно, что оставалось – просто не связываться с этим дерьмом.

Джек встал и отступил назад:

- Тогда почему сам не убивал? Чем по большому счету ты лучше тех, кто их убил? Ты знал и ничего не делал. Может, тебе даже за это платили? – заорал он.

- Джек, успокойся.

- Не проси меня успокоиться!

- Ты знал с самого начала, кто я.

- Но не знал подробностей. Ты же говорил, что убивал лишь тех, кто этого заслуживал.

- Да.

- Своим бездействием ты убивал и других. Ведь они не заслуживали, чтобы их убил кто-то другой.

Ди крепко обхватил чашку. Он же не может знать! Не может, мать твою! Заманил тебя как лоха в ловушку, не важно, как много ты собрался ему рассказать.

- Не моя забота их спасать.

Лицо Джека исказилось таким отвращением, что Ди пришлось отвести взор.

- Ты ничем не лучше тех, кто их убивал. Мне следовало оставить тебя подыхать! – Он повернулся и ринулся к себе в спальню, хлопнув дверью, заметался по комнате, что-то швырнул.

Ди сидел за столом, все еще стискивая кружку и, уставившись на столешницу, ждал, когда уймется головокружение.

В какую же дерьмовую ситуацию ты загнал себя, Джек. Застрял у черта на куличках на пару с киллером, а где-то в поисках тебя рыскают мерзавцы, чтобы прикончить.

Он уже битый час валялся на кровати, пылая праведным гневом… или стараясь пылать. Проклинать Ди, представляя несчастных безвинных, которые погибли по его вине, как тот стреляет в головы другим (он ведь в голову стрелял? Или еще куда?). Вот, допустим, он отмахивается от заказа на добрую, порядочную, богобоязненную, трудолюбивую мать пятерых детей, которую кто-то решил прикончить, не давая ей ни малейшего шанса, и идет по своим киллерским делам, ест всякую дрянь, дымит как паровоз и, вполне возможно, снимает проститутку развлечения ради.

Я хочу его возненавидеть. Почему же не могу?

Он спас меня, а ведь должен был убить. Но не смог. Он спасал меня снова и снова, сам подставился.

Но почему только меня? Что во мне такого особенного?

Раздался тихий стук.

- Джек.

- Что?

За дверью послышался неловкий кашель:

- Э-э-э… ты там весь день намерен просидеть?

- Может быть.

Пауза.

- Ну… я думаю, нам надо поговорить.

Джек сел.

- Ага, теперь ты решил поговорить.

- Ну ладно тебе, дай войти.

Он опять откинулся на подушку.

- Не заперто.

Дверь немного приоткрылась, и Ди сунул голову в проем, как бы стараясь не вторгаться в личное пространство Джека:

- Пошли на террасу, что ли.

- Зачем? Я задолбался сидеть у тебя в комнате в первые два дня.

- Но сегодня такой хороший день.

Джек рассмеялся:

- О да, просто прекрасный! Ты такой милый. Мы пойдем гулять, взявшись за руки, и птички нам споют песенку. Тра-ля-ля. Чирик-чик-чик.

Ди закатил глаза:

- Заканчивай! Ты мне таким не нравишься.

- Ах, скажите пожалуйста, я ему не нравлюсь. Какая досада.

- Ты такой сверкающий Д’Артаньян в своем белом плаще, - вдруг зарычал Ди. - Но ты не жил в моей реальности и тебе легко судить, тебе не приходилось выбирать, кому жить, а кому нет.

- Да неужели? – Джек встал с кровати и подошел к Ди. – А как насчет того, когда ты решаешь, кого первым оперировать – женщину с травмой головы или пьяного водителя, который ее сбил? Или позволить истечь кровью от огнестрела мудаку, первым выстрелившему в полицейского? А как насчет женщины, едва не скончавшейся от побоев и выходящей из отделения обратно к мужу, который ее измордовал, ведь, по ее словам, он сделал это нечаянно. Так что не рассказывай мне о чертовой реальности. Если я не носился по Кувейту с гранатометом наперевес и ни разу не пустил никому пулю промеж глаз, это не значит, что я живу в солнечном мире единорогов и радуги. В моем мире я собирал по косточкам лицо четырехлетнего ребенка, которому папаша двинул в лоб шаром для боулинга. Ты думаешь, один сталкивался с дерьмом? Так вот отсоси, сволочь.

Он уставился на Ди яростным взглядом, стараясь не моргнуть. Тот поник, из него словно вышел весь воздух. Он как пришибленный опустился на кровать, в любой момент ожидая еще одного удара.

- Я не мог им помочь, - голос, полный муки, звучал чуть слышно. – Я хотел, я видел эти лица и знал, что их ждет, они до сих пор у меня перед глазами. Старался гнать от себя все мысли. Единственное, что мог сделать – просто пройти мимо. Заказы приходили сначала ко мне, потому что я лучший в своем ремесле, а я, не дрогнув, их отклонял. Единственное, что оставалось – надеяться, что эти контракты возьмет кто-то косорукий и у него ничего не получится. Знаю – попытайся я им помешать, спалился бы на раз, хотя, может, так было бы лучше для всех. Чего я так боялся? Зачем вообще живу?

Безжизненный и обреченный тон сразу охладил пыл Джека. Отбросив гнев, он присел рядом с Ди:

- Как же ты дошел до жизни такой? Что с тобой произошло?

Тот покачал головой. Даже показалось, что это рефлексивное движение, словно его слова ударили как молоток по коленке.

- Не важно.

Важно. Для меня важно. Ты для меня важен, и это даже страшнее всего, что ты о себе поведал.

- Если не важно, то почему бы тебе не рассказать?

Ди скользнул по нему взглядом и быстро отвел глаза:

- Не хочу.

Джек попытался сменить тактику:

- Кем ты хотел стать в детстве?

Тот тут же откликнулся:

- Ковбоем.

- Правда? – Джек, наверное, меньше удивился, если бы тот сказал, что хотел стать балериной.

- Да, - Ди грустно улыбнулся. – Знаю, глупо.

- Вовсе нет.

- По молодости я работал на ранчо.

- Так почему же…

- В восемнадцать пришлось завербоваться в армию.

- Почему?

Ди глубоко вздохнул и выдал:

- Когда у тебя совсем юная жена в положении, выбор не велик.

Джек смотрел на его профиль, каждая мышца напряжена до того, что даже волосы встали дыбом.

- Как ее зовут?

- Шарон. Конечно, она не была…

- Ты говорил, что твою дочь зовут Джилл.

Ди кивнул. Губы плотно сомкнулись в упрямую тонкую линию, стирая с лица всякое выражение.

- Ди, а где они сейчас? Ты видишься с дочерью?

Тот медленно встал, словно натягивая костюм и застегиваясь на все пуговицы, повернулся к Джеку, в глазах – чернота:

- А их больше нет, они мертвы, Джек. Ты это хотел услышать? Шарон и Джилл обе мертвы, и их смерть на моей совести. – Он подошел к двери. – Дай мне знать, когда решишь, что со мной делать, потому что нам еще кучу дерьма надо разгрести. Мы не можем оставаться здесь вечно. Я буду за домом.

Он закрыл за собой дверь, оставив Джека сидеть в одиночестве и расстроено рассматривать вмятину на кровати.

Дата добавления: 2015-10-16