Королевский колледж хирургов

Никогда не отчаивайся, а если все-таки случится, действуй в отчаянии.

Эдмунд Берк

Другой неожиданной удачей SEALL стал разрекламированный налет на престижный Королевский колледж хирургов на ферме Бакстон-Браун в графстве Кент в августе 1984 года, где на сотнях обезьян и тысячах других животных проводились эксперименты, включая длительные стоматологические и диетологические исследования. Рейд, в котором участвовали около 60 человек, сделал общедоступными кипы документов. Результат был беспрецедентным: BUAV подала на колледж в суд, и его администрацию признали виновной в преднамеренном и неоправданном причинении необязательных страданий десятилетней макаке. Это стоило колледжу штрафа в ё250 и малоприятной славы в СМИ, которая серьезно подпортила репутацию заведения.

SEALL утверждала, что вентиляционная система в лаборатории была сломана, а у десятилетней самки макаки-крабоеда по кличке Мона наблюдалось серьезное обезвоживание, так как температура достигала 33 градусов по Цельсию. Другие животные в лаборатории страдали из-за сломанных конечностей и были обнаружены в клетках, используемых с 1966 года. У некоторых имелись порезы, какие-то умерли, не имея возможности добыть воды. Эксперт по обезьянам и свидетель обвинения Сирил Роузен из Международной лиги защиты приматов сравнил условия содержания с теми, что были в британских трущобах в викторианские времена, и раскритиковал хирургов за то, что они держали экспериментальных и специально выведенных обезьян вместе, да еще и в алюминиевых клетках площадью менее трех квадратных метров. "Вы же не ждете, что люди будут жить подобным образом, так с какой стати животные должны?" -- резонно осведомился Роузен.

Джон Купер, ветеринар, работающий на колледж, тоже дал показания в суде. Парадоксально, учитывая, что он работал в вивисекционной лаборатории, но Купер назвал себя "преданным делу ветеринарии хирургом". Наличие ветеринара в штате колледжа явно было хорошо для бизнеса -- не только потому, что благодаря ему наиболее ценные животные оставались живы, но еще и потому, что он помогал сохранять лицо учреждения перед публикой. Купер сказал, что, дав обезвоженной обезьяне Моне -- главному объекту интереса всех СМИ -- лишнюю бутылку воду, он бы существенно усложнил себе работу, поскольку ему требовалось присматривать за животными в клетках, а это ему помешало бы. Его мнение о пытках страдающих диких обезьян было таким: "Моя первоочередная обязанность -- улучшать здоровье животных. Моя работа заключается в том, чтобы в первую очередь следить за тем, чтобы они были живы. Если исследование должно быть проведено хорошо, значит, оно должно быть проведено хорошо, а не тяп-ляп". Ветеринар, который сворачивает со своего пути, заражая здоровых животных -- это, казалось бы, аномалия, но, если есть те, кто платит, таких находится куда больше, чем один или два, как мы еще успеем убедиться.

Другой свидетель защиты, тоже ветеринар, занимавший должности президента Британской ветеринарной ассоциации и инспектора зоопарков, считал, что условия в колледже были удовлетворительными, и заявлял, что, по его мнению, животные счастливее в неволе, чем на природе, и что физическая изоляция -- это здорово, если они могут слышать и видеть других обезьян. Далее он заметил, что этому виду обезьян не нужна физическая активность, чтобы оставаться здоровыми! Это неплохое оправдание для тех, кто стремится причинить животным серьезный вред, но величайшее противоречие для ветеринара, чьим святым долгом является заботиться о животных.

Еще один свидетель со стороны колледжа, главный зоотехник, говорил, что работал в лаборатории исключительно из любви к животным и полагал, что остальными сотрудниками двигало то же чувство. Он заявлял, что содержание обезьян в маленьких алюминиевых клетках было вызвано желанием в одинаковой мере улучшить их социальную среду и защитить персонал, и что одиночное размещение позволило упростить проверку состояния их здоровья.

За четыре дня до рейда Министерство внутренних дел отправило в лабораторию инспектора, который не только выдал ей санитарное свидетельство, но и похвалил за высокие стандарты заботы о животных! Это повторяющаяся тема, которая всплывает всякий раз, когда обнародуются сведения, полученные в ходе каждого нелегального проникновения или негласного расследования. Достаточно сказать, что непрошеные гости колледжа откровенно не согласились с инспектором в его оценках.

Уже известный нам Майк Хаскиссон был одним из них и мог быть наказан за наличие особого мнения еще раз. Ему удалось благополучно уйти с места действия до приезда полиции, но когда стало ясно, что материалы лаборатории колледжа можно будет использовать против вивисекторов, стало ясно, что кто-то должен дать в суде показания, основанные на документах, заполученных в ходе рейда и идущих вразрез с "внутренней отчетностью". Без таких показаний материалы были бы в глазах закона недействительны.

Хаскиссон дал показания со стороны обвинения, как человек, снимавший для SEALL в день рейда. Он заявил, что получил документы в неразберихе и затем передал их тем, чьей работой было собрать весь полезный материал и переправить его в безопасное место для анализа. Это признание было эквивалентно явке с повинной и требовало исключительной храбрости. Принимая в расчет то, что Хаскиссон благополучно покинул место преступления, ему было куда проще пустить все на самотек и перейти к новым проектам, но ему представилась блестящая возможность нанести очень сильный удар по работе престижной лаборатории, и Хаскиссон осознавал, что лучше всех подойдет для этой задачи. Будущее лаборатории оказалось в руках одного человека, достаточно отважного, чтобы обречь себя на наказание. С самого начала было ясно, что тюрьма для него неизбежна, но без свидетельства колледжу удалось бы выкарабкаться.

Майк Хаскиссон признал себя виновным, как соучастник кражи со взломом, чтобы донести до суда секретные внутренние документы колледжа, но заявил, что действовал без злого умысла и не собирался навсегда забирать у лаборатории ее шокирующие материалы. Приняв во внимание заверения Хаскиссона в том, что он не нанес никакого ущерба и не украл ничего иного, жюри присяжных признало его виновным в соучастии преступления. Желая устроить показательную порку, судья отправил Хаскиссона в тюрьму на 18 месяцев.

После широкой огласки, которую получили ошибки колледжа, его администрация была признана виновной и приговорена к штрафам за жестокость по отношению к Моне. Другие обвинения были сняты, несмотря на признание того факта, что 52 живых существа подвергались необязательным страданиям -- факта, который инспекторы МВД каким-то образом умудрились не заметить в ходе проверок. Между прочим, они посещали колледж 18 июня 1984 года, в день, когда самка по имени Рейдж умерла от обезвоживания. Мона скончалась через четыре дня.

Колледж уладил все юридические формальности год спустя, вернув себе статус Престижного Института, несмотря на обнародование всех материалов, в которых были свидетельства пренебрежительного отношения и причинения страданий обезьянам. Лаборатория колледжа продолжает существовать где-то в секретном месте, где мало кто захотел бы оказаться. Если не считать освободителей.

Тем временем устоявшиеся, спонсируемые государством бизнесы начинали побаиваться потери анонимности и потенциальных рисков уничтожения своей собственности. Фармацевтический и сельскохозяйственный капиталы всегда уповали на друзей и представителей в правительстве, и оставалось совсем недолго до момента, когда полиция обрушилась всей своей силой на Лиги освобождения, прежде чем та успела нанести хоть сколько-нибудь внушительный ущерб.

Дата добавления: 2015-09-03