Прокурору алтайского края Параскуну Ю. Ф.

от нач. детского лагеря-стана Лапкина И. Т. Копия: прокурору Мамонтовского р-на Риферду Ю. Н. ПРОШЕНИЕ.

Уважаемый Юрий Федорович!

Прошу ознакомиться с предписанием прокурора Мамонтовского р-на Риферда Ю.Н.

Существование единственного истинно православного лагеря-стана под угрозой. Прошу посодействовать нам в сохранении лагеря-стана. Для этого необходимо дать предписание организовать комиссию без коммунистов, чтобы в неё вошли следственные, медицинские работники, и без предвзятости ознакомились на месте с деятельностью православного лагеря-стана.

Чудовищное, нечеловеческое лицемерие комиссии во главе с коммунистом Петренко B. C. раскрутило маховик травли. Газетные пираты изгаляются над всем русским; недруги русского народа, как пираньи, как вороны расклёвывают останки нации. Обнищавшие, без зарплат, инвалиды не могут прокормить ребёнка; умоляют, плачут, упрашивая взять дитя на сохранение, воспитание.

Нашему лагерю-стану государство не выделило ни разу ни рубля: всё за свой счет и благодаря доброте благотворителей. Родители знают условия содержания, ведают, куда отдают детей, некоторые уже 10-ый – 18-ый год подряд. Принимая ослабленных, захудалых, возвращаем здоровыми, исправившимися, нравственно изменившимися к лучшему.

Существование православного поселения и детского лагеря-стана – есть живой укор коммуно-фашизму: им это как смертельная кость в горле.

Пусть кто-то попробует в частном порядке поднять село, воспитать чужих детей. Город переполнен бродяжками, хулиганствующими детьми. Их коммунисты не видят. Окаянные лицемеры.

Мартин Лютер писал папе римскому: «Когда меня не будет, только тогда ты поймешь, как тебе не хватает меня. Уже никто не обличит тебя в твоих беззакониях».

Начальник детского православного лагеря-стана – Игнатий Тихонович Лапкин. 08.07.99».

«РЕШЕНО: ПОТЕРЯЕВКА!»

«Поход... Тот, кто ходил в него, знает, что поход начина­ется задолго до того, как ты взял рюкзак – и в путь. Так и для нас, учеников теперь уже 8-го клас­са, само ожидание похода, пла­ны, мечты уже были праздни­ком. Но всё рухнуло, когда ока­залось, что через лес или в лес идти нельзя, пожароопасная ситуация, как говорит мой папка-лесник, да и клещ этой вес­ной буквально озверел.

И у нас остался один выход – идти в Потеряевку, тем более, в прошлом году мы там уже были и принесли много чудес­ных впечатлений. Там, в детс­ком лагере-стане, организован­ном Игнатием Тихоновичем Лапкиным, даже ласточкам жить уютно: их никто не обижает. Их гнёзда мы видели и в домиках-кельях, где спят дети, и даже на кухне над плитой. Там вообще трепетно относятся ко всему живому: в окрестностях Потеряевки обитает множество ви­дов птиц. А где вы ещё можете полюбоваться милыми щекастыми мордашками сусликов, ко­торые не боятся людей, так как доверяют им, и подпускают к себе на два шага!

Решено: Потеряевка!

И вот мы вместе с нашим классным руководителем На­деждой Ивановной Егоровой от­правляемся в поход. Но поход – это не совсем верно сказано, потому что по такой жарище нам ни за что своими ногами туда не дотопать. Но, к счастью, директор совхоза Алексей Ми­хайлович Киселев выделил нам автобус, за что мы ему очень благодарны. Шофёр дядя Толя Нестеров расщедрился и довёз нас даже дальше, чем мы рас­считывали.

Шагаем по извилистой до­роге среди полей. Удивительное чувство слияния с природой, друг с другом, чувство свободы. Свежий воздух, раздолье. Ради одного этого стоило пойти.

Подходим к деревне. Мы уже знаем, что сюда можно войти не каждому, здесь свои правила и обычаи. Мы, девочки, облачаемся в платья, платки, снимаем украшения. Здесь принято оде­ваться только так. Как выразился Игнатий Тихонович, – женщине быть в брюках – это мерзостно. После того, как нам разреши­ли войти на территорию села, идём по улице. Вместо бурьяна и развалин, что были здесь несколь­ко лет назад, стоят уютные доми­ки-коттеджи, всё благоустроено, есть даже маленькая начальная школа. А вот церковь с высоким куполом. В прошлом году мы были в ней. Всё сделано руками самих жителей. Сколько здесь труда! Все началось с того, что Игнатий Тихонович и его брат решили восстановить родное село.

Это благодаря их энтузиазму всё началось и существует. Среди жителей много образованных людей: врачи, кандидаты наук, учителя.

Подходим к лагерю-стану. Почему стан? Потому что стан – это остановка, как бы привал, на пути к добру, любви, Богу. Нас встречает Игнатий Тихонович. Прежде всего напоминает прави­ла, которые мы должны неукос­нительно соблюдать. Наши маль­чики уже знают: здесь нельзя ни курить, ни говорить грубые сло­ва, ни лгать. «А крапивой по язы­ку не хотите?» – улыбается Игна­тий Тихонович.

Мы застали всех детей работа­ющими. Кто пилит дрова, кто складывает, те, кто поменьше, подбирают щепки. Ну, как муравейник! Ежедневный труд обя­зателен.

Нам отвели место под палат­ки, объяснили условия пользова­ния колодцем. А вода в нём счи­тается полезной, целебной. Дали кухоньку готовить обед. Пригла­сили вечером на большой костер, который бывает всегда по пятни­цам. Игнатий Тихонович провёл нас по всему лагерю, обо всём рассказал. Слушать его очень интересно. Он столько знает, так любит всё, что сделано здесь. А сделано буквально из ничего. Ни денег, ни материалов. Домики саманные, игровая площадка сде­лана из слег (струганых палок). Воспитатели и повара здесь рабо­тают бесплатно, как и сам Игна­тий Тихонович. Люди добрые, приветливые.

Все ходят здесь босиком. Полез­но для здоровья и неопасно. Ниг­де вы здесь не увидите ни стеклышка, ни сучка. Чистота. На кухне всё блестит, на ней заправ­ляет со своими помощниками Наталья Николаевна. Милая, улыбчивая, приветливая. Кстати, на лицах всех женщин всегда улыбка, как выразилась Надежда Ивановна, какое-то доброе сия­ние.

Здесь собираются дети из са­мых разных уголков страны. В тот день, когда мы пришли, ждали ребят из Томской гимназии. Как нам рассказали, часто эти дети из неблагополучных семей. Есть та­кие, от которых и учителя и роди­тели отказываются. Мы спраши­вали у мальчиков, не скучно ли им здесь, они говорят, что вовсе нет. Игры, купанье, труд, отлич­ное питание. Правда, мы очень удивились, что вставать им при­ходится аж в пять часов утра, а ложиться в девять вечера. Навер­ное, это трудно. Но иногда они ложатся попозже, особенно, когда костёр. На нём удалось побы­вать и нам. Столько впечатлений! Кострище огромное, загорожен­ное, все сидят на скамейках, брев­нах, в костре уже спеет картошка, её засыпали с избытком на всех: четыре ведра. Объеденье! Да ещё с солью! Читали стихи, пели песни. Песни очень душевные, мелодия обычных песен, а слова божественные, о том, например, что мы все на этой земле под защи­той Бога, как бы ни было тебе трудно, Он всегда поможет.

Наши мальчики подружи­лись с ребятами из лагеря, игра­ли с ними в футбол. Жаль, что в этом году им пока не разреша­ется купаться: вода холодная. Но зато мы накупались вволю! Игнатий Тихонович дал нам даже спасательный пояс, и мы по очереди в нём плавали. В прошлом году мы не могли до­стать до дна в их пруду, но нынче, видимо, подросли, до­ныривали до дна, даже девочки. Надежда Ивановна сидела на мостике и переживала за нас.

Но всё обошлось без жертв. А она всё же оказалась с нашей помощью мокрой с ног до голо­вы!

В общем, поход удался. Хотя были и трудности, особенно ночью. Еле перетерпели до утра. Холодина! Палатки не спасали. Ютились у костров.

Игнатий Тихонович обещал нам в прошлом году дать на школу бумаги, но нам не на чем было её увезти. А теперь мы погрузили её в автобус, хватит её надолго и всем. Ведь это сейчас такой дефицит! Берёт эту бумагу Игнатий Тихонович в типографии «Алтайская прав­да», остатки работы от печат­ных станков, и дарит её в шко­лы, тюрьмы, больницы, в об­щем, туда, куда он приходит со своими словами добра, с по­мощью.

Рюкзаки собраны, склады­ваем палатки, убираем террито­рию. Нужно оставить всё в таком виде, как было, без следов нашего пребывания.

До свидания, Потеряевка! Суслики стоят столбиками у своих норок, и их розовенькие мордочки тоже словно проща­ются с нами.

Елена ВОРОНИНА, с. Подстепное. На фотографиях: наши друзья из Потеряевки («Знамя труда» 14 июля 1999 г. №59 (8326)).

«РОССИЯ ДОЛЖНА ВСТАТЬ!»

«24 июня с. г. в уважаемой краевой газете «Алтайская правда» появился фоторепортаж Г. Боброва «Потеряевка: миф и реальность» под странной рубрикой «Вопросы без ответов». Действительно, автор этой публикации побывал накануне в составе делегации КЗС во главе с известным поборником нравственности, эампредом КЗС В. Петренко, главным санитарным врачом Мамонтовского района Г. Смирновым и другими официальными лицами в детском православном лагере-стане и расположенном здесь же посёлке Потеряевке и имел полную возможность задать начальнику лагеря Игнатию Лапкину любые интересующие его вопросы. Но почему-то этого не сделал. Ставить такую рубрику «краевой массовой газете» под таким материалом как-то несолидно, «не подумавши».

Впрочем, это мелочи, ниже речь пойдет и о более важных промахах автора. Информационным поводом для написания материала Г.Бобровым послужила недавняя публикация в той же «АП» статьи Олега Логинова (в целом, дающей положительную оценку увиденному) с заголовком «Стан как место раздумий во- время пути». В обоих материалах так или иначе задевалось имя моего сына, пребывающего в лагере, и, следовательно, моё тоже. (Например, фраза Логинова о том, что «от этих мальчиков и девочек там, в другой жизни, отказались практически все: от родителей до учителей». Пусть эти слова останутся на совести автора – я лично от своих детей отказываться не собираюсь). Насчет «раздумий во время пути». Этот детский лагерь-стан, основанный известным на Алтае, в России и далеко за её пределами православным деятелем Игнатием Тихоновичем Лапкиным, живёт своей бурной, звонкоголосой и кипучей жизнью. (Почему-то детских голосов Г. Бобров упорно не слышал: «За все время, что мы там были, не видел, чтобы кто-то улыбнулся, не слышал ни единого детского возгласа» – куда же он смотрел и чем слушал?!). Лагерь – весь в движении, особо раздумывать его обитателям некогда, разве что во время работы, игры или по ночам. Правда, здесь нет радио и телевизора, которые нам навязывают чужие мысли, – и это великое благо.

Дети и взрослые просыпаются в 5 утра («Кто рано встает – тому Бог даёт»), идут за водой к колодцу, делают зарядку с воспитателем, молятся, затем – трудятся примерно до 7.40, после чего возвращаются в лагерь, совершают молитву и завтракают. Так начинается обычный будний день. После завтрака опять молитва – благодарение Богу, труд с перерывами до обеда в 14.00. После приема пищи – отдых: игры, занятия в кружках, беседы с воспитателями, тренировки на спортивных сооружениях (качание на огромных качелях, езда на велосипедах, лазание по спиленным и ошкуренным самими детьми ветвистым кленам), игры в городки, купание в рукотворном озере с прозрачной водой, катание на лошадях, сбор целебных трав и ягод в леске или в поле неподалёку. В жару дети ходят босиком – для закалки. По пятницам – беседы у костра, пение песен, печёная картошка и т. д., и т. п.

Я и сам собирался посетить в этом лагере своего сына, которого после некоторых раздумий направил сюда этим летом. Публикация Г.Боброва лишь ускорила мой приезд. Прибыли мы на «уазике» в десять вечера – дети уже спали. Мне отвели «келью» для сна – ту самую, о которой автор «мифа и реальности» пишет: «От стенки до стенки три метра, на этой площади спят десять поселенцев (или отдыхающих?). Общая постель, а внизу проходит труба... И, добавляет автор «про себя»: «Жар костей не ломит, а вошь тепло любит». Более гнусного намёка трудно себе представить. Вроде бы ничего не сказано, а так, вскользь брошено слово. Но у читателя посеяно подозрение.

Что представляет собой келья в лагере? Каркас сооружения выполнен из деревянных жердей, кровля крыта шифером, стены обмазаны глиной, есть небольшие окошки. Внутри – высокие «полати», т.е. настил из досок, на которых уложены обыкновенные матрасы, одеяла, подушки, – всё заправлено чистым бельем (стирка – каждую пятницу). Пол также глиняный, застелен клеёнкой. Нигде ни соринки, сухо, тепло. Всего в строении – 5 спальных мест. В углу – самодельная «этажерка» с несколькими полками для вещей. Спать в келье – величайшее наслаждение: кругом степь, свежий чудный воздух, проникающий сквозь стены «мазанки», тишина, покой. Многие горожане утратили ощущение родства с природой, страшно далеки от полей, лугов и лесов. Всего того, что здесь есть, в грязном шумном антисанитарном городе дети лишены. Я пожалел, что не могу остаться и пожить в лагере подольше.

Разумеется, зашёл и в туалет, который Бобров охарактеризовал «отхожим местом класса сортир», добавив далее: «...нищета ПРЁТ отовсюду» (лексика-то какая, стиль!). Сдаётся, автор впервые попал в сельскую местность и его, привыкшего ходить в «тёплый клозет» городской благоустроенной квартиры, ужасает «неустроенность» обычного деревенского туалета. Но в таких условиях живёт вся деревня, по крайней мере, на Алтае, где мне доводилось бывать! Не большевики ли, ленинцы-сталинцы, к последователям которых причисляет автор и себя, разорили-раскулачили и фактически уничтожили российскую деревню, поставили её в условия крайней нищеты? Но, в отличие от многих запущенных и грязных общественных сельских туалетов, «дислоцированных» около клубов, здесь царят чистота и порядок, полная дезинфекция. И так во всём лагере-стане.

Знают ли родители, что порядок дня там нефизиологичный (это слово я услышал от райпедиатра), что в лагере телесные наказания?..» – вопрошает наш борец за права обездоленных и угнетаемых детей.

Зачем употреблять слово («нефизиологичный»), если не понимаешь его смысла? Рано вставать – всегда было в традициях русской православной деревни. Поздно встают лишь те, кто ведет ночной образ жизни, зачастую неправедный: бандиты, воры, проститутки, богатенькие «лишние люди» типа Онегина, которые маялись от безделья, таскались по балам и занимались ночными кутежами, а также некоторые нынешние «новые русские», прожигающие наворованные деньги в ресторанах и ночных кафе, да городские безработные, которым всё равно некуда деться. Труженики на Руси из века в век бодрствовали весь световой день: вставали с рассветом, трудились в поте лица, создавая народные богатства. И рано ложились, чтобы выспаться. Многие медики считают, что рано ложиться и рано вставать – полезно для здоровья. Один час сна до полуночи по качеству равен двум часам сна после полуночи. Такой распорядок дня «физиологичен» именно потому, что способствует оздоровлению.

Особо, дважды, наш борец за права детей сетует насчёт телесных наказаний. Чтобы самому не комментировать эти слова, которые особенно цинично звучат из уст коммуниста, т.е. члена самой кровавой в истории человечества партии, на совести которой тысячи, миллионы замученных и расстрелянных детей России, я приведу слова по результатам одной из прокурорских проверок в ответ на одну из жалоб на «жестокое обращение с детьми»: «Наказания... не носят характера мучении и истязаний, а имеют чисто символический характер в воспитательных целях (лишение права купания, дополнительных работ, несильные удары ложкой по лбу, сеткой-авоськой...» – и всё это в соответствии с Уставом лагеря и христианской верой. Приглядываясь к детям и пытаясь найти на них «следы насилия», я обратил внимание на их уши: у многих мальчиков, и даже у некоторых воспитателей-мужчин уши были красные, распухшие и шелушащиеся. На миг даже мелькнуло подозрение: «Неужели Лапкин дерет их за уши?!». Но... ларчик просто открывался: весь день открытые палящему солнцу, уши детей и взрослых обгорали и оттого шелушились, краснели и распухали. За исключением девушек, которые постоянно носят платочки, а потому ушки у них прикрыты – чистые и беленькие.

Автор «мифа» постеснялся заглянуть в тарелки обедающим детям. Однако у него хватило смелости заявить, что раз с 7 июня по 11 июля в лагере пост, «то это значит, что больше месяца дети не будут получать ни мясных, ни молочных продуктов. Наберутся силёнок к учебному году!» – иронизирует наш знаток детского питания. В отличие от него я не постеснялся заглянуть в тарелки. Вот завтрак: гренки, картофельный суп с зеленью, белый хлеб, гречневая каша с растительным маслом, свежая зелень (зелёный лук-батун и слезун, листья салата, шпината), пирожок с картошкой, сладкий чай из целебных трав (чабрец, листья смородины, малины и других растений). Зелень подают на каждый приём пищи и буквально заставляют съедать, следят за этим строго. А чай – просто чудо, душистый, ароматный, как и весь воздух здесь, напоенный запахами степи – медвяным, богородской травкой и полынью аппетитной! Это ли не полноценный завтрак в условиях деревенского лета? Ежедневно в один из приемов пищи подают компот или кисель. Здесь не увидишь ковыряния в тарелке, второе блюдо едок должен не только «добить» полностью, но и кусочком хлеба вычистить чашку, показать её воспитателю и перевернуть кверху дном. Тем самым детям прививается уважение к пище. О том, чтобы ребята, воспитанные в таких условиях, бросили на пол или хотя бы просто оставили недоеденным кусок или тарелку с остатками еды, нет и речи. Я спросил у сына: «Наедаешься?» – «Конечно, пап».

Ни один ребёнок не болеет. И, если верить начальнику лагеря, за 25 лет (здесь побывало около 2,5 тысячи детей со всего Союза, сейчас – из Сибири), никто никогда и ничем не болел. Наезжали комиссии из Мамонтовского санэпиднадзора, брали пробы для анализов, изучали молоко, воду из колодца и пруда – результаты оказывались выше среднерайонных. Как же тогда быть с «отсутствием витаминизации», с «угрожающим санитарным состоянием лагеря», о чем сетует районный санэпидврач Г, Смирнов, «дважды выступавший» в районке? И что понимает он под этими словами? Поистине, мировая загадка.

К счастью, у меня есть возможность сравнить: одновременно с Димой в «оздоровительном лагере», одном из тех, что ещё сохранились после «демократических» реформ, сейчас находится другой сын. Он прибыл на несколько дней в гости к папе. Сразу бросилось в глаза, что сынок сильно кашлял. Оказалось, в лагере простудился и заболел, 4 дня температурил, ему делали уколы, да так толком и не вылечили. Я его в течение трех дней долечивал народными средствами. Вот вам и «оздоровление» в этом лагере! Поговорили насчет питания. «Плохо, – констатировал сын. – И с каждым годом всё хуже». Раньше, 3-4 года назад, яблоко или апельсинку часто давали, 2 года тому назад чуть ли не каждый день поили фруктовым соком, часто на второе – перепадала курица, а сейчас – одни каши. И это летом-то! Где же «витаминизация», о которой пекутся наши смирновы и бобровы?! Я не веду речь о вздорожавших ныне апельсинах, яблоках и винограде, что, допускаю, не по карману властям и родителям. Но кругом буйствует лето с живыми витаминами: зелёный лук, салат, шпинат, петрушка, укроп. Дайте всё это детям – и они никогда ничем не заболеют! Не дают. Денег не хватает? Но почему у «нищего» Лапкина на это ума и средств достает? Да и нужны ли здесь большие рубли? Может, секрет в чём-то другом?

Для того, чтобы грамотно организовать большое хозяйство в чистом поле, где создал свой лагерь-стан Игнатий Лапкин, не имея ровно никакой поддержки «сверху» и никаких личных капиталов, нужны: могучая энергия, талант, ум, знания, воля, организаторские способности. И главное – чёткая, ясная цель в жизни. Всё это есть у начальника лагеря. Лапкин – выдающийся организатор. Он создал на чистом месте, на развалинах некогда существовавшей деревни Потеряевки (откуда сам был родом) новое село, основанное на принципах Православия (жителем его может стать только тот, кто: «верует, не ворует, не курит, не пьет, не матерится, не лжёт»). Старое село в числе ещё таких же трёхсот на Алтае (а сколько их было по России!) ликвидировал как «неперспективное» бесноватый ленинец Хрущёв, стоявший в 50-60-е годы во главе КПСС и Совмина СССР. Его разрушительную политику продолжил «верный ленинец» Брежнев. В результате сотни тысяч крестьян были превращены в люмпенов, перекати-поле. Это был третий крупный наезд на российскую деревню. Первый, как известно, осуществил сам Ленин в годы «военного коммунизма» – с продразверстками, продотрядами и комбедами, массовым, организованным большевиками голодом, мором, крестьянскими восстаниями и Кронштадтским мятежом, беспощадно и кроваво подавленными. Второй – «коллективизацию» – организовал и провел «верный ленинец» Сталин по проекту Троцкого с разграблением, выселением и фактической гибелью 6 миллионов лучших крестьянских семей. И вот эта, третья, хрущёвская. Никита деревню старательно добивал. И добил.

Таких как Лапкин – сильных, умных и талантливых, до революции были тысячи и миллионы. Он – сын могучего народа, случайно уцелевший в самом подлом и самом страшном геноциде XX столетия, когда слой за слоем были планомерно уничтожены культура, мозг и энергия нации: аристократия, интеллигенция, духовенство, купечество, передовые слои крестьянства («кулачество»). Игнатий Тихонович поставил перед собой сложнейшую задачу: возродить кусочек прежней, растоптанной России. И чудо! Росток, посаженный на пустыре некогда цветущего оазиса, стал приживаться. Тут бы ему помочь, посодействовать! А ему ставят палки в колеса – бобровы, петренки, смирновы. Часто – по недомыслию, иногда из зависти, а враги, те, кто топтал Россию, из бешеной злобы. Ну, деревня –ладно. А детский лагерь-то ему для чего? Для укрепления идеи преемственности православных поколений, для воспитания детей в духе забытой истинной веры предков. Чтобы не «манкуртами» росли, пялясь в телевизор (где «ни звука русского, ни русского лица», зато с избытком мордобоя, порнографии, назойливой рекламы «западных ценностей»), а сынами, помнящими своё родство. И дети живут здесь по заповедям Христовым, в почитании родителей своих и инвентарь.

В лагере есть также: мини-пекарня (до 100 булок в день), электричество, 5 холодильников, подвал для хранения овощей, баня, пляж-пирс на озере, «вигвам” (место для костра), свой колодец питьевой воды, столовая. В деревне (в пятистах шагах) телефон, здесь всегда готовы оказать помощь врач – кандидат медицинских наук, медсестра. Как это всё удалось соорудить, сделать, сотворить этому человеку? Конечно, он трудится не один.

Самое время упомянуть и о тех, кто помогает Игнатию Лапкину в его праведных трудах. К счастью, есть и такие. «Царский подарок» сделал детям – на 7 тысяч купил и завез в лагерь новых матрасов (60 штук) – предприниматель Иван Вячеславович Лопатин. 50 кителей и брюк б/у, а также 112 подушек и матрасы б/у подарило лагерю лётное училище с помощью депутата Барнаульской городской Думы полковника Анатолия Петровича Макарова. Регулярную помощь оказывает директор РТИ Анатолий Петрович Хромов-то шланги для полива и доставки воды даст, то резиновыми лодками для катания детей по озеру поделится. Высоко отозвался Лапкин и о генеральном директоре Барнаульского станкостроительного завода Вячеславе Григорьевиче Горшкове, который, в частности, выделил насос для закачки воды из озера для полива.

Персонал лагеря: молодые ребята Слава и Виктор, девушки Наталья, Ольга и другие – занимаются с детьми бесплатно. У них добрые сердца, с ними детям хорошо, тепло и уютно. Они чистые одухотворённые люди, и это настолько необычно в наши дни, что поневоле возникает вопрос: зачем им это надо? Думаю, перед нами ростки новой, настоящей России, которую возрождает Лапкин. В той, прежней стране были высокие понятия «брат и сестра милосердия. Даже представители царской семьи участвовали в этом подвижничестве, ухаживая за ранеными в госпиталях, за больными тифом. Эти – из той же, забытой ныне породы людей.

Зашли мы с Игнатием Тихоновичем и в деревню. Здесь уже 15 дворов – строящихся и уже построенных. Здесь живут, играют свадьбы, (6 свадеб и ни одного развода), растут 14 детей дошкольного и школьного возраста, Потеряевка живёт по строгому православному Уставу, люди берегут себя от греха, трудятся в поте лица своего: выращивают зерно, занимаются животноводством, строят новые подворья, возводят огромный амбар под зернохранилище. Здесь есть церковь, библиотека, школа. Всё это создано своими руками – за несколько лет, без всякой помощи государства. Да они и не привыкли рассчитывать на чужую помощь: каждый старается всё делать сам. Ну а если есть острая необходимость – соседи помогают друг другу. Здесь нет воровства – и это в стране, о которой ещё Карамзин сказал: «Воруют».

По просьбе сына я взял его на несколько дней домой, в город. Дима соскучился по бабушке, дому и нашему красавцу – коту Пушку. На третий день он сказал: «Пап, мне хочется обратно в лагерь». И я отправил его туда снова. Владимир Клименко».

(Редактор газеты «За науку» Алтайского гос. университета. Д. т. 34-43-06, р. т. 26-15-06. В сокращённом виде статья напечатана в газете «Молодёжь Алтая» 22.7.99).

«НА АЛТАЙСКОЙ ЗЕМЛЕ»

«В июне месяце я с группой учеников воскресной школы (их сопровождали взрослые) совершил поездку на Алтай. Большую помощь во время пребывания на Алтае нам оказал протоиерей Михаил Капранов со своим семейством. Интересна биография отца Михаила. Уроженец Нижегородской земли, он здесь учился в пединституте. Его он однако не закончил, был арестован по обвинению в антисоветской деятельности и провёл 7 лет в заключении. Дабы усугубить страдания заключённого, его расположили в камере, окно которой выходило на здание института. После выхода из заключения Михаил принимает священный сан, служит в разных городах Сибири и, наконец, оказывается в Барнауле. Особый дар у о. Михаила в общении с интеллигенцией. Большое недовольство у собратьев по служению и особенно у настоятеля собора вызвало то, что о. Михаил стал совершать крещение через полное погружение и бесплатно. Недовольство было столь сильным, что первым указом епископ Антоний (после назначения на кафедру) отправляет о. Михаила за штат. Интересно, что институт он всё-таки закончил – через 32 года после отчисления.

В настоящее время о. Михаил является настоятелем Свято-Никольской церкви Барнаула. Здесь у меня состоялся разговор с иеромонахомНафанаилом, духовником местного отделения «Чёрной сотни». В беседе со мной он коснулся вопроса о погружательном крещении – я живо откликнулся. Рассказал о тех частых искушениях, которые испытывал при совершении крещений.

Вдруг раздается сухой щелчок, и всё место у стены, где мы беседовали, веером покрыли осколки стекла. Первая мысль у меня была – теракт, кто-то выстрелил и попал в окно дома, примыкающего к церковной ограде. Немного оправившись от шока, я всмотрелся в разбитое стекло и увидел ухмыляющуюся физиономию молодого человека. «Это вы кинули камень? Зачем вы это сделали? Вы могли убить человека». «Нам тут жарко», – спокойно ответил он, продолжая ухмыляться...

Ну вот, отметил я про себя, ешё одно искушение в связи с погружательным крещением.

2 июня я решил поехать на всенощную под праздник Владимирской иконы Божией Матери в Покровский собор. По пути заехал в старообрядческую церковь. В 20-е годы в Барнауле было 7 старообрядческих церквей Белокриницкого согласия. Теперь действует практически одна-единственная на весь Алтай. Служил о. Никола.

После службы мы с ним немного поговорили. По его словам в разных местах Алтая можно встретить тех, кто считает себя старовером, но чаще всего это формально: при этом люди могут материться, пить и курить. Я отследил 12 недоуменных моментов по богослужебному уставу закончившейся службы – о. Никола в основном согласился, сославшись, в частности, на местные традиции и на долгий перерыв в совершении служб со священником.

В Барнауле планируется строительство большого старообрядческого храма, но пока работы на нулевом цикле...

В Барнауле по телефону я общался со знаменитым алтайским проповедником Игнатием Тихоновичем Лапкиным. Первая встреча с ним произошла в Москве в 1990 году. «В вопросах веры должна быть непреклонность», – вспомнились его слова. «Главное – это личная встреча со Христом. Православные плохо знают Слово Божие – из-за славянского языка богослужений во многом. Люди, не понимая службы, идут к сектантам». Русский текст Библии Игнатий Тихонович считает очень добротным; четыре академии работали над переводом.

Лапкин уже много лет находится в центре религиозной жизни Барнаула, его личность и взгляды вызывают очень противоречивые оценки.

3 июня в алтайском приложении «Московского Комсомольца» вышла статья под названием «Жизнь в потеряевской общине без елейных прикрас». 47 неверностей в ней, по словам Игнатия. Автор в частности пишет: «Конечно, Лапкин – это не аумсинрикё. Неплохой психолог, он вовлекает весьма осторожно и вкрадчиво. Но мягко стелет, да жёстко спать».

Далее он пишет, что в общине, организованной Игнатием Тихоновичем, имеет место полное подавление личности и тотальное вмешательство Лапкина в личную жизнь каждого. Якобы даже брат Игнатия о. Иоаким собирается уезжать из деревни Потеряевки из-за невозможности ужиться с ним.

«Если на нас клевещут, значит мы живы. Статья заказная, за неё уплатили немалую сумму!» – так прокомментировал Игнатий содержание статьи. И далее – сказал: «Мы будем проводить грамотную юридическую защиту». В этом случае Лапкин аппелирует к примеру апостола Павла, который требовал суда кесаря. Ссылается также на слова Златоуста: чем более навалят на огонь соломы и сырого хвороста, тем сильнее вспыхнет пламя, когда всё подсохнет и пламя твоей правды будет видно до неба...

Дата добавления: 2015-10-13