Изначально с недоверием отнесшийся к полевому проповедованию Джон вскоре с нетерпением ожидал каждой возможности выступить с проповедью под открытым небом.

С этого времени из-за значения, которое братья Уэсли и их последо­ватели придавали делам и служению Святого Духа, окружающие люди стали называть эту группу "энтузиастами". Их собрания были эмоцио­нальны и непредсказуемы. В те времена широко распространен был печатный памфлет, в котором греческое слово "энтузиаст" интерпрети­ровалось как "одержимый Божественным духом". Считая, что "энтузи­асты" стали жертвами нечистого духа, Англиканская церковь захлопы­вала перед ними все двери. Это, однако, не повергло друзей в уныние, потому что Бог уже сеял в сердце Уайтфилда семена понимания того, что ждало их впереди. Однажды, когда здание, в котором проводилось богослужение, было переполнено и многие люди вынуждены были на­ходиться на улице, Уайтфилд также вышел наружу и, взобравшись на постамент, обратился к сотням, жаждавшим слышать Божье Слово. Вскоре он начал регулярно выступать с подобными проповедями под открытым небом, которые собирали столько людей, сколько не могло вместить ни одно здание во всей Британии.

К весне 1739 года по настоятельным просьбам Уайтфилда Джон ре­шил также вынести свои проповеди за церковные двери, прямо на улицу. В марте он последовал за своим другом в Бристоль. Там Уайт­филд без остатка отдавал себя служениям на свежем воздухе, прохо­дившим как в самом городе, так и в его густонаселенных пригородах, стремясь коснуться сердец населявших их многочисленных шахтеров и корабелов. 29 марта Джон и Чарльз вместе с Уайтфилдом отправи­лись на городскую площадь, намереваясь поделиться словами веры с каждым жаждущим. Вскоре после того, как Уайтфилд произнес пер­вые слова, вокруг них, движимая простым любопытством, собралась шумная толпа. Надо заметить, что Джон не горел особым желанием проповедовать под открытым небом. Были ли сердца собравшихся готовы к тому, чтобы услышать святые истины, которые он готовил­ся произнести? В душе Джона царила неуверенность и неопределен­ность. Напротив, Уайтфилд без стеснения использовал любую подвернувшуюся ему возможность, говорил уверенно и смело, вдохновляя слушателей Словом Божьим. Подняв глаза и осмотревшись по сторонам, Джон был глубоко тронут: перед ним простиралось море людей, исполненных нестерпимой жажды по Слову.

На следующий день Джон отправился за город, взобрался там на небольшойхолм и впервые в своей жизни сам выступил под откры­тым небом с проповедью, которую слушали, по оценкам современ­ников, три тысячи человек. Его проповедь была основана на Еванге­лии от Луки 4:18-19:

Дух Господень на Мне; ибо Он помазал Меня благовествовать ни­щим и послал Меня исцелять сокрушенных сердцем, проповедывать пленным освобождение, слепым прозрение, отпустить изму­ченных на свободу, проповедывать лето Господне благоприятное.

С того самого дня Дух Господень всегда был на нем, побуждая и вдохновляя проповедовать Евангелие беднякам.

Джон был восхищен и так сильно вдохновлен полученным опы­том, что с нетерпением ожидал следующей возможности проповедо­вать под открытым небом. Испытав однажды ни с чем не сравнимый трепет "полевого проповедования", Джон понял, что дороги назад для него уже нет. Он обрел благодарных слушателей, и даже несмот­ря на то, что они не всегда понимали его слова, он знал, что они боль­ше всего нуждались именно в том, чем он собирался с ними поде­литься. Говоря словами Бэсила Миллера, биографа Уэсли, "там была толпа людей, на которую провозглашаемое им послание сошло, по­добно ярчайшему свету с небес, и он не мог отказать им в этой воз­можности лично прикоснуться к Христу". С этого момента и прак­тически до самой смерти Джон проповедовал каждому, кто готов был его выслушать, причем делал это не просто ежедневно, но зачастую по три и даже по четыре раза в день. Джон проповедовал везде, где только мог, - в амбарах, на полях, на городских площадях. Когда Дух Святой нисходил на толпы слушателей, они начинали воздавать хва­лу Господу, восклицать от радости и падать на землю, будучи не в си­лах противостоять Божьему Духу. Один из свидетелей тех событий написал следующее:

Богохульники молили о милости; грешники падали ниц, охва­ченные неведомой им ранее глубочайшей верой; даже простые прохожие были сокрушены. Один врач исследовал случай с женщиной, которую он знал не один год. Когда он увидел, как все ее лицо покрылось каплями пота, а тело задрожало, он тот­час понял, что это было не физическим недомоганием, а свиде­тельством работы Духа Божьего.

Подобного рода случаи стали повторяться в Бристоле регулярно - как в общественных зданиях, так и под открытым небом. Люди, чьи глаза открывались на совершенные ими грехи, возносили свои моль­бы к Богу, словно бы находясь на смертном одре. За них молились, и они поднимались с колен, утешенные Богом, своим Спасителем.

Одним из таких людей был ткач Джон Хэйден, известный в горо­де как преданный Богу церковный староста. Услышав о чудесах, происходивших на служениях Джона, он пришел, чтобы увидеть их собственными глазами. Однако собрание не произвело на него осо­бого впечатления. По возвращении домой он принялся убеждать своих друзей в том, что все это обман и заблуждение. На следующий день, сев обедать, он закончил чтение взятой у кого-то проповеди "Спасение верой". Прочитав последнюю строку, он, изменившись в лице, рухнул со стула, затем начал кричать и биться о пол. Свидете­ли произошедшего немедленно позвали на помощь братьев Уэсли, которые не замедлили явиться. К этому моменту дом уже был полон людей. Состояние Хэйдена оставалось неизменным. Его жена сна­чала пыталась выставить всех за двери, но сам Хэйден, видя это, кричал: "Нет, пусть приходят, пусть весь мир видит справедливый суд Божий". Когда в комнату вошел Джон Уэсли, Хэйден тотчас же заявил присутствующим: "Смотрите, это тот, кто, по моему мне­нию, является обманщиком людей. Но Бог овладел мною. Я гово­рил, что это обман; но это не так". Затем он зарычал: "Дьявол! Ты, проклятый дьявол! Да, ты целый легион бесов! Ты не можешь здесь более оставаться. Христос вышвырнет тебя отсюда! Я знаю, что Его труд уже начался. Если хочешь, рви меня на части; но ты не смо­жешь причинить мне никакого зла". Едва вымолвив эти слова, он снова начал биться о землю, тяжело дыша и обливаясь потом. Бра­тья Уэсли и их спутники тут же стали искренне молиться, не оста­навливаясь до тех пор, пока приступы не прекратились и Хэйден не почувствовал облегчение. Вечером того же дня Джон вернулся к Хэйдену и обнаружил, что тот, ослабевший и все еще не способный вымолвить ни слова, был переполнен спокойствием и дарованной ему Святым Духом радостью.

Похожие события стали происходить также в Лондоне и Ньюкасле когда служение Джона распространилось на эти города. Несмот­ря на то, что Джордж и Чарльз были куда более горячими и эмоцио­нальными проповедниками, подобного рода происшествия редко случались во время их собраний. Джон говорил спокойно и сдержан­но, но, казалось, его слова проникали в самое сердце слушателей.

Поскольку сила Божья проявлялась во время этих собраний, про­поведников все чаще начали приглашать помолиться за больных и одержимых. Следующий отрывок из дневника Джона рассказывает об одном таком случае:

Четверг, 25 [октября 1739 года]. Меня попросили помочь одной женщине в Бристоле, которая прошлым вечером почувствовала себя плохо. (Об этом случае я не могу не упомянуть, поскольку сам был его свидетелем.) Она лежала на земле, яростно скреже­ща зубами, а спустя какое-то время громко зарычала. С превели­ким трудом ее удерживали три или четыре человека; особенно же тяжело им приходилось, когда я произносил имя Иисуса. Мы помолились; она немного успокоилась, хотя симптомы и не ис­чезли окончательно.

Вечером, когда меня снова попросили зайти к ней, я не очень- то этого хотел — вернее сказать, боялся, полагая, что вряд ли су­мею ей помочь. (Вот если бы кто-либо сильный в вере похода­тайствовал перед Богом о ее судьбе.) Я открыл свою Библию на следующих словах: "И, убоявшись, пошел и скрыл талант твой в земле". Мне стало стыдно, и я немедленно отправился к ней. Еще до того как я вошел в комнату, одержимая начала кричать, затем разразилась каким-то жутким смехом, прерывавшимся страшными богохульствами, которые мне противно было слы­шать. Тот же, кто сверхъестественным образом поселился в ней, на вопрос "Как ты посмел войти в христианку?" ответил: "Она не Христова. Она моя". На вопрос "Разве ты не трепещешь при имени Христа?" не последовало ни слова, но женщина откину­лась назад и вся задрожала. На вопрос "Не думаешь ли ты, что тем самым лишь усиливаешь свое собственное проклятие?" по­слышалось едва уловимое: "Ай!". После чего была излита оче­редная порция проклятий и богохульств.

Когда в комнату вошел мой брат, она завопила: "Проповедник! Полевой проповедник! Я ненавижу полевую проповедь". Это длилось без остановки еще два часа, сопровождаясь шипением и прочими проявлениями сильной антипатии.

Мы покинули ее дом в двенадцать, но в полдень, в пятницу, 26-го, снова были у нее. И Бог показал, что услышал наши мо­литвы. От ее мучений не осталось и следа - она был перепол­нена миром и осознанием того, что сын тьмы оставил ее.

В другом случае Джона пригласили к мужчине, находившемуся на смертном одре:

Среда, 15 [декабря 1742 года]. Я проповедовал в Хорслиапон-Тайн, что в восьми милях от Ньюкасла. Было около двух часов дня. Несмотря на мороз, мы служили на свежем воздухе. Потом я проповедовал вечером и следующим утром. После этого мы решили возвращаться домой, так как за день до этого после по­ездки верхом сильно простудились. Я постепенно шел на по­правку, но здоровье мистера Мейрика только ухудшалось, и в пятницу он слег в постель...

Понедельник, 20. Мы заложили краеугольный камень в фунда­мент дома. Чтобы увидеть это, отовсюду прибыло множество людей, но никто из них не смеялся и не прерывал нас, когда мы славили Бога и молились, чтобы Он благословил дела наших рук. Тем вечером три или четыре раза я был вынужден прервать свою проповедь, чтобы мы могли помолиться и поблагодарить Бога. Когда же я вернулся домой, мне передали слова врача, ко­торый глубоко сомневался в том, что мистер Мейрик доживет до утра. Я подошел к нему, но у него уже даже не прощупывался пульс. Какое-то время он лежал безмолвно и неподвижно, но как только мы обратились к Богу с молитвой (я излагаю голые факты), практически сразу же больной пришел в себя и загово­рил. Итак, многие могут попытаться объяснить это естествен­ными причинами, но лично я могу сказать лишь одно: "Это бы­ло очевидное проявление силы Божьей".

Врач сказал мне, что он ничем больше не может помочь; мистер Мейрик вряд ли доживет до утра. Я поднялся наверх и нашел всех оплакивающими его; его ноги были холодны, и, казалось, душа уже покинула тело. Мы все преклонили колени и воззвали к Богу с воплями и слезами. Мейрик открыл глаза и позвал меня. С это­го самого момента он пошел на поправку, восстанавливая утра­ченные силы до тех пор, пока полностью не выздоровел⁵².

Братьям Уэсли пришлось столкнуться с теми же проблемами, что и современным пятидесятникам и харизматам: как отличить благочес­тивые ощущения милости Божьей от бесовских и эмоциональных проявлений. Нет необходимости говорить, что они действовали, дви­жимые силой Святого Духа, и это помазание, вне всякого сомнения, влияло на их проповеди — а также порой вызывало целый шквал не­довольства и критики.

Уэслианское возрождение прославилось своим шумом и эмоцио­нальным накалом. Его участники стали известны как "шумные мето­дисты", потому что издаваемые ими крики в буквальном смысле пре­рывали проповеди, из-за чего собрания зачастую выглядели хаотич­ными и неуправляемыми. В своих дневниках Джон следующим обра­зом описывает эти собрания:

Суббота, 16 [июня 1739 года]. Мы встретились на Феттер-лэйн, чтобы смириться перед Богом и признать, что Он справедливо лишил нас Своего Духа за множественные случаи нашего неве­рия Ему. Мы раскаялись в том, что нередко огорчали Его свои­ми разделениями, говоря "я Павлов, а я Аполлосов"; тем, что по­лагались на самих себя и собственные труды, вместо того чтобы всецело довериться Христу; тем, что довольствовались малыми ростками святости, тогда как Ему хотелось видеть буйные всхо­ды; и, прежде всего, недооценивая совершаемые Им средь нас дела, приписывая их природе, силе воображения, животным ду­хам и даже действию дьявольских сил. В то время мы видим, что Бог находится посреди нас, как и в самом начале. Некоторые люди падали и простирались ниц прямо на земле. Другие же на­чинали одновременно во весь голос прославлять и благодарить Господа. А многие открыто утверждали, что подобного дня не было с начала этого года.

Один из свидетелей так описал одно из служений 1746 года: "Со­брание, казалось, пребывало в некотором замешательстве и случай­ному свидетелю могло показаться скорее сборищем пьяниц, а не поклоняющихся Богу людей". Один из новообращенных христиан пи­сал: "Я думал, что все они сошли с ума, таких глупцов мне ранее еще не доводилось видеть. Они топали ногами, хлопали в ладоши и тряс­лись, а также стенали и громко кричали". В своей книге "Новые ми­стики" (The New Mystics) Джон Краудер писал, что собравшиеся рас­сматривали громкие крики как одну из форм духовной борьбы, "как акт поклонения, изгонявший дьявола прочь из собрания".

Во время совместных поездок с братом Чарльз начал писать рели­гиозные гимны, основанные на проповедях Джона. Казалось, что Чарльз сочинял новые песни столь же часто, как Джон — новые про­поведи. С полным правом можно утверждать, что Джон обладал да­ром учителя, тогда как Чарльз имел дар псалмопевца. Старший из братьев вводил людей в Божье присутствие через проповеди, млад­ший — через гимны. Чарльз был настолько плодотворен, что менее чем через год опубликовал свой первый песенник, за которым после­довало еще несколько. Вот как однажды сам Джон описал Чарльзу сложившиеся между ними отношения: "В каком-то смысле я являюсь головой, тогда как ты - сердцем нашей работы". Гимны и пропове­ди, составленные братьями Уэсли, стали тем фундаментом, на кото­ром позже были построены все методистские доктрины и религиоз­ная практика. Вскоре братья начали использовать печатный станок, с помощью которого существенно расширили свое служение. Они ста­ли одними из первых проповедников, которые активно выпускали большими тиражами не только печатные проповеди, но также гим­ны, сборники религиозных чтений и даже ежемесячный журнал. Эти нетрадиционные формы изучения Библии и коллективного поклоне­ния оказались столь эффективными, что через них каждый день сот­ни людей приходили к Христу.

Важно отметить, что, несмотря на все попытки Англиканской церкви выставить братьев за двери, Джон и Чарльз никогда не поки­дали этой конфессии. Для них методизм был продолжением англи­канства - даже несмотря на то, что обе доктрины зачастую противо­речили друг другу. Джон, к примеру, никогда не позволял членам своего общества собираться по воскресеньям, опасаясь, как бы эти собрания не заменили для верующих англиканские службы, и доконца своих дней так и не отказался от должности англиканского священника. И хотя отношения братьев Уэсли с Англиканской цер­ковью становились все более и более напряженными, а сами они смотрели исключительно на Бога и в глубь собственных сердец, связь методистов с Англиканской церковью до самой смерти братьев не была официально разорвана ни с той, ни с другой стороны.

"Весь мир - мой приход"

В 1740 году Джон Уэсли организовал свой самый первый штаб в зда­нии, в котором ранее находился литейный цех, где изготовлялись артиллерийские орудия. К тому моменту, когда Уэсли приобрел это строение и сделал его первой официальной резиденцией Лондонского методистского общества, оно не использовалось уже двадцать лет и по­тому представляло собой весьма жалкое зрелище. Бывший цех был до­статочно просторен, чтобы вместить полторы тысячи человек, поэто­му очень скоро он превратился в место встреч, школу и социальный центр. Вскоре после основания центра в Лондоне Уэсли открыл еще одно представительство в Бристоле, городе, где он впервые проповедо­вал под открытым небом, а также в Ньюкасле, создав, как сам Джон назвал это, "широко раскинувшуюся треугольную базу, покрывшую собой всю Англию - от Бристоля до Лондона и далее до Ньюкасла".

Дата добавления: 2015-09-05