ГЛАВА 7. Пантера с острова Ява [80] и из других мест

Пантера с острова Ява…^[80] и из других мест. — Сувенир для отсутствующих, — Две великолепные шкуры. — Полный вперед! — Тектоновый лес. — Многочисленные ценные качества тикового дерева. — Тиковое дерево и императорские сокровища. — Какофония. — Птица-носорог. — Легкомыслие пылкого, но неопытного охотника. — Промах. — Калао отступают. — Еще одна попытка. — Мудрые предосторожности. — Недостатки ружья калибра 16 миллиметров. — Клюв и рог птицы-носорога. — Парижанин и его приемный сын.

Черная пантера уступает в размере обычной пантере, но намного превосходит ее в свирепости, а это кое-что да значит! Она исключительно красива и обладает чудесным мехом. С виду — хрупка и грациозна, но на самом деле отличается феноменальной силой и изумительной ловкостью.

Кто хоть раз видел, не забудет этого необыкновенного зверя: черную морду гигантской кошки с короткими ушами и слегка изогнутым носом; поблескивающие золотом глаза, томно сощуренные и покрытые легкой поволокой; всегда полуоткрытую пасть с белыми зубами, сверкающими еще ярче по контрасту с черной шерстью.

Если у обычной пантеры блестящая желтая шерсть усеяна красивыми темными пятнами, сгруппированными «в букеты», то есть по пять или шесть, то у черной переливающаяся серебром шкура на первый взгляд выглядит совершенно однотонной. Но, присмотревшись, можно обнаружить те же самые пятна — только здесь они, напротив, чуть чернее тона шкуры, но рисунок их совершенно тот же, что у желтой пантеры. Их труднее заметить, ибо это черные пятна на черно-серебристом фоне.

Фрике, ловко и быстро освежевавший самку, в то время как Андре проделал то же самое с самцом, не уставал восторгаться красотой изумительных шкур.

Выразив еще раз восхищение прекрасным дуплетом своего друга, парижанин задумался, а затем спросил, почему черную пантеру называют пантерой острова Явы.

— Наверное, потому, — ответил улыбаясь охотник, — что этот зверь водится в Индокитае и в Бенгалии.

— Может быть, сие объяснение достаточно для других, но, признаюсь, не для меня.

— Тебе трудно угодить. Но добавить ничего не могу. Ученые мужи, решив, что черная пантера встречается только на Яве, дали ей название яванская пантера. Ну а если жизнь опровергла их непогрешимые суждения, то, право, это не моя вина. Впрочем, такое происходит не в первый и не в последний раз. Майор Ливисон из британского экспедиционного корпуса в Индии застрелил черную пантеру на континенте, а не на острове. Наш соотечественник Тома Анкетиль встречал этого зверя в Бирме… Я мог бы привести еще много примеров, да и о нашем не стоит забывать.

— Значит, вот как пишется история… естествознания, — усмехнулся парижанин, — но в любом случае черная пантера, будь она островная или континентальная, — зверь совершенно великолепный. Хотел бы я поглядеть, какую мину скорчат наши горе-охотники, когда мы достанем из дорожных сундуков эти шкуры, смазанные маслом.

— Ах да! Я ведь почти забыл об этих неверных друзьях… Ладно, пусть себе предаются домашним удовольствиям и наслаждаются прелестями сидячей жизни, а нам надо заняться носорогом. Кстати, какой приблизительно длины наши пантеры? Мне кажется, они превышают размеры, указанные в описаниях.

— Метра у меня нет, но я знаю, что у моего ружья ствол длиной в семьдесят пять сантиметров. Так что измерить их не составит труда. Готово! Муженек имеет длину в один метр сорок пять сантиметров от кончика носа до основания хвоста. Супруга чуть поменьше — один метр тридцать сантиметров, что тоже совсем неплохо…

Шлюп, подошедший к месту сражения, стоял под парами, пока друзья обдирали зверей. Затем один из черных слуг бесстрашно бросился в реку и зацепил якорной цепью ногу мертвого носорога. Таким образом, его удалось довольно легко отбуксировать к берегу, не очень крутому в этом месте, и вытащить на лужайку. Носорог лежал на траве, подобно жареной индейке, украшенной кресс-салатом^[81].

Андре хотелось сохранить шкуру, но пантеры так потрудились над ней зубами и когтями, что в некоторых местах кожа, хотя и отличающаяся исключительной плотностью, превратилась в лохмотья.

Только голова, несмотря на глубокие раны, представляла некоторый интерес — как благодаря очень красивому рогу, достигавшему семидесяти пяти сантиметров в длину и двадцати пяти сантиметров в диаметре у основания, так и из-за великолепной пробоины, оставленной в черепе пулей «Экспресс».

Андре не без труда удалось саблей отрубить голову; ее подняли на борт, с тем чтобы препарировать по всем правилам как экспонат для коллекции.

Шлюп вновь двинулся вверх по течению. Спустя два дня без всяких приключений путешественники достигли великолепного леса из тиковых деревьев, разделенного рекой на две части.

Этот громадный лес поражает воображение путника, замирающего от изумления и восторга перед его необозримостью: всюду, куда хватает глаз, видны только величественные деревья, рядом с которыми ничто не может расти.

Их прямые стройные стволы сероватого оттенка и шероховатые на ощупь устремляются в небо, подобно огромным колоннам; вершины увенчаны шапкой из листьев, темно-зеленых с внешней стороны, бархатистых с белыми прожилками — с внутренней.

А как странен и непривычен подлесок, темный и пустынный, где под ногами на лишенной растительности земле пружинит толстый слой полусгнивших листьев, опавших в течение веков.

Листва этих гигантов не пропускает воздух и солнечный свет. И если найдется рядом с ними какое-нибудь одинокое растение, то это ровесник тектоны, добившийся права на жизнь в ожесточенной борьбе за существование.

Только на лужайках, залитых горячим солнечным светом — там, где гигантские деревья были сражены молнией или срублены рукой человека, — тропическая природа щедро рассыпает все свои сокровища.

Тиковому дереву нет равных по твердости и крепости: черви бессильны перед ним, оно не гниет в соленой воде, хорошо переносит и сухость, и влажность — словом, равно неуязвимо в воздухе, в воде и на земле. Поэтому его используют для строительства домов и храмов в Индии и в Индокитае, а во всех странах мира — при сооружении кораблей и оснастки.

Остов судна, мачты, обшивка, деревянные панно в роскошных каютах пароходов — для всего этого используется тектона.

Ее полированная поверхность очень красива; однако это дерево требует чрезвычайной внимательности при обработке, поскольку волокна его расположены весьма неравномерно и неудачное движение рубанком вызывает появление множества осколков и заусенцев.

Считалось даже, что неумелый или невнимательный рабочий может погибнуть, если пренебрежет мерами предосторожности при работе с тиковым деревом.

Конечно, утверждения, что тиковое дерево обладает какими-то особыми ядовитыми свойствами, совершенно лишены оснований. Но не следует забывать, что в тропиках даже небольшая ранка нагнаивается очень быстро и может вызвать опаснейшее воспаление, не говоря уже о столбняке, против которого нет лекарства.

Таким образом, к смерти может привести самая обыкновенная заноза, а при работе с древесиной тектоны эта опасность возрастает многократно.

Многочисленные ценные качества тикового дерева и широкая сфера его применения служат источником громадных доходов для бирманской казны — иными словами, для императора, которому принадлежат все тектоновые леса.

Надзирать за ними приставлены специальные чиновники, наподобие наших лесников. Впрочем, уследить за ними самими весьма трудно, и они умело пользуются выгодами своего положения.

Но, несмотря на воровство, неудачные или преждевременные вырубки, продажу участков жадными до наживы чиновниками; несмотря на расточительность императоров, щедро жертвующих бесценное дерево своим приближенным, монастырям и заезжим филантропам^[82], обещающим построить «дома отдыха» для путешественников и паломников, тектона остается самым надежным источником дохода, а леса — почти нетронутыми, ибо распахивать их запрещено, а добраться до них при бирманских средствах передвижения довольно трудно.

Поэтому можно назвать эти леса девственными, ибо только дикие звери чувствуют себя в них как дома и размножаются в необыкновенных количествах.

__________

Шлюп встал на якорь в выбранном Андре месте, и Фрике, осмотревшись, увидел на берегу участок, почти совершенно лишенный травы, с многочисленными следами крупных животных, в частности, буйволов и слонов.

— Место отличное, — сказал он своему другу, — завтра мы сможем себя показать. А пока я прогуляюсь по берегу, осмотрю наши охотничьи угодья.

— В два часа дня? В такую жару? Да ты спятил. Ложись лучше в гамак и отдохни после обеда.

— Нет смысла, господин Андре, у меня зуд в ногах. Уж я-то себя знаю: сам не сомкну глаз и вам не дам поспать… Ого! Что это за гам? И какая суматоха там, вверху, среди листвы!

Кочегар, выпуская пар из трубы, решил позабавить маленького Ясу, уже вполне освоившегося со своим новым положением, и дал несколько свистков.

При этом необычном звуке, который, вероятно, не раздавался здесь никогда, птицы, неподвижно сидящие в листве, спасаясь от невыносимой жары, с пронзительными криками стали разлетаться в разные стороны.

Фрике не обратил бы никакого внимания на это стремительное бегство, если бы не различил в какофонии диких криков нечто необычное — звонкое клекотанье, какие-то сдавленные рычания, сопровождаемые шумом крыльев и щелканьем клювов.

Он увидел, как несколько крупных черно-белых птиц, размером с индюшку, но с огромными бесформенными и странными на вид клювами, тяжело снявшись с вершины дерева, стоящего у берега, перелетели на сотню метров дальше от реки.

— Я уже где-то видел этих странных птиц… Да, да, я видел их на острове Борнео^[83]. Они называются… черт возьми! Что с моей памятью?

— Ты хочешь сказать, что это калао, не так ли?

— Точно… калао.

— И кажется, если я верно разглядел, эти принадлежат к виду, именуемому птица-носорог. Ну, друг Фрике, один удачный выстрел, и наша коллекция пополнится великолепным экземпляром.

Эти слова произвели эффект горсти пороха, брошенной в костер, буквально подпалив пятки парижанину.

Схватить охотничье ружье шестнадцатого калибра, зарядить его на бегу дробью и броситься к тому месту, где укрылись беглянки, — все это было для него делом одной секунды.

Прошло несколько минут, и раздалось два выстрела… слишком поспешных выстрела, о которых опытный охотник скажет: «Весьма скверный дуплет».

Именно так и подумал Андре, спокойно сидя на складном стуле. Вскоре показался Фрике — явно сконфуженный, весь в поту и без добычи.

— Я мог бы сказать, что это невезение, господин Андре, но не буду: оправдываться нечем, я просто мазила.

— У тебя ветер в голове, так будет вернее.

— Как это?

— Черт возьми! Бросаешься в лес сломя голову, даже не посмотрев, высоко ли дерево, на котором сидят птицы, не изучив толком их повадок и не рассчитав дальнобойность своего ружья. Ну-ка, скажи, какова, по-твоему, высота этих тиковых деревьев?

— Ну… примерно метров сорок.

— Холодно, мой милый вертопрах. Прибавь по меньшей мере метров двадцать, и ты окажешься ближе к истине.

— Не может быть! Шестьдесят метров?

— Возможно, и больше, но уж наверняка не меньше. Шестьдесят метров уже требуют дальнобойного ружья, а стрелять приходится, держа ружье почти вертикально, — поэтому дробью шестнадцатого калибра невозможно снять этих птиц, учитывая их вес и размеры.

— Согласен, ваша правда! Возьму карабин «Экспресс».

— Тогда ты разнесешь птицу в клочья. Поверь мне, наилучшим решением будет взять ружье восьмого калибра и дробь номер три, а не нулевую, которую ты схватил впопыхах. У этой дроби, заключенной в металлические патроны, вполне достаточная убойная сила.

— Хорошо! Сейчас заменю ружьишко — и бегом за добычей.

— Ого! Какой бес в тебя сегодня вселился? Я никогда тебя таким не видел.

— Демон охоты, господин Андре. Это он меня кусает и подталкивает. Но вы ведь этого и желали?

— Рад за тебя, но даже в охотничьем азарте не следует забывать о мерах предосторожности. Мы не у себя в Босе. Вместо того чтобы лететь на всех парах без боеприпасов, без пищи и воды, сделай мне одолжение, собери свою охотничью сумку. В твоем патронташе тридцать ячеек для патронов: возьми двадцать с дробью и десять с пулями. Не забудь фляжку с кофе, а к нему пару-тройку галет.

— Но зачем мне все это? Я пройду не больше километра, ну, может быть, два.

— Э, когда ходишь по этому проклятому лесу, никогда не знаешь, что может произойти.

— Но я отлучусь всего на часок!

— Надеюсь, иначе не пустил бы. Впрочем, ты не ребенок, а калао, конечно, стоит того, чтобы за ним побегать. Это очень странная птица: от кончика клюва до хвоста в ней метр двадцать сантиметров; оперение шелковистое; черная с голубоватым отливом спина резко контрастирует с белоснежным брюхом; хвост белый с черной продольной полосой, а на голове хохолок из заостренных перышек — в целом, очень приятная на вид птица, но в ней не было бы ничего замечательного, если бы не ее голова. Представь себе, что к этой маленькой головке с хохолком привешен огромный клюв, длиной от тридцати до тридцати пяти сантиметров и толщиной в десять сантиметров у основания, а у той разновидности, которую именуют птицей-носорогом, на верхней части клюва имеется еще роговой отросток, слегка загибающийся назад, длиной от семи до восьми сантиметров. Он действительно очень похож на рог носорога.

— Это украшение, должно быть, дьявольски тяжелое?

— Вовсе нет. Сам клюв образован из очень пористой мышечной ткани, и только верхний слой представляет собой ороговевшую пластину, отличающуюся чрезвычайной прочностью и твердостью. Так что, несмотря на устрашающие размеры, клюв не слишком стесняет птицу. Если ты сумеешь подобраться к ней тихонько и подглядеть, как она ест, то увидишь весьма любопытную вещь. Поскольку из-за огромных размеров клюва и слишком коротких лапок эти птицы не могут клевать корм, подобно мелким пташкам, и разрывать добычу клювом и когтями, подобно крупным, им приходится заглатывать ее целиком. Для этого они хватают облюбованный корм — ягоды, зерна, орехи и прочее, подкидывают вверх и ловят с ловкостью жонглера в широко раскрытый клюв.

— Послушайте… это очень похоже на туканов^[84]. Я как-то видел их, они проделывают то же самое своим клювом, напоминающим банан.

— Совершенно верно. Тукан чрезвычайно похож на калао, но разница в размерах здесь такая же, как между волнистым попугайчиком и гигантским ара^[85]. Однако довольно теорий: один ружейный выстрел даст тебе больше, чем все ученые труды, вместе взятые.

— После ваших рассказов мне еще сильнее хочется раздобыть эту птицу. Я не мешкая за ней отправляюсь. До скорого, господин Андре.

— До свиданья, дружище. Постарайся вернуться не с пустыми руками.

Фрике быстро, как опытный путешественник, собрался в поход, следуя заботливым указаниям друга, закинул ружье за спину и скорым шагом направился в тектоновый лес.

Но не успел он сделать и десяти шагов, как услышал, что следом кто-то семенит: это был маленький бирманец Яса, решивший, без всякого сомнения, увязаться за ним на охоту.

Первым движением Фрике было отослать мальчика на шлюп, но на выразительном смуглом личике была написана такая мольба, ручонки тянулись к нему с такой доверчивостью и любовью, а единственное слово, которое он произносил, — «Фли-и-ке!», — звучало так жалобно, что парижанин уступил.

— Господин Андре, малыш пойдет со мной, — крикнул он другу.

— Хорошо, — ответил тот. — Так даже лучше, не забредешь слишком далеко.

Через четверть часа Фрике оказался там, где, по его предположениям, должны были таиться в вершинах деревьев калао.

Он продвигался вперед с величайшей осторожностью, надеясь захватить птиц врасплох и пустить в ход новое ружье.

Но внезапно тишину леса разорвали хлопанье крыльев, щелканье клювов и квохтанье, так что у юноши не осталось никаких сомнений — его присутствие было обнаружено.

Добыча снова ускользнула.

— Клянусь честью! — сказал себе парижанин. — Я пойду за ними, пусть даже они приведут к самому дьяволу! С меня пот льет градом, но малыш держится молодцом. Да, за этим мужичком мне не угнаться… они здесь, похоже, из бронзы. Но если он устанет, сделаем привал. А пока — вперед, не то опять придется возвращаться с пустыми руками.

Дата добавления: 2015-09-06