Глава XIII. Мужская работа II: Что в лоб, что по лбу

Клацнула дужка, замок распался. Вадька рванул дверь.

— Что там? — тихонько шепнули сзади.

Вадька судорожно дернулся, едва не упав прямо на пороге. Сердце стремительно рухнуло в пятки и тут же взлетело обратно, затрепыхавшись в горле.

— Ты чего? — спросил Сева, глядя на побледневшего друга.

— Тьфу! Я думал, эти засекли. — Вадька кивнул на крыльцо.

Там скандал все не прекращался, слышались невнятные, но весьма энергичные выкрики.

— Будем тут торчать, обязательно засекут, — сказал Севка, входя в сарай и плотно прикрывая за собой дверь.

Слабый свет из окошка под потолком освещал сваленные у стены старые ящики, цветочные горшки, колченогий стул, лопаты, тачку… На топчане под окном крепко спал и даже похрапывал дедок Таратута. Деда укрывало старое пуховое одеяло. Пух выбивался из прорех, и казалось, что Таратуту слегка припорошило снежком. Он по—прежнему был одет в свою полувоенную тужурку, и даже кепочку с него не сняли. Только рукав тужурки и свитера поддернули повыше. А рядом, на табуретке, лежала упаковка одноразовых шприцов и несколько ампул.

— Снотворное, — шепнул Вадька, глянув на ампулы. — У нас дома, в аптечке, такое же есть. Придется деда на себе вытаскивать.

— Не придется, — чужим голосом выдавил Сева. Пацан стоял у двери и не отрываясь глядел в щелку.

Вадька мгновенно очутился рядом с другом и понял, что скандал на крыльце завершился. В пользу мужского долга и ответственности. То есть женщина осталась стоять на крыльце, полными слез глазами глядя вслед мужчине. А тот, неся на отлете шприц с прозрачной жидкостью, шел к сараю. Впрочем, скорее тащился. Не торопясь, нога за ногу, то и дело оглядываясь с совершенно несчастным видом.

Сева тоже оглянулся. На Вадьку. Вид у него был даже не несчастный, а безумный.

— Попались, — шепнул он. — Нам с ними не справиться.

— Мурка с ними справилась бы. И Кисонька тоже! — выдохнул Вадька.

— Что ты заладил — Кисонька, Кисонька! — Упоминание о девчонке подействовало на Севку бодряще. — Без нее обойдемся, не пропадать же тут! Иди сюда!

Он бросился к лежащему Таратуте, ухватил его за тужурку и одним рывком посадил спящего деда. Сдернул с него кепочку и зачем—то нахлобучил на Вадьку. Принялся сдирать со старикана тужурку.

— Да помоги же! — пропыхтел он, пытаясь вытащить руку дедка из рукава. Пенсионер Таратута сонно чмокал губами и тяжело валился у Севы из рук.

Ничего не понимающий Вадька помог стащить с дедка одежду. Севка подхватил старика под мышки.

— Держи его! — приказал он Вадьке. Тот взял пенсионера за ноги, и вдвоем они быстро перегрузили Таратуту с топчана прямо на дно старой тачки. Наскоро завалили грудой тряпок.

Убийца наконец добрел до дверей сарая и остановился.

Сева схватил старикову тужурку и натянул ее на обалдевшего Вадьку.

— Ложись, быстро! — страшным шепотом прошипел он, подталкивая друга к топчану.

Вадька почти рухнул на лежанку. Севка натянул одеяло ему до самого носа, сдвинул кепку, закрывая лицо.

Мужчина у дверей тем временем обернулся к своей спутнице.

— Может, все—таки ты, а? — безнадежно спросил он. — Если вдруг что — бабам меньше срок дают.

— Если вдруг что — я буду тебя навещать, — торжественно пообещала она. — Ты иди, иди, не задерживайся!

Мужчина страдальчески вздохнул.

В сарае Вадька, понявший, что его уложили на место Таратуты, попытался выскочить из—под одеяла.

— Ты что, сдурел? Меня же сейчас убьют!

— Не дрейфь, не убьют, — буркнул Сева. Из кучи хлама в углу он выхватил здоровенный деревянный молоток на длинной ручке и сунул его Вадьке под одеяло.

— Как только он над тобой со шприцом наклонится, сразу бей ему в лоб! Со всей дури!

— А почему я? — шепотом возмутился Вадька. — Сам сюда ложись!

— Нашел время меняться! — фыркнул Сева.

Дверь сарая медленно приоткрывалась.

Севка сгреб с пола отломанную ножку стула и в последнюю секунду успел встать к косяку. Распахнувшаяся дверь скрыла вжавшегося в стену мальчишку.

Мужчина, все так же держа шприц на отлете, вошел внутрь. Толчком ноги прикрыл за собой дверь и, не оглядываясь, пошел к топчану.

Он остановился у лежанки, пристально взглянул на распростертое тело. Лицо лежащего полностью скрывал козырек кепки, но, судя по ровному дыханию, дед спал. Маленький сухонький старикашка, ну чисто пацан, а сколько от него хлопот! О—хо—хо! Мужчина снова вздохнул. Хотел было смочить в спирте ватку, но тут же отставил флакончик, будто тот жег ему руки. Зачем теперь—то? Теперь уже дедку все равно, у мертвых заражений не бывает.

Он отбросил в сторону одеяло, наклонился и замер в недоумении. В руке у старикана был крепко зажат здоровенный деревянный молоток. Откуда он взялся, дед же все время без сознания?

Пока мужчина раздумывал, рука с молотком — оказавшаяся вовсе не старческой, а скорее детской — поднялась. Под обалделым взглядом убийцы колотушка слегка покачалась, будто примериваясь… И вдруг звучно впечаталась мужчине в лоб.

В глазах у того потемнело. Шприц выпал. Он почувствовал, что шатается… И тут же ощутил второй удар — почему—то двойной. Похоже, деревянный молоток раздвоился, одновременно шарахнув в лоб и изо всех сил огрев по затылку. Несостоявшийся убийца коротко хрюкнул и ничком рухнул у топчана.

Тяжело дышащий Севка опустил ножку стула.

— Ну вот, а ты боялся! — сказал он, оглядываясь на Вадьку.

— Я не боялся, я опасался, — буркнул Вадька и, морщась, попытался стянуть с себя противно пахнущую тужурку. Сева остановил его движением руки.

— Погоди, еще тетка! Незачем ей нас видеть, пусть думают, что дед сам освободился.

Севка наскоро составил у дверного косяка пирамиду из ящиков. Оставляя за собой белые хлопья разлетающегося пуха, подхватил одеяло. Взлетел на ящики, держа распахнутое одеяло наготове.

— Сделал? — притопывая от холода, прокричала с крыльца женщина. — Что ты там возишься?

— Зови ее, — одними губами шепнул Севка.

— Иди сюда, — старательно подделываясь под взрослый голос, крикнул в дверь Вадька.

Женщина мгновение колебалась, потом досадливо фыркнула. Непрерывно ворча себе под нос что—то нелицеприятное насчет мужиков, пошла к сараю.

Широко распахнула дверь и, не веря глазам своим, застыла на пороге. В грудах пуха, будто занесенный метелью, ее бесчувственный подельщик валялся на полу. А над ним в грозной позе возвышалась фигурка в полувоенной тужурке, кепке и с молотком в руках. Угрожающе воздев молоток, фигура двинулась к женщине… Тетка завизжала. И тут же на нее обрушилась тьма.

Вышло даже лучше, чем Севка рассчитывал. Он—то собирался накинуть одеяло тетке на голову. Но хлипкая пирамида из ящиков не выдержала. Рухнули все: тетка, одеяло, Сева и россыпь ящиков. Когда стих грохот, в воздухе лишь медленно кружился пух.

— Отключилась? — деловито спросил Вадька, разглядывая друга, восседающего поверх тетки и одеяла.

Севка для проверки немного попрыгал. Из—под одеяла приглушенно пискнули.

— Ремнем перетянем, — так же деловито решил Вадька, вытаскивая их кучи хлама моток веревки и несколько полусгнивших чемоданных ремней.

Они наскоро обмотали одеяло веревками и свалили получившийся сверток возле бесчувственного мужика. На всякий случай Вадька еще связал мужчине руки и притянул их к ножкам топчана.

Мальчишки наскоро осмотрели дом.

— Глянь—ка! — крикнул Вадька, тыча пальцем в разложенные на столе бумаги. — Тут все звонки про бомбы, начиная с нашего лицея! Когда менты приехали, когда саперы, сколько машин, сколько человек, как долго искали. Выходит, они за каждым разом следили. А тут помечено, что в последний раз саперы долго не появлялись и приехало их совсем мало. Зачем им эти сведения нужны?

— Забираем? — предложил Сева, готовый сгрести бумаги со стола. — В агентстве обдумаем.

— Ты ж хотел сделать вид, будто Таратута сам сбежал! Что ж он, и документы унес? Из вредности? — Вадька вытащил свой мини—фотоаппарат и быстро отщелкал разложенные бумаги.

— Возимся долго, сматываться пора, — с тревогой поглядывая то на сарай, то на улицу, сказал Севка.

— Как? — поинтересовался Вадька. — Дед—то тяжелый.

— Дотащим до трассы, а там попутку поймаем, — предложил Сева.

— Никаких попуток, — отрезал Вадька. Он вспомнил, как когда—то, удирая вместе с Катькой от похитителей, из всех попуток умудрился остановить именно ту, что гналась за беглецами.

Он подошел к гаражу, быстренько отомкнул замок.

— Машина! — обрадовался Севка.

За воротами обнаружился старенький «жигуленок». Вадька печально вздохнул:

— Ну и что, водить мы все равно не умеем. Вот Кисонька классно рулит, с девчонками мы б уже отсюда с ветерком умчались!

И снова упоминание о многочисленных талантах Кисоньки подействовало на Севку, как тряпка на быка.

— А ну отопри! — велел он Вадьке, повелительно кивая на «жигуль».

Сева уперся руками в руль и дверцу, скомандовал Вадьке:

— Навались!

Вдвоем они выкатили «жигуленок» из гаража, потом со двора и аккуратно загнали в придорожные кусты. Легкий снежок медленно запорашивал колесную колею.

— Вот и отлично, — кивнул Севка. — Нас никто не видел. Спорим, они решат, что Таратута очухался, вырубил охранников, сел в «жигуль» и уехал. А что, дед бойкий, вполне мог.

— Он—то мог, — огрызнулся Вадька. — А вот мы как его до города дотащим без тачки?

— Почему без тачки? — пожал плечами Сева.

Он нырнул в сарай и через минуту появился, толкая перед собой старую скрипучую тачку, в которой под теплым тряпьем спокойно дрых отставной пенсионер Таратута.

Через два часа освободившиеся от веревок похитители на угнанной машине влетели в пределы города. Но они даже внимания не обратили на двух безумно уставших и замерзших пацанов, что брели вдоль трассы, толкая перед собой старую тачку. Похитители искали старый «жигуль» с таким же старым водителем за рулем. Хотя и понимали уже, что это безнадежно. За два часа дедок мог далеко укатить!

Дата добавления: 2015-10-13