Говорят, кобра легко в штопор срывалась?

- Да нас пугали, что она горит хорошо, что очень "штопора" боится. Так вот, был у меня такой случай. Две "пешки" пошли на разведку в немецкий тыл. Прикрывали их восемь "кобр". Командир полка велел мне с Борисом Степановым (я уже стал старшим летчиком) парой вылететь на передовую: "Посмотри, если где "мессера" будут, свяжи их боем, по возможности. И передай нашим, чтобы они готовы были к встрече". Хорошо. Вылетели, набрали тысячи три. Выше нас появилось три самолета: два "мессера" и один "фоккер". Еще подумал: интересно, почему у них такой строй? А раньше я уже слышал, что ребята из 16-го полка такое встречали. И вроде даже немцы успех имели, нашего сбили. Думаю - это приманка какая-то. Действительно, если я высоту наберу, то скорость потеряю. Скорость держать - высоту не наберешь. А видят они меня или нет, не знаю - на встречных идем. Потом смотрю - "фоккер" отваливает от этой группы и прямо перед моим носом проходит. Но на пикировании у него скорость больше, чем у нас. Степанов стоял справа. Он заметил этого "фоккера", а двух "мессеров", что сверху остались, не видит, говорит: "Сейчас я его сниму" - "Встань на место, - говорю ему, - не трогай". Он команду "Не трогай!" выполнил. А я думаю: сейчас погонись за ним - у него скорость больше, время пройдет, пока его догонишь, а те в это время свалятся, тебя быстренько догонят и снимут. Эти "мессера" сваливаются в пике и атакуют меня и Степанова. Ведущий немецкой пары пикирует, я на разворот и под него ухожу, чтобы он увеличил угол пикирования. Мы сближаемся, сближаемся, я только думаю о том, чтобы в прицел к нему не попасть. "Мессер" остался сзади, чтобы осмотреться, я повернулся, а ногой надо же упереться во что-то, чтобы назад посмотреть. В педаль уперся и, видимо, сильно ее дал. Вижу - проскакивает "мессер" в хвосте, а меня как крутанет в штопор, я аж об кабину головой ударился. Сразу рули поставил на место, машина вышла из "штопора". Мне станция наведения передает: "Дементеев, что у тебя там?" - "Да вот, здесь какие-то были… А в чем дело?" - "Да пара "мессеров" говорит, что "Иван" не попался на удочку".

Я после этого делал несколько полетов так: ребят просил первыми садиться, а сам в зону и вводил "кобру" в штопор. Посмотрел, как она сваливается, как выходит - оказывается, не так страшен черт, как его малюют.

Мне что в глаза бросилось. У нас в эскадрилье был Саша Чуприн. Он как-то сорвался в "штопор", выпрыгнул на парашюте, а машина сама вышла из "штопора". В 16-м полку Сухов Костя сорвался в "штопор" и выпрыгнул. Александр Иванович Покрышкин был на аэродроме и командовал ему по радио: "Давай, ручку вот так. Вот, молодец, выходишь, теперь выбирай из угла пикирования. Потихонечку, потихонечку…". А кто-то рядом с Покрышкиным говорит: "Товарищ командир, вон он висит на парашюте. Машина сама вышла". Я это тоже учел. А действительно: бросишь ее, рули бьются, она выходит. Летчик, как и любой другой человек, если вправо крутится машина, хочет ее влево вывернуть. А даешь ручку влево, он еще больше закручивается. На больших углах атаки элероны не помогают. Надо дать ей ногу против вращения, она сразу крутиться перестает, и тут можно дать элеронами по вращению, и она резко перекидывается в другую сторону. Особенность в резком переходе, который надо поймать, и не дать самолету крутануться в другую сторону. А у нас как? Старшие говорят, что из "штопора" она не выходит, а мы верим. Вот когда сам "пощупал" и летчикам своей эскадрильи рассказал - это другое дело. Если сорвался - лучше брось управление, ноги сними с педалей и жди, если есть высота. Она сама выйдет.

Когда Крым освободили, нас перевели на переформировку в Богодухов под Харьковом. Командиры эскадрилий полетели на Кавказ отбирать летчиков, а меня поставили заместителем командира эскадрильи. Я к повышению не стремился. Понимал, что такое быть заместителем командира эскадрильи. Это значит вся боевая работа в твоих руках. А мне всего 22 года было. Руководящая работа меня смущала. Мне проще самому летать, чем другими руководить. Я уже в это время чувствовал, что лучше я полечу один, чем с плохим ведомым. Сколько бы ни было "мессеров", сколько бы ни было истребителей, я один смогу и вступить в бой, и выйти из него. Я понимал психологию противника: он ведь тоже хочет жить. Надо среди него панику посеять, а как это сделать, я примерно представлял. А если ведомый плохой, его же не бросишь…

И вот пришло молодое пополнение, а их надо же было и обучить, и психологически настроить. Был у меня такой случай. Мы стояли в Перятино. Прикрывали американские "крепости" и одновременно вводили молодое пополнение в курс дела. Командир эскадрильи был в госпитале. Командир полка поставил задачу: отработка боевого порядка в зоне. Был у нас один старший летчик - старший лейтенант Иван Жагинас, переучившийся из техников. А я был младшим лейтенантом. По званию он был выше, а мне приходилось им командовать. Я летчикам ставлю задачу: "Завтра будем отрабатывать слетанность пар. Со мной пойдет Жагинас" Рассказываю им, как надо маневрировать, перестраиваться, какие держать интервалы и дистанцию. Один из летчиков, Герасимов, который уже совершил несколько боевых вылетов и для вновь прибывших был ветераном, заявляет: "Так маневрировать невозможно". На карту был поставлен мой авторитет как командира. Чтобы не терять время на пустую перепалку, я меняю задачу: "Хорошо, после первого разворота Жагинас выходит вперед, а я занимаю его место ведомого. Жагинас может выполнять любые фигуры, а я буду показывать действия ведомого при их выполнении. Всем летчикам, включая Герасимова, наблюдать и делать выводы".

Взлетели. Он крутился, крутился, я - то справа, то слева, но в боевом порядке, который положен. Он хотел меня сбросить, чтобы я отстал, но у него не получилось. Вечером командир полка подводит общие итоги дня. Разбор полетов: "Кто был в зоне в такое время?" Руководитель полетов Хотский говорит: "А это Дементеев с Жагинасом отрабатывали боевые порядки". - "Вот Жагинас - молодец! Сразу усвоил боевые порядки, я любовался, когда смотрел, как он перестраивался! Вот хорошо!". Некоторые наши летчики покраснели, особенно молодежь. Стали больше верить мне, а не этому шарлатану.

А знаешь, какие летчики приходили? Вот у Морозова был такой Матюхин. Так комэск ему замечание делает, а тот его чуть не матом: "Я сам умею пилотировать!" Камозин сказал: ладно, я его возьму, посмотрю за ним. Вели они третью группу бомбардировщиков, завязали бой и этого летчика в первом же бою сбили. Даже Камозин не смог его прикрыть! Тот как шел по прямой, так и шел, не обращая внимания на команды.

Дата добавления: 2015-09-06