Совет по делам религий

при Совете Министров СССР. Уполномоченный Совета по делам религий по Алтайскому краю. 656016 г. Барнаул, ул. 2-я Строительная 62-16 Лапкину И. Т.

...Руководство крайисполкома поручило мне ответить на Ваше письмо от 12.11.89 (Обращение в органы власти прекратить уничтожение детского православного лагеря-стана). Учитывая неординарность ситуации, местным органам власти мамонтовского района поручено самым внимательнейшим образом отнестись к проверке сообщённых Вами фактов, поиску и установлению лиц к ним причастных. Считаю необходимым также отметить, что «летний христианский лагерь» был создан Вами явочным порядком без разрешения уполномоченных на то органов. Осенью он был оставлен без принятия должных мер по сохранению имуществаа и сооружений. В данной ситуации вряд ли будет правомерным возлагать на райисполком и его службы ответственность за охрану места стоянки бывшего лагеря. Обращаю Ваше внимание на то, что сооздание лагерей, ведение организованного обучения несовершеннолетних религии, применениее мер принуждения и физического воздействия, как средств приобщения к вере противоречит действующему законодательству о религиозных культах, влечёт определённые правовые последствия. Ссылка на корреспондента газеты «Молодёжь Алтая» одобрившего Ваши действия, просто неуместна. Более того считаю, что корреспондент был просто введён в заблуждение. Противозаконные действия не утрачивают своей сути, если они даже получили в силу тех или иных обстоятельств положительную оценку в печатном органе. Пользуясь случаем, хочу предостеречь Вас, уважаемый Игнатий Тихонович, от подообных действий в будущем.

Одновременно сообщаю, что Мамонтовскому райисполкому указано на недопустимость нейтрального отношения к демонстративному нарушению требований законодательства о религиозных культах. С уважением уполномоченный Совета Г. И.Лисенков».

«ПРИИДИТЕ, ПОКЛОНИМСЯ.МЕЖ КОЛОСЬЕВ И ЗВЁЗД, ИЛИ ГОД СПУСТЯ»

«Ах, душа моя, косолапая...».

...Всё было так же, как год назад: опрокинутые в июльский зной поля пшеницы, уже выб­росившей колос, пыльный просёлок, хмельные, тысячелетние запахи трав...

Вот и знакомый уже вось­миконечный православный крест на высоком шесте. Вме­сте с радостными возгласами и детским восторженным ви­згом нас встречает чистый, долго плывущий в полях голос невесть где раздобытого ко­локола.

И лагерь отдыха для детей верующих был таким, каким увидели мы его в прошлом ав­густе (см. «МА» от 09.89). И устроитель его – православ­ный христианский проповедник Игнатий Лапкин – всё такой же. Всё те же у него кирзачи, борода, худые плечи, на которых повисли заботы и 50 прожитых лет; несколько из них – в лагерях: за веру.

Впрочем, кое-что измени­лось. Если минувшим летом мы застали в лагере около трёх десятков отдыхающих, то ны­нче в нём около 70 обитателей – от трёх-четырёхлетних кара­пузов до старушек-«божьих одуванчиков».

Да и сам лагерь стал дру­гим. Вместо прошлогодних шалашей и палаток в ограде высятся новые «кельи» – деревянные каркасы, обтянутые армейскими палатками.

- Военные помогли, – по­ясняет Игнатий Тихонович.

Зимой он много выступал в разных аудиториях, в том числе и среди военнослужа­щих...

От И. Лапкина, который во­дит нас по стану, показывая «хозяйство», узнаем, что позд­ней осенью прошлого года, ко­гда лагерь уже пустовал, кто-то разгромил его до основа­ния: разметали хлипкую огра­ду, повалили столбы, уничто­жили шалаши, даже скамейки, вкопанные у пруда, выдрали из земли. Кое-что сожгли.

Было это после публикации в «МА». Не будем строить до­гадок... Мамонтовская милиция, пытавшаяся разыскать ху­лиганов, судя по всему, махну­ла на это дело рукой. И дей­ствительно – если бы госиму­щество было попорчено, или чьё-то личное, например... А так, подумаешь, верующие... Переживут. Не только пережили. Отстро­ились вновь. С ещё большим размахом. Отремонтировали баньку. Почистили родники-колодцы и опустили в них до­щатые срубы. Вырыли погре­ба – «холодильники» для про­дуктов. За оградой стана под­нялись высокие качели; на пе­рекладинах укрепили канат и кольца. Вновь расчистили пло­щадку для городков. Ребятишки с удовольствием гоняют на двух велосипедах. Кроме этих ещё сияющих свежей кра­ской машин, всё вновь сдела­но руками «насельников» это­го степного «монастыря»...

Поистине – «мы неизвест­ны, но нас узнают, нас почи­тают умершими, но вот мы живы...» (2 Кор. 6:9).

Отчего не первый уже год едут сюда десятки людей – с Украины, из Казахстана, Грузии, со всей Сибири?...

Ну, пацанва – понятно. Им, в большинстве горожанам, за счастье на пару недель оку­нуться в эту испоконную глушь, в солнце, пруды, гри­бы-ягоды – волю.

А взрослые? «Да знаете ли вы, сударь, знаете ли вы, что это значит, когда уже некуда больше ид­ти?»

Бедный Мармеладов!.. По­хоже, мы – знаем. Но не зна­ем, не умеем жить в услови­ях, когда уже некуда больше идти.

Не потому ли одни – в пьян­ку, другие – в цинизм, а иные – немногие, – постиг­шие лишь одну проклятую ис­тину, что не сытое чрево обе­щано нам, но вечный голод духа, эти иные – сюда, в мудрый пустой простор.

...Рассказывают, как однаж­ды Сталин поинтересовался у выдающегося специалиста по гнойной хирургииВойно-Ясенецкого (в клире – архиепи­скоп), верит ли тот в ду­шу. Получив утвердительный ответ, вождь всех времён и народов спросил: «Вскрыв за свою жизнь столько тел, встретили ли вы там хоть од­нажды душу?» Хирург-священ­ник ответил вопросом: «А вы верите в совесть?». Сталин по­думал и сказал: «Верю». «Так вот, я, вскрывший за свою жизнь столько тел, совести там тоже не встретил...».

Не потому ли уже не пер­вый год не пустеет степной лагерь? Не потому ли едут сю­да люди, чтобы здесь, вдали от задыхающегося, бьющегося в конвульсиях мира прислуша­ться и расслышать, наконец, свою болящую душу?..

ЖЕРТВА ВЕЧЕРНЯЯ

«...Что болишь, душа, кровью капая!»

Закат умирал. Последние клочья багряной его плащани­цы роняло небо в русский ро­систый простор.

Отсюда, от этого восьмико­нечного креста на три сторо­ны света навзничь лежала во мгле измызганная, обворован­ная, растерянная мать сыра-земля – великая! – Россия...

В густеющих сумерках плыл чистый грустный напев. Свя­щенник отец Наум, приехав­ший в лагерь по благословению грузинского патриархе Илии II, служил вечерню.

Чуткий покой. Первые роб­кие звёзды. И суровый, тёмный лик Спасителя на крах­мально-белом снегу аналоя.

Глядя на истово крестящихся, бьющих поясные поклоны подростков, кажется на минуту, что сложный и огромный мир уже не «лежит во зле». И « теперь пребывают эти три: вера, надежда, любовь; но лю­бовь из них больше ».

- Миром Господу помолим­ся...

-...О плавающих, путешест­вующих, недугующих, страждущих, пленённых и о спасе­нии их – Господу помолимся...

Вступает хор, неровно и робко, но искренне и просветлен­но:

- Господи, помилуй, Госпо­ди, помилуй, Господи, поми­луй!

Слышите вы, подводники и космонавты, калеки н нищие, коммерсанты и пленные «шурави»? Здесь, в глубине российских степей, вас, незнако­мых, знают и помнят, любят и ждут.

Так вот о чём она, жертва вечерняя... В осознании, ощу­щении собственного Храма. Вот стоишь ты под его купо­лом в одиночестве, а там, за его порогом, остались люди и нелюди, долги и обиды, коз­ни и сплетни, злоба и зависть. Нынче праздник – праздник всепрощения. Жертва вечерняя. Пусть идут сюда все, кто ко­гда-то солгал мне или предал меня, кто клеветал на меня и обкрадывал, и желал мне зла... Разве каждый из нас не есть сам по себе храм, разве каждый из нас – не вместилище земных мерзостей и высокого чистого духа? Будем же от­крыты друг другу, как вскры­тые вены. «Приидите, поклонимся...». Вместе.

ПУТИ-ПЕРЕПУТЬЯ

«...Кровью капая в пыль дорожную...».

Вы, разрушители, ковыряющие ржавым от крови ломом паперть нерукотворного хра­ма, разве вы, разрушая, не признаете уже этим самое существование его?

Мнение в «коридорах вла­сти», а также «там, где надо» по-прежнему однозначно: И. Лапкин – религиозный экстре­мист, возомнивший себя пророком; переругался с офици­альной церковью, неуёмен в распрях с властями. Что ж, с известной точки зрения, люди, обвиняющие проповедника во всex смертных грехах, правы.

Вот и уполномоченный Совета по делам религий Г.Лисенков всё так же убежден, считая Лапкина властолюбивым фана­тиком, авантюристом, одержимым манией величия, как он сообщил нам в своей отпове­ди, присланной в редакцию в прошлом году по поводу пер­вой публикации о лагере. Геннадий Иванович, выступая в краевой прессе, со спокой­ной душой «укалывает» «МА» за поддержку и защиту рели­гиозной экстремы.

Но сказано ведь: «Что ты смотришь на сучок в глазу брата твоего, а бревна в твоём глазу не чувствуешь?» Конечно, это не только к оппонентам Лапкина. Это – и к нему самому. И ко всем нам, ко всем... Лапкин же и сам не скрыва­ет своего фанатизма. Испраши­вая благословения у благочин­ного всех церквей Алтая о. Николая, он, по его словам, испрашивает благословения, нa борьбу против сергиан и «Сергианства», т. е. против самого о. Николая. Но борьба эта мирная: Лапкин и его единомышленники требуют лишь при отправлении обрядов строгого следования каноническим Апостольским правилам, требуют «изгнать торгующих из храма», зовут к нестяжательству.

Но ведь это было и рань­ше. «...Их, пёсьеобразных зверей, обличал. А Никона собаку лаял...». И, как раньше, Лапкин разделил судьбуАввакума. С поправкой на время, конечно. Тот и другой не с мечом ведь пришли. У того и другого было одно оружие – слово. Власть же, как встарь, пользовалась иным.

Но нам ли судить людей, ес­ли «мы не судьи с тобой, мы – вина»? Вина – это ведь не нечто абстрактное, отдельно от нас с вами, Геннадий Ивано­вич. Мы – её вместилище. Xорошо бы, если бы только Сталин, Хрущев, Брежнев, ещё кто-то были виноваты во всех наших бедах. В нищете нашей. В пустых прилавках. В том, что нет праздников – есть пьянки. В том, что «девочки» на вокзале стоят от 80 до 100 рублей. В том, что...

Это ведь нас с вами мерзко учили покупать и продаваться, молчать и славословить. Это ведь мы с вами так же мерз­ко – молча! – учились. Это мы столько лет колотились в дверь, которая оказалась все­го лишь нарисованной на сте­не, на обломке стены давно уже рухнувшего дома...

Так о чём же наш спор, Геннадий Иванович?

Приидите, поклонимся...». Вместе.

ИДУЩИМ ВОСЛЕД

«...Не случится со мной не­возможное...».

Мы – поколение уходящих. Цветы запоздалые. Там, дале­ко завтра, жить им, двенадца­ти-пятнадцатилетним. И вот ей, новокрещёной жизнера­достной малышке. (Наконец-то крещение по каноническим Апостольским правилам Великих христианских соборов, о необходимости которого так долго твердил православный проповедник И. Лапкин, свершилось). Да святится имя твоё, раба Божья Наталья...

А мы – эхо, плывущее к низовьям, – пойдём вслед за реками. Ил, плодородная почва для завтрашних светлых садов. Мы ляжем в фундамент грядущего Храма. Но строить его – не нам. Они, завтраш­ние, придут «не нарушить, но исполнить». Ибо не сытое чре­во обещано им, но вечный голод духа.

«Приидите, поклонимся...». Матери сырой – земле. Будущей великой! – России. Ибо близ есть грядущее... Аминь.

А. ЧЕРНИКОВ. Мамонтовский район» («Молодёжь Алтая» № 33 от 10 августа 1990 г.).

«МАЛЕНЬКАЯ ИСКОРКА ВОЗРОЖДАЕМОЙ РОССИИ... ОЧЕРЕДНОЙ РЕПОРТАЖ ИЗ ПОТЕРЯЕВКИ»

«Иоаким Тихонович Лапкин нашему появлению в возрождаемой Потеряевке удивился, хотя и был «визит» сюда не первым. А объяснялось всё просто – накануне прошёл сильнейший ливень, и грунтовая дорога в Потеряевку пре­вратилась в месиво из грязи и воды. В Корчино все дружно говорили – теперь до посёлка не добраться. Обидно, но... Но выход всё-таки на­шёлся. Мы добрались до Потеряевки на поезде... Целиноград – Барнаул. Точнее говоря, до разъезда «Подстепновский», а уж там около трёх кило­метров полевой дорогой, ведущей в посёлок, мы прошагали примерно за сорок минут «своим ходом». И ничего. По крайней мере, ещё раз пришли к вы­воду, что места здесь поистине кра­сивейшие.

Все наши «мытарства» были воз­награждены. В Потеряевке в этот день находилось трое братьев Лапкиных. В том числе и Игнатий Тихоно­вич, приложивший массу усилий – как физических, так и моральных для того, чтобы идея возрождения по­сёлка стала реальностью. Потихоньку помаленьку, преодолевая всевозмож­ные трудности, потеряевцы продвига­ются вперёд. Мне задавали потом вопрос: много или мало сделали они за этот период времени? Много или мало применительно к Потеряевке, пожалуй, не совсем точное выраже­ние. Как можно оценить сам факт восстановления посёлка?

Игнатий Тихонович, как всегда бод­рый и подвижный, быстренько «пота­щил» нас на экскурсию. Мы спуска­лись в жилища, вырытые в земле, ко­торые он называл шутливо «кельями», осматривали строящиеся из самана домики, сараи, поднялись на крышу здания, где разместятся школа и вре­менный храм (настоящий планируется построить отдельно, уже и место для него выбрано). Я смотрел на всё это, сделанное немногочисленными пока переселенцами и думал: насколько же плохо знаем мы человека и его воз­можности. Видимо, и сам Игнатий Ти­хонович, слегка удивляясь тому, что они преодолевают все эти трудности, говорил: «Кажется, сделано не так уж много, но ведь каждую досточку прибить надо...». Что я мог ответить? Разве что в который уже раз, бывая здесь, подивиться – сколь всё-таки терпелив русский человек!

Сейчас в Потеряевке уже прописа­но около 20 человек. Это своего рода ядро, постоянные жители. Вот, напри­мер, Давыд Устинов. Ему 21 год. Сво­ими руками строит дом. На мой воп­рос о трудностях, слегка улыбнувшись, заметил: «Трудно, но приятно зало­жить фундамент своей жизни собст­венными руками».

Этим летом потеряевцам немало хлопот приносит погода. Дожди, дожди... В последнее время они прямо-таки затормозили строительство жилья. Но сидеть сложа руки здесь не привыкли. Уже готовится место для прудов, планируют в будущем заниматься рыборазведением. А вообще потихоньку-помаленьку пополняет­ся подворье. Во всяком случае, уже «прописались здесь пять, буренок, козы, три лошади. Кстати, а вот факт, свидетельствующий о том, что кое-кому не нравятся добрые дела потеряевцев. В одну из ночей загубили у них лошадь, воткнув ей в спину метал­лический штырь. Что тут скажешь?

Сейчас у переселенцев ещё одна забота – на повестке дня – убрать вы­ращенный урожай; ведь они офици­ально зарегистрировали крестьянское хозяйство. Выращивают на 80 гекта­рах пшеницу, овёс, свеклу... Весной помощь оказал совхоз «Корчинский», и теперь есть надежда на то, что близ­лежащие хозяйства помогут. Но и препятствий хватает. В приобретении стройматериалов, техники. Нередко бешеные деньги требуют буквально ни за что. Хотя дело они делают не частное, а общественное, нужное всем нам.

Не секрет, что у некоторых подвижничество Лапкиных и их соратни­ков вызывает недоумение, порой да­же и раздражение. Мол, мало ли других дел, выжить бы сейчас, а мы тут с деревней заброшенной возимся. Что ж, такие рассуждения можно понять, если жить только одним днём – сегодняшним. Игнатий Тихонович считает Потеряевку своего рода ма­ленькой искрой в общем деле возрож­дения России. Но искоркой не тлею­щей, а разгорающейся всё ярче. Ведь главное, говорил он мне, не то, что мы строим сарай, а то, что мы здесь возрождаем человека. Человека – хозяи­на своей земли, а не временщика. За многие годы, считает он, мы развратили человека. Навязали ему принцип – лишь бы день прожить, а там хоть трава не расти. А иначе откуда быть бедности на богатой земле? Че­рез веру, через труд нам надо возрождаться, и мы это делаем. Вот его кредо.

Читателю, думаю, будет небезын­тересно узнать, что летом этого года в течение двух месяцев Игнатий Ти­хонович по приглашению епископаИллариона из Нью-Йорка находился в США. Как он сам заметил, только на такси проехал по Америке около 15 тысяч километров. Смотрел, спра­шивал, сравнивал, выступал с лекциями. Вывод – они сумели сделать так, чтобы человеку было удобно в каж­дой мелочи. Своих проблем и там хватает, но принцип «забота о человеке прежде всего» они осуществляют на деле, а не на придорожных стен­дах.

Шёл разговор и о возможной помо­щи со стороны русской диаспоры в Америке в возрождении Потеряевки. Американцы, исходя из горького опыта, когда их гуманитарная помощь бесследно исчезала на просторах России, хотят теперь помогать кон­кретному делу. Возрождение Потеря­евки они таковым и считают. Поездка Игнатия Тихоновича сыграла в этом немаловажную роль. Уже сделаны первые шаги по созданию в Калифор­нии фонда помощи. А вообще-то сама поездка, впечатления, итоги – это, пожалуй, тема отдельного разговора.

Ждали представителя Потеряевки и в Канаде, но Игнатий Тихонович от­казался от поездки в эту страну.

Просто потому, что в родной Поте­ряевке множество дел. Да, первый этап в восстановлении посёлка уже, можно сказать, прошёл. Что и гово­рить, он был трудным. Не пали ли духом потеряевцы? Нет – убеждённо прозвучало в ответ. Никто и не ждал лёгкой жизни. А достижения на­лицо. Хотя бы то, что дрогнули сердца людей. Разве этого мало?»

В. РЕТУНСКЙЙ, Снимки Bладислава ГАЛЕНКО («Свет октября» 17 сентября 1992 г. № 112).

«СЕЯТЬ ВЕЧНОЕ, ДОБРОЕ...»

«СО СТОРОНЫ ВЗГЛЯНЕШЬ – страх берёт, а дети приедут – радостно будет, – так начинает нас знакомить с лагерем христианский проповедник И. Т. Лапкин. – У скаутов в Амери­ке дух мирской, а у нас атмосфера духовности».

Может быть, действительно духов­ное развитие начинается в спартан­ских условиях? Лагерь для детей ве­рующих напоминает мннипалаточный городок. Об эстетике говорить не при­ходится. В палатках деревянные нары в два ряда. Русская печь, где девочки пекут хлеба. Никаких газовых, электри­ческих плит. Обыкновенная печка, на которой готовят пищу. Столовая, если она заслуживает этого слова в нашем привычном понимании, выполнена ру­ками проповедника и мальчиков. Всё довольно примитивно, всё сделано из подсобного материала.

Приезжают дети со всех уголков страны. Некоторые только здесь учат­ся работать по-настоящему. И в домах священнослужителей растут иждивен­цы. Есть девочки, которые до 14 лет ни разу пол не мыли, а мальчики не держали в руках пилу или топор. Что­бы приготовить обед, надо принести дров, воды. Вот так начинают при­учать к труду. Питание в лагере калорийное, вода хорошая по качеству, шампиньонов много вокруг, чем не мясо? В лагере идёт физическая и психи­ческая закалка. Лазание по канату и шесту, брусья, бум и другое немудрёное спортивное снаряжение сделаны своими руками. Предпочитают дети игры в лапту, мяч и другие.

Находятся здесь они бесплатно, дети в лагере не болеют.

Воспитание идёт своеобразное, отдельно девочки и мальчики. В этом выражено стремление сохранить в де­тях послушание, а девочкам привить стыдливость и целомудрие. Приучают детей к молитвенному труду, ибо считают, что отучивая их все годы от этого, люди вообще перестала тру­диться.

Кстати, в лагере существу физи­ческое наказание.

Сейчас в Потеряевке ждут приезда детей, самые радостные дни настанут, как только тишину нарушат звонкие детские голоса. Было бы труднее организовать дет­ский лагерь, если бы не помощь пони­мающих, сочувствующих людей. Потеряевцы говорят спасибо директору завода резиио-технических изделий А. П. Хромову, мастеру С. А. Фадее­ву и руководству авиационного училищп лётчиков. Благодаря им, для приезжающих в село есть возможность поставить ещё 20 палаток.

И. Т. Лапкин говорит на прощанье евангельскую цитату. Смысл её в том: если сеяно, можно сомневаться – взойдет или нет, а если не сеяно, то не взойдет точно. Л. ЛЮБИВАЯ» («Свет Октября» 1.6.93 г.).

Дата добавления: 2015-10-13