О Второй мировой войне

Дрезден, 8 апреля 1980 г.

Уважаемая госпожа д-р Геде! Отвечая на Вашу просьбу, я попытаюсь реконструировать начальный период моей службы в русской церкви, который пришелся на гитлеровское время. Надеюсь, что Вам принесет пользу то. что я могу рассказать об этом времени.

В 1937 г. я пришла в Лейпциг, в общину, которая большей частью состояла из лиц так называемого благородного происхождения, но все-таки очень бедных. В основном русские и белорусы, но также малороссы, болгары, греки (хотя они имели свою домовую часовню па Саломонштрассс, правда, без священника), сербы и все остальные, кто являлся православными, приходили на регулярно проводившиеся по воскресеньям богослужения. Священник жил на пожертвования общины и ежемесячное пособие в 60—-80 марок, которое выплачивал тогдашний строительный комитет под руководством полковника Фенаульта (Фену). Члены общины платили не какую-то определенную сумму, а лишь столько, сколько они могли сэкономить. Хор пел бесплатно. Церковь с трудом содержалась на выручку от экскурсантов.

В Лсйпцигском Доме искусств вблизи Цснтралштрассе (больше не существует) размещался клуб русских эмигрантов, где по возможности сберегали традиции родины. Существовали вечера чтения и театральных представлений, смешанный хор и балалаечный оркестр, в котором я также (костюмированная) участвовала.

Вскоре после начала войны против России 1941 г. эмигрантам было запрещено посещение Дома искусств, как и всякого рода собрания. Богослужения продолжались, но теперь кто-нибудь из гестапо в гражданском или даже в форме неизменно был среди слушающих. Я сразу же начала получать повестки на Карл-Гсйне-

" Письмо было 1к*рсдан1) состапнт-елю сборника лик' иром К. Геле 120

штрассе — место пребывания гестапо, где меня снова и снова допрашивали о том, кто принадлежит к этой церкви — фамилия, адрес и т. п., что нам сейчас известно из наглядных фильмов и сообщений о «методах дознания». Меня оскорбляли за то, что я, будучи «немецкой девчонкой», смогла забыться настолько, чтобы помогать врагу, и даже обручилась с украинцем. Мне пришлось [временно] отказаться как от церкви, так и от помолвленного со мной, иначе я осталась бы под постоянным наблюдением и в свое время была бы устранена. Тогда я воспринимала все еще не так трагически. Но сегодня я знаю, что это были четыре года «езды верхом через Боденское озеро».

Уже много лет исполняла я обязанности звонарки и вдруг снова во время бесконечного допроса меня обвинили в том, что я обслуживаю радиостанцию в колокольне — слух, который преследовал меня даже на моей прежней работе (в основном я работала до 1945 г. кладовщицей на фармацевтической фабрике. Последние бомбы задули «свет жизни» данной фирмы). Этому утверждению население почти поверило, так как все русские церкви в Германии тогда еще продолжали стоять (они имелись в Веймаре, Потсдаме и еще пять было в Берлине, Лейпциге и Дрездене *°, о находившихся в Западной Германии совсем не говорили) и только немногие из них были слегка повреждены. Обыски дома и в церкви ни к чему не привели. А искали у меня большевистскую литературу или списки прихожан.

Когда позднее вблизи Лейпцига возникли первые лагеря, в которых содержались восточные рабочие: русские, украинцы, поляки и т. д., сперва им долгое время не разрешалось покидать их (лагеря). Позже они могли в сопровождении охраны заходить в церковь при условии — не искать никаких контактов, не исповедоваться, не принимать продукты и одежду, не оставлять письма или записки и т. д. Но в тесноте не слишком просторной церкви мы делали очень многое возможным. Они приходили жалкие, голодные и босые, зимой в деревянных башмаках (!), на богослужении многие душераздирающе рыдали. Под охраной они преодолевали обрат-

⁶ Старинный русский храм св. Симеона в Дрездене сильно пострадал при

печально известной уничтожении города американской и английской авиацией 13 февраля 1945 г.

иый путь до своих лагерей, превышавший 10 км (Тауха: работа в Хазаг/Текла: работа на заводе Юнкерса и т. д.).

Примерно в 1943 г, мы получили нового священника, отца Кирилла Шимского, который загадочным для нас образом стал другом шефа лейпцигского гестапо. Это принесло нам некоторое облегчение. Я, например, не нуждалась [больше] в работе, и священник мог с хором и со мной, в качестве регента, по великим праздникам—-таким как Рождество и Пасха, проводить богослужения в лагерях восточных рабочих. Об этом у меня сохранились ужасные воспоминания! Там единственный санитарный барак для сотен человек состоял из глубокой канавы, по краям которой возвышались места для сидения. Нередко происходило так, что ослабевшие падали вниз, и эту канаву сами «пользователи» расчищали в качестве штрафной работы [...}.

Югеборг А. Финц

Личные документы д-ра Катарины [еде. Подлинник.

б. Православный монастырь преп Иова в Словакии 23 октября 1940 — 1 апреля 1943 г.

Обитель прей. Иова в виде типографского монашеского братства была основана в 1923 г. в словацком селе Лаломнрова (Владимирова). С 1928 г. здесь начала издаваться газета «Православная Русь», а с 1935 г. также детский журнал «Детство и юность во Христе». Монастырь развернул миссионерскую деятельность по распространению православия в населенном русинами крае, ежегодно принимая 2 тыс. — 3 тыс. богомольцев. Осенью 1940 г. в обители были даже открыты пастырско-богословские курсы с целью подготовки священников для России. Активная издательская и миссионерская деятельность братства еще до начала войны с СССР вызывала сильную тревогу у немецких властей. 23 октября 1940 г. РСХА направило своему представителю при германском после в Словакии публикуемое письмо по поводу проводимой монастырем потенциально опасной для рейха панславянской деятельности. Так как основное направление работы братства оценивалось негативно, чинились и всевозможные помехи распространению его периодических изданий. С января по май 1943 г. выпуск газеты «Православная Русь» был вообще запрещен. И все же монастырь, резко увеличив объемы своей

издательской деятельности, смог существенно помочь церковному возрождению на Родине. Его печатная продукция различными нелетальными и полулегальными путями попадала в оккупированные восточные районы. Монахи как могли помогали и восточным рабочим. 31 июля 1944 г. ввиду приближения советских войск большая часть братии покинула обитель и переселилась в Братиславу, а в январе 1945 г. выехала дальше на запад и IS мая прибыла в Швейцарию. В самом монастыре осталось 6 иноков, и он был закрыт в 1946 г. уже новыми чехословацкими властями.

№50

Дата добавления: 2015-09-06