А.Д. Дневных вылетов не было?

- Дневных? У меня только два. На Кенигсберг вылет. И на разведку погоды в район Данцига. Надо было проверить погоду. В Данцигской бухте шла погрузка войск. Сказали: "Любыми путями, но привези все данные." Я шел на бреющем полете, чтобы не сбили. Счастье, что пришел домой. Задачу выполнил. И на Кеннегсберг летали днем. Тогда дальняя авиация нанесла там массированный удар. Сначала было страшновато, когда подошли к цели, когда посмотрели, столько самолетов! И между нами ходят наши истребители. И ко мне подошел наш истребитель. Открывает фонарь, показывает: "здорОво!" Бомбы пошли. Он юрк вниз, спикировал, посмотрел, куда упали бомбы. Догоняет и показывает большим пальцем вверх: "во!" Значит попал. Благодарили тогда истребителей. Потерь не было. Немецкие самолеты летали в стороне, боялись даже подойти. Так все было удачно, все хорошо.

Пшенко Владимир Арсеньтевич

Вдруг 20 декабря 1944 года я вылетаю на задание подсвечивать цель Мемель (Клайпеда). А это военно-морская немецкая база. Фронт уже близко к ней подошел. Первый экипаж сбросил светящие бомбы, я сбрасываю вторым. Через три минуты надо мне зайти, чтобы беспрерывно освещалась цель. Зашел, САБы сбросил. Сманеврировал, отошел от цели. При подходе к линии фронта, только взялся баки переключать баки (Мы основные баки, которые ближе к мотору, использовали только над целью, поскольку при резком маневрировании если брать бензин с баков на конце крыла может произойти разрыв струи бензина, или же снаряд бензопровод перебьет. Поэтому при заходе на цель, при выполнении резких маневров, переходили на самую резервную группу, которые ближе к двигателю, чтобы уменьшить возможность остановки двигателя) в этот момент снаряды между моими ногами и спиной штурмана. Зарево и все это взлетело вверх. Я оказался в огне. Штурвал туда сюда. Штурвал у меня ходит. Самолет не реагирует. Перебито управление. В переговорное устройство: " Алло, алло!" Никто меня не слышит. Все перебито. Посмотрел на штурмана. Из-за огня не вижу. Стал кричать. И тут появилась какое-то чувство, какая-то сила над головой и говорит: "Прыгай немедленно! Не забудь кольцо!" Я за кольцо вцепился. За борт. У нас были унты, к нему пришивалась брезентовая лямка, я этой лямкой за что-то зацепился. Дергал- дергал - сорвал унт. Меня струей подхватило, набок перевернулся, дернул за кольцо, в этот момент удар. Я ударился вскользь об хвостовое оперение тазом, легкий удар. Потом почувствовал боль уже на земле. Парашют открылся, самолет горящий пошел вниз. Думаю: "Все погибли." Штурман сидел с 3,5 тысяч до 1500 метров, пока падал самолет. Потом, когда все стало в огне, он рискнул выпрыгнуть. Молодец, выпрыгнул и жив остался. А радист и стрелок были ранены. Не смогли выпрыгнуть, погибли с самолетом. Мы их ждали, ждали…

Это Мессершмитт - 110. Ночной истребитель. Они охотилось очень здорово. Он подкрался снизу, ночь лунная. И ведь что обидно? У меня был старший техник-лейтенант Толя Прач, который все время просился показать ему войну. Женат он был. Ребенок уже был: "Покажи мне, командир." - "Будет близко цель от линии фронта, я тебя возьму вместо стрелка, ты же умеешь стрелять." Техник - он все умеет. Вот действительно полетели. Видимо, перед этим, наверное, для смелости, в столовой выпил грамм 100. Чувствовалось. Я ему говорю: "Ты, наверное, употребил?" - "Нет-нет, командир." Когда на цель зашли и снаряды стали рваться, он пулемет вниз опустил и начал стрелять. Кричит "Бей, гадов!!" и стреляет. Этим только себя обнаруживаешь. Я говорю: "Прекрати". Видимо, в этот момент истребитель меня засек. Как только я отошел от цели, перестал маневрировать, он снизу зашел и нанес удар с пушек.

Когда я приземлился в густой еловый лес. На левой ноге один "унтенок" (меховой носок - прим. А.Д.), на правой ноге - унт. Достал пакет, там был бинт, перемотал ногу. Достал пистолет. Шлемофон снял. Стянул парашют. И плакал. Минут 15-20 сидел, пока не почувствовал - прохладненько. 20 декабря, снежок, морозик. Давай думать. Достал нож, вырезал у шлемофона уши и одел. Пистолет в руки. Надо на восток идти. Компас вытащил и пошел. Сначала стрельба впереди меня. Где ползком через дорогу полз. Где кусты - согнувшись. А в лесу в полный рост шел. Не знаю, сколько я прошел. Шел не так уж и быстро, но и немедленно. Иду на восток. Смотрю справа, слева ракеты стали освещать. Думаю: "Где-то здесь наши". Обрадовался. И рискнул, на рассвете постучал в крайний дом в каком-то населенном пункте. Постучал. Открывает шторка. Выглядывает мужчина. Я к нему с пистолетом: "Скажи, тут немцы или русские?" Он со страха окно закрыл. Потом выглянула хозяйка: "Тут немцы были. Дней 20 тому назад их прогнали." Мне стало легче: "Если вы меня обманули, то ваш дом сожгу!" - "Нет! нет!" Крестится. Тогда смело пошел в этот населенный пункт. Прошел по нему, никто не отзывается. На обратном пути стал заглядывать в дома Слышу: "Стой, кто идет?" Русский голос. Меня фонариком осветили: "Разряди пистолет." Вызвали начальника караула. И еще два караульных. Заходим в дом. Зажгли коптилки со снарядов. Расспросили как, чего. Они меня обнимать. Пистолет мне отдали. Проверили мои документы. А какие у меня документы? Мы же на задание, когда летали, не брали документы. Какой документ возьмешь? Были случаи, когда они по документам узнавали, командир или не командир. Командиров они расстреливали. А стрелков, радистов оставляли в живых. Но многим и летчикам сберегали жизни, смотря, куда попадешь. Когда все проверили, пригласили медсестру. Она ногу мне забинтовала. Нашли мне обгорелые валенки. У меня был комбинезон: "Мы вам дадим ватные брюки и фуфайку." Переодели. Приготовили поесть. Пошли на завтрак Мне налили большую кружку разведенного спирта. Выпил, поел. Уложили меня в лазарет. Я пролежал весь день, но до вечера ни как не мог уснуть. Они дали мне таблетки. Постепенно успокоился. Был я у них двое суток.

Дата добавления: 2015-09-06