Работа с «Я-концептами», «Я-образами» и «Я-метафорами» клиента

Консультанту, несмотря на относительную краткость взаимодействия с клиентом, небесполезно бывает сориентироваться в том, как клиент самопрезентируется в своих высказываниях и текстах. В принципе, о чем бы клиент ни говорил, он так или иначе рассказывает о себе и — шире — о своей жизни и собственных представлениях о ней, более или менее детально очерчивая неповторимую реальность своего внутреннего мира и личностную субкультуру, позиционируя себя, свои ценности и установки в так или иначе понимаемый им экзистенциальный контекст. Построение с помощью концептов, образных конструкций, метафор и индивидуальной символизации разнопорядковых образов «Я» («Я для себя», «Я для других», «Я и другие», «Я и мир», «Я и вещи» и пр.) позволяет человеку жить и действовать самобытно, постигать себя, смыслы своего существования, а также раскрываться для других людей, в том числе и для консультанта. Выявить их позволяет использование в работе некоторых элементов контент-анализа — методики выявления частоты появления в тексте определенных характеристик, позволяющих строить предположения относительно намерений клиента и его личностных характеристик². Полностью применить технику контент-анализа в консультировании, конечно, сложно, поскольку консультант имеет дело с живыми дискурсами, а не с фиксированными, «ставшими» текстами клиента, тем не менее он может обратить внимание на: 1) многократно повторяющиеся слова и словосочетания («Я», «неудача», «бремя», «наказание» и т.д.), образующие тематическую ось клиентского текста — эта ось даст основания для понимания установок и ориентации, которыми клиент руководствуется в отношениях с другими и самим собой; 2) повторяющиеся слова-характеристики обстоятельств и персонажей, их модальность («простой», «грубый», «мужественный», «глупый», «смешно», «неловко» и пр.) — это позволит разобраться в оценочных системах и ценностных ориен-тациях клиента; 3) семантические области, к которым клиент не сохраняет нейтрального отношения и в которых он вычленяет больше объектов по сравнению с другими («Я», «другой», «деньги», «собственность», «власть», «взаимность», «признание», «отвержение» и др.), — это позволит уяснить личностные приоритеты клиента, значимые для него аспекты отношений с другими; 4) наиболее значимую символизируемую область («жизнь», «красота», «власть», «война», «достижение», «утрата», «интеллект», «любовь», «близость» и др.).

Безусловно полезным может оказаться знакомство консультанта с элементами дискурс-анализа. Эффективность консультативной работы повышается при точном понимании консультантом не только темы дискурса (того, что становится предметом разговора при изложении клиентом своей жалобы, своего запроса), но и темы говорящего (т.е. того, о чем именно он ведет речь, жалуясь или объясняя, того, что скрывается за его словами), поскольку дискурс обращен не только «вовне» — к ситуации или к внешнему контексту высказываний, но и «вовнутрь» — к ментальной сфере клиента и консультанта. Консультанту важно сделать собственные терапевтические и интерпретативные выкладки достоянием не только общего дискурса, но и внутреннего мира клиента, для чего он должен учитывать разнообразные аспекты возникающего взаимодействия, в частности его контексты.

Так, по возможности стоит обратить внимание на: 1) речевой контекст, который постоянно меняется, обогащаясь новой информацией, рождающейся в консультативном взаимодействии; 2) экзистенциальный контекст высказываний, подразумевающий мир объектов, состояний и событий личной жизни клиента, т.е. все то, к чему имплицитно отсылают его высказывания (иногда мир клиента настолько не похож на мир консультанта, что происходит расширение категории возможных миров для обоих); 3) ситуационный контекст, апеллирующий к социокультурным характеристикам клиента (в них в той или иной мере представлены тип деятельности, предмет отношения, социокультурная обстановка и т.д.); 4) ащионалъный контекст, конструируемый самими речевыми действиями на всем протяжении консультирования; 5) психологический контекст, указывающий на предпочитаемые клиентом ментальные и когнитивные категории, интенции, верования, желания (life of mind). Дискурс-анализ в принципе и строится на основе изучения взаимодействия разных типов контекстов, а также на исследовании фреймов, сценариев, ситуационных моделей клиента.

Для консультативной практики особенно важна система устойчивых «Я-концептов» и «Я-метафор», описывающих субъекту самого себя не столько для других — в терминах, усвоенных им из культуры для фиксации представлений о себе, сколько для самого себя — в понятиях и образах, фиксирующих его подлинное «Я», часто не предназначенное для экстериоризации и существующее только «для внутреннего пользования». Любой человек оперирует в автокоммуникации разнообразными внутренними образно-понятийными единицами, отражающими как некоторые существенные, объективно подтвержденные мнениями и оценками извне характеристики «Я», так и совершенно фантастические метафоры, воспринимаемые субъектом как имеющие непосредственное «сущностное» отношение к нему (у наших клиентов мы встречали разнообразнейшие метафорические конструкции от «Я —неудачник», «Я —простой трудяга», «Я —ходячее недоразумение» до «Я —иероглиф», «Я —желтый цвет Ван Гога», «Я —точка Омега» и пр.).

На основе схемы М.Розенберга можно смоделировать фрагменты содержания индивидуальной Я-концептосферы субъекта, выделив в ней ряд уровней, понимание которых может быть полезно консультанту для уяснения личностных характеристик клиента. Так, уровень «Я-настоящего», представленный многочисленными неспециализированными концептами, объективирующими «Я» для самого себя в данный конкретный момент путем гипотетической «остановки» текучести и изменчивости «потока сознания», — это своеобразное постоянное «нахождение себя в себе» «здесь-и-теперь». Обобщение и обновление многократно повторяющейся совокупности «Я-настоящих» позволяют субъекту отстраивать уровень «Я-реального» как совокупности развивающихся представлений о себе — это наиболее устойчивый продукт социализации (его составляют концепты типа «Я—мужчина», «Я —взрослый», «Я —умный», «Я —студент» и пр.).

Конкретные и проработанные концепты уровня «динамического Я» выполняют своеобразную регулятивную функцию, позволяя отслеживать результативность движения субъекта в направлении образно представленных изменений, необходимых для переходы из наличного состояния в желаемое иное (например, «Я —школьник» -»... -н> «Я —студент»). Уровень «будущих {возможных) Я» представляют концепты, отражающие то, каким, как кажется субъекту, он может стать в дальнейшем, развиваясь в пределах избранной логики, за пределами непосредственно представляемых целей, — это не обязательно проработанный образ (например, подросток представляет себя в образах «крутого профи», «успешного», «богатого», «имеющего семью», «владельца автомобиля»), но концепты, поддерживающие его, ближе к соответствующим культурным клише, чем к образам, наполненным бытийным содержанием, отражающим собственный опыт субъекта. Уровень «идеализированных Я» по сравнению с предыдущими имеет более виртуальную природу, поскольку отражает некоторые субъективные представления человека о себе, сложившиеся в автовосприятии, внушенные ему в процессе социогенеза в ограниченном микросоциуме семьи и близком социальном окружении, но подтвержденные лишь индивидуальной верой в наличие определенных характеристик, а также пристрастно отобранным и ограниченным опытом функционирования в этих ограниченных микрокультурных средах и даже вообще единичными фактами автобиографического опыта.

Уровень «изображаемых Я» — это уровень игры, образов и масок, выработанных для презентации себя другим. Он тесно связан с предыдущими, но функции его иные — он дает возможность субъекту в целях «поиска себя» примерять разные обличья, опробовать производимое впечатление на внешнем окружении, обогащая тем самым собственную подлинность. В принципе субъект может не только убедить окружающих в наличии у него изображаемых характеристик, но и самоизмениться. Уровень «фантастических Я» и «Я-метафор» отражает то, каким, вероятно, субъект мог бы быть «не в этой жизни», исходя из знаемых, усвоенных из большой культуры и социума образцов поведения, ценностей, моральных норм. Разнообразие и модальность этих образов характеризуют самобытность внутреннего мира человека; они связаны с особенностями его личности, жизненным опытом, реальным взаимодействием с другими людьми. «Фантастические Я» очень редко объективируются для других, они предназначены «для внутреннего пользования».

«Я-метафоры» и «фантастические Я» можно определить как самобытные «Я-концепты», представляющие субъекту самого себя таким, каким он не сможет быть в реальности, но каким он требуется самому себе для позитивного внутреннего самоощущения, комфортного самопереживания своего «Я». Иногда консультант сталкивается даже с «выдуманными жизнями» отдельных клиентов, поскольку фантастические «Я-концепты» существуют не изолированно, а в некотором нарративном контексте. Эти «легенды о себе» могут быть отнесены к элементам построения индивидуальной мифологии, к индивидуальной субкультуре субъекта и используются им в целях глубинного познания себя, осознания своей подлинности, аутентичности; это своеобразные и глубоко интимные, сокровенные игры с самим собой, способствующие самопознанию, самопостроению и самопринятию.

Создание «легенд о себе» выполняет функции социального леген-дирования и самопрограммирования, психоэмоциональной компенсации, автонарратизации и др. Созидая «квазижизни», клиент высвобождается из границ собственного «Я», из плена «попавшихся» ему обстоятельств (синхронизированных с его жизнью реалий) и реализует себя как «вероятностное существо» (М. Эпштейн), особенно если в реальной жизни у него есть недостаточно актуализированные способности и неудовлетворенные потребности. Кроме того, «субъективная квазионтология» помогает строить идеальные проекты собственной жизни и планировать ее события.

«Легенды» не являются полностью индивидуальными продуктами, в них всегда присутствуют архетипические сюжеты традиционной культуры, основные мифологемы, микрокультурные образы, отголоски знакомых субъекту книг, фильмов, семейных преданий, рассказанных еще в детстве сказок, снов, индивидуального телесного и духовного опыта и т.д., что делает их важным объектом консультативного анализа. Сопоставление нескольких рассказов клиентов о себе часто позволяет обнаружить устойчивую тенденцию к актуализации одного системообразующего, но не нашедшего реального воплощения «Я-концепта». В этом плане анализ текстов клиентов можно выполнить, опираясь на следующие пункты.

1. Общий характер рассказывания о себе консультанту — как текст рассказывается: быстро или медленно; громко или тихо; с расчетом на «перфоманс» или как бы «для себя»; заготовленно или спонтанно; с какими интонациями; структурированно или «потоком сознания»; с постмодернистской «словесной игрой» или с «завершенной формой»; с каким количеством внутренних планов, «рассказов в рассказе» и т.д. — все это открывает массу возможностей для составления начального впечатления о клиенте, для построения мысленных опор для расспроса и выдвижения гипотез и помогает изначально выстроить «дополняющее» отношение к клиенту в рамках консультативного альянса.

2. Предмет рассказывания — что именно рассказывается: это может быть итог жизненного опыта; события, свидетелем и участником которых был клиент; его восприятие и оценка этих событий; предположения о вызвавших их причинах; продукты воображения и фантазии и т.п. Поскольку клиентский текст образуют некие уже отобранные для повествования цепочки событий, важны их авторская интерпретация, присущий клиенту повествовательный стиль, включение реальных или вымышленных происшествий (как оценка меры вмешательства клиента в ход со5ствен-ной жизни), использованные фабулы и сюжеты.

Консультанту стоит обратить внимание на «излюбленные» клиентом сюжеты с их центральными персонажами как на образцы для идентификации. Особое внимание должно быть уделено прототипам — источникам, из которых клиент черпает свои сюжеты и героев (литература, кино, телевидение, сфера компьютерных игр), поскольку не всегда избранные прототипы оказывакугся конгруэнтными личностным особенностям и обстоятельстваы жизни клиента, что рождает внутренние проблемы и конфликты. Кроме того, отобранные для воплощения сюжеты позволяют вычленить предпочитаемый способ отношений клиента к жизни и центральные концепты «картины мира». Выделенная для повествования цепочка событий укажет психологу на субъективно важные этапы жизни клиента и те, которые он по тем или иным причинам «пропускает» в жизнеописании. Каждое упомянутое в тексте событие может быть в дальнейшем развернуто по принципу «от предложения к тексту» и тем самым сориентировать психолога в жизненных ценностях, целях клиента, способах построения им жизненных стратегий и сценариев (например, «Золушка», «Сизиф», и др.).

Сюжеты при их анализе помогают выдвинуть гипотезы относительно инвариантных компонентов повествований клиентов о себе — автобиографических мотивов (одиночества/взаимности, верности/предательства, потери/обретения, свободы и воли, странничества, изгнанничества, нужности/отвергнутости, мщения и т.д.). К примеру, мотив одиночества в разных историях о себе может представать как «одиночество вдвоем», «одиночество в толпе»; «непонятый»; «покинутый»; «изгнанный»; «эскапировавший»; «затерявшийся в толпе»; «осиротевший»; «движущийся отдельно от других» («слышащий иного барабанщика», по Г.Торо); «изгой»; «отшельник» и т.д. Анализ мотивационных инвариантов имеет больший объяснительный потенциал в понимании поступков клиента, а их психотерапевтическая перестройка связана с тем, что к анализу «притягиваются» наименее вероятные, с точки зрения субъекта, для него мотивы, но вполне реальные для других людей в сходных жизненных обстоятельствах.

Мотивы как «остановленные смыслы» повествований клиента о себе могут быть поняты и с позиций архетипической психологии К. Г. Юнга, и тогда можно говорить о сквозных для данного клиента темах трикстерства, мудрости, волшебства, терпения, борьбы, предательства, победы, спасения и т.д.

3. Жанр, форма рассказывания: для понимания клиента немаловажно определить, рассказывается ли история о себе как «анкета для отдела кадров», как «авантюра», «трикстериада», «путь страданий и лишений», как «дело жизни» и т.д. Опираясь на работы Р.Барта¹, можно выделить несколько способов организации повествования: 1) констатирующий (описательный) способ, когда клиент просто перечисляет некие «факты», используя при этом текстовые шаблоны, канцеляризмы («вступил в ряды», «состоял», «не привлекался», «принимал участие» и т.д.); 2) эмоционально-метафорический (перформативный) способ — текст о себе создается как воспоминание или конструирование «случаев» (лирических, комических, трагических, драматических), сопровождаемое переживаниями, оценками, вопросами к самому себе; 3) наставительный (дидактический) способ — клиент рассказывает о себе в форме притчи, «завета» или «примера» (мужества, служения, терпения, достойной жизни, честной бедности и т.п.), составляющих «гордость», «предмет любования» клиента, часто содержит нравоучительные высказывания, адресованные вовне «моралите» («Я прожил трудную, но достойную жизнь», «Я всегда старался жить по совести...»); 4) аналитико-телеологический (энтимемати-ческий) способ — описание своих поступков как целенаправленного движения к некоей цели, содержащее подробности собственных выводов, принятия решений, создания планов, оценку достижений и помех на пути к цели («Что мне было делать? Пришлось...», «Я решил...», «Я знал, что должен...», «Мне было нужно...»); 5) символический (аллюзивный, гипертекстовый) способ, когда каждый факт личной жизни представляется клиентом не как значащий сам по себе, а как отражение некоего иного, высшего содержания, как неслучайный, наполненный смутно постигаемым смыслом знак и рассматривается в контексте «круга людских судеб», предназначения жизней других людей и мира в целом, повторения «вечных историй» и т.д. — в этих случаях вполне банальное повествование сопровождается намеками на их тайный смысл. Способ построения рассказа клиентом может стать опорой для выстраивания предположений о жизненном стиле, нравственных ориентирах клиента, его установках в отношении других и самого себя, характере самопринятия и самопрезентации и т.д.

4. Персонажи (действующие лица) — о ком рассказывается в клиентском тексте: хотя главным действующим лицом обычно является сам клиент, его рассказ о себе невозможен без контекста, созданного его отношениями со значимыми фигурами его окружения. Это могут быть фигуры из его прошлого и настоящего, идеальные фигуры мечтаний и вымыслов, синтетические фигуры (когда реальному лицу из жизни клиента приписываются несвойственные характеристики, чувства, поведенческие паттерны и т.д.). Анализ действующих лиц и их типажей позволяет консультанту оценить характер отношений с ними клиента, понять меру их влияния на его жизнь, вычленить общий стиль взаимоотношений клиента с окружением. Действующие лица часто представляют собой вариации на темы юнгианских архетипов (мудрец, трикстер, мать и т. д.) и пропповских функций (вредитель, помощник, защитник и т.д.) или могут рассматриваться как автопроекции клиента.

5. Функции и индексы: функции представляют собой «говорящие» элементы рассказа, последовательности описываемых действий, значимых для клиента и призванных объяснить его поступки и переживания. Функции обычно предполагают друг друга: если клиент говорит, что он рано «ушел из родительского дома», можно быть почти уверенным, что далее последует описание периода невзгод, трудностей и лишений, которые он преодолеет своими силами, и наперекор обстоятельствам станет тем, кто он есть сейчас, и т.д.; если клиент говорит, что бабушка перед смертью повесила ему на шею крестик, то, наверняка, этот крестик спасет его от большой беды, «пройдет с ним через всю жизнь», служа талисманом. Анализ совокупности таких деталей часто помогает уяснить некоторые характеристики «образа мира» клиента, характер его ценностных ориентации, его личностную цельность или противоречивость и т.п.¹. Стоит обращать внимание на то, как сам клиент обозначает свои функции: так, к примеру, легко уловить разницу между «Я за ней ухаживал» (функция «ухаживание»), «Я ее добивался три года» (функция «завоевание») или «Ее было легко соблазнить» (функция «соблазнение»).

Индексы (признаки) раскрывают характер действующих лиц повествования, эмоциональные состояния участников описываемых событий, обрисовывают атмосферу, в которой что-то происходило («Отчим сразу меня невзлюбил», «В его доме царила тягостная атмосфера, как будто кто-то только что умер»). Больше всего в рассказах клиентов бывает индексов-информантов — реалистических и эмоционально-оценочных деталей, оживляющих текст («любимое красное платье», «мамины бусики», «духи "Сикким"»); индивидуальные тексты по-разному «пахнут» (хлебом, дымом костров, морем, бедностью и т.д.), могут быть «попробованы на вкус» («соленые от слез», «горькие от дыма», имеющие вкус мороженого, крови, железа), «ощупаны» (шероховатость и жесткость отцовской ладони, мягкость материнских волос, упругость кожи дивана, тепло бревенчатых досок пола) и т.д.

6. Нарративные фигуры — что является объектом повествования о себе: нарративные фигуры, по Ж.Женнету, — это свойственные конкретному клиенту особенности повествования, его привычный способ рассказывания о себе. На основе анализа текстов

М.Пруста он показывает, что повествование есть не что иное как многократное расширение одного словесного утверждения. В контексте консультирования, вероятно, это — утверждение, сознательно или бессознательно фиксирующее значимую для субъекта жизненную формулу, жизненный мотив: например, «жизнь — страдание, я — страдалец», «жизнь — борьба, я — борец» и т. п. Когда клиент строит текст, он явно или скрыто организует его сюжет вокруг собственной формулы мировосприятия и самовосприятия. Обобщая текст клиента, консультант может эту формулировку обнаружить и понять, является ли она для человека конструктивной, полезной, расширяющей «пространство для жизни» или, наоборот, ограничивает его, фрустрирует и требует коррекции.

Понятие нарративных фигур часто раскрывается через категорию времени, в частности через частоту упоминаний некоторых событий в сообщении клиента: он может неоднократно возвращаться к событиям, которые произошли лишь раз, к людям, встреча с которыми была едва ли не случайной, и т.д.; в то же время лишь единично упомянуть, как бы «не заметить» те события, которые многократно повторялись в реальности (часто это касается жизненных неудач, ошибок). Столь же важным показателем анализа является темп повествования — он не всегда совпадает со значимостью излагаемых событий: некоторые жизненные эпизоды клиент «проскакивает» очень быстро, а на некоторых, хотя их простая суть не требует комментариев, останавливается, излагая их «со вкусом, с толком, с расстановкой».

Небесполезно бывает определить и повествовательную позицию клиента — угол зрения, под которым он излагает свои события и переживания, — чтобы понять, в какой мере он стремится управлять интеллектуальной позицией консультанта (об этом свидетельствуют реплики «Ну, как вы думаете, можно это делать?..», «Кто же ему позволяет так обращаться с женой...», «Ну разве это не подло?», «А о детях он подумал?», «Что люди скажут?»).

Анализ текстов о себе, понимание и интерпретация их концептов, символов и метафор относятся к базовым профессиональным умениям консультанта.

Дата добавления: 2015-10-13