ГЛАВА 9. Невозможно двигаться по прямой, если нет компаса

Невозможно двигаться по прямой, если нет компаса. — Заблудившиеся в девственном лесу, на снежной равнине и в море описывают круги, сами того не сознавая. — Привал на поляне. — Бедро тигра на ужин. — Постель из шкуры тигра. — Гастрономические предрассудки. — «Бооль». — На следующее утро. — Тщетные планы. — Безответные сигналы. — Фрике утверждает, что дела все хуже, и он прав. — Лесная школа. — Эхо. — Гора.

Приведите человека, полностью владеющего своим телом и разумом, на какую-нибудь большую ровную площадку, завяжите ему глаза и попросите пройти всего лишь сто метров по прямой.

На его пути нет никаких препятствий: он знает, что опасаться нечего и можно смело двигаться вперед.

И вот — пошел… Не сделав и тридцати шагов, отклоняется все больше в сторону. Сам того не замечая, он забирает вправо, описывая полукруг.

Он движется дальше, считая шаги, и, когда ему кажется, что сто метров пройдено, снимает повязку, ищет глазами поставленную цель и с изумлением видит, что стоит к ней спиной.

Даже на ста метрах он отклонился в сторону на целый полукруг более или менее правильной формы.

Увеличьте расстояние, если позволяет местность, хотя бы до двух-трех километров и проделайте этот опыт сколько угодно раз с самыми разными людьми — вы столкнетесь с одним и тем же явлением: человек не может идти по прямой линии с завязанными глазами и, заворачивая почти всегда направо, описывает круг или несколько кругов.

Человек, заблудившийся в тумане, неосознанно проделает то же самое даже на хорошо знакомой ему местности: он будет кружить без конца, пока не наткнется на какой-нибудь ориентир, с помощью которого сумеет определить направление.

А сколько раз это случалось с охотниками в туманные осенние дни! Моряки, потерпевшие кораблекрушение и лишившиеся компаса, не знают, куда плыть, если туман или облака скрывают от них солнце и звезды. Что бы они ни предпринимали, их несет по воле волн, и они описывают все те же роковые круги, пока наконец не появятся небесные светила.

В заснеженных степях России несчастные путники, застигнутые метелью, часто погибали, не в силах выбрать правильное направление, обреченные постоянно кружить на одном месте.

Этот феномен можно объяснить как угодно, но факт остается фактом: человек не способен двигаться по прямой, если у него нет компаса или если он лишен возможности ориентироваться по звездам; оказавшись предоставлен самому себе на волнах океана, в песчаной или снежной пустыне, в дебрях девственного леса, он будет возвращаться по своим следам и запутывать их, пока не убедится сам, что движется по кругу и почти всегда в направлении слева направо.

Особенно коварен в этом отношении тропический лес.

Горе тому охотнику или путешественнику, который отважился углубиться в него, не подумав о том, как станет возвращаться, — не отмечая свой путь засечками на деревьях или поломанными ветками.

Он должен всегда помнить о том, что необозримые тропические леса для европейца — день без солнца, ночь без звезд, океан без компаса. А потому следует отмечать свой путь таким образом, чтобы на обратном пути не возникло ни малейших сомнений, — именно это должно быть первейшей заботой, перед которой отступают все другие, какими бы важными они ни казались.

Фрике пренебрег этой элементарной предосторожностью, которая ничуть не помешала бы охоте на калао, и оттого оказался в критическом положении.

А меж тем стоило бы только, проходя мимо, оставлять на деревьях зарубки или гнуть ветки, и все было бы в порядке. Мы настоятельно рекомендуем сей способ всем путешественникам, оказавшимся в аналогичной ситуации.

Как уже было сказано, следует делать засечки или заламывать ветки, но только с правой стороны. В противном случае при возвращении путешественник рискует запутаться, поскольку не сможет определить, движется ли он вперед или в обратном направлении.

Это должно быть строжайшим правилом для путника: засечки справа — при движении вперед, слева — на обратном пути.

Наш герой, исходивший столько лесов, побывавший в джунглях Борнео и Экваториальной Африки, конечно, прекрасно знал это. А пренебрег мерами предосторожности только потому, что считал, будто отошел от шлюпа всего лишь на несколько сотен метров.

Теперь он ясно увидел, в каком положении оказался, однако не совершил еще одной ошибки, какую часто делают заблудившиеся в лесу: не бросился искать свои следы, а, усевшись недалеко от трупа тигра, к которому его привело роковое движение по кругу, стал размышлять.

— Итак, мы заблудились и, кажется, изрядно влипли. Я вел себя, как зеленый новичок, это ясно, и незачем больше ломать голову — все равно уже ничего не поправить. Только слабаки и дураки любят заниматься самобичеванием. Если калао улетали от меня по прямой линии, то до шлюпа не больше двух лье, поскольку мы шли за ними полтора часа. Затем примерно столько же бродили по окрестностям, пытаясь вернуться, но, как случается со всеми в подобной ситуации, попали на то же самое место. А это означает, что расстояние до господина Андре остается все таким же — те же два лье. Следовательно, нам надо всего лишь, без лишней суеты и стараясь не забирать в сторону, преодолеть это маленькое расстояние. В принципе вещь совсем простая, но только не в джунглях. Возможно, придется попотеть целый день… может быть, два, прежде чем выберемся… Если, конечно, господин Андре, который наверняка бросится на поиски, не обнаружит нас раньше. Сегодня же вообще ни о чем не стоит думать. Через час стемнеет, а времени у нас остается, только чтобы соорудить хоть какое-нибудь укрытие. Завтра на рассвете двинемся. Только бы нам не разминуться с господином Андре — это уже будет верх невезения. Если же мы застрянем в этом чертовом лесу, что вполне возможно, надо подумать, как продержаться. У нас еще две галеты… на сегодня ужин, стало быть, есть. Утром надо думать о завтраке… может быть, зажарим калао, хотя очень бы не хотелось… или отведаем тигрятины? А почему бы и нет? Отбивная из тигра… я и не такое едал. К счастью, можно развести костер, трут и спички лежат себе в моей сумке. Кстати, отчего бы не изжарить тигриную отбивную прямо сегодня? Ты ведь поел бы мяса, мой сударик?.. Да? Черт возьми, я тоже… Но в таком случае надо пошевеливаться: разделать зверя, принести дров, приготовить жаркое и лечь баиньки — и все это за один час. Ну что ж, приступим.

Парижанин тут же достал свой превосходный нож с пилкой, шилом, пробойником, маленьким секатором и широким клинком и приступил к разделыванию туши.

Поскольку не было смысла пытаться сохранить шкуру, превратившуюся в лохмотья на морде и на затылке, операция заняла не более четверти часа.

— Вот нам постелька, — сказал Фрике, быстро сворачивая шкуру. И добавил, ловко отрезав от туши кусок мяса: — А вот и жаркое. Теперь галопом к поляне. У нас всего три четверти часа до темноты.

С помощью маленького бирманца юноша быстро набрал огромную вязанку сухих веток, укрепил две рогатины для вертела, опытной рукой быстро разжег костер, побежал к ручью и налил во фляжку, где уже не было кофе, воды. Затем, присмотрев красивое коричное дерево^[88], отломил тонкую пахучую ветвь, на которую нанизал свой шашлык, и, подождав, пока прогорят дрова, положил вертел на рогатины.

Некоторые гурманы^[89], не отягощенные предрассудками, утверждают, что мясо крупных хищников из семейства кошачьих, хотя и не идет ни в какое сравнение с мясом травоядных, вполне съедобно и даже обладает своеобразным, не лишенным приятности вкусом.

Солдаты нашего экспедиционного корпуса в Африке не раз получали добавку к своему пайку в виде мяса пантеры, подстреленной ловким охотником. Утверждают, что это было очень вкусно — пальчики оближешь.

И царю зверей была оказана честь побывать в полковых котлах. Те, кому доводилось пробовать это мясо, дружно его хвалят, говоря, что оно весьма разнообразило скудный рацион.

Справедливости ради надо сказать, что у наших солдат в Африке были такие специи, которые доступны не всякому: их кушанья были приправлены молодостью и острым чувством голода после марш-броска в полной выкладке. Чего только не станешь есть в таких обстоятельствах, особенно если полевая кухня задержится.

Итак, мясо хищников можно есть^[90], пусть без большого удовольствия, но и без отвращения.

Вот и Фрике приступил к своему шашлыку так, как это может сделать двадцатидвухлетний юноша, пообедавший одной галетой, а затем три часа бродивший по лесу.

Хладнокровно поглощая обугленные с одной стороны и кровоточащие с другой куски мяса, не вспоминая о том, что для некоторых любителей вкусно поесть еда без соли немыслима, он с одобрением взирал на маленького товарища, поедавшего свою порцию с таким же рвением и быстротой.

Когда оба насытились, Фрике, набравший вполне достаточное количество дров, расположил их таким образом, чтобы костер мог гореть достаточно долго сам по себе; затем расстелил на земле окровавленную шкуру тигра, подсыпал вокруг нее земли, чтобы сделать небольшую насыпь, зарядил ружье, положив его так, чтобы было под рукой, воткнул в землю нож, завел часы и, положив мальчика на прекрасный, мягкий, как атлас, меховой покров, растянулся рядом.

Как все тонко организованные натуры, парижанин, хоть и устал, не смог заснуть сразу и долго лежал, прислушиваясь к шумам и шорохам в джунглях. Что и говорить, обстоятельства ко сну не располагали: то была подлинная симфония в исполнении бродячих виртуозов — ночных хищников, вышедших на охоту.

Только к полуночи Фрике наконец задремал, прослушав завывание шакала, тявканье лающего оленя, рычание тигра, ворчание черной пантеры, крик лося и уханье совы.

К великому своему удивлению, он услыхал также рев дикого слона, которого бирманцы называют, пользуясь звукоподражатальным словом, просто «бооль».

Судя по всему, лесных великанов было много, ибо их «бооль» раздавался часто и с разных сторон.

Сон сморил молодого человека как раз тогда, когда он предавался размышлению, насколько рев слона, слышный издалека, похож на далекий разрыв снаряда крупного калибра.

__________

Ночь прошла благополучно. Костер потух, но хищники держались на почтительном расстоянии от двух друзей: их отпугивал резкий запах свежесодранной шкуры тигра.

Фрике, проснувшись от первых лучей солнца, с поляны сумел разглядеть, в какой стороне поднимается светило, и соответственно определить свое местонахождение.

Помня, что река Ян, на которой бросил якорь шлюп, течет с юга на север, он понял, что двигаться надо на запад.

Однако выбор правильного направления еще ничего не решал, поскольку Фрике предвидел, что придется столкнуться с теми же затруднениями, что и накануне.

Если бы предстояло идти по открытому пространству или хотя бы по такому лесу, в котором проглядывает солнце, то ничто не могло бы помешать путникам придерживаться заданного направления — за неимением компаса, само солнце направляло бы их. Но, к несчастью, им предстояло вновь углубиться в тектоновый лес, а листва тиковых деревьев, как уже было сказано, совершенно не пропускает солнечных лучей.

«Допустим, я попытаюсь идти по прямой, — размышлял Фрике, — но что из этого выйдет? Обязательно начну забирать вправо. Не пройдем и километра, как начнем описывать кривую. Предположим, я буду стараться сам сворачивать налево, чтобы избежать уклона, но в этом случае я могу забрать влево больше, чем нужно. Тем не менее надо идти; к тому же по пути я могу и даже обязан встретить ручей, впадающий в Ян».

Этот план был превосходен, потому что при невозможности следовать в нужном направлении действительно мог спасти какой-нибудь ручей. Тогда им останется только идти вниз по течению до места, где он впадает в реку, а затем уже двигаться вдоль реки, зажигая по ночам костры, а днем стреляя из ружья: над водой эхо разносится гораздо дальше, чем в лесу.

Услышав звук выстрелов, на шлюпе поймут, что Фрике надо искать вдоль реки, и сделают несколько заходов вверх и вниз по течению.

Однако идти вдоль берега тропической реки — задача не из легких, так как именно на этих узких полосках земли, пропитанных влагой и прожаренных солнцем, буйство растительности превосходит всякое воображение.

Впрочем, Фрике был не из тех, кто склонен чрезмерно задумываться о грядущих затруднениях. Убежденный в том, что его маленький спутник сможет выдержать еще один день пути, ибо по выносливости даст несколько очков вперед взрослому мужчине, парижанин смело покинул поляну и решительно углубился в тектоновый лес.

Как опытный путешественник, он знал, что необходимо беречь силы, а потому двигался неторопливо, без суеты, свойственной неопытному пловцу, заплывшему слишком далеко и стремящемуся вернуться на берег: чем судорожнее он гребет, тем быстрее выдыхается.

Ведь и сам парижанин нырнул в океан зелени, как в воду; надо было действовать, используя все свои возможности, но соблюдая предельную осторожность, ибо на кон поставлена жизнь.

Часа полтора они шли, не останавливаясь, затем Фрике замедлил шаг, рассудив, что пройдено то расстояние, которое накануне они преодолели в погоне за калао.

К несчастью, несмотря на все усилия выдержать направление, Фрике не мог сказать, где же они все-таки находятся и, главное, в какой стороне шлюп. Вполне возможно, что они еще больше отошли от него, вместо того чтобы приблизиться.

— Ну, хоть одно средство проверить это у меня есть, — сказал он. — Ясно, что господин Андре нас ищет. Сейчас он наверняка бродит по лесу, дав надлежащие инструкции тем, кого оставил на борту. Все наши прекрасно знают звук моего ружья. Попробуем выстрелить два раза — может быть, мне ответят.

Прижав приклад к плечу, юноша дважды нажал на спусковой крючок, сделав такую паузу между выстрелами, что услышавшие не должны были усомниться в их значении.

Затем он стал ждать. Но увы! Как ни напрягал он слух, его чуткое ухо не слышало ничего; никто не откликнулся на поданный сигнал, быстро затихший в густой листве, столь же непроницаемой для звука, как и для света.

— Положительно, наше приключение становится опасным, — сказал парижанин. — Совершенно очевидно, что мы выбрали неверный путь. Но куда же идти? Если бы я мог увидеть солнце хотя бы на мгновение, я бы понял, где мы находимся, и сумел определить направление. Хоть бы какая-нибудь полянка показалась! Может быть, повернуть назад? Двинуться налево? Или, наоборот, направо? Пожалуй, надо положиться на волю случая и идти вперед, в надежде встретить хоть какой-нибудь ручеек. Сколько их должно быть здесь в сезон дождей! Но вот незадача: сейчас разгар сухого сезона, и все маленькие ручейки пересохли. И по их руслу не поймешь, в каком направлении течет вода. Да, вот уж невезение так невезение! Ну, двинемся вперед наудачу.

Блуждая по лесу, Фрике не раз пытался завязать разговор со своим маленьким спутником. Конечно, из этого мало что получалось, поскольку оба не имели никакого представления о языке друг друга.

Но маленький бирманец, привязавшийся к «приемному отцу», с невероятным упорством спрашивал, как называется тот или иной предмет, без конца повторял услышанное слово и в конце концов заучил некоторые из них.

И вот теперь Фрике, пользуясь представившейся прекрасной возможностью, показывал мальчику то нож, то дерево, то собственную руку, взглядом спрашивая, как это называется.

Малыш без колебаний находил нужное слово, произнося его с восточным акцентом.

Тогда оба заливались смехом, и нельзя было понять, какой мальчишка — большой или маленький — находил больше удовольствия в этой игре и кто из них хохотал громче.

Фрике, в свою очередь, спрашивал, как называются те же самые предметы по-бирмански, и тоже пытался затвердить слова, но мы должны признать, будучи людьми беспристрастными, что успехи «папаши» были куда скромнее, нежели у его «сынка».

Забавляясь таким образом, как два прогульщика, сбежавшие с уроков, они сами не заметили, как разменяли еще полтора часа.

— Итак, — сказал Фрике, посмотрев наконец на часы, — мы топаем уже три часа. Этому проклятому лесу нет конца! И ни одной полянки, ни одного холмика или пригорка! Ничего, кроме ковра из мха, на котором даже не слышно наших шагов; ничего, кроме этих громадин, куда ни кинь взор, и листвы, раскаленной добела, но не пропускающей солнечных лучей. Если судьба задалась целью отдалить нас от шлюпа с таким же рвением, как мы к нему стремились, то теперь до него больше двадцати километров. Ну, попробуем еще выстрелить… Боюсь, опять потрачу даром два патрона.

Увы, как и в первый раз, на сигнал никто не ответил.

Но звук двух выстрелов не затих сразу, а был повторен многократным эхом.

— Ого, эхо! — сказал Фрике. — Значит, ландшафт меняется… Поблизости находится либо холм, либо озеро, либо река. Надо идти вперед… Так! Начинается подъем, и довольно крутой. Холмы или горы… Это мне подходит. Поднявшись наверх, мы, может, чего-нибудь и разглядим… В этом спасение.

Потом, заметив вытоптанный мох, вырванные с корнем молодые деревья и покосившиеся старые, Фрике заметил:

— Здесь погуляла недурная компания слонов, и следы совсем свежие. Какая жалость, что нельзя на них поохотиться: пара бивней совсем не повредила бы нашей коллекции!

Дата добавления: 2015-09-06