Лиги освобождения животных

Безграничное сострадание ко всем живым существам -- самое верная и твердая гарантия чистого нравственного поведения. Тот, кто исполнен его, несомненно не способен обидеть.

Артур Шопенгауэр

В свою очередь, Северная лига освобождения животных (NALL) позитивно оценивала качества массового участия в нападениях средь бела дня, и выгода была общепонятна -- не в последнюю очередь это более широкий охват аудитории, представителей которой можно было взять на первую в их жизни экскурсию в вивисекционную лабораторию или предприятие промышленного животноводства. Сформированная в 1980 году активистами с северо-запада Англии и действующая под девизом "Сквозь стены, когда они меньше всего этого ждут", NALL стремилась собрать вместе всех заинтересованных, чтобы обеспечить координированное движение против угнетения животных: грубо говоря, NALL делала одновременно работу ALF и законопослушных групп.

Политикой NALL было наносить минимальный ущерб, но привлекать внимание прессы к творящейся жестокости, и не воровать животных, а фотографировать их и доносить до людей информацию. Акции прямого действия совершались с целью привлечения как можно большего числа людей, чтобы пробудить в них определенные чувства по отношению к местам, в которые они проникали. Практический опыт делал возвращение в эти места глубокой ночью более простым благодаря тому, что активисты уже видели, что да как, а материалы, добываемые NALL, и минимальный ущерб, причиняемый членами Лиги, создавали ей хороший имидж.

Внимание, привлеченное к этим обширным нашествиям, в сопровождении бесчисленных снимков с мест событий вдохновили других зоозащитников на создание Центральной (CALL), Юго-восточной (SEALL), Восточной (EALL), Южной (SALL) и Западной (WELL) лиг освобождения животных, а также Шотландской группы прямого действия в защиту животных, которая умыкнула свору биглей в ходе рейда в лаборатории Organon в Мотеруэлле в декабре 1983 года.

Самая успешная акция NALL состоялась одним воскресным утром летом 1980 года в известном правительственном Сельскохозяйственном исследовательском центре Института Бабрахама в Кембридже. Этот рейд задал стиль для всего движения. Получивший в СМИ неофициальный статус "фермы Франкенштейна", бывший загородный дом был казиматом для животных, которых видоизменяли и увеличивали в размерах множеством всевозможных способов, ужасающих среднестатистический рассудок и нацеленных на повышение прибыли, получаемой мясной промышленностью от эксплуатируемых существ. Налетчики покуролесили на славу. Около 100 активистов ворвались в здания фермы, не встретив никакого сопротивления, и разбились на две неравные группы: небольшой отряд собирал информацию по домам без окон, команда покрупней занималась диверсионной работой. В результате были добыты графические свидетельства наивысшей степени человеческой жестокости. Среди многих других уродств были свиньи с электрическими хитросплетениями, закрепленными на их черепах и подключенных с проводами к мозгу; коровы со стеклянными трубками, проведенными через их желудки, чтобы их бессердечные палачи могли засовывать в них руки и извлекать содержимое; козы с выменами, приращенными к их шеям. Представитель лаборатории впоследствии сетовал, в особенности на использование вспышек на камерах, повлекших, по его словам, "серьезный стресс для экспериментальных животных". Он также возмущался из-за того, что бедных созданий "совершенно вывели из себя". О, боже.

Налетчики фотографировали все, что видели. Большинство ушли до появления полицейских, явившейся в большом количестве, однако 18 человек были арестованы. Один активист из задержанных впоследствии обнаружил укромную экспериментальную зону и сфотографировал в ней то, что походило на помесь лошади и козы. Годы спустя он описал увиденное:

"Я прочитал все, что смог найти о вивисекции после того, как школьный учитель рассказал о ней, и почувствовал беспокойство по этому поводу, пусть я еще и не был уверен в том, что эти опыты могут быть такими шокирующими, как их описывают в некоторых книгах. Инстинктивно я не доверял самой идее вивисекции, ходил на кое-какие демонстрации против нее и разговаривал с людьми, которые делились со мной собственными жуткими историями, но самому оказаться в Бабрахаме -- это было что-то. Сюр, но очень реальный; все, что я мог себе представить в худших кошмарах. Там было множество страдающих и ненормально выглядящих животных, моментально пробуждавших чувства. Я перенес эмоциональную перегрузку, какой не испытывал до этого никогда прежде за всю жизнь. К моменту, когда я увидел бедную лошадь или кто там это был, пришло время уходить: люди кричали, что персонал пытается кого-то арестовать, и приехала полиция".

Офицеры полиции Кембриджшира схватили этого активиста по дороге к выходу и отвезли в околоток. Прибыв к лаборатории, полицейские первым делом решили обезопасить это конкретное здание, поэтому они быстро окружили его, чтобы никто его не покинул. Арестованного налетчика впоследствии отпустили, не предъявив никаких обвинений, но полиция, в свою очередь, сделала так, чтобы камера, а вместе с ней и пленка со странным созданием "потерялись".

Большая часть офицеров патрулировала испещренные антививисекционными лозунгами улицы Кембриджа во время проведения рейда, очевидно, ожидая, что там пройдут акции. Повести полицию по ложному следу было удачным решением организаторов рейда.

Подвергание украденных домашних животных экспериментам всегда вызывало сильные эмоции; поэтому индустрия попыталась протолкнуть идею использования специально выведенных животных -- как (якобы) менее чувствительных к страданиям. Блэкки была одной из собак, спасенных активистами NALL из Шеффилдского Универститета в 1980 году, позже опознанной хозяином в результате широкого резонанса, которую получила акции. Человек и собака впоследствии воссоединились. Несмотря на то, что признания были крайне редким явлением, слухи и подозрения бродили вовсю. Дошло до того, что достоянием общественности стал один документ. В нем говорилось, что Совет медицинских исследований платил людям, воровавшим кошек на улицах Лондона, по ё1-2. В 1950-е в экспериментах использовали 6000 кошек ежегодно, а растущей индустрии требовалось вдвое больше. Двое из этих воров, торговец металлоломом Фредерик Олдем и дворник Джозеф Биско были арестованы в 1952 году и обвинены в краже девяти кошек. Несмотря на то, что продажи ворованных питомцев на мех и эксперименты процветали, а их страдания были невероятными, с тех самых пор можно вспомнить лишь считанные случаи предъявления обвинений людям, похищавшим животных для лабораторий и их поставщиков.

Сведения, полученные в результате расследования дела Бабрахама, широко тиражировались и привлекали все больше активистов к кампаниям за освобождение животных. Не имея графических доказательств, большинство людей было бы трудно убедить в существовании такой стороны жизни. Стороны жизни, о которой почти наверняка никто бы не узнал, если бы не люди, которых политические лидеры и комментаторы в прессе с такой легкостью называют преступниками, отморозками и террористами. Но здесь была и позитивная практика, когда активисты проникали в какое-то место с сомнительной репутацией, делали снимки животных, подвергаемых чему-то малоприятному, уходили, а потом связывались с прессой и давали им любопытные сюжеты. Этого эксплуататоры боялись страшно. Именно в этом нуждались животные за закрытыми дверями -- в освещении происходящего.

Снимки, сделанные в Бабрахаме и в других подобных заведениях, получали немалую местную, национальную и международную огласку, которая, в свою очередь, вливала новую кровь в Движение и открывала людям глаза на темный мир того, что принято называть "научными исследованиями" и "животноводством". Эти рейды разжигали воображение прессы, общественности движения, и все хотели участвовать в происходящем тем или иным образом. SEALL начала применять видеокамеры, как только те стали более или менее доступными, с размахом, сравнимым с нынешним. Использование видеокамер приносило настолько достойные результаты, что вскоре они попали в список желаний каждого, кто серьезно думал о распространении информации, касающейся угнетения животных. Вся мощь этих рейдов заключалась в секретах, которые они раскрывали. Любой, кто участвовал в них, без исключения, был сильно встревожен; некоторые боялись, другие уже имели опыт, никто никому не платил и далеко не все друг друга знали. Не было никаких спецприспособлений или прыжков с парашютом. Все, что было -- это группа слабо связанных друг с другом людей и план, которому, возможно, не суждено было сработать от и до. Но желание попытаться сделать что-то само по себе преображает жизнь. Если ничего не делаешь, ничего происходит и ничего не меняется. Проделай путь в засекреченное здание, где тайно проводятся эксперименты, слоняйся по нему, фотографируя то, что видишь, прикарманивая документы, и -- опля: в какой-то момент это становится зрелищным.

Дата добавления: 2015-09-03