Наказывали его? Морду били?

- Морду били, когда уже явное. У нас такого не было. А тут просто отлынивание, когда страх побеждает. Такие обычно сами погибали. Большинство из них. Ты кино смотрел "В бой идут одни старики"? Это про нас снято, из нашей жизни, все точно. Честный фильм.

У нас самих были люди, о которых можно фильмы снимать. Кирилюк, о котором я уже рассказывал. Помню, под Будапештом нас мало оставалось. Скоморохов составил одно звено. Взлетели мы. А там "мессера". У меня таджик Абраров Рафик ведомый. Хороший был парень, но его над аэродромом "месс" сбил. Пришли охотники, они, как глисты, друг за другом вытянутся, не как мы - фронтом. Он заходил на посадку, а они из облаков вывалились… А тогда мы только за Дунай перелетели, к озеру Веленце идем, у него забарахлил мотор. Я ему: "Иди быстрее домой, что ещё с тобой делать, собьют же". Остался я один. Без пары некомфортно. Тройку вел Кирилюк, а с ним как идешь, обязательно что-то случится. Он бесстрашный, сначала ввяжется, а потом подумает. Он чуть выше, я чуть ниже. Начался бой и тут меня зажучили четыре "мессера". Я встал в вираж "За Родину" - мы так называли, когда крутишься на одном месте - а эти четверо меня атаковали сверху. Ну, по виражащему самолету попасть непросто, тем более я слежу и подворачиваю под атакующий истребитель, быстро проскакивая у него в прицеле. Я потихоньку теряю высоту. Начали 3000-4000, тут уже горы, а выйти из виража нельзя - собьют. Сам кричу: "Кирим, - такой был позывной у Кирилюка. - Зажали четверо сволочей! Хоть кто-нибудь на подмогу". Отвечает: "Ничего-ничего. Держись". Вроде ему некогда, надо там наверху сбивать. Крутился я, крутился. Оглянулся, а один "месс" уже горит. Кирилюк сверху свалился и его сходу сбил. Тут один "мессер" промахнулся и недалеко проскакивает. Ага, думаю: все, теперь я с тобой справлюсь. Я подвернул машину, как дал ему. Он задымил, вниз пошел. Кирилюк: "Молодец!" Остальные двое удрали. Кирилюк был асом по сравнению с нами: 32 или 33 самолета лично сбил. Старше меня года на два, он раньше пошел на войну. Опыт у него был. Прилетели мы, я ему говорю: "Кирим, что же ты раньше не пришел? Я же тебя просил пораньше. Высота на пределе, горючего мало". Отвечает: "Я смотрел, как ты выкрутишься". Я говорю: "Ничего себе!!!". Такой он был, в критический момент только пришел. Царство ему небесное, хороший был мужик.

Но вернусь к ходу войны. Когда немцы пытались деблокировать окруженную в Будапеште группировку, наш полк сидел в засаде. Аэродром располагался у самой линии фронта под горой, а за ней были немцы. Летчиков в полку человек 16-18 оставалось. Из этой засады вылетали и на задания, и на перехват. Вот там из винтовки техник сбил "мессера". Как было дело? Наш Коплен - штурман полка, лет 45 ему было - возвращался с задания. Смотрим, у него в хвосте "Мессер". Кричим ему: "Коплен, у тебя в хвосте "месс"!" Он не слышит, но тот зашел и не стреляет. Наши начали палить по нему из винтовок. Попали: задымил и на аэродром упал. Техники подбежали. Побили фрица немножко, привели его. Ягода, начальник штаба, хорошо говоривший по-немецки, его спрашивает: "Откуда ты?" - "Я мадьяр". - "Откуда?" - "Из летной школы". - "Почему не сбил?" - "Пушка не стреляла". А если бы мог он стрелять, то прямо над нашим импровизированным аэродромом сбил бы Коплена. "Кто сбил?" - спрашивает у нас. Все летчики нашей эскадрильи собрались. Показываем на техника: "Да вот он". Немец "Вальтер" вынимает и дарит ему на память. Все оторопели! - его даже не обыскали. Разведка приехала к вечеру, забрали мадьяра. Мы стоим - кто в чем: в сапогах, рубашках, начальство только в куртках. Не особенно были одеты, на летчиков не похожи, "рус Иван". А разведчики, гляжу, только посадили немца, один с него унты снимает, другой - комбинезон. Пока довезут до штаба, уже раскурочат. Вот так. Да, забыл сказать, что этот мадьяр подтвердил, что он не знал, что у нас здесь аэродром, но, видать, у него был ведомый. На следующий день нас начали бомбить и обстреливать.

Я вылетел на задание с Горьковым. Нас атаковала пара самолетов, которых мы приняли за "мессеров". На самом деле это оказались два "Яка". Горьков от них в пике ушел, "мессер" от такого маневра сразу отставал, а "як" легкий, от него так не скроешься. Я вошел в пике - забыл закрыть жалюзи - оторвалась одна щечка, но мотор работает, машина управляема. После "Яки" разобрались, когда звезды увидели, и отвалили. Возвращаемся на аэродром. Сажусь и колесом попадаю в воронку от снаряда. Самолет встал на пропеллер и качается. Думаю: "Сейчас меня накроет". Но покачался, покачался и остановился в там положении. Технари подбежали, они уже знали, что и как делать - не в первый раз. Опустили машину аккуратненько и отвезли на стоянку. А к вечеру идет пехота через наш аэродром. Нам говорят: "Вы чего сидите? Отступаем!" Онуфриенко звонит в штаб армии. Ему: "Сидите, ждите приказа. Вы что, трусите?" А пехота идет мимо нас: "Немцы сейчас здесь будут. Сотрут вас в порошок. Чего сидите?" Что делать? Онуфриенко - и туда, и сюда. Никто приказ не дает. Тогда он спрашивает: "Ребята, у техников машины есть?" - "Есть". - "Садитесь - и за Дунай".

У меня самолет был поломан. Дали приказ сжечь неисправные машины. Рацию жалко было, такая рация хорошая попалась, а то бывает, такая попадется - один треск в ушах стоит. Снять ее хотел, но Иван Филиппов, у которого я должен был в фюзеляже лететь, закричал, что некогда. Вообще-то он прав был: уже сумерки сгущались. Я парашют сунул в фюзеляж, и сам туда подлез. Садились уже в темноте, но все нормально, и техники успели на переправу у Тителя. Даже командира нашего не наказали за то, что он взял ответственность на себя, а приказа сверху не дождался.

Дата добавления: 2015-09-06