Свой последний боевой вылет Китаев делал в паре с Вами. Расскажите как его сбили?

- К лету 1944 года Китев уже был Героем Советского Союза, имел более 30 сбитых, командовал 40 ГИАП, в котором я был штурманом полка. Летом 1944-го он уехал в отпуск. В это время мой полк перебазировали в Сбарож на Западной Украине. Полевой аэродром Сбарож находился на возвышенности. Из отпуска он приехал прямо туда. Мы переночевали. Утром я его ввел в курс дела. Над аэродромом висела облачность, полетов не было. Я рассказал Китаеву, что рядом есть спиртовой завод. Говорит, поехали туда. Я сначала не соглашался, но он уговорил, мол, поедем, посмотрим. Приехали. Там нам по 100 грамм дали. Я пригубил и поставил. Говорю: "Не могу пить перед полетом". Он выпил. Приехали на командный пункт. Немножко облачность поднялась. "Полетим, - говорит он. - Надо доложить командиру дивизии, что я прибыл". Я говорю: "Николай, какая необходимость сейчас лететь? До штаба всего километров 15". А до линии фронта километров 20-25. "Нет, полетим, я ему доложу", - возражает Китаев. Взлетели. Несмотря на облачность, видимость отличная. Летим под облаками. Слева - полевой аэродром, на котором сидит командир дивизии, справа - линия фронта. Что-то горит, дым идет, упирается в облака. Китаев говорит: "Пойдем, покажешь мне линию фронта". Я соглашаюсь, разворачиваюсь. Я иду ведущим, он ведомым, прошлись по линии фронта. Он предлагает: "Давай штурманем". Я возражаю: "Какой смысл? 200 метров высота". - "Нет, пойдем". Думаю: "Твою мать, неразумно". Но поскольку он командир полка, Герой, ещё скажет, что сдрейфил, решаю: "Черт с тобой, пойдем". Начинаем штурмовать. Очередь дал. Все в дыму, ничего не видно. Разворачиваемся. Из дыма вышли, я ему: "Коля, ты где?" Он говорит: "Я на первом развороте". Все ясно. Второй заход делаем, я первым, он за мной идет. "Коля, ты где?" - "Я на втором развороте". Все ясно. Третий заход. "Коля, ты как?". Молчок. Говорю: "Коля, где ты есть? Я тебя не вижу, отзовись!" Виражу над этим местом, но уже не стреляю. Крутился, крутился, не отвечает. Я лечу на аэродром, где должны были сесть. Спрашиваю: "Садился Китаев?" - "Нет". Лечу к себе на аэродром, спрашиваю: "Садился Китаев?" - "Нет". Я опять на линию фронта. Нигде его нет. У меня уже горючее на исходе. Сел.

А Китаев тогда был знаменит на фронте, сам командующий воздушной армии Красовский его лично знал. И вот, на утро к нам прилетает начальник политотдела. Сразу на меня: "О, ядрена мать, ты трус, ты его подставил, ты сдрейфил и бросил его". У меня от возмущения рука сама поднялась, и я его съездил по морде. К нам подбежали, разняли, но он молодец, не пожаловался. Когда страсти улеглись, я ему рассказал, как все было. Он говорит: "Машину мне!". Берет техника самолета Китаева, еще несколько человек, и едет на передний край. Вернулись они под вечер, мы уже ужинали. Заходит в столовую, в комнату руководящего состава. Подходит ко мне: "Саша, ты меня извини! Как вы там хорошо штурмовали, вся пехота вам аплодирует. Мне сказали, что его сбили из танка, и он сел у противника".

После войны - я уже был на втором или третьем курсе Академии - бывший командующий Второй воздушной армии, тогда начальник Академии, Красовский, собрал руководящий состав, всех ветеранов. Мы сидим, он делает доклад, и тут вдруг открывается дверь и заходит Китаев - в кирзовых сапогах, в порванных брюках, в помятой куртке. У всех глаза на лоб полезли. Все молчат. Я ему говорю: "Николай Трофимович, садись".

Потом, когда я уже в ГУКе работал, собрались заместитель командира дивизии, командир дивизии, и Китаев нам рассказал, что, когда штурмовали на третьем заходе, его сбили, он сел на живот. Его взяли в плен. Награды у него не отобрали. Немцы заставили его летать на "Фокке-Вульфе-190" на Западном фронте. Сделал он два вылета, но, по его словам, ни в кого не стрелял, в облака уходил, и все. Потом после войны он полгода проходил проверку. На летной работе его не восстановили, и получал он самую минимальную пенсию, как бывший в плену. Мне удалось ему помочь отвоевать пенсию 120 рублей, это тогда была самая большая пенсия.

Однажды бывший смершевец нашего полка, уже уволившийся в запас, заехал ко мне. Посидели, выпили, он мне рассказал, что, когда Китаев был в отпуске, его пригласили в органы и поставили задачу оказаться в плену у немцев, а оказавшись в плену, пойти на сотрудничество с немцами и сообщать, что делается в авиационных частях. Я не верю: "Не может быть, чтобы Герой Советского Союза дал себя сбить и садился на живот. Ведь при такой посадке очень маленький процент, что ты останешься жив". Но потом командир нашей дивизии мне подтвердил, что Китаев действительно получил такую задачу. А как ещё у него могли сохраниться все ордена? И почему его, сотрудничавшего с немцами, так мало держали в лагерях?

Дата добавления: 2015-09-06