Бабка Агафья

Деревня Ходаки находилась в партизанской зоне. Гитлеровцы в ней не появлялись, но иногда фашист­ские самолеты сбрасывали на деревню зажигательные бомбы. В уцелевших от пожаров домах собралось по нескольку семейств.

Валя Телегин однажды попросился «на денечек»вдеревню Ходаки.

— Зачем это вы туда собрались? — спросил я.

— Да там одна старушка меня просила зайти к ней в субботу,— осторожно ответил Телегин.

— А сколько лет этой старушке-то?..

— Нет, серьезно, товарищ командир, она старая, а сколько лет, не знаю. Думаю, будет постарше моей матери.

— И ты не знаешь, зачем она тебя приглашает?

— Да видите, в чем дело... Живет там бабка Агафья, и совесть ее замучила: муж ее дочери, Крав­ченко по фамилии, второй год у оккупантов под Слонимом обходчиком работает. Ну, а недавно бабка Агафья у него побывала, и он очень ее просил, чтобы она похлопотала у партизан насчет задания и взрыв­чатки. Хотела и дочку к себе на сегодня вызвать, что­бы я условился, значит, с ней о переноске мины, если мы ей доверим.

— Так, может быть, тебе нужно и взрывчатку за­хватить с собой на свидание? — спросил я Валентина.

— Если разрешите, я возьму одну мину на посту номер один,— ответил Телегин, довольный тем, что я сам заговорил о взрывчатке.

— Возьми. Только смотри, чтобы она не была пе­редана в гестапо или выброшена куда-нибудь в ка­наву.

— Об этом, товарищ командир, можете не беспо­коиться.

Телегин ушел довольный.

В районе Слонима в это время у нас действовал Яша Кулинич. При нем была рация с радистом, Кулиничу была дана в тот же вечер радиограмма: «Че­рез местных людей разыскать обходчика Кравченко, по возможности выяснить его настроения и проследить за взрывом поезда на его участке в течение ближай­ших десяти дней».

Взрывчатку Телегин принес в хату бабки Агафьи. Ее дочь уже два дня сидела в Ходаках в ожидании драгоценного груза. Она с радостью упаковала жел­тые брусочки в корзину, завязала в конец головного платка детонатор и, не теряя времени, собралась об­ратно к мужу.

Обстоятельно объяснив и показав молодой женщи­не, как нужно закладывать мину, Телегин пред­упредил:

— Даю вам восемь дней сроку на исполнение. Смотрите, гражданочка, не подведите. А то мне при­дется отвечать за вас, и уж не пеняйте тогда, ежели что... Мы вас тогда найдем где угодно.

Молодая женщина замялась.

— Да что уж там, соколик, предупреждать-то,— вступилась бабка Агафья.— Ведь я сама вас просила, сама и ответствовать буду. А они уж и так меня перед своими людьми опозорили. Ежели подведут и теперь, так я сама тогда все на стол выложу, и пусть тогда за все огулом рассчитываются, а я за них на старости лет позора на свою голову принимать не стану.

Ее дочь, стоявшая с узелком у стола, еще больше сконфузилась.

— Не беспокойтесь, товарищ,— преодолев волне­ние, сказала она,— сделаем все, как вы сказали...

Через пять дней мы получили шифровку от Кулинича. В ней сообщалось: «Кравченко разыскали. С приходом гитлеровцев несколько месяцев служил в полиции. Скрываясь от партизан, переехал с семьей из Косовского района в Слонимский. Из полиции ушел. Поступил на железную дорогу обходчиком. Установил тщательное наблюдение за его участком. Результаты радирую. Кулинич».

Прошло еще восемь дней, Кулинич в одной из ра­диограмм, присланной по другим вопросам, сообщил, что крушения поезда на участке обходчика Кравченко за это время не было.

День спустя Телегину передали, что на посту но­мер один его дожидается какая-то старушка.

Валентин отправился выяснить.

Бабка Агафья, увидев его, чуть не бросилась ктему на шею, но, заметив холодный взгляд партизана, остановилась. А я, милый, пришла отблагодарить тебя. Уже несколько часов ожидаю, все никак тебя вызвать не могут. Вот яичек и свежего маслица принесла... Ведь у меня как светлое Христово воскресение наступило...— запричитала бабка, пытаясь сунуть в руки Телегина свой подарок.

— Ты обожди, бабка, маслом-то глаза замазы­вать, и так пока ничего не видно,— сухо проговорил Валентин и, взглянув в лицо недоумевающей старуш­ки, добавил: — Вот, все сроки прошли, а крушения не было...

— Да как это не было?! — с видом крайнего изум­ления воскликнула бабка Агафья.— А восемь вагонов с какими-то машинами под откос свалилось? Свали­лось! Чай, не сами они упали! А обломки-то еще и теперь не убраны. Мой дурак-то теперь как-никак, а насолил фашистам. И хоть в гестапо не дознались покуда, но он уж больше им не служака.., А если это­го мало, так пусть с ним наши теперь разбираются.

— Какие восемь вагонов? Когда это было?

— Как когда? В четверг на той неделе поезд пе­ревернулся. Да вместе с паровозом. Целый день с ка­кими-то крюками около него немцы провозились...

— Никакого крушения на участке вашего зятя на той неделе не было. У нас там свои люди, сообщи­ли бы.

— Ах, да, да,— спохватилась бабка,— на его-то участке не было, верно. Тут уж моя вина, я его надо­умила мину-то подложить пока на участке Пырко Михайлы.

— Что это еще за Пырко? — сердито спросил Те­легин.

— А бывший друг и соблазнитель нашего-то... Вместе они и в полицию поступали, вместе и в обход­чики ушли. Мой-то дурак теперь понял, что деваться некуда... Красная-то Армия уже близко, к Сарнам подходит, вот я теперь ему опять и понадобилась... Какой-никакой — мужчина, а как баба ревел, чуть в ноги не падал — просил, чтобы мину ему достала. Ну, я тогда и с его дружком Михайлом Пырко повида­лась. Отругала его, изменника проклятого, и за зятя пригрозила. А он, душа его мерзкая, говорит: «Ты еще подожди, старуха, плясать-то. От Сарн тоже два пути отходят: один на запад, а другой на восток. Еще, мол, подождать надо, нечего торопиться...» И так я тогда разошлась чуть он меня в полицию не от­правил. Тогда-то я и сказала своему, чтобы он того... на его участке... Теперь Михайлу в гестапо забрали, а наш пока работает, ничего... Ну, а дело сделал, плохо не скажешь. Вот я и пришла тебя отблагодарить да попросить: может, еще немного дадите этого сна­добья?

— Ты с подарками обожди, старая. Мы еще про­верим все это,— сказал Валентин строго, но уже за­метно повеселел.

— Да чего тут проверять-то, когда я сама все про­верила!— возразила бабка Агафья.—Дочка-то у ме­ня уж второй день сидит. Внучку, Верочку, жалко... ей уже пятый годок пошел, а для изменника прокля­того и хлопотать бы не стала. Нет уж, как хошь, а подарок обратно не понесу.

— Мины второй не дадим, пока сами не прове­рим,— твердо заявил Валентин.— А яички и масло передай в санчасть для раненых, если назад нести не хочешь.

Вернувшись в штаб, Телегин доложил обо всем по порядку. Запросили еще раз Кулинича. Сообщение бабки Агафьи полностью подтвердилось. Пырко гит­леровцы под подписку отпустили и оставили работать на старом месте.

В течение следующих двух недель еще два раза носил Телегин мины для бабки Агафьи, и обходчик Кравченко организовал еще два крушения эшелонов на участке бывшего друга и своем. За второе круше­ние гитлеровцы арестовали Пырко и угнали в какой- то концентрационный лагерь. А после третьего круше­ния, устроенного на своем участке, Кравченко прибе­жал к нам с «повинной». Его зачислили в одну из групп и выдали винтовку, а бабку Агафью с дочерью и внучкой Верочкой поместили в семейный лагерь.

Кравченко хорошо показал себя на боевой работе. А бабка Агафья даже была представлена к награжде­нию медалью «Партизану Отечественной войны».

Дата добавления: 2015-10-13