Глава XVI. Очень нервная презентация

Автомобиль Косинских медленно ехал через парк перед рестораном. В лучах подсветки желтовато отблескивали выстроившиеся вдоль дорожки скульптурные композиции змей и птиц. В темноте терялись вольеры мини—зоопарка, пустые по зимнему времени. За собственным причалом ресторана белела затянутая льдом гладь Днепра. И сам ресторан тоже походил на пришвартовавшийся к пристани старинный корабль.

Марья Алексеевна внимательно поглядела на своих дочерей. Их тяга к светской жизни волновала ее все больше и больше. Сперва к отцу на презентацию напросились, теперь еще этот показ драгоценностей, на который Марья Алексеевна вовсе не собиралась идти. Но девчонки так наседали! И хорошо бы только Кисонька, но и Мурка тоже! Неужели влияние сестры сказывается и у Мурки стал появляться интерес ко всяким женским штучкам? Мария Алексеевна с сомнением покосилась на дочь. Непохоже, ох, непохоже! Мурка сидела наряженная, даже подкрашенная. Но с таким несчастным выражением лица, будто ее силой сюда затащили!

— Девочки, вы абсолютно уверены, что хотите пойти? — в очередной, наверное сотый, раз спросила мама. — Еще вполне можно вернуться.

— Мам, даже из экспедиции на Северный полюс можно вернуться, а тем более с показа драгоценностей! — возмутилась Кисонька. — Нас же никто силой держать не будет! Я посмотреть хочу!

— И ты хочешь? — с явным недоверием спросила мама у Мурки.

— Жажду, — буркнула та.

— Нас в классе уже девчонки задолбали! Мы на всякие светские тусовки не ходим, вот они и говорят, что нас просто никуда не приглашают! — возмущалась Кисонька.

— Пусть один раз на нас посмотрят и отвянут, — хмуро добавила Мурка.

Объяснение выглядело логичным, но в глубине души Марья Алексеевна чувствовала, что девчонки если и не врут, то чего—то недоговаривают. Ей уже давно казалось, что дочери живут какой—то своей, особой, жизнью, в которой ей нет места. И что отдай она им свой пригласительный, они прекрасно обошлись бы и без общества родной матери! Остается лишь утешать себя расхожей фразой, что Мурка и Кисонька хорошие девочки и никогда не совершат ничего плохого.

Марья Алексеевна тут же почувствовала, что расхожая фраза ее не утешает, и дала себе слово при первой же возможности докопаться до тайн дочерей. Рано им еще жить «своей, особой, жизнью», уж для матери в ней место как-нибудь сыщется!

Хотя торжественный выход из машины доставил ей искреннее удовольствие. Высокое зеркало у гардероба отразило их фигуры. Дочки у нее просто красавицы! Да и мама пока вполне ничего. Милейший менеджер ювелирной компании спешил навстречу с радостным возгласом:

— Ах, ах, Марья Алексеевна с дочерьми!

Звучало почти как «княгиня с дочерьми», радовало слух и тешило гордость. Менеджер помог Марье Алексеевне снять шубку, одобрительно кивнул, видя сияющее у нее на груди колье.

— Да, сегодня все дамы только в наших украшениях! Каждая немножко побудет моделью. Сперва покажем, чем наша компания раньше радовала городских красавиц, а уж потом — что новенького мы привезли для вас из Англии. Но должен сделать вам замечание, дорогая Марья Алексеевна! — Он нахмурился с притворной строгостью. — Устаревшие формы! Колье явно покупалось при моем предшественнике! Современные тенденции требуют иного! — И тут же милостиво утешил: — Ничего, сегодня вы сможете присмотреть для себя наимоднейшие украшения!

Марья Алексеевна оглянулась, разыскивая дочерей. Девчонки успели присоединиться к стайке разряженных барышень своего возраста. Среди тех Марья Алексеевна заметила несколько знакомых лиц. Выходит, дочки и вправду хотят поставить на место зазнавшихся одноклассниц? Что ж, благое деяние, она не станет мешать.

Марья Алексеевна направилась к стульям, расставленным вдоль пересекающего ресторанный зал подиума.

Стоило маме скрыться, как Мурка и Кисонька немедленно откололись от группки тарахтящих девчонок.

— Долго еще? — почти простонала Мурка и беспокойно огляделась по сторонам.

— Потерпи, скоро начнется, — вроде бы успокаивала ее Кисонька, а сама нервно крутила головой, внимательно оглядывая публику. Одна за другой в ресторан впархивали дамы в драгоценностях от здешней ювелирной компании — обязательное условие для всех приглашенных. Вскоре по залу искрились и переливались многоцветные блики — свет ламп отражался в бриллиантах, сапфирах, изумрудах…

— Скоро — это когда? — снова потеребила сестру Мурка.

— Что ты в меня вцепилась? Сама с ним договаривалась, должна лучше знать, когда! — отрезала Кисонька.

— Слушай, давай пожрем! А то я от ожидания крышей отчалю, — предложила Мурка.

Кисонька вздохнула.

— Если тебе это доставит удовольствие — пожрем, — согласилась она.

И две изящные юные девушки в вечерних платьях от кутюр направились к фуршетным столам — пожрать.

Мурка быстро выложила на тарелке мозаику из крохотных разноцветных бутербродиков. Нацелилась на блюдо, где возлежали жаренные рябчики. И вдруг прямо у нее над ухом смутно знакомый голос грозно вопросил:

— Где гусь?

— Гуся нет, только рябчики, — рассеянно ответила Мурка, загружая птичку к себе на тарелку.

— Ты мне голову не морочь! — потребовали сзади. — Немедленно сознавайся, куда гуся дели!

— Раз нету, значит, съели! — раздраженно буркнула Мурка. — Если вам гуся недодали, требуйте вон с менеджера! — Она кивнула на встречавшего гостей менеджера ювелирного. Взглянула наконец на своего назойливого собеседника и остолбенела. Над ней возвышался старший лейтенант Пилипенко! Собственной могучей персоной! И с совершенно обалдевшим выражением лица спрашивал:

— Наш менеджер съел вашего поганого гуся? За это я должен пожать ему руку! — Пилипенко рванул в сторону менеджера, потом на секунду задержался и приказал: — А вы обе стойте здесь и ждите! Сейчас только руку пожму и с вами разберусь!

— Он может помешать? — тревожно спросила Мурка, переглянувшись с сестрой.

— Не знаю. На всякий случай надо оттянуть Пилипенко на себя, — решила Кисонька. — Так что как дяденька велел: стоим, ждем. — И она решительно воткнула вилку в рябчика.

Мурка внимательно наблюдала, как, проложив себе путь в толпе гостей, Пилипенко пробился к менеджеру. Оживленно говоря, попытался схватить его за руку. Менеджер воспринял попытку Пилипенко несколько нервно. Сперва спрятал руку за спину, а потом принялся отмахиваться от Пилипенко, словно от мухи. Пилипенко, растопырив пальцы, старался поймать порхающую перед его носом ладонь. Менеджер тем временем засек появление еще одной гостьи. Забыв про Пилипенко, двинулся навстречу.

Тут—то бывший старлей его и сцапал! Он намертво ухватил менеджера за руку. И осадил на всем скаку, как лошадь! Ноги менеджера поехали по гладкому паркету, он плюхнулся на бок… и устроил гостье классическую подсечку! Радужно сверкнув драгоценностями, дама рухнула на менеджера!

А неудержимый в своем восторге от съедения вражеского гуся Пилипенко продолжал трясти руку менеджера столь энергично, что и сам менеджер мелко вибрировал, и лежащую на нем даму трясло.

Из толпы гостей вынырнули двое мужчин. По Севкиному описанию Мурка сообразила, что это и есть бухгалтер и дизайнер ювелирной компании. Быстро поставив на ноги и гостью, и менеджера, они окружили Пилипенко и принялись шипеть на него не хуже Катькиного гуся. Пилипенко отбивался, то и дело тыча пальцами в сторону Мурки и Кисоньки. Наконец пилипенковский напор победил — вся троица подозрительных ювелиров под предводительством старшего лейтенанта двинулась к сестрам.

— В нашем ювелирном готовится ограбление! — торжествующе воскликнул Пилипенко. Забежав девчонкам за спины, встал за ними будто охранник при арестованных.

Ювелиры переглянулись. Выражение их лиц было весьма странным. Во всяком случае, Пилипенко посчитал, что встревоженное начальство надо немедленно успокоить.

— Ничего не выйдет, я всех разоблачил! — заявил он.

Физиономии начальства стали еще более встревоженными, а в глазах дизайнера появилась самая настоящая паника.

— Я поймал их! — торжествующе вскричал Пилипенко и попытался ухватить девчонок за воротники.

Но открытые вечерние платья никаких воротников не предполагали, пальцы Пилипенко запутались в бретельках. Бывший старлей судорожно рванулся, словно попавшийся в ловушку зверь. От этого рывка Кисоньку качнуло, и темная струя соуса из зажатого в ее руке соусника выплеснулась на белоснежную рубашку менеджера. Разгневанная Кисонька требовательно объявила:

— Если ваш охранник порвет нам платья…

— Знаю, знаю, — перебил ее менеджер, печально разглядывая пятно на рубашке. — Вы с нас возмещение скачаете, мало не покажется. Где—то я эти слова недавно слышал… — Он перевел тоскливый взгляд на старлея. — Что вы все к детям цепляетесь, Пилипенко? На улице чуть мальчишке куртку не порвали, здесь на девочек накинулись! У вас что, пунктик какой—то? Немедленно извинитесь!

— Перед детской мафией извиняться! — взвился Пилипенко. — Это ж одна банда! Я их разоблачу! Вон гуся их криминального вы уже съели, за что большое вам человеческое спасибо! — Пилипенко снова сделал попытку пожать руку менеджеру, а тот вновь отчаянно шарахнулся в сторону.

— Криминально съел гуся? — Мужчина, в двух шагах от девчонок нагружавший собственную тарелку, неожиданно обернулся. Сестры мгновенно узнали их грозного заказчика, депутата горсовета Петра Николаевича. — То есть украл? Мой… Э—э, менеджер ювелирного? Как же это вы так, любезнейший? Зарплаты не хватает или просто болезнь такая? Бывает клептомания, а у вас гусемания?

— Я не крал никакого гуся. — Под подозрительными взглядами десятков глаз менеджер переливался всеми цветами радуги, не хуже драгоценностей приглашенных. — Я вообще не понимаю, о чем речь!

— Та боже ж мой, я думал, речь идет о маленьких прозрачненьких бриллиантиках! — Господин Шульман, как всегда не слишком опрятный, но сияющий перстнями, вывернул из—за спины Петра Николаевича. Солидно направился к блюду с жареной птицей. — А оказывается, здесь маленькие такие гусики!

— Это рябчики! — автоматически поправил его Петр Николаевич.

— Вот он, шанс ощутить себя настоящим буржуем! — восхитился Шульман, и бормоча «ешь ананасы, рябчиков жуй», принялся накладывать птичек на тарелку. Сложил горкой, потом с сомнением поглядел на свою тарелку, на почти полное блюдо… Перекинул рябчиков обратно, подхватил все блюдо целиком, добавил туда закусок и, едва заметно подмигнув Мурке и Кисоньке, двинулся к следующему столу. Через мгновение оттуда донесся его пронзительный голос: — Что? Японская сырая рыба? Нет, деточка, так не пойдет! Возьмите—ка вы ее — все блюдо берите, не экономьте на старике — и отнесите к повару. Скажите, пусть прожарит. Для меня. С корочкой!

Троица из ювелирного глядела ему вслед, и на лицах их бушевала целая гамма выражений: растерянность, неприязнь, смущение, а главное — явное опасение. Похоже, появление Шульмана на презентации стало для них неприятным сюрпризом. Мурка с любопытством подметила, что такой же бурный калейдоскоп переживаний отражается на физиономии еще одного человека — их заказчика Петра Николаевича.

Зато сами сестры явно испытывали облегчение.

— Началось, — тихонько шепнула Кисонька.

Действительно, началось. Менеджер ювелирного вскочил на подиум и застрекотал насчет «давних традиций нашей прекрасной фирмы» и «уникальных произведений ювелирного искусства, созданных за годы работы в нашем прекрасном городе!». И вот теперь многочисленные клиентки компании любезно согласились продемонстрировать сотворенные для них чудеса! При этом одной рукой менеджер приглашал на подиум дам, а другой старательно придерживал за кончик свой галстук, маскируя пятно на рубашке.

Первая гостья взошла на подиум, взмахнула руками, заставляя сверкать браслеты на запястьях. Восседающий в переднем ряду господин Шульман сунул блюдо с рябчиками недоумевающей соседке. Шустро засеменил прямо к изображающей манекенщицу гостье. И жирными от еды пальцами в бриллиантах ухватился за браслет. Зажал веком сильное увеличительное стекло.

— Так, так, — бормотал он, внимательно изучая камни. Восхищенно поцокал языком, покивал головой. — Какой блеск, какой блеск! Мастерство! — Он круто развернулся и поспешил обратно, на весь зал крича: — Вы там моих рябчиков не едите, нет?

— Широко известный эксперт по драгоценностям господин Шульман выражает восхищение огранкой камней и мастерством нашего ювелира, — поспешно сообщил опешивший было менеджер.

Он глядел вслед Шульману, и в глазах его стояла тревога. В зале раздались неуверенные аплодисменты. Дизайнер поднялся со своего места и раскланялся. На лице его вместо удовольствия был написан самый настоящий ужас.

Вытирая салфеткой выпачканные жиром запястья, женщина поспешила убраться с подиума.

Следующую даму Шульман подкараулил, когда она спускалась с «языка». Вновь доверив рябчиков соседке, он ухватил гостью за ухо, словно нашкодившую девчонку. И бегло обревизовал сережку. Тревога на лице менеджера сменилась откровенным страхом, а дизайнер вроде как впал в ступор. Во всяком случае, на аплодисменты он больше не отзывался.

Доступ к третьей даме попытался перекрыть бухгалтер. Он словно бы нечаянно заступил Шульману дорогу к подиуму. Невозмутимый эксперт скомандовал:

— Подержите! — вручил бухгалтеру заветное блюдо с птичками и проскочил мимо него. Обглоданной птичьей косточкой подцепив массивный кулон с груди очередной гостьи, он внимательно вгляделся в искрящуюся россыпь камней. Вновь довольно покивал: — Мастер, мастер! Специалист!

Специалист не откликался, в полуобмороке сползая со стула.

А Шульман быстрым движением отобрал у бухгалтера свое блюдо и вернулся на место. Доверительно наклонился к соседке, прошептал:

— По—моему, птичек было больше! По—моему, он моих птичек ел! — Шульман скосил глаз в сторону побледневшего бухгалтера. — В следующий раз опять вам доверю! Вы же на диете? — И он окинул оценивающим взглядом худощавую фигуру соседки, остановился на огромном бриллианте, сияющем в кольце женщины. — Тоже у них покупали? — Шульман махнул в сторону бесящегося от злости менеджера. А когда его соседка кивнула, быстренько изучил и ее драгоценности. Удовлетворенно покивал: — Мастерство! Уровень!

В рядах что—то глухо бухнуло: дизайнер из полуобморока перешел в полный обморок. Вокруг зашумели, кто—то потребовал вызвать «Скорую». Не обращая внимания на потерявшего сознание коллегу, менеджер двинулся к Шульману. Выражение лица его было угрожающим. Мурка и Кисонька быстро переглянулись и тоже принялись пробираться поближе к Шульману.

И тут в зале появился повар. На вытянутых руках, будто дохлую крысу, он держал тарелку.

— Кто зажаристое суши заказывал? — выдавил повар.

— Моя рыбка приплыла! — радостно вскричал эксперт и, крепко держа в одной руке блюдо с рябчиками, другой сгреб с тарелки кусок рыбы, сунул его в рот. Лицо его страшно изменилось! Он заперхал, схватился рукой за горло… Блюдо с рябчиками рухнуло на пол.

— Птички разлетелись! — прохрипел Шульман и свалился следом.

— Я же говорил, нельзя суши жарить, — растерянно сказал повар, глядя на лежащего у его ног эксперта.

— Мы, мы, мы!.. — Размахивая мобильниками, близняшки пробились к неподвижному телу Шульмана. — Мы уже позвонили в «Скорую»! Сейчас приедут! Прямо сию секунду!

И действительно, буквально сию секунду толпу раздвинул бородатый амбал в белом медицинском халате. Ни слова не говоря, он подхватил эксперта на руки.

— В больницу повезет, — быстро пояснила Кисонька.

— Подождите, здесь еще один! — воскликнул кто—то, указывая на валяющегося в обмороке дизайнера.

Сестры тревожно переглянулись.

— Мест нет! — буркнула Мурка. — Видите, все руки заняты! — Она кивнула на Шульмана, бессильно обвисшего на руках у бородача.

— Второй пациент потом! — добавила Кисонька, незаметно пиная бородатого типа в белом халате. Тот покорно поволок Шульмана к выходу.

— Какая бедность в наших больницах! — сочувственно вздохнули вслед. — Пациентов на руках таскать приходится!

— Уходит! — отчаянно прошипел менеджер ювелирного. — А ну, держите его! — скомандовал он Пилипенко.

— Зачем? — поинтересовался старлей, нехотя отрываясь от своей тарелки с копченым мясом.

— Это замаскированная детская мафия! — вмешался бухгалтер.

Глаза Пилипенко немедленно вспыхнули азартом. С ревом он рванул в дверь за бородачом в халате. Ювелиры помчались за ним. А следом, стараясь сохранять достоинство, очень быстрым шагом двинулся Петр Николаевич.

— Вадька, во главе погони Пилипенко! — прошептала Мурка, наклонившись к спрятанному под платьем микрофону. — Покажитесь ему!

Бывший старлей вылетел в холл ресторан, кинулся к двери… И встал как вкопанный, перекрывая выход.

— Гусь! Съеденный гусь воскрес! — прошептал Пилипенко. — Мафия бессмертна!

У дорожки к ресторану между желтоватыми статуями птичек стояли мальчишка и девчонка. А над их головами медленно парил большой белый гусь!

— Какой еще гусь! — пропыхтели сзади ювелиры. Дружно навалившись Пилипенко на спину, они протолкнули его в двери. Пилипенко пробкой вылетел на крыльцо.

Гуся не было! Исчез! Зато остальные члены гнусной детской мафии были тут. И никакие не замаскированные!

Пилипенко рванул к ребятам и ухватил их за воротники — у этой парочки хоть воротники были на месте! Торжествующе развернулся к своим хозяевам:

— Вот она, детская мафия! Я их все—таки поймал! — Он встряхнул Вадьку и Катьку за воротники.

— Если ваш охранник порвет нам куртки… — в один голос затянули брат с сестрой.

Менеджер и бухгалтер дружно взвыли, в глазах у них стыла безнадежность. Бородач в белом, все так же держа на руках неподвижное тело господина Шульмана, скрылся за воротами. Взревел автомобильный двигатель. Похоже, «Скорая» уехала и гнаться за ней было бесполезно.

— Ну конечно, Пилипенко и дети! — простонал бухгалтер. — Маньяк паршивый!

— Почему меня все маньяком обзывают?! — обиделся Пилипенко.

— Потому что маньяк и есть! — яростно вскричал разгневанный Петр Николаевич. — Где вы его только взяли, такого?

С отрешенной печалью менеджер ювелирного развел руками.

— Вот как теперь узнать… — Петр Николаевич вдруг осекся. — В смысле, о здоровье Шульмана узнать. Известный человек в нашем городе, можно сказать, знаменитость… — забормотал он.

— Позвоните в больницу «Скорой помощи», наверное, машина уже доехала, — предложила Кисонька. Сестры невозмутимо спустились с крыльца и присоединились к группе на дорожке. На Вадьку с Катькой они не смотрели — что им какие—то незнакомые ребята?

— Вся мафия в сборе, — уныло пробурчал Пилипенко, но никто уже не обращал на него внимания.

Петр Николаевич терзал мобильник. Наконец ему ответили:

— Дежурный врач больницы «Скорой помощи» слушает!

— Дежурный, к вам сейчас должны привезти господина Шульмана!.. — вскричал Петр Николаевич.

— Привезли уже, — лениво протянул дежурный и важно сообщил: — Диагноз: глубокая кома от острого пережора. Облопался ваш Шульман. Теперь дня два не очнется. А может, три.

— Не очнется? — Безнадежность на лицах бухгалтера и менеджера сменилась настоящим восторгом. Без стеснения вырвав трубку у Петра Николаевича, менеджер прокричал: — Точно, не очнется?

— Точно, точно, — ответила трубка. — Навещать нельзя.

— Ай—ай—ай, какое горе! — задыхающимся от радости голосом вскричал менеджер. — А то мы как раз хотели… навестить! — Он нажал отбой и сунул мобильник владельцу.

Никто, ни Петр Николаевич, ни почти приплясывающий от счастья менеджер, не обратил внимания, что голос дежурного звучал странно, механически, будто пропущенный через какой—то прибор. И что в мобильнике раздавался треск, как если бы рядом работал мощный аппарат. И наконец, что пойманный Пилипенко очкастый мальчишка все время держал руку в кармане и шевелил там пальцами, словно ручку настройки крутил. Да и какое кому дело до незнакомого мальчишки!

— Мотайте отсюда, малы еще по ресторанам шляться! — скомандовал Петр Николаевич пойманной парочке.

Те без звука развернулись и помчались к выходу. И тут же Петр Николаевич обнаружил, что близняшки Косинские тоже исчезли. Неужели приняли его фразу о ресторанах на свой счет? Нет, мало ему неприятностей, так потом еще объясняйся с родителями рыжих девчонок, которым и вправду рано шляться по ресторанам! Раздосадованный депутат зашагал обратно. Бухгалтер кинул злобный взгляд в сторону ворот:

— Если бы мелкий очкарик не подвернулся нашему Пилипенко, успели бы задержать! — прошипел он.

— Неважно, завтра все закончится! — улыбнулся менеджер и вдоль дорожки с «птичьими» статуями тоже направился в зал.

И вновь никто не заметил, как одна из птичек, не желтоватая, как остальные, а ослепительно—белая, развернула широкие крылья и величественно перелетела через ограду.

Стуча каблуками по обледенелому тротуару, сестры Косинские добежали до небольшого автомобиля—фургона, приткнувшегося прямо за углом ресторана. Дверцы распахнулись им навстречу, и замерзшие сестры ввалились внутрь.

— Барышни, что ж вы в одних платьицах по морозу скачете, так и заболеть недолго! А врача тут нет! — расхохотался господин Шульман.

Эксперт по драгоценностям восседал внутри фургона и заливисто хохотал, косясь на невозмутимого бородатого Саляма, по—прежнему наряженного в белый медицинский халат.

— Сейчас я напишу вам свое заключение… — отсмеявшись, заявил господин Шульман.

— Что, все драгоценности настоящие? — уныло простучала зубами Мурка, растирая замерзшие плечи. Весь ее блистательный план превращался в ничто.

Шульман скосил на нее глаз, темный и круглый, как у Евлампия Харлампиевича:

— Почему вы так думаете, душа моя?

— Вы же сами в ресторане говорили: «Блеск», «Мастерство»!

— Почему сверкает бриллиант? — продолжая писать, вопросил господин Шульман. Сам же и ответил: — Потому что, в отличие от стекла, этот бесценный камень преломляет свет не один раз! Луч света отражается в одной грани, потом в другой, в третьей — и бриллиант сыплет искрами, горит! Ну а имитация бриллианта, стразы, это так называемое оптическое стекло, пытающееся передать игру граненного алмаза. Но стекло остается стеклом! Любая лаборатория вам скажет: вот алмаз, а вот обточенная пробка от графина! И, конечно же, для таких умельцев, как я… — Шульман скромно потупился, — достаточно поместить рядом подлинный бриллиант, — Шульман выразительно поиграл перстнями, — чтоб по игре света тут же увидеть различие между истинной драгоценностью и фальшивкой! Все до единой обследованные мной побрякушки — поддельные. Хотя должен признаться, это самые блестящие, самые мастерские подделки из всех, что мне приходилось видеть!

— Достаточно поместить рядом настоящий бриллиант, — задумчиво повторила Мурка, когда эксперт покинул фургоник, а Вадька, Катька и гусь забрались внутрь. — Помнишь, Кисонька, на презентации у нашего папы? Ювелир Клуня, который с телефонным терроризмом связан? Он еще поднял с пола упавшее украшение, а сам, точно как Шульман, держал рядом свой перстень с бриллиантом. А потом сказал по мобильнику, что их ждет больше, чем они рассчитывали? Вот я и думаю, может, он как раз игру света сравнивал? Может, то колье тоже было фальшивое? Ольга Матвеевна говорила: его у наших подозреваемых делали.

— Наверное, он для нашего заказчика старался? Выяснял… — неуверенно предположила Кисонька.

— Почему тогда Петр Николаевич давным—давно не отменил свой заказ? Если он знает про вторую фальшивку, должен понять, что это работа ювелиров, а не его жены!

— Значит, не знает. Получается, Клуня про фальшивки выяснил, а приятелю ничего не сказал, — прикинул Вадька. — Но почему?

Сыщики недоуменно переглянулись.

Дата добавления: 2015-10-13