Говорят, что эти двигатели легко перегревались на рулежке?

- Такого недостатка я не помню, но мотор был сырой. Довольно часто у него случались обрывы шатуна, и как следствие самолет загорался. После войны мы так три самолета потеряли и один из них - мой. Мне надо было лететь в зону на высший пилотаж, а тут командир эскадрильи меня позвал, попросил меня дать слетать одному "безлошадному". Я был против: война закончилась, каждый свой самолет бережет. В зависимости от того, как ты эксплуатируешь, такой будет твоя характеристика. А тут - отдать другому! Комэск мог приказать, но он меня уговаривал: "Ему летать строем, он на максимальной летать не будет. А после полетишь ты". Я понимаю, что все равно он может приказать. Да и тому летать надо, он "безлошадный": "Ладно, пусть летит". Лето в Венгрии было жарким. Он одел на себя трусики и комбинезон, перчаток у него не было. И вот они летали над аэродромом парой. И вдруг у него оборвался шатун, двигатель загорелся. Он тут же развернулся и пошел на посадку. Посадка с планированием и выравниванием занимает секунд сорок. На планировании, секунд за 10-15 до выравнивания, самолет вспыхнул. Когда он вспыхнул - у него ни перчаток, ничего, прикрыл лицо рукой - выровнял самолет, посадил, прокатился, может быть, метров 100-150 и выскочил из кабины - не мог терпеть. Так вот, за эти секунды у него обгорели пальцы, лицо обгорело и колени.

А тогда изучить Як-9У, как следует, нам не дали. Наверное, решили, это тот же "Як", и надо быстрее перелетать на фронт. Мы взлетели звеном и взяли курс на прифронтовой аэродром. Облачность была сплошная, и высота ее достигла 250-300 м. А тут еще под ней пробегали тучки, из которых лил дождь. Вскочишь в полосу дождя - ничего не видно, так как фонарь покрыт пеленой воды, но через небольшое время проскакиваем этот дождь, и с фонаря сдувается вода и снова все видно. Этих тучек было много, и летели то с просветом, то вслепую. Но настроение не портилось, так как приятно было лететь на мощном самолете. Газ дан чуть больше половины. А скорость по прибору уже более 500 км/час. Как всегда в полете, я вешал планшет с картой на раму, несущую прицел.

После того, как выскочили из очередной полосы дождя, мне захотелось сориентировать карту с местностью, чтобы определиться, где мы летим. И хотя за ориентировку отвечали и командир звена, и старший летчик, нас с первых шагов в авиации приучали к тому, что летчик в полете должен знать, где он пролетает в данный момент. Я потянул планшет, но не тут то было. Его что-то держало! Самолет в полете, как ни регулируй, точно по горизонтали не летит, это, наверное, как хождение по канату. Если бросить управление, он или опускает нос, и начинает планировать, переходя в пикирование, или задирает нос, переходя в так называемое кабрирование, поэтому все время его надо придерживать ручкой управления, чтобы он летел горизонтально. Обычно у меня так был отрегулирован самолет, чтобы он хотел опустить нос, то есть как бы висел на ручке. Бросив управление, нагнулся, чтобы разобраться, что держит планшет. Оказалось, что пол в кабине не плотно прилегает к борту. В образовавшуюся щель провалился планшет и зацепился за пол. Разобраться и освободить планшет - дело нескольких секунд. Но когда я снова взялся за ручку управления, увидел, что самолет шел к земле, до которой оставалось несколько сот метров и десяток секунд полета. Надо срочно выводить самолет из крутого планирования, но если это делать слишком резко, то он может выйти на закритические углы атаки крыла и свалится в штопор! На этой высоте самолет не успеть вывести из штопора, и он врежется в землю. Внутри кабины на борту была приклепана металлическая пластинка, на которой была выштампована надпись-предупреждение. Если не вывел самолет из штопора до высоты полутора тысяч метров - немедленно покидай самолет! А в данном случае было только несколько сот метров. Но если буду медленно выводить самолет из крутого планирования, просто не успею вывести самолет до встречи с землей. Некоторые говорят, что в такие мгновения перед твоими глазами промелькает вся жизнь. Чушь, до последнего мгновения думаешь, как вывести самолет из критического состояния. Потихоньку перевел самолет в набор высоты. И тут по радио слышу голос Юры: "Тезка, ты что хулиганишь, рубишь макушки деревьев?!" Промолчал. Не стоило в воздухе пускаться в длинные объяснения. Продолжая лететь в строю, сориентировал карту с местностью, уточнилсвое местонахождение и благополучно со своим звеном прилетел на аэродром.

Вечером во время ужина при освещении "капчужками" из сплющенных гильз снарядов, мне почему-то все это вспомнилось и представилось, как я не успеваю вывести самолет. И, возможно, разбитый, с изуродованными моими останками он валялся там, в лесу, а здесь товарищи, поминая меня, ломают голову, что же произошло? И почему не передал по радио? И мне задним числом стало так страшно, что, видя, как расползаются напротив меня сидящие летчики, я понял, что теряю сознание. Ногами уперся в перекладину стола, а спиной в стену и надавил, что есть силы, так что заболела спина, но одурь прошла! И пришло решение: думать можно о чем угодно, но переживать то, что могло случиться и уже ушло безвозвратно в прошлое, нельзя!

Дата добавления: 2015-09-06