Глава VI. Вадька под подозрением

— Все равно я ничего не понимаю, — недоуменно потряс головой Сева. — Какого лешего он за вами бегал? Да еще с пистолетом!

— Он нам не доложился, — мрачно буркнула Мурка. — Сразу пистолет выхватил и давай гонять!

— Что—то он такое кричал… — Кисонька задумчиво пощелкала пальцами. — А! Вроде спрашивал, что мы успели услышать!

— А что вы успели? — напирал Сева.

— Ничего такого! — отбивалась Мурка. — Мы ж вам рассказывали, он всякую бессмысленную ерунду говорил!

— Значит, не бессмысленную, раз так испугался, что с пистолетом за вами погнался, — вполне логично предположила Катька.

— Может, для него эта ерунда и полна глубочайшего смысла, только мы с Муркой ничего не поняли, — язвительно процедила Кисонька. — Он говорил, что чего—то не может дождаться, а вот чего именно — не сообщил.

— Еще какой—то подготовительный заход назначил на послезавтра, — добавила Мурка. — И что где—то их ждет больше, чем они рассчитывали… — она вдруг осеклась. — А знаете, не совсем так. Он сперва сказал, что баба колье уронила… Она и вправду уронила, наш ювелир украшение с пола поднял.

— Только сперва в руках вертел, пальцами около него поводил, вроде бы любовался, — припомнила Кисонька.

— Ага, а потом сказал про колье по мобильнику и тут же и добавил: нас ждет больше, чем мы рассчитывали, — задумчиво протянула Мурка.

— Ольга Матвеевна говорила, что это самое упавшее колье в той же ювелирной компании сделано! Что там все богатые люди заказывают! — выпалила Кисонька.

— Не понял. — Сева озадаченно уставился на девчонок. — Если все сгрести в кучку: фальшивое колье Ольги Матвеевны, потом то, второе колье, что у тетки свалилось, разговор по мобильнику и что ювелир за вами с пистолетом гонялся… Получается, ювелир каким—то концом к афере с фальшивками причастен!

Девчонки задумались.

— Не может быть! — решительно потрясла головой Кисонька. — Когда камни подделывали, ювелира в городе не было.

Катька пожала плечами:

— А если он подделками из другого города руководит? Вон наш Большой Босс вообще в Англии живет, мы даже не знаем, как он выглядит, только по Интернету с ним контачим. Но он же все равно у нас в агентстве работает!

— Не сходится! — отрезала Кисонька. — Если бы ювелир был связан с местными фальшивками, стал бы он нашему заказчику объяснять, что колье его жены фальшивое?

— Может, он по дружбе… — нерешительно пробормотала Катька.

Севка только выразительно покрутил пальцем у виска.

— Мне еще эта Клуня покоя не дает, — вздохнула Мурка. — Почему вдруг Клуня, если он Максименко?

Севка передернул плечами:

— Прозвище у него такое!

— Да что ты говоришь! — съехидничала Мурка. — У тебя тоже прозвище есть — Торгаш!

Севка гневно вскинулся.

— Только я ни разу не слышала, чтоб ты сам себя так называл. И на других злишься, когда называют. Вот было бы прозвище Храброе Сердц» или Твердая Рука, тогда понятно — такая кликуха любому понравится. А то — Клуня! Нет, не стал бы ювелир сам себя такой гадостью обзывать, если б у него особых причин не было! Что—то мне тут в голове подсказывает…

— Вши, наверное, — невинно предположил Севка.

Мурка уставилась на него грозным взглядом, и пацан тут же вскинул руки, будто сдаваясь.

— Так вот, кажется мне… — продолжила рыжая, на всякий случай одарив Севку еще одним предостерегающим взглядом, — если поймем, почему наш ювелир называется Клуней, — все поймем!

— Гениально! — опять не выдержал Севка. — Теперь сущая ерунда осталась — понять, почему он Клуня!

В рабочей комнате агентства воцарилась тишина.

— Вадька, чего молчишь? — потребовал Сева. — Ты ж у нас мозговой центр! Что думаешь?

— Да я вот думаю, зачем нашему учителю информатики меня под ментов подставлять? — рассеянно почесывая в затылке, спросил Вадька. — Неужели только за то, что я лицейскую сеть подвесил? Так ее из наших только одна Катька ни разу не подвешивала. И то потому, что на всякие запароленные сайты лазать не умеет. Чего ж он именно на меня взъелся?

Севка негодующе стукнул кулаком по столу.

— С ума с вами сойти! Я—то думаю, он молчит, потому что над нашим делом думает, а оказывается, он ни фига себе не думает!

— Да думаю я, думаю! — возразил Вадька.

— Не по делу! — отрезал Севка. — Ты хоть соображаешь, что с фальшивыми бриллиантами чем дальше — тем хуже? Близняшки ничего не выяснили…

— Почему же ничего? Кое—что выяснили… — неуверенно возразила Мурка.

— Ага, сейчас осталось только выяснить, что именно вы выяснили! — фыркнул Севка. — Здесь, похоже, лишь я понимаю, что нам обязательно нужно раскрутить дело! Мы в агентство столько сил вложили, а теперь что, все потерять?

— Почему сразу потерять… — так же неуверенно возразил Вадька.

— Потому что мы потратили на расследование деньги клиента, а результата нет, — устало пояснил Сева. — За это он нас обязательно прикроет, депутату горсовета такое сделать — тьфу! Ребята, у нас скоро будут большие неприятности!

— А у меня уже сейчас большие неприятности! — взъелся на друга Вадька. — Мы с матерью и Катькой на улице остаться можем! Если звонки насчет бомб на меня свалят, мать заставят за ложные вызовы деньги возмещать! А там такая сумма набегает, что только квартиру продавать! Где мы жить будем? В картонных коробках под мостом?

— В моем старом ларьке в подсобке есть три чудесные, просторные коробки. Для Катьки даже с цветными картинками! — съехидничал Сева. — С чего ты взял, что менты на тебя все свалят? Подумаешь, учитель информатики что—то там про тебя сказал. Его слова — еще не доказательство! Дергаешься, как припадочный, из—за всякой ерунды! Значит, так, или ты немедленно прекращаешь заниматься дурацкими звонками и несуществующими бомбами и начинаешь как следует думать над делом с фальшивками… Или я не знаю даже, что сделаю! Нет, знаю! — Севкина физиономия вдруг посветлела. — Я переведу все заработанные нами деньги в Гондурас и сам туда сбегу! Разоряйтесь тут без меня!

— Ты действительно способен это сделать? — с испугом переспросила его Кисонька, но в глазах ее было даже некоторое восхищение.

Севка немедленно расцвел:

— С финансовой точки зрения — запросто, — с небрежностью воротилы большого бизнеса заявил он. — На самом деле я вас, конечно, никогда не подведу. Особенно тебя, Кисонька.

Сидящая в своем уголке Катька фыркнула, гусь поддержал ее презрительным гоготом.

А Вадька вдруг почувствовал, что успокаивается. Действительно, чего он так перепугался. Ну навел Луговой на него подозрения, менты должны проверить. Проверят и отвяжутся, ведь Вадька ничего плохого не сделал!

В этот момент Кисонькин мобильник залился трелью. Девчонка нажала кнопку, послушала и отключилась.

— Это майор Владимиров, — сообщила она. — Просит ему на работу перезвонить, хочет что—то по секрету сказать, а через мобильник ему дорого. — Она потянулась к офисному телефону.

— Незачем сейчас перед ментами телефон агентства светить, — остановил ее Севка. — Со своего мобильника звони.

— Не могу, — невозмутимо заявила Кисонька.

— Это еще почему?

— Потому что жлоб ты, Севочка, — встряла вредная Катька. — Ты ж сам денег не дал за звонки заплатить. У нас у всех мобильники теперь только на прием работают. — Она потрясла своим телефоном.

Сева набычился — одновременно смущенно и воинственно:

— Да! Сокращать надо расходы, раз успехов никаких и можем вообще без работы остаться! Потом всю жизнь из долгов не вылезем! Ну остальные ладно, у них только деньги от агентства и есть, но вы—то могли у родителей попросить? — накинулся он на близняшек.

— Наши родители дают нам строго определенную сумму, — отчеканила Кисонька. — И не обязаны давать больше.

— Нельзя же им объяснить, что это в ходе расследований мы такие дикие бабки наговариваем, — влезла Мурка. — Они решат, что мы с приятелями треплемся.

— И кстати, — воинственно закончила Кисонька, — лучше даже не предлагай мне звонить из автомата. — Она ткнула пальцем в окно. Стекло содрогалось от хлестких ударов злого зимнего ветра. Мелкая снежная крупа сыпалась с небес.

— Да не спорьте вы по пустякам, — примирительно сказал Вадька. Ему—то больше всех хотелось знать, зачем майору Владимирову вдруг понадобилась Кисонька. — Давайте, как шутничок в лицее, тоже через удаленный доступ позвоним. Наберешь с нашего офисного, а у майора зафиксируется, что ты со своего домашнего звонишь. — Вадька решительно взялся за телефон. — А ты, Севка, кончай по—дурному экономить, и так у тебя ни бумаги, ни картриджей под принтер не допросишься.

— Нечего добро переводить! — немедленно взвился Сева. — Печатают они! Можно и с монитора почитать, кому что для дела надо!

— А тогда электричество тратится, — хмыкнула Катька.

— И лампочки изнашиваются, — добавила Мурка. — Жадный ты, Севка, жуть.

— Я не жадный, я домовитый, — ответил Сева фразой из мультика и покосился на Кисоньку.

Девчонка демонстративно не поворачивала к нему головы. Приняла у Вадьки трубку, включила громкую связь и набрала номер майора.

— Дядя Денис, это Кисонька…

— Не прошло и полгода, — сердито буркнул майор. Помолчал несколько секунд, тяжело вздохнул и наконец выдал: — Попросить тебя хотел… Переговори со своим приятелем.

— С Вадькой? — спросила Кисонька. — Чтоб он вам в расследовании глупых звонков помог?

Сева моментально замотал головой, показывая, что ни на какие посторонние расследования он Вадьку не отпустит. А майор коротко хмыкнул.

— Уж он поможет… — странным тоном протянул Владимиров. — Девочка, скажи ему вот что: пусть сам сознается, лучше будет.

Сыщики в офисе застыли, как громом пораженные.

— Дядя Денис, вы о чем? — дрогнувшим голосом спросила Кисонька.

— Все о том же, — как—то по—стариковски прокряхтел майор. — Жалко мне парня, вроде не дурак и не подонок, а такую штуку отколол! Практически нет сомнений — Вадька твой насчет бомб названивает. И как только додумался! От безделья, что ли?

— Это Вадька — бездельник? — шепотом возмутилась Мурка.

Белый как мел Вадька вскочил, потянулся к телефону, словно хотел отобрать у Кисоньки трубку. Потом опомнился, снова плюхнулся в кресло…

— Дядя Денис, это неправда! — отчаянно запротестовала Кисонька. — Вы не можете подозревать Вадьку!

— Мне бы самому не хотелось, но против фактов не попрешь. Он единственный, кто…

— Да каких фактов! — Кисонька была возмущена и напугана. — Нет же никаких фактов! Учитель информатики из зависти на Вадьку наговаривает, за то, что тот компьютером лучше владеет! — вскричала девчонка. И осеклась, вдруг поняв, какую ошибку она совершила. Мелкая россыпь веснушек аж светилась на стремительно бледнеющем лице.

— Деточка, а откуда ты знаешь, что учитель информатики вообще говорил об ученике Тихонове? — задушевно поинтересовался майор. — Ведь Вадика при том разговоре не было. Или был? Все—таки правда, что ваш дружок Вадька всю школу своей аппаратурой опутал? Кстати, Кисонька, откуда ты мне сейчас звонишь? У меня на определителе твой домашний светится, а ведь дома—то тебя нет. Я тебе сперва на домашний позвонил, только потом на мобильный. А может, ты в гостях у друга Вадика? Ему очень не хочется светиться перед милицией, поэтому он провел твой звонок через удаленный доступ? Точно как с лицейским телефоном? Не стыдно?

— Вадька ничего не делал! — Кисонька чуть не плакала. — Вам самому должно быть стыдно! Это подло, дядя Денис! Использовать меня, чтобы добыть доказательства против Вадьки!

— А людей несуществующими бомбами пугать — не подло? Спецслужбы, как бобиков, гонять, государственные деньги тратить? — Майор наступал, хотя слышно было, что он несколько смущен. — Короче, даю твоему дружку два дня на раздумья. Ладно, три! Пусть придет ко мне в отделение и все честно расскажет. Тогда я постараюсь ему помочь. Если в три дня не явится, будем вызывать инспектора по делам несовершеннолетних, директрису лицея, мать приглашать и беседовать уже по—другому! Так ему и передай!

— Не ожидала я от вас, дядя Денис! — смогла только беспомощно воскликнуть Кисонька.

— Я вашего отца очень уважаю, — твердо ответил майор, — но приятелей ваших отмазывать не стану. Набезобразничал — отвечай! — И тут же перешел на тихий тревожный шепот: — А что я еще могу сделать? Тут рядом полковник сидит, все слышит! — и закончил громко и грозно: — Три дня! — Майор отключился.

Дрожащей рукой Кисонька нажала на рычаг. Совершенно раздавленный Вадька поник в кресле и только шептал:

— Что мне мать скажет? Что?

Катька печально скукожилась в своем уголке. Евлампий Харлампиевич утешающе тыкал ее головой в грудь, но она не обращала внимания. Даже лихие хвостики, заменившие ей косички, печально поникли. Мурка глядела на Вадьку полными слез глазами.

— Ну что вы смотрите, будто его уже в наручники заковали и в тюрьму поволокли? — возмущенно гаркнул Сева. — А ну прекратить панику! Нет у ментов ничего! На понт берут!

— Как же нет! Ведь я сама проговорилась, что знаю, как на Вадьку их учитель наговаривал! — вздохнула Кисонька. — Я виновата! А тут еще этот удаленный доступ!

— Ну и что? — хладнокровно переспросил Севка. — Подумаешь, Вадька разговор подслушал! Нехорошо, конечно, чужие разговоры подслушивать, только при чем тут бомбы? А может, Вадька даже и не подслушивал? Может, этот ваш Луговой — цветик полевой — взял да проговорился? Слышь, малая, — Севка повернулся к Катьке, — ты завтра же кому из подружек шепни, мол, учитель ваш на Вадьку бочку катит. К концу уроков вся школа знать будет и Вадьке три раза расскажут. Сможет честно сказать, что от дружбанов слышал.

— А удаленный доступ? — Бледность медленно сползала у Вадьки с лица, он оживал.

— Ты ж не один его делать умеешь, чего ж они за тебя взялись? — резонно возразил Сева. — На что хочешь спорю, не станут они твою маму через три дня вызывать!

— Севка, а ты, оказывается, не только в деньгах умный! — Катька поглядела на мальчишку с явным уважением.

— Да, я такой! — самодовольно заявил Сева, проверяя, хорошо ли Катькины слова расслышала Кисонька. — А если даже и вызовут, просто стой на своем: ничего не делал, ничего не знаю, клевета на невинного ребенка! А сам давай шевели мозгами, ищи настоящего виновника, пока менты еще чего не придумали!

— Ты ж говорил, чтоб я не думал! В смысле, над звонками про бомбы не думал!

— Мало ли что я говорил, ты разве всегда меня слушаешься? Если менты от тебя не отвяжутся, мы дело с фальшивками никогда не распутаем. Ты ж у нас компьютерный гений! Вычисли, кто там по этому самому удаленному доступу названивает!

— Тут не надо быть компьютерным гением, достаточно просто к телефонному кабелю подключиться.

— Проверь ваш школьный кабель и найди подключение! А скрутить этого умника, который всем жизнь портит, мы тебе поможем, — кровожадно пообещала Мурка.

Вадька иронично покосился на рыжую:

— Мурка, у нас особенный лицей. У нас все соображают и в компьютерах, и в телефонах, и много в чем… Знаешь, сколько народу к нашему кабелю подключено? До фига! Да я сам к нему подключен! Мы дома ничего за разговоры не платим, все на школу идет!

Кисонька поглядела на Вадьку осуждающе.

— Все так, не я один, — оправдываясь, повторил он. — Кабель аж мохнатый! Директриса иногда мастера приводит, тот всех отсоединяет, а народ на следующий день снова цепляется!

— Как же тогда нашего «звонаря» поймать? — расстроилась Мурка.

— Спокойно! — вскинул ладонь Вадька. — Я с Большим Боссом связался, он мне программку скинул — закачаешься! Последнее поколение! Пусть только наш «звонарь» еще хоть раз позвонит — жучок на кабеле тут же даст знать на мой компьютер, на экране появится карта, а на карте — точное место, откуда звонят! Тут—то мы его и сцапаем!

— А если он еще сто лет не позвонит, а менты к тебе вязаться будут? — засомневался Сева. — Не дожидаясь звонка, что-нибудь придумать можешь? У нас в городе такие звонки не в первый раз! Помните, по телику рассказывали: то какой—то парень придумал, что мост заминирован. Прошлым летом на вокзале ребята, которые ехали в летний лагерь, всю ночь на насыпи простояли — в поезде бомбу искали. Вроде вообще вредный пенсионер забавлялся! Может, среди них поискать, вдруг кто за старые шуточки взялся?

Теперь даже Кисонька поглядела на Севку с уважением.

— Думаешь, менты не проверяли? — засомневался Вадька.

— Вот ты и выясни, проверяли или нет, все равно сидишь без толку, — отрезал Севка.

Вадька перебрался к компьютеру. Модем тихонько пискнул, подсоединяясь. Лицо мальчишки стало сосредоточенным. Компьютерный гений Вадька Тихонов пробирался в базы данных милицейского архива. Потом он презрительно скривил губу, видно, «защитка» оказалась простенькой и не внушала уважения.

— Ага, есть! — удовлетворенно сказал Вадька, когда на экране появились ряды дат и имен. — Слушайте, а много народу звонками забавляется! Неудивительно, что менты бесятся!

— А чего они каждый раз ездят? Знают же, что про бомбы все выдумка, вот и сидели бы! — буркнула Катька.

— Нельзя им сидеть! — Вадька неожиданно встал на защиту милиции. — Каждый раз может и вправду бомба оказаться! Вон, гляди, — он постучал ногтем по экрану, — в троллейбусе самое настоящее взрывное устройство шарахнуло! Пассажиры едва выскочить успели! А ты говоришь… — Вадька снова всмотрелся в экран, потом усмехнулся: — Севка, а вот твой пенсионер. Ну который насчет бомбы в поезде звонил. Он, оказывается, пять раз весь вокзал по тревоге ставил, прежде чем его засекли! Здесь написано, что ему свою квартиру пришлось продать, — принужденно выдавил мальчишка и зябко передернул плечами, — чтоб ущерб возместить.

Вдруг Вадька резко смолк, а потом длинно, протяжно свистнул.

— Не свисти, денег не будет, — машинально одернул его Сева, но Вадька не слушал.

Он развернулся к друзьям, и глаза у него были вполлица.

— Люди, квартиру он продал. А на остаток денег купил комнату в коммуналке! Гляньте адрес! Это же точно рядом с лицеем!

Глава VII. Тимур и его «бригада»

— А что мы ему скажем? Зачем приперлись? — спросила Мурка и задрала голову, изучая облезлый фасад старого здания. Оно было бы очень красивым — с вычурными полуколоннами и фигурным фризом, — если бы не здоровенная трещина, рассекавшая его от крыши до фундамента. Дом тяжело провисал между двумя соседними зданиями, словно раненый боец, опирающийся на плечи товарищей. Сквозь кованные решетки балконов торчали какие—то палки, доски, стеклянные бутыли, серые от многолетней грязи. Самый захламленный балкон, увешанный какими—то тряпками, будто флагами, принадлежал той самой коммуналке, в которой проживал пенсионер—террорист.

— Может, скажем, что продаем чего? — предложила Катька.

— Ну до чего ж все девчонки тупые! — вздохнул Севка. — Скажи, что продаем, тут—то нас и попрут! Такие пенсионеры, с грязными балконами, они жуть как не любят, чтоб им что—то продавали. Они любят, чтоб задаром давали. Совсем в человеческой психологии не разбираетесь, а еще туда же, в сыщики лезете! Деду надо халяву предложить, тогда он с нами с радостью общаться будет. Вот наша школа себе несколько одиноких бабулек взяла. В смысле, по два человека раз в неделю к ним ходим — убираем и покупки носим. Мы тоже дедку скажем, что из Вадькиного лицея пришли, будем ему теперь помогать.

— Сева, какой ты умный, это потрясающе! — восторженно глядя на мальчишку широко распахнутыми зелеными глазищами, сказала Кисонька. — Гениально придумано! Ты с дедом побеседуешь, пару ловких вопросов — как ты умеешь, — и он тебе все выложит и про звонки, и про бомбы!

С каждым ее словом Сева горделиво приподнимал голову, так что скоро уже ничего и не видел, кроме голубого неба.

— А Вадька пока поищет оборудование для удаленного доступа: компьютер там, что еще… Вы, мальчики, такие молодцы, моментально деда раскрутите!

— А вы? — подозрительно спросил Вадька.

— А что мы? — невинно поинтересовалась Кисонька. — Катя с гусем, ей к старичку нельзя, еще решит, что гусь тоже часть халявы. Оглянуться не успеем, как он нашего Харли зажарит.

Евлампий Харлампиевич возмущенно гоготнул, а Катька на всякий случай покрепче прижала любимца к груди.

— Ну а нам с Муркой так стыдно, что мы провалили расследование по фальшивкам! — трагическим тоном произнесла Кисонька.

— Вовсе мне не… — возмущенно начала Мурка и тут же зашипела от боли — очередной Кисонькин пинок пришелся как раз по синяку от предыдущих. Что за сестра такая — лягается, будто дикий мустанг, и всегда по одному и тому же месту!

— Ничего не узнали, ничего нам Ольга Матвеевна не рассказала. Наверное, у нас просто нет подхода к людям. Правильно Сева говорит: совсем не разбираемся в психологии, — продолжала печалиться Кисонька.

— Пошли, Вадька, — горделиво скомандовал Сева. — Покажем им, как надо вести расследование.

Мальчишки двинулись к подъезду. Севка вышагивал величественно, явно ощущая себя Шерлоком Холмсом и Эркюлем Пуаро в одном флаконе. Вадька шел неуверенно, все время оглядываясь на девчонок. Его лицо было лицом человека, догадывающегося, что его надули, только еще не понявшего — как именно.

— Ты что, сдурела? — накинулась на Кисоньку сестра, как только парни скрылись в грязном подъезде. — Ты чего их захваливаешь, с ними потом вообще сладу не будет! Почему мы к телефонному деду не пошли? Я тоже хочу знать, он это названивает или кто другой?!

— Убирать эту гадость тоже хочешь? — Кисонька брезгливо махнула в сторону балкона. — Дедок услышит, что лицей пришел ему помогать, вручит мальчишкам тряпки и отправит драить, — хладнокровно пояснила она. — Тебе помоев мало?

Мурка еще раз оценила захламленный балкон и тоже скомандовала, не менее решительно, чем Сева:

— Мотаем отсюда, пока мальчишки не опомнились! — И нервно оглядываясь на окна пенсионерской коммуналки, вся троица рванула прочь.

Мальчишки тем временем поднялись на четвертый этаж и позвонили у ободранной двери. Дверь открыл маленький сухонький старичок, похожий на гнома из сказки. Не слишком, впрочем, добродушного гнома. Очень даже себе на уме гномик, с внимательными хитрыми глазенками.

— Арсений Петрович Таратута здесь проживает? — официальным тоном спросил Севка.

— Тута я, тута! — меленько захихикал старичок. — Арсений Таратута, отставной пенсионер.

Пока Вадька растерянно пытался сообразить, как пенсионер может быть отставным — его что, из пенсионеров отставили? — Сева с радостной улыбкой торгового агента затараторил:

— Поздравляем вас, Арсений Петрович! Наш лицей информационных технологий выбрал вас для оказания помощи в хозяйственных и прочих делах!

— Помощь — это хорошо. — Физиономия деда сразу стала напряженной и замкнутой. — Только вот сдерете небось со старика за свою помощь, не по—божески сдерете! Знаю я вас, нынешних, а я человек бедный, пенсия маленькая…

На лице Севки сразу проступило выражение азарта — пацан почувствовал себя в родной стихии и приготовился торговаться. Потом азарт сменился легким сожалением — Сева вспомнил, что у них детективное агентство, а не контора по уборке. И наконец сожаление уступило место умильной улыбке:

— Ну что вы, дедушка, ничего мы с вас не возьмем! Мы бесплатно!

— Да неужто? — Таратута заулыбался также умильно. — Вот порадовали старика! Вы проходите, проходите!

Мальчишки вошли в длинную прихожую и остановились на пороге в изумлении. Словно невидимая граница, тянулась вдоль всего коридора. С одной стороны пол был чисто вымыт, стояла аккуратная тумбочка для обуви, на ней вазочка со свежим цветком. С другой пол устилал ровный, нетронутый слой пыли — лишь от входной двери и до комнаты была протоптана дорожка. Вадька сразу заподозрил, что чистая половина принадлежит отнюдь не деду Таратуте. И точно, из дверей на вымытой стороне коридора появилась подтянутая старушка в светлой блузе и джинсах. В руках она держала хорошенький заварочный чайничек, видно, направлялась на кухню.

— Вот, уважаемая соседка, детишки из лицея пришли, обещают помочь старику.

— Тимуровцы? — с явной настороженностью спросила старушка.

— Ничего себе бабка! — недоуменно шепнул Севка другу. — Про тимуровцев в курсе.

— А кто это такие? — спросил Вадька.

— Группировка в городе была, главаря Тимуром звали. Рэкет, наркотики. Когда я еще свой ларек в гостинице держал, они там в ресторане собирались, — торопливым шепотом пояснил Севка.

— Она думает, что мы рэкетиры, сейчас выгонит на фиг! — всполошился Вадька и громким голосом заверил: — Никакие мы не тимуровцы! Мы нормальные ребята, вот, помочь пришли. По заданию школы.

— Правильно, раз помочь и по заданию школы, значит, тимуровцы и есть, — сказала старушка, и Вадьке показалось, что в ее голосе звучит агрессия.

— Слушай, Севка, тот Тимур, он что, школы крышевал? — прошептал Вадька.

Кажется, бабка была абсолютно уверена, что они из группировки. Вот навязалась на их голову! Сейчас точно выгонит, а может, и милицию вызовет. Мало с телефонным терроризмом неприятностей, так еще и в банду рэкетиров запишут.

Севу, похоже, посетили те же мысли, потому что он принялся пояснять:

— Бабушка, мы правда не тимуровцы! Мы же еще дети! И вообще, Тимур сидит давно, а его ребят Мурат под себя взял, теперь они муратовцы.

Старушка так изумилась, что чайничек чуть не вывалился у нее из рук. Она поставила его на обувную тумбочку, сосредоточенно сцепила пальцы и сказала:

— Молодые люди, давайте—ка разберемся. По—моему, мы не вполне понимаем друг друга. Я имею в виду знаменитого гайдаровского Тимура.

Парни недоуменно переглянулись.

— Мать как—то вспоминала… — задумчиво протянул Вадька. — Вроде Гайдар — это какой—то государственный деятель был. Только давно — жуть, я еще и не родился тогда.

Севка кивнул:

— Точно, отец рассказывал. Тогда очень плохо было и даже еда по карточкам. Только все равно, бабушка, вы что—то путаете, — заявил он старушке. — Этот ваш Гайдар — он же в Москве. Где Москва, а где мы? Не мог наш Тимур под этим Гайдаром ходить!

У старушки затряслись руки:

— Дети, дети, вы опять все перепутали! Я говорю о писателе Гайдаре, он написал книжку, где мальчики — Тимур и его команда — помогают старикам. Книжка эта незадолго до Великой Отечественной войны появилась. С тех пор всех ребят, кто вот, как вы, приходит помочь, стали называть тимуровцами. А Гайдар, о котором вы говорите, как раз внук писателя Гайдара!

— Внук? Незадолго до Великой Отечественной войны? — обалдело переспросил Вадька. — Выходит, эта книжка так давно появилась? — И он осуждающе поглядел на бабушку. Ничего себе: столько лет назад кого—то там называли тимуровцами, а он сегодня должен помнить?

— Да, почти семьдесят лет назад! — воскликнула старушка.

Вадьке мгновенно стало не по себе. Он совсем не собирался огорчать бабушку!

— Ничего, дорогая соседка, ничего! — потирая ладошки, напомнил о себе старичок Таратута. — Гайдар умер и даже забыт… — он усмехнулся, — но дело его живет! Вы, ребятки, проходите, проходите, мне ваша помощь очень кстати! Я вас сильно загружать не буду, так, прибраться чуть—чуть. — И дедок распахнул дверь в свою комнату.

Вадька ступил на порог и сразу понял, почему хитрая Кисонька так расхваливала их с Севкой сыщицкие таланты. Но было поздно. Старикан уже вручил им черные от застарелой грязи тряпки и облезлый веник.

Хлопья пыли летали по комнате. Вадьке давно уже надоело гоняться за ними с веником. Теперь он просто орудовал совком как лопатой, подцепляя грязевые напластования и ссыпая их в ведро. Севка двигался следом, наматывая оставшуюся пыль на мокрую тряпку. Таратута же восседал на колченогом стуле, приставленном к самому окну, и неотрывно разглядывал улицу в сильнейший артиллерийский бинокль. Одно лишь хорошо — разглагольствовал старикан, не закрывая рта. Ни о чем и расспрашивать не пришлось.

— Какие в этом районе милые ребятки, просто необыкновенно, да! — радовался дед. — Пришли вот, убираетесь у старика. Мальчик, который в очках, вон там в уголочке получше поскреби, посильнее, не жалей ручонки—то! — Старикан одарил Вадьку сердитым взглядом и тут же снова весело заулыбался. — Не то что в моем старом районе, нет, совсем не то! Там же не дети были, а настоящие бандиты! То дверями хлопают, то орут как сумасшедшие!

— Неужели они на вас кричали? — попробовал посочувствовать Таратуте Севка, но был немедленно награжден гневным окриком:

— Попробовали бы они на меня покричать, я бы их! — Старик так рассердился, что даже оторвался от бинокля. — Во дворе, понимаешь, весь вечер носятся и орут! Мешают! Ну я им тоже… помешал! — Старикан ухмыльнулся мстительно. — В лагерь они поехали, на поезде, отдыхать! Интересно, от чего это они так устали, что отдыхать приходится? От воплей своих, что старому человеку днем и не заснешь? Вот я им и показал разок!

— Пять раз, — одними губами шепнул Севка, Вадька кивнул. Он шерудил своим совком, пытаясь понять, где в этой полной пыли комнате может скрываться компьютер, необходимый для переговоров через удаленный доступ.

— Но меня не поняли, нет, не поняли! — печально покачал головой дед Таратута. — Взрослые люди, должны бы защищать таких же взрослых людей, а не всяких малолетних бандитов! Я заслуженный человек, да! Отставной пенсионер! Армеец! Я всю жизнь верой и правдой… склад сторожил!

— Радиодеталей? — вскинул голову Вадька.

— Кому они нужны, твои радиодетали, — отмахнулся дед. — Валенок! Ушанок! Вот чем войны выигрывают! Недаром пословица говорит: врага шапками закидаем!

— И валенками запинаем, — буркнул Севка, опуская в ведро тряпку. Чистая вода мгновенно приобрела густо—черный цвет.

Вадька тихонько хмыкнул и опасливо покосился на Таратуту, но дед, увлеченный своими разглагольствованиями, ничего не слышал.

— Разве мои заслуги учли? Сказали, что дети из—за меня всю ночь на голой земле просидели, не спали, что им тяжело! А бегать как сумасшедшие весь день, а орать — не тяжело? Посидели ночь на насыпи, и хорошо, днем поспокойнее будут! Не слушают! — Старикан возмущенно передернул плечами. — Хулиганом назвали! Старый человек у них хулиган, а малолетние бандиты… — он гневно фыркнул. — Заставили затраты возмещать за ложные вызовы! Дескать, когда всякие службы по моим звонкам бомбы искали, потратились очень. Да они мне премию должны были дать, такую я им тренировку устроил, а они — затраты! Квартиру пришлось продать, двухкомнатную, — с горечью вздохнул дед, все так же не отрывая глаз от бинокля, а бинокля от улицы, — остатков денег только на эту комнатенку и хватило! Даже без телефона, зато с соседкой!

Вадька оставил совок и во все глаза уставился на деда:

— Что? В квартире нет телефона? А как же вы тогда… — Вадька осекся, — ну, если позвонить вдруг надо?

— Куда ж мне теперь звонить? — с горечью сказал дед. — Теперь и не позвонишь! На учете я. Чуть что, сказали, одной выплатой ущерба не отделаюсь. Может, и к лучшему, что телефона нет, а то ведь не выдержал бы! Вон, лицейские, у—у—у, бандиты! Бегают под окнами, орут! — Дед вспомнил, что убирающие его дом мальчишки тоже вроде как из лицея, и на мгновение оторвался от бинокля. — Вы мойте, мойте, не останавливайтесь! — склочно потребовал он. Вновь приник к биноклю и тут же опять затарахтел: — Но я не скучаю, нет, не скучаю. Хороший здесь район, просто превосходный! Раньше самому приходилось развлечения организовывать, а теперь, пожалуйста, только сиди и смотри! Главное, не пропустить! — Он многозначительно помахал биноклем. — Все время на посту!

— Чего не пропустить? — переспросил Вадька, холодея от страшного предчувствия неудачи. Кажется, они зря возятся с грязюкой отставного пенсионера Таратуты.

— Так тут каждые день—два прямо под окнами такой терроризм делается, никакого театра не надо! — Пенсионер был в полном восторге. — Милиционеры едут, саперы едут, технику гонят, все туда—сюда бегают — радостно смотреть. Им вот тоже нравится, каждый раз приходят, глядят.

— Им? Кому — им? — тихо—тихо, стараясь не спугнуть стариковские откровения, спросил Севка.

— А тем самым, которые в милицию звонят! — Таратута снова залился меленьким дробным смешком. — Каждый раз полюбоваться приходят! Являются раньше, чем милиция приезжает. Четыре раза звонили — четыре раза приходили! Любовались! Не просто любовались, записывали что—то, в блокнотиках отмечали. И правильно, да, правильно! А милиционерам—то я про них не рассказал, не… не рассказал. — Таратута принялся раскачиваться от неудержимого смеха так, что въехал лицом в окуляры бинокля. Отпрянул, потирая ушибленный глаз, и продолжал цедить сквозь разбирающий его хохот: — Приходил тут один, майор, молодой такой. Все интересовался, не звонил ли я куда, — старикан вдруг посерьезнел. — Как он смеет подозревать невинного, заслуженного человека! — Дед стукнул кулачком по подоконнику. — Отставного пенсионера нельзя обижать безнаказанно! Ничего я ему не рассказал! А они ходят да ходят! Позвонят, службы подъедут, начнут бомбу искать, а они стоят, смотрят. Не старые еще совсем, но, видно, тоже скучают, скучают. Я вот думаю, может, у них какой клуб? Может, к ним можно записаться? Не придется весь день у окна караулить. Заранее сообщат. В следующий раз, как организуют терроризм, подойду, побеседую, да. Они всегда с одного места наблюдают: люди разные, а место одно. — И Таратута указал пальцем в окно.

Вадька проследил за направлением.

— Надо мусор вынести, — торопливо сказал он, — Севка, бери второе ведро, побежали.

Наскоро натянув куртки, парни почти скатились по лестнице. Бросив ведра возле помойки, кинулись к месту, на которое указал Таратута.

— Все отсюда видно! — возбужденно выдохнул Вадька. — Вон вход в лицей, вон банк, вот аптека, вон организация эта строительная.

— Ага, а вот, кстати, и ювелирный наш, с фальшивками, про которые мы так ничего и не выяснили. — Севка помрачнел.

Вадька отмахнулся:

— При чем тут ювелирный! Мы сейчас звонками про бомбы занимаемся, а не ювелирным. Звонки — отдельно, драгоценности — отдельно!

— Так я и не спорю, просто вот же он, напротив твоего лицея, — кивнул Севка. — Думаешь, Таратута ни при чем? Не он звонил?

— Да у него же телефона нет!

— А если с мобильника? — предположил Севка и тут же засомневался. — Нет, не похож он на человека, у которого есть мобильник. А если с автомата?

— Теоретически можно, а практически вряд ли. — Вадька покачал головой. — Да и вообще, тебе не кажется, что не такой он крутой дед, чтоб пользоваться удаленным доступом? Он же не программист, даже не пользователь! И не телефонист, он сторож при складе!

— У сторожей времени много, всякому можно научиться, — покачал головой Севка.

— Ну да, днем он отставной валенковед, ушанкохранитель на пенсии, а по ночам крутой хакер? Ему же не только телефонная линия нужна, еще компьютер со спецпрограммой нужен, а в квартире его нет! Компьютер в принципе в такой пылище выжить не может, это же электроника!

— Вдруг он компьютер где—то прячет? Чтоб, если обыск в квартире, улик не было?

— Значит, перед каждым звонком Таратута должен за ним ходить. Идти, забирать, звонить, снова прятать, и еще к своему окошку успевать, на поиски бомбы полюбоваться. Как бы узнать: отлучается он из дому перед приездом спецслужб или нет?

— Могу рассказать, — раздался сзади веселый голос.

Мальчишки обернулись. Перед ними стояла старушка—соседка, одетая в симпатичную нарядную шубку и белоснежный пуховой платок. В руках у нее была большая хозяйственная сумка.

— Я так и знала, что вы не тимуровцы, — довольная собственной догадливостью, провозгласила старушка.

— Конечно, знали, мы же вам так сразу и сказали, — пробормотал Сева.

— В сыщиков играете? Телефонный терроризм покоя не дает? — усмехнулась бабушка.

Сева обиделся:

— Мы не играем! Хорошенькая игра, свинюшник вашего соседа драить!

— Мы правда из лицея, — торопливо вставил Вадька. — У наших ребят из—за этих звонков неприятности. Вот, хотели выяснить, может, это все—таки ваш сосед? Вы не знаете, он перед приездом милиции и саперов никуда не выходит?

— Почему не знаю, отлично знаю! — Старушка лукаво поглядела на ребят. — Только я сейчас занята очень, разговаривать не могу. Мне на рынок надо сходить. А рынок далеко, сумка тяжелая, устану, лягу отдыхать. Тоже не побеседуем…

— Бабушка, это шантаж! — воскликнул Вадька, уже понимая, куда она клонит.

— Нет, деточка, это раньше был шантаж, а теперь это называется бартер, — сказала старушка, протягивая Вадьке деньги и сумку.

Когда насмерть вымотанные парни, едва держась на ногах, вползли в рабочую комнату агентства, Кисонька весело поинтересовалась:

— Ну что, изобразили тимуровцев?

Вадька поглядел на нее с отвращением:

— Откуда ты это слово знаешь? — спросил он тоном, каким обычно строгие отцы выясняют, откуда их ребенок принес свое первое ругательство.

— Книжку читала, — пожала плечами Кисонька. — И фильм был, только старый очень.

— Интересные хоть? — устало выдохнул Сева, разматывая шарф.

— Так, ничего. Что вы разузнали?

Севка пересказал беседу с отставным пенсионером Таратутой и его соседкой.

— И что бабулька рассказала? — поинтересовалась Мурка.

— В наше время тебя может кинуть даже невинная старушка, — философски объявил Сева. — Мы с Вадькой сумку ей приперли — с меня высотой! А она только подтвердила, что перед самым первым звонком дедок наш никуда не выходил. Она это точно помнит, потому что у него телевизор сломался и он к ней напросился. А как мегафоны милицейские возле лицея заорали, так сразу к окну кинулся. С тех пор от окна почти не отходит, терроризм пропустить боится. Так что не он это.

— Но и не наши, — как всегда неожиданно, отозвалась из своего угла Катька. — Не из лицея. Дедок же сказал, какие—то взрослые приходят и смотрят, каждый раз с одного и того же места.

— Случайные прохожие, — покачала головой Кисонька.

— Странные прохожие. Заранее знают, когда спецслужбы подъедут бомбы искать, и приходят место занять, чтоб без помех полюбоваться. Да еще что—то в блокноты записывают.

Муркины глаза стали большими и круглыми.

— Значит, они не просто хулиганят! Им эти звонки для чего—то нужны! Надо рассказать майору Владимирову. Пусть расспросит дедульку и убедится, что Вадька ни при чем!

— Дедок ничего майору не скажет, даже если его пытать! Он на майора злится, а злющий отставной пенсионер — это жуть что такое. Нет, народ, придется все—таки нам ждать, пока эти странные люди еще куда-нибудь позвонят. Я тогда их настоящий телефон вычислю.

— Сразу же вызывай нас, — скомандовала Мурка, — даже если уроки будут, как-нибудь мы из школы выберемся. — Она зловеще прищурилась. — Хочу посмотреть на этих телефонных террористов.

Дата добавления: 2015-10-13