Мая 1942 года вас сбили?

- Да. Дело было так. Восьмерку во главе с Кутаховым подняли на прикрытие Мурманска. Кутахов или, как мы его звали, Отец, вел группу, а я замыкал. Замыкающим меня или Бочкова ставили, поскольку у нас было отличное зрение. Как тогда говорили: "Немцы еще только взлетают, а вы их уже считаете". На встречных курсах мы перехватили группу немецких самолетов: штук двенадцать Ю-88 и истребителей примерно столько же.

Немцы отвернули, пошли на петлю. Мы идем параллельно, не атакуем. Они опять разворачиваются на Мурманск, и мы тоже - не пускаем фашистов. Они опять разворачиваются, и мы разворачиваемся. Таких два или три маневра сделали туда-сюда. Мы ему: "Отец, давай, чего ты тянешь? Атакуй!". И это притом, что их явно больше было! Немцы в таких случаях в атаку не шли, а нам не терпелось ринуться в бой. Кутахов пошел в атаку на группу бомбардировщиков, и его первого сбили. Он выпрыгнул. Я его сразу узнал - он высокий, худой, ноги длинные. Я вижу - под куполом человек с длинными ногами - ясно: Кутахов.

Конечно, переживал в тот момент за него. Немцы ж были сволочи. И неправду говорят, будто они рыцари были… Нет! Они добивали тех, кто на парашютах выпрыгивал. Кутахов висит на парашюте, а они заходят и стреляют. Я старался не допустить прицельной атаки, крутился вокруг него. И по мне попали. Вообще, в воздушном бою, если видишь противника, он тебя не собьет. Я вам объясню почему. Для того чтобы попасть, надо взять упреждение, а это значит, враг должен закрыть капотом твой самолет и вынести прицел в точку, где предположительно будешь находиться ты в следующие несколько секунд. Если ты активно маневрируешь, то выбрать такую точку практически нереально. Тем не менее, пока я крутился, мне попала одна пуля, но очень неудачно - перебила правый трос руля поворота и, как потом оказалось, пробила масляный бак. Вправо я уже не мог повернуться, но мог выполнять левый вираж и идти по прямой за счет крена.

Бой закончился. Пошли мы на аэродром на малой высоте. Только тут я почувствовал запах гари. Масло вытекло, двигатель заклинило, и он начал гореть. А высота-то маленькая - прыгать невозможно! Что делать? Хорошо, что в Заполярье в это время снега еще много. Увидел я небольшую долинку и решил садиться в нее. Причем я знал, что у меня самолет горит, и после посадки надо немедленно его покинуть. Ремни я зафиксировал, чтобы самому не убиться при ударе самолёта о землю, уперся рукой в приборную доску и сажаю самолет. Сел… и ничего дальше не помню. Когда пришел в себя, то находился в метрах 10-15 от самолета, который дымил, но не горел. Вот так в бессознательном состоянии отстегнул ремни, сбросил дверь и прополз эти метры.

Это был тяжелый бой. Особых побед там у нас не было. Но, с другой стороны, хотя меня и сбили фактически, эту победу немцы не могут засчитать - они же не видели, что я сбит. Вот сбитие Кутахова они могут доказать, потому что он выпрыгнул с парашютом. Так же было и с теми машинами, что мы сбивали. Подобьёшь фашиста, он не дотянет, где-то упадёт, но ты ведь не знаешь об этом. А могло быть и наоборот: он задымит, ты его сбитым считаешь, но он всё-таки дотянет.

Дата добавления: 2015-09-06