Часть первая 2 страница. Сняв плащ с мягкой подкладкой из шерсти горных овец, он постелил его в углубление

Сняв плащ с мягкой подкладкой из шерсти горных овец, он постелил его в углубление. Холодный воздух внезапно обдал его тело, но он знал, что долго мерзнуть ему не придется. Вытащив из рюкзака серебряную трубку, он большим пальцем надавил на ее наконечник. Выпавшее оттуда одеяние, заменявшее ему спальный мешок, сперва удлинилось в два раза, затем расправилось. Найл расстелил его в углублении, на мгновение усомнившись, что тонкая ткань одеяния сможет его отогреть. Но, стоило ему, расстегнув молнию, забраться вовнутрь, как он убедился, что опасения напрасны: созданное для исследователей космоса облачение согрелось, стоило ему завернуться в него. Серебристая материя обладала некоторыми уникальными качествами: в частности, была непроницаема для дождя, но при этом пропускала пот, благодаря чему не отсыревала изнутри во время сна.

Найл прислонил сумку к стене, приспособив ее под голову. Он проголодался, но слишком устал даже для того, чтобы поесть. Он выключил фонарь, и, стоило закрыть глаза, как полная тишина погрузила его в сон.

Его разбудило какое-то смутное беспокойство; болело плечо, которое он отлежал на твердом полу. Найл перевернулся на спину, размышляя, не разбудил ли его какой-нибудь тихий звук, но обступившую его тишину ничто не нарушало. Он все-таки полез в карман рюкзака за фонарем и посветил в темноту. Луч выхватил отблеск желтых глаз, и полдюжины тел ринулись в темноту; он узнал их: черные, длинноносые крысы из канализаций города. Размером с небольшую собаку, эти существа редко показывались на поверхности, поскольку являлись любимым деликатесом пауков-волков, которые парализовывали их волевыми ударами на расстоянии сотен ярдов. Поговаривали, что их зубы ядовиты, но Найл не без оснований полагал, что они предпочтут держаться на расстоянии.

Юноша нащупал на дне рюкзака водонепроницаемый мешочек с часами, подаренными Симеоном — здоровенные и несуразные, они, тем не менее, были снабжены фосфоресцирующим циферблатом и работали в течение семи дней без подзаводки. К его изумлению, уже миновало два часа дня, то есть, он проспал около восьми часов. Он завел часы, подивившись, что даже этот слабый звук заставил крыс поспешить в темноту.

Найл оперся спиной о стену, хотя ее наклон был неудобным, и нащупал пакет с едой. Но, стоило ему взяться за сверток, в котором, вроде, была перепелка, как он заметил мерцавшие в луче света глаза крыс и отказался от еды. Вместо этого он взял одну из коричневых таблеток из деревянной коробочки и рассосал на языке. У нее был медовый вкус, и, растворившись, она разлила по телу жаркое тепло, словно он хлебнул бренди. Он запил таблетку большим глотком воды из фляги, и уже пару минут спустя тепло пронизало его до кончиков пальцев, словно после плошки горячего супа.

Свернув спальный мешок обратно, Найл поспешил закутаться в отороченный шерстью плащ: он уже успел расчихаться от холода. Закинув сумку за спину, он шагнул во тьму, старательно подавляя мысли об уюте его дворца.

Четверть часа спустя он различил низкий грохот подземной реки. Вскоре воздух наполнился шумом бегущей воды, и он вновь испытал инстинктивный трепет перед мощью, которая могла с легкостью уничтожить его самого, страх неизвестности.

На самом деле, прошлым вечером в Белой башне он запомнил карту этих туннелей. Там же он узнал, что они были отчасти естественными, а отчасти рукотворными — люди выдолбили их на протяжении долгой войны с пауками. Река протекала с северо-запада на юго-восток города; некогда, к концу последнего ледникового периода туннели заполняли шумные потоки воды. Но, судя по карте, по речному тоннелю проходила вполне сносная дорога. У тридцатифутового водопада ниже по реке, откуда доносился рев воды, имелся проход, который пятью милями дальше выводил наружу. Карты Стигмастера устарели за четыре с лишним столетия, но если река не сменила курса, они все еще отражали действительность.

Через реку футов сорока в ширину был перекинут металлический мостик, но Найл не собирался пересекать реку, так как тропа шла по его берегу. А вот что на карте не показали, так это то, что тропа ныряла в невысокую пещеру со входом, оформленным в виде готической арки. Найлу пришлось согнуться, чтобы не ударится головой. Скала под его ногами сделалась более неровной, так что пригодилось следить за каждым своим шагом. Даже крысы, мерцающие глаза которых сопровождали его в темноте, не решились идти дальше. Возможно, грозный рев воды тревожил их, как и его самого.

Найлу повезло, что неровность тропы вынудила его замедлить шаг: внезапно он почувствовал, что соскальзывает вниз, и, чтобы удержаться, ему пришлось уцепиться за стену. При этом он уронил фонарь и на одно жуткое мгновение решил, что потерял его. Нащупав его, Найл увидел, что всего парой дюймов дальше дорога обрывалась в дыру глубиной футов в шесть, на дне которой виднелся черный словно чернила, стремительный поток. Юноша попятился и уселся на землю.

Как он теперь понимал, обвалившийся берег подмыла вода. На его пути зиял провал футов пяти в ширину, но за ним дорога продолжалась.

Возможно, соблюдая осторожность, ему удалось бы обогнуть пропасть по выступу дюйма в два-три шириной. Но этот уступ мог обвалиться, равно как его нога могла соскользнуть с ненадежной опоры. Юноша просидел минут десять в полнейшем замешательстве, пытаясь решить, как ему поступить. Прежде всего, можно было просто вернуться домой. Но при этом пришлось бы уходить из города наземным путем, рискуя попасться на глаза шпионам Мага.

Кроме того, можно было пересечь мост, двинувшись прямо к священной пещере. Однако единственный путь из нее пролегал по крутой скалистой стене, при одной мысли о которой его сердце упало.

Также он мог перейти реку по мосту и посмотреть, не проходит ли по другой стороне реки дорога, не обозначенная на карте.

В итоге он заключил, что самым надежным было прыгать через провал. Расстояние было ему вполне по силам, однако проблему представлял собой свод, который лишь на несколько дюймов макушки Найла лишь выше: ударившись головой, он наверняка свалится в воду. Тогда он задумался: насколько сильно требуется оттолкнуться от земли, чтобы перепрыгнуть дыру в пять футов?

Сидеть там дальше не имело смысла — мускулы начинали деревенеть от холода. Но первым делом нужно было позаботиться о том, чтобы не лишиться фонаря. В боковом кармане рюкзака нашелся моток крепкой бечевки; Найл отрезал ножом небольшой кусок и двойным узлом привязал к фонарю, надев петлю на запястье. В качестве последней предосторожности, он привязал к фонарю еще одну веревку подлиннее, закрепив другой конец на кожаном поясе.

Теперь, когда все было готово, Найл перебросил сумку через провал и удовлетворенно отметил, что она приземлилась в десяти футах от края. Затем, отступил на дюжину шагов, он разбежался и с силой оттолкнулся от края, пригнув голову как можно ниже. Часть скалы обрушилась под ногой, но это не помешало прыжку. Юноша приземлился на два фута дальше края. Фонарь выпал из руки, и петля соскользнула с запястья, но привязанная к поясу бечевка предотвратила удар о землю. Бойд, племянник Симеона, предупреждал его, что самая уязвимая часть фонаря — это лампочка.

Присев, чтобы унять бешеное сердцебиение, Найл решил съесть еще одну пищевую таблетку — не потому, что был голоден, а для того, чтобы разошедшийся от нее жар восстановил кровообращение. Несколько минут спустя, с приятной теплотой внутри, он поднял сумку и двинулся вперед.

Через несколько сотен ярдов рев воды стал громче, и Найл обнаружил, что скальная стена слева от него обрушилась, источенная водой до отдельных глыб. Очевидно, это случилось в былые времена, когда вода стояла намного выше, чем в настоящее время. Карта, запечатленная в памяти мыслеотражателем, говорила, что тропа около воды пятьсот ярдов тянулась до водопада, но постепенно сужалась, пока не превращалась во что-то вроде ленты.

Еще через пятьдесят футов он столкнулся с другой проблемой: дорога спускалась к воде, и ее гладкая твердая поверхность опасно кренилась к реке. Найл снял заплечную сумку и перехватил ее за лямку, чтобы иметь возможность опираться о скалу спиной. Но наступил момент, когда продвигаться дальше стало слишком опасно: тропа лишь на фут поднималась над потоком, который с сердитым шипением разбивался на пенистые струи, наталкиваясь на выступающие из воды камни. Оступись он — и тут же окажется в стремнине, которая вынесет его к оглушительно ревущему водопаду. Далее луч фонаря высвечивал сужающуюся до трех дюймов тропу чуть выше уровня воды. Но дюжиной ярдов далее тропа расширялась снова, более чем на фут. Без сумки он, возможно, пробрался бы, хватаясь за выступы скалы, но с его ношей это, несомненно, было слишком опасным. Найл повернулся и нехотя двинулся назад.

На сердце было тяжело, поскольку он понимал, что терпит поражение. Он достаточно хорошо изучил карту, чтобы знать, что из этих пещер не существовало другого пути, кроме как через реку или священную пещеру. Остальные туннели, согласно карте, заканчивались тупиками. Дорога через священную пещеру — даже если он решится повторить головокружительный подъем по стене — лишь выведет его на окраины города пауков, а в этом нет никакого смысла. Таким образом, не найдя прохода вдоль реки, он вынужден вернуться. Он подумал было попросить о помощи Асмака или Дравига, но отклонил эту идею: пауки панически боялись воды.

Найл вернулся к провалу в скале, перебросил рюкзак, затем перепрыгнул сам. На сей раз, он мягко приземлился на ноги, даже не выронив фонарь. За несколько минут он вышел к мосту через реку. Даже зная, что он безопасен, Найл ступал осторожно, памятуя о черной стремнине под ногами. Но любопытство заставило его посветить фонарем на черную воду, и он был удивлен, заметив сверкнувшую в потоке рыбу, затем другую. Должно быть, их унесло с гор.

На другой стороне моста белый известняк уступил место почти черному граниту, и Найл убедился, что все не так уж безнадежно. На противоположной стороне реки вода сильно размыла известняк, разрушив тропу, но более прочный гранит за минувшие столетия ничуть не пострадал. И, хотя люди, предпочитавшие прорубать путь в известняке, не затронули гранит, его разглаженная водой поверхность была не так неприступна, как представлялось с другого берега. Разумеется, гранит размывался значительно хуже, чем известняк, так что берег сильно возвышался над водой, в лишь на некоторых участках снижаясь на дюжину футов. В одном месте ему пришлось перебираться через кучу осыпавшихся камней, в другом — протискиваться в щель, которая, похоже, образовалась в результате землетрясения. Но, по крайней мере, его главное опасение — что стены подойдут к краю воды слишком близко — оказалось напрасным.

Хотя Найлу приходилось идти очень медленно, не отрывая глаз от неровностей и трещин на поверхности, он быстро продвигался вперед и вскоре смог увидеть на другой стороне реки то место, где вынужден был повернуть назад. Теперь он опасался лишь того, что водопад, мощный рев которого сотрясал землю под ногами, разрушил каменную тропу.

Внезапно скала под ногами стала влажной от брызг и опасно скользкой. Найл так внимательно глядел под ноги, что вздрогнул от неожиданности, вильнувший в сторону луч фонаря внезапно высветил в нескольких ярдах сбоку стену падающей воды; от этого зрелища у него моментально закружилась голова. Однако юноша не двинулся с места и посветил лучом в глубину. Двадцатью футами ниже водопад терялся в завесе брызг, вода словно ключом кипела. Ниже по течению река исчезала в молочной пене, каскадами растекавшейся по утесам.

Спуск был завален осколками скал: видимо, некогда целая скала обрушилась, превращая вертикальный спуск в усыпанный камнями склон, преодоление которого требовало предельной осторожности. Брызги вскоре пропитали одежду Найла, и он почувствовал, что выбивается из сил.

Юноша присел на плоский камень у подножия водопада, чтобы дать отдых ноющим ногам. Сузив луч фонаря, он направил его на сияющие брызги и с удивлением отметил, что между водопадом и скалой за ним имелся промежуток футов в десять, не обозначенный на карте. Почти плоский уступ тянулся позади ревущего водопада до противоположного берега. На мгновение он задумался было о том, чтобы перейти через реку, затем вспомнил искрошенный известняк с другой стороны и решил, что на этом труднопроходимом, но, по крайней мере, твердом берегу, он будет в большей безопасности.

Когда зубы начали стучать от холода, Найл решил, что пришло время двигаться дальше. Он хотел было использовать мыслеотражатель, который поднял бы температуру тела, но знал, что он также высасывает энергию, а ему потребуются все резервы, чтобы выбраться из этого места через пару часов.

По крайней мере, теперь его путь сделался менее каменистым и бугристым; в отдаленном прошлом вода отшлифовала его, словно наждачная бумага. Он уже настолько свыкся с ревом воды, что перестал его замечать, шагая вдоль быстрины, словно на полуденной прогулке. Постепенно шум затих позади. Полчаса спустя река расширилась, ее поверхность стала настолько гладкой, что казалась почти неподвижной.

Найлу попался каменный выступ с плоской поверхностью и вертикальной стенкой, словно спинка стула, и он воспользовался возможностью передохнуть. Ходьба подняла температуру тела, и озноб оставил его. Прикрыв глаза, он поддался было желанию вздремнуть. Но, вспомнив длинноносых крыс, юноша открыл глаза и, посветив вокруг фонарем, осмотрелся. Река текла плавно, вдвое медленнее против прежнего, а стены вздымались на тридцать футов к закругленному своду, который казался искусственным.

Когда Найл направил луч света на противоположный берег на расстоянии около шестидесяти футов, кое-что привлекло его внимание: свет отразился от блестящей поверхности, и, присмотревшись, он различил небольшую лодку. Он сузил конус света, повертев отражатель, и, узкий, как карандаш, луч вырвал из темноты перевернутое вверх дном суденышко. На таком расстоянии было невозможно различить, была ли она разбита о камни и выброшена на берег течением, но, увидев в нескольких ярдах от нее другую перевернутую лодку, а за ней еще три, он понял, что перед ним не последствия несчастного случая. В недалеком прошлом люди жили в этой пещере и плавали по реке.

Из-за мокрой одежды Найл снова начал замерзать и, расширив луч фонаря, двинулся вперед. По его прикидкам, ему оставалось пройти еще с милю.

Примерно половину расстояния он шел по гладкому красному песчанику, позволявшему развить неплохую скорость. Вода выточила из него внушительного вида фигуры, которые возвышались над головой, делая пещеру похожей на своеобразный собор, с колоннами, напоминавшими красные сталагмиты. Но, когда тонкий луч фонаря осветил потолок и стены, он увидел впереди то, отчего его сердце упало: туннель вновь сужался в каньон, и стены песчаника смыкались, образуя подобие бутылочного горлышка.

Найл прошел еще сотню ярдов, надеясь отыскать боковой проход. Углубление, похожее на вход в туннель, дало ему некоторую надежду, и он пробрался к нему по склону, но луч высветил лишь пещеру, в глубине перегороженную стеной скальных обломком.

С тяжелым сердцем он неторопливо вскарабкался обратно и прошелся до того места, где стены смыкались. Река шестью футами ниже вытекала в расщелину футов двадцати шириной. Выбраться оттуда можно было разве что вплавь.

Найл уселся на камень и уныло уставился на реку. Он чувствовал себя настолько измотанным, что хотелось лечь и не двигаться, но это значило признать поражение. Раз придется возвращаться, ему предстоит долгий путь, а каждый потраченный впустую день отнимал день жизни у его брата. Эта мысль настолько угнетала его, что Найл решил наконец воспользоваться мыслеотражателем.

Стоило ему повернуть медальон выпуклой стороной внутрь, как настроение тут же поднялось благодаря тому, что концентрация позволила оценить ситуацию объективно. Шесть месяцев назад он еще ребенком проживал в подземной норе в пустыне вместе с семьей. Внезапно его вышвырнуло во взрослую жизнь. Как правитель города пауков, он был одинок, поскольку мог доверять лишь немногим проверенным советчикам, вроде Симеона. Теперь он понял, что был намного счастливее у Каззака, в подземном городе Дира, где, по крайней мере, его окружали сверстники. И теперь он отправился в путь, который может закончиться его гибелью. Если он не сможет вернуться, станут ли пауки блюсти договор, относясь к людям как к равным? Он не сомневался в их порядочности, но разве они могли обращаться, как с равными, с низшими существами, каковыми они почитали людей? Они видели в Найле правителя лишь потому, что он был избран Богиней. Но что случится, если избранник Богини просто исчезнет?

Хотя эти думы были довольно-таки мрачны, мыслеотражатель давал понять, что на самом деле они, в некотором смысле, иллюзорны. Обычно люди позволяют фантазиям приукрасить свою жизнь или погрузить в уныние, но юноша не собирался не поддаваться мрачным мыслям. Напротив, его охватил необычайный оптимизм, который подсказывал, что поддаваться эмоциям попросту неразумно. Что ему сейчас действительно следовало сделать, так это позабыть о разочаровании и жалости к себе и заставить себя предпринять еще одну попытку.

Он встал и осветил стены пещеры, проверяя, нет ли какого-нибудь выхода, который он просмотрел. И когда стало ясно, что этот вариант отпадает, он пожал плечами и зашагал обратно.

При этом он проделал интересный ментальный эксперимент. Мыслеотражатель постоянно нагнетал оптимизм, разжигая огонь внутренней энергии. Найл сконцентрировался на его сиянии и осторожно повернул медальон другой стороной.

Он словно окунулся в холодную темноту, но удерживался от полного погружения в нее. Мыслеотражатель продолжал поддерживать уверенность, что все не так уж безнадежно, как представляется. Юноша должен был признать, что разочарование и пораженческие мысли были обманчивы. Постепенно, концентрируясь в ментальном усилии, он вызвал в себе ощущение целеустремленности и внутреннего тепла.

Попытка удалась не до конца, но даже частичный успех был знаменателен. Найл предпринял сознательное усилие, чтобы перерасти себя, захваченного сожалением, что не остался среди подростков Диры. И особенно значительным было то, что он учился доверять своему сознанию, а не мыслям и эмоциям.

Когда рев водопада усилился и Найл кожей ощутил его холодные брызги, он вспомнил о выступе, который вел к другому берегу. Тогда другая мысль пронзила его: лодки, которые он видел, каким-то образом туда попали. Но как? Их не могло принести течением: водопад оставил бы от них рожки да ножки. Но они также не могли приплыть вверх по течению: поток был слишком быстрым, чтобы выгребать против него. Должно быть, существовал другой способ выбраться наружу — туннель, который отходил от реки.

Приободренный этими соображениями, Найл ускорил шаг, и за четверть часа достиг водопада. Тут он подумал, что было бы безопасней снять плащ: если он все-таки сверзится в реку, намокший плащ лишь потянет его ко дну. Он отстегнул цепочку, которой плащ крепился к шее, свернул и запихнул на дно рюкзака.

Выступ позади завесы воды возвышался над рекой фута на четыре, шириной достигал трех футов шириной, и его влажная поверхность была достаточно ровной. Найл вскарабкался на крупный обломок скалы, казавшийся достаточно устойчивым, и шагнул с него на выступ. К облегчению юноши, поверхность была совсем не скользкой; как ни странно, тут было тише, благодаря тому, что падающая вода скрадывала все звуки.

Найл остановился, осматриваясь. Фонарь высветил трещину приблизительно в дюйм шириной ближе к середине выступа, и он внезапно понял, почему путь за водопадом не обозначен на карте: периодически каменная стена рушилась в поток, заставляя водопад медленно отступать вверх по реке. Когда составлялась карта, этого выступа не существовало, и лет через пятьдесят он будет также снесен течением. Эта мысль заставила юношу приглядеться к трещине, чтобы убедиться, что она не собирается расширяться прямо сейчас.

Найл снова взял сумку правой рукой, чтобы спиной прижаться к стене, и боком двинулся вдоль выступа. Вода проносилась в нескольких футах от его лица, но он достиг другой стороны без труда. Там он обнаружил, что расстояние между выступом и поверхностью земли было больше, чем на другой стороне водопада. Сперва он сбросил сумку, затем сел на выступ и спрыгнул, придерживаясь одной рукой. Он приземлился на четвереньки и шлепнулся плашмя, оцарапав колено о грубый известняк.

Юноша поднялся и быстро двинулся дальше; брызги от водопада насквозь пропитали его волосы и одежду. Дорога под ногами была довольно ровной, и вскоре шум водопада утих позади.

По пути он шарил лучом фонаря по каменным стенам справа, надеясь обнаружить другой туннель, который уведет его от реки. Но, хотя в скале попадались полости и даже одна пещера, тянувшаяся на десять ярдов, не было ни малейшего шанса найти другой выход из туннеля.

Шум водопада был едва слышим, когда луч выхватил перевернутую лодку. Найл ощутил радость при виде этого отголоска цивилизации. Но, не доходя дюжины футов, он заметил шестидюймовое отверстие, пробитое ближе к носу. Очевидно, лодка села на камень на полной скорости. Она была сшита из гладкого серого материала, который не выказывал признаков износа, но, когда Найл перевернул лодку и заглянул вовнутрь, там он обнаружил практически истлевшую веревку.

Он подошел ко второй лодке. Она была поменьше размером, но в ее днище также зияла шестидюймовая пробоина.

Найл посветил фонарем на другие лодки, лежавшие в дюжине ярдов: две из них также были продырявлены, но третья была цела. Рядом лежал расколотый надвое камень: видимо, кто-то намеренно испортил лодки, пробивая им отверстия, а потом орудие вредительства треснуло, и благодаря этому уцелела последняя лодка.

Перевернув исправную лодку на днище, Найл убедился, что привязанная к носу длинная веревка давно сгнила. Очевидно, лодка пролежала тут не одно десятилетие, а возможно, и столетие. Но деревянное сиденье, помещенное поперек лодки, а также покоившиеся в уключинах весла из серого, твердого материала, хорошо сохранились.

Поблизости Найл обнаружил остатки золы в углублении в земле. Выходит, этот туннель в былые времена использовался людьми для стоянки. Не потому ли они расположились лагерем в столь одиноком и пустынном месте, что скрывались от пауков?

Кем они были, и почему пытались уничтожить лодки? И вновь, могло быть только одно объяснение: они боялись преследования. А это, в свою очередь, означало, что они бежали на лодках.

В этом месте туннель был шире и выше, и широкий поток тек спокойно. Скала полого спускалась к воде, образуя что-то вроде плоского пляжа. Найл подошел к кромке воды и увидел, что берег столь же плавно погружается в воду. Он снял сандалии и вошел в реку — от ледяной воды заломило ноги. Юноша осторожно двигался вглубь, пока вода не дошла до середины голеней, и посветил фонарем в середину потока — тот казался гладким и достаточно спокойным.

Если люди прошлого были в состоянии выплыть вниз по течению ко внешнему миру, значит, и у него должно получиться?

Альтернативой было повернуть назад и возвратиться в город пауков.

Перед тем, как принять окончательное решение, Найл хотел убедиться, что не существует другого выхода: если он пустится в плавание, то, попадись ему вход в туннель, возможно, он уже не сумеет причалить.

Не обращая внимания на усталость, Найл двинулся вниз по берегу реки, осматривая стену в поисках туннелей. Когда четверть часа спустя он достиг места, где река сужалась, то убедился, что никакого другого выхода нет.

Эта мысль стала решающей. Найл возвратился к лодкам, перетащил исправную к реке, затем влез вовнутрь — суденышко осело в воде. Юноша опустился на сиденье и оттолкнулся веслом от берега. Лодка развернулась боком, затем заскользила по воде.

Только тогда Найл осознал проблему, которую должен был предвидеть: невозможно одновременно грести и держать фонарь. Он подумал было выскочить на берег, чтобы поразмыслить над способом управления фонарем в процессе гребли, но лодка уже выплыла на середину потока.

Найл полагал, что важнее следить, куда он плывет, чем управлять лодкой. В конце концов, она могла двигаться лишь в одном направлении. Найл мыслил, как завзятый обитатель суши, и потому не подозревал даже того, что лодка неизбежно выплывет к центру потока, если не предпринять усилий, чтобы держаться ближе к берегу. А к тому времени, как он понял, что течение было быстрее, чем он предполагал, он уже не смог бы угнаться за собственной лодкой по берегу.

Найл попробовал держать фонарь во рту. Тот был достаточно узким — около дюйма в диаметре — но все равно было неудобно. Тогда юноша вытащил из уключины одно из весел, положив один конец в лодку и осушив другой. По крайней мере, теперь он сможет оттолкнуться, если лодка подплывет слишком близко к стене.

Лодка вскоре выплыла на стремнину. Пару мгновений спустя Найл достиг места, где стены сузились, образуя щель между вертикальными уступами. Но, по крайней мере, впереди не было видно никаких препятствий и торчащих из скалы камней.

Найл сунул руку под тунику, развернув мыслеотражатель к груди, и тут же вернулось ощущение контроля и четкого понимания ситуации. Однако это поставило его перед фактом, что теперь он мог полагаться только на удачу и, воспользуйся он мыслеотражателем до того, как отчалить, то отказался бы от этой идеи.

Между тем, всплеск жизненной энергии хотя бы позволял видеть в нынешней ситуации увлекательное приключение. Стены сузились, и Найл несся между ними настолько быстро, что они размывались в глазах. Внезапный водоворот заставил лодку накрениться и стать боком, но она выправилась прежде, чем он успел испугаться.

Летя вперед, даже нашел время Найл задуматься над вопросом: откуда на карте взялся путь, который шел вдоль реки, выходя наружу? И тут его осенило: река не всегда была так полноводна, как теперь. Сейчас, в конце года, она раздулась от дождей, а посреди лета, вероятно, глубина была на несколько футов меньше и течение было поспокойнее. Выгрести против нынешнего потога никому было бы не под силу.

Пока у него зарождалась эта догадка, лодка убыстрялась, и Найл понял, что река течет под уклон. Поток сделался настолько бурным, что волны с шипением отскакивали от стен, разбиваясь о них. Усидеть на скамейке стало невозможно, и вскоре Найл опрокинулся на дно лодки. Он сумел подняться на колени и вновь опустился на дно, но по крайней мере, теперь он лежал головой к носу. Фонарь перекатывался возле колена, он затолкал его в боковой карман сумки, застегнув его. Вода перехлестывала через борта, заставляя юношу поверить, что он вот-вот потонет. Но создатель лодки знал свое ремесло: даже когда нос погружался в волну и лодку наполовину заливало водой, она оставалась на плаву, словно пробка.

Найл захлебывался, оказавшись в воде, но через пелену, застилавшую глаза, он увидел впереди дневной свет. Облегчение переросло в тревогу, когда он заметил, что потолок становится настолько низким, что выход был немногим больше узкой щели, так что лодку могло оцарапать о свод пещеры. Но не успел Найл вздохнуть с облегчением, как лодка вылетела из туннеля, словно снаряд, и солнечный свет ослепил его. Когда в глазах прояснилось, он увидел, что поток расширился, а на берегах появилась растительность.

Поскольку его единственным желанием теперь было выбраться на твердую землю, он попробовал ухватиться за ветку дерева, которая склонилась к воде, но она оторвалась, почти вытащив его из лодки.

Дальше на протяжении сотни ярдов река продолжала расширяться и стала почти спокойной; но он был теперь слишком далеко от берега, чтобы выбраться туда. Дальше поток сужался, и Найл выпрямился на сидении, готовый ухватиться за первый подвернувшийся корень дерева. Найл настолько сосредоточился на этом, что слишком поздно понял: поток несет его к следующему водопаду. Тот был всего в пару футов высотой, и если бы юноша вовремя заметил опасность, то возможно, сумел бы ухватиться бы за скалу в середине потока. Но лодка уже перевалила за край водопада, и Найл повис вниз головой. Затем что-то твердое ударило по затылку, и, теряя сознание, юноша чувствовал, как вода заливается в рот и нос.

Найл лежал лицом вниз, по голове словно кто-то дубасил молотком. Накавшая волна тошноты вызвала рвоту, но наружу вышла лишь вода, которой он наглотался.

Потом Найл почувствовал, как чьи-то руки подхватили его под мышки и потащили по траве, но он был настолько истощен, что это его даже не заинтересовало. Затем боль начала покидать его, сменяясь приятными ощущениями. Усилием воли юноша вынудил себя открыть глаза, но тут же решил, что у него что-то со зрением: над ним нависло лицо то ли отлитое из стекла, то ли вырезанное изо льда, а затем контуры расплылись, и оно словно растворилось в воздухе.

Хотя в голове больше не пульсировало, Найл понимал, что ей здорово досталось: весь затылок был разбит. У него родилась странная идея, будто его спас жук-бомбардир, но полубессознательная мысль незаметно перетекла в сон о деревьях под водой.

Вновь открыв глаза, он увидел над собой лиственный полог, и понял, что лежит на спине в тени. Мыслеотражатель лежал поверх туники, и он дернулся, чтобы спрятать его под одежду. При этом Найл нечаянно на мгновение повернул его другой стороной и ощутил такую вспышку боли позади глаз, что едва не вскрикнул.

Он заметил было движение с правой стороны, но, повернув голову, вновь решил, что глаза его обманывают: то, на что он смотрел, все время меняло форму, словно дым от огня. Но, поскольку Найл не почувствовал угрозы, проще было снова закрыть глаза. На сей раз, забвение больше походило на нормальный сон.

Дата добавления: 2015-08-21