Мармеладова ересь

Иисус Христос не зря предупреждал учеников своих: «Не соблазняйтесь мною». Соблазниться Христом - это захотеть быстрее попасть в рай, предстать перед Господом, который всё поймет и простит. Как же можно убыстрить процесс? Нищета духа! Первая христианская добродетель. Мармеладов её понимает буквально - ни в коем случае не считать себя достойным чего-либо вообще, только полное, тотальное самоуничижение. Как? Нище­та + пьянство.

Вот его аргументы. Бедность не порок, а вот нищета- порок. «В бедности - вы ещё сохраняете своё благородство врожденных чувств, в нищете же никогда и никто. За нищету даже и не палкой выгоняют, а метлой выметают из компании человеческой, чтобы тем оскорбительнее было; и справедливо, ибо в нищете я первый сам готов оскорблять себя! И отсюда питейное!»

Нищета экономическая сопоставима с нищетой духовно-психологической - не иметь собственного мнения, разума, воли, ничего своего, пользоваться «крохами» мысли и воли с чужого стола. Честнее, конечно, быть юродивым «Христа ради», совершая подвиг самоуничижения, а не продолжать жизнь «чиновника» и «отца семейства».

А как же тогда величие человека, созданного по «образу и подобию Бога»? Апостол Павел говорил: «Если мы соединены подобием смерти Его, то должны быть соединены и подобием воскрешения». Мармеладов, похоже, хочет соединиться с Богом «подобием смерти» только. Он жаждет пережить такой же позор и крайнюю степень унижения, какие принял на себя Христос перед мучительной смертью. Сцена смерти Мармеладова указывает на это.

Когда окровавленного мужа внесли в дом, Катерина Ивановна-жена Мармеладова-произнесла: «Добился!» И потом, при последнем издыхании мужа: «Добился своего!» Она понимала, что Мармеладов добивается своего прощения ценою смерти. Умира­ющих грешников прощают, «ибо умерший уже освободился от греха» (Апостол Павел). Умереть надо было для греха, а Мармеладов умер весь - и для греха, и для воскрешения в себе иной, другой жизни.

Сладостное прощение, освобождение от мучительного самоощущения «Я плохой» есть цель поведения, миссия Мармеладова, выраженная, между прочим, в его «именовании» - фамилии. Сладкая, как мармелад, «смерть» - его соблазнение. Не те, отклоненные Христом в пустыне, искушения дьявола- Силой, Умом, Властью, - а искушение сладкой смертью! Мармеладов, таким образом, не стал «подражателем Христа», а сочинил собственную религиозную доктрину, более простую в исполнении - грешить, страдать и ждать сладкой смерти, всепрощения.

Вся его пьяная жизнь есть повторение одной и той же, как репетиция, финальной сцены умирания: его раздавила барская коляска, запряженная двумя горячими серыми лошадьми, раздавило то, на чём ездят богатые и довольные собой люди. Как и все пьющие, Мармеладов долго примеривался, долго и многократно репетировал свою смерть. Он «раздавливал» себя самокритикой, упреками и обвинениями, бросал себя под «колеса» другой жизни, «умирал» в сладких объятиях опьянения-лежал «пьяненький» и был освобожден (временно) от греха. И вот репетиции закончились. Он дома на диване не «пьяненький», а окровавленный, в агонии. Последние слова к дочери: «Соня! Дочь! Прости!» И грохнулся с дивана наземь лицом, отошел, отошел от жизни, раздавленный жизнью.

Дата добавления: 2015-08-21