Исторические факты

Гиппократ считается величайшим врачом древности, и многие его рассматривают его также как величайшего врача современности. В наши дни наблюдаются все более значительные тенденции возврата к гиппократовской мудрости и принципам, которые, возможно, пришли в Грецию с далекого Востока, где были очень развиты врачебное искусство и хирургические знания.

Гиппократ жил в пятом веке до нашей эры, и все историки утверждают, что он как врач и учитель имел огромные знания: об эпидемиях, температуре, эпилепсии, переломах костей, о различиях между злокачественными и доброкачественными опухолями, о значении гигиены и медицинской этике. Будучи великолепным клиницистом, он внимательно наблюдал болезни, и ему в их излечении помогала vis suprema guaritrix – природа, лучший целитель. Основной акцент он делал на гигиену и диету, но при необходимости прибегал также к лекарственным травам и хирургическим вмешательствам.

Мы знаем, что он действительно существовал, так как его упоминает Платон в своих трудах. Его собственные сочинения не сохранились. Тем не менее, разные немецкие и французские издатели печатали «труды Гиппократа»; все это – апокрифы.

Швейцарец Генри Е.Сигерист (Henry E. Sigerist), который в Университете Лейпцига (University of Leipzig) и в Университете Джона Хопкинса (University of John Hopkins) возглавлял кафедру истории медицины, и который, по мнению многих, является выдающимся историком медицины нашего времени, описывает врачебную философию Гиппократа следующим образом:

«Природа лечит. Задача врача состоит в том, чтобы укрепить целительные силы природы, направлять их и особенно не вмешиваться в них. Лучшие формы лечения – это диета и правильный образ жизни. Благодаря питанию, силы восстанавливаются. И при Гиппократе диетология достигла такого уровня, что и сегодня заслуживает восхищения» (“Grosse Ärzte”, издательство J.F.Lehmann, Мюнхен, 6 издание, 1969, с.28).

В другом труде, “Krankheit und Zivilisation” (издательство A.Metzner, Франкфурт на Майне, 1952, с. 237) Сигерист пишет: «Диетические предписания, которые разрабатывались врачами школы Гиппократа для своих пациентов, в основе своей те же, что делаются в наши дни».

Не требовалось особой мудрости, чтобы постичь тот факт, что питание возвращает больным здоровье, а здоровым – поддерживает его, как в те времена, так и сейчас.

Но только сейчас стало действительно ясно, сколь ценно учение Гиппократа, основанное на его клинических наблюдениях и врачебной интуиции. Мы знаем, благодаря операциям и вскрытиям трупов, что печень, разрушенная вследствие неправильного питания, при условии, что нарушения не зашли слишком далеко, может сама восстановиться с помощью правильного питания за относительно короткий промежуток времени (1-2 года); зато таблетки ухудшают состояние и еще больше отравляют печень. Если принимающий таблетки пациент с больной печенью выздоравливает, это происходит вопреки таблеткам, которые, к счастью, е подействовали.

Историк Сигерист не был ярко выраженным противником вивисекции; когда мы читаем, что он написал про человека, бывшего, по его мнению, величайшим врачом нашего времени, а именно – Августа Бира (August Bier), изобретателя спинномозговой и внутривенной анестезии, вряд ли его можно заподозрить в пристрастности: «После 1920 года Бир полностью отказался от одиночных исследований… По его мнению, было бы ошибочно считать, что современная медицина находится на более высокой ступени развития, чем прежняя, и он призвал к созданию совершенно новой системы медицины, где под одной крышей находят место три способа лечения – аллопатия, изопатия и гомеопатия. Лабораторные исследования (имеются в виду опыты на животных) совершенно отодвинули на задний план настоящее врачебное искусство, «большинство людей разучились мыслить, а результаты экспериментов… Медицине повезло иметь в качестве образца Гиппократа, самого древнего врача в истории… Он призывает вернуться к врачебным осмотрам, к своему «киническому взгляду».

20 марта 1904 года парижское издание “New York Herald Tribune” привело мнения многих известных врачей, противников вивисекции, в том числе следующее высказывание доктора Саливаса (Salivas): «Бессмертный Гиппократ никогда не занимался вивисекцией, но поднял свое искусство до таких высот, до каких нам сегодня и близко не дотянуться».

Все историки говорят, что у Гиппократа было очень развито чувство морали, которое несовместимо с вивисекцией. То, что клятва врача носит имя Гиппократа, а не Галена, не есть случайное совпадение.

*

Гален (130-200) был страстным вивисектором и первым известным врачом, который трагическим образом показал опасность опытов на животных, не желая того. Он не только не узнал ничего о людях с помощью вивисекции, но также положил начало серьезным заблуждениям, игравших губительную роль в течение 15 веков. Все его ценные знания берут начало от клинических наблюдений.

Галену было 30 лет, когда он приехал из своего родного Пергамона в Малой Азии в Рим и снискал авторитет как врач гладиаторов. В последующие 30 лет он работает врачом шести императоров.

Он был также плодотворным писателем и написал много книг о врачебном искусстве, а его вера в одного бога привела к тому, что католическая церковь в дальнейшем объявила его научную доктрину единственно «правильной», и те, кто осмеливался усомниться в учении Галена, должны были отказаться от своих слов под инквизиторскими пытками.

В 192 году пожар уничтожил большую часть личной библиотеки Галена, включающей 400 его сочинений. Если бы сгорело все, мы должны были бы просто верить традиционным учениям, которые характеризуют Галена как крупнейшего врача древности. Но огонь пощадил 98 его трудов, и из них явствует, что знания Галена так же как и убежденность в зависимости органических реакций от душевного состояния, берут начало от его клинического опыта, контакта с пациентами, зато все его серьезные ошибки – от вивисекции. Он много знал о лечебных травах, как все греческие врачи, которые взяли эти знания из Азии.

По прошествии времени гуманные и гигиеничные предписания Гиппократа были подвергнуты осуждению. Плиний рассказывает, что до основания Римской Империи римляне были здоровым народом, благодаря гигиене и санитарным мерам, таким как водопроводу и общественным баням. Но со временем разумные и нетрудные для соблюдения правила, вроде простого питания и соблюдения чистоты, утратили свою привлекательность: новая порода врачей поняла, что можно заработать гораздо больше денег через проповедование магии, амулетов и астрологии.

Эрвин Лик пишет в «Размышлениях врача» (с.40): «Особенно славилась искусными операциями древнеиндийская медицина – кишечные швы, камнесечение, ринопластика; врачи даже владели искусством удаления железных остриев (стрел) при помощи магнита».

Но хирургия была развита не только на Востоке и Древнем Египте, но также в Древнем Риме в начале Римской Империи. Тогда удаляли миндалины, катаракту, камни в желчном пузыре и в почках, опухоли и увеличенный зоб, производили трепанацию черепа, была даже пластическая хирургия и многое другое. Знаменитый римский врач Цельс (Celsus), который жил при Цезаре августе и был противником вивисекции, описал многие эти операции в своей энциклопедии. Но в последующие столетия, во время так называемого галенизма, произошел постепенный отказ от гигиены Гиппократа, которую тогда еще не называли асептикой, и операции стали настолько опасны, что их свели до минимума.

В Средневековье операции делали лишь в экстренных случаях из-за почти неизбежной инфекции и невозможности остановить кровотечение. Изобретенный древними греками прием перевязывать сосуды вышел из употребления в хирургии, и культи стали лечить раскаленным железом или кипящим маслом.

Значительная часть учения Галена оказалась катастрофической для человечества – как, например, его идея, что гной полезен при процессе выздоровления, а фрукты вредны. Гален заметил, что собаки и кошки избегают фрукты, и, к несчастью людей Средневековья, отец Галена никогда не ел фрукты, но дожил до глубокой старости. Гален увидел в сем факте подтверждение того, что для долголетия не следует есть фрукты.

Эти и другие неверные идеи Галена оказали трагическое влияние в Средневековье. Учителя анатомии располагали только текстами Галена: у женщин две матки, одна для мальчиков, другая для девочек. Моча вытекает непосредственно из полой вены. Кровь течет через невидимые поры из правого желудочка сердца в левый. К этим и многим другим неправильным идеям Гален пришел через эксперименты на живых животных – или вопреки им.

Многократные исследования на животных не показали Галену, что кровь идет по кругу, хотя он занимался этой проблемой; ему приписывают открытие, что вены содержат не воздух (так считали его современники), а кровь.

Католическая церковь приветствовала упадок гигиены как устаревшего, языческого суеверия, потому что она ненавидела все обнаженное и сексуальное, и она стимулировала этот упадок, угрожая людям разными плохими последствиями. На большей части Европы не только разрушали, одевали или закрашивали классические греческие статуи, но также закрывали общественные бани, которые так способствовали оздоровлению греческого и римского народа. Купание и даже созерцание своего собственного обнаженного тела считались страшными грехами, а те немногие люди, которые должны были мыться по предписанию врача, садились в ванну во всей одежде. И до сих пор в некоторых католических интернатах, например, в южной Италии, надо носить непорочный купальный костюм, и там нет зеркал.

Все историки медицины (Сигерист (Sigerist), Дюбо (Dubos), Инглис (Inglis) сходятся во мнении, что крупные средневековые эпидемии, в том числе бубонную чуму, скосившую половину населения Европы, удалось ликвидировать не с помощью определенного лечения, а благодаря введению гигиены, появлению чистой воды и канализации в городах, и эти массовые мероприятия повлекли за собой колоссальные улучшения, в результате, продолжительность жизни значительно повысилась за много десятилетий до начала массовой вакцинации. Как ни странно, ни одному из этих историков не пришло в голову, что вспышки болезней, называемые ими «таинственными» были совсем не таинственными, а являлись неизбежным последствием галенизма, защищаемого церковью, иными словами, отказ от гигиены Гиппократа. Ужасные эпидемии Средневековья стали логичным порождением союза церковной сексофобии, всеми способами подавлявшей чистоплотность, и переноса на человека наблюдений, сделанных на животных. Примечательно, что детенышей животных после родов надо мыть не теплой водой с мылом, для предотвращения родильной горячки достаточно антисептического действия слюны. В наши дни эпидемии снова и снова происходят там, где царит перенаселение и отсутствует чистота. Из-за недостатка гигиены в южной Италии смертность от родильной горячки такая же, как сто лет назад.

Древние греки и римляне, которые считали вполне нормальным ослеплять мятежников, сажать на кол солдат из вражеского стана и устраивать резню среди порабощенных народов, запретили вскрытия трупов под страхом смерти – но не препарирование живых животных; и в дальнейшем Церковь сохранила это положение. Вот почему врачи западного мира, которые, точно так же, как и сегодняшние вивисекторы, «стремились познать тайны человеческой жизни» и резали живых животных, двигаясь при этом не вперед, а назад и все больше погрязая в галенизме с его магией, астрологией и религией. А большинство людей бездумно шло за ними, как и в наши дни.

*

Кое-что из греческой культуры и медицинской науки, утраченной в Европе в Средневековье, сохранилось на Востоке, потому что греческие тексты были переведены на сирийский, а с сирийского – на арабский. Несколько восточных ученых стали лучом света во мраке Средневековья – в десятом веке Аль-Буруни из Центральной Азии, его переводили западные историки, в одиннадцатом веке персидский врач Разес и арабский врач и философ Авиценна. Но значительные перемены настали только тогда, когда Мартин Лютер (Martin Luther) помог приподнять завесу мрака.

Первый шаг из темноты сделал Андреас Везалий (Andreas Vesalius), бельгийский анатом, который с детства разрезал и рассматривал живых мышей, крыс и собак, а его любимым животным была свинья, потому что она под ножом не переставала визжать, в то время как другие животные в определенный момент замолкали и переставали сопротивляться.

Вивисекция не дала Везалию никаких сведений о человеке. Только когда он начал вскрывать трупы повешенных, украденные из крепости Люттиха, то выявил заблуждения Галена и обнародовал свои открытия в труде, который до сих пор считается шедевром анатомического описания, – “De humani corporis fabrica”. Его выпустили в 1543 году в Базеле, и иллюстрации к ней делал ученик Тициана.

Но было все еще опасно намекать, что Гален ошибался. Несколькими годами раньше Парацельс (Paracelsus) потерял свою должность в Университете Базеля (University of Basel) из-за публичного сожжения трудов Галена; студенты сами добились его увольнения – они пришли в ужас из-за такого пренебрежения к признанным директивам. А в 1560 году англичанина, который хотел стать врачом, заставили отказаться от высказываемых им сомнений по поводу учения Галена.

Да, Везалий, преподававший анатомию в Университете Падуи (Padua University), чуть не поплатился жизнью за свою ересь. Десятью годами позже Мигель Сервет (Miguel Servetus), врач и священник, попал на костер за вскрытие трупа. Но Везалий объяснил, что он не опровергает Галена, а напротив, хочет показать, как правильны его описания, за исключением маленькой простительной ошибки, заключающейся в предположении, что для животного и человека верно одно и то же. Но большинство ученых мужей, в том числе и его учитель Якоб Сильвий (Jakobus Sylvius), дистанцировались от него и обвинили его в «ереси и глупости».

Тем не менее, правда начала выходить на поверхность, хотя галенизм и оказался очень толстокожим. С давних пор невежество, особенно невежество ученых, изживалось с большим трудом. Гален, основываясь на своих наблюдениях за четвероногими, утверждал, что человеческая бедренная кость расширяется снаружи, как у быка. Когда труды Везалия открыли правду, университетские ученые не хотели соглашаться с тем, что они перенимают ошибку тысячелетней давности, и заявили, что человеческое бедро со времен Галена изменилось, так как человек теперь вместо тоги носит штаны.

Почти два века прошло после публикации труда Везалия, прежде чем рассеялся туман галенизма – чтобы уступить место другой доктрине, столь же неправильной и тираничной, но еще более вредной.

*

В 1628 году, менее чем через сто лет после выхода труда Везалия, появляется другое известное произведение – работа о кровообращении, написанная англичанином Вильямом Гарвеем (William Harvey), который учился в Падуе. Историки называли его «открывателем» кровообращения и таким образом создали шаблон для всех последующих историков, чья работа состоит главным образом в списывании друг у друга. Открытие, якобы сделанное Гарвеем, должно было стать боевым конем вивисекторов.

О том, что кровь циркулирует, известно в течение тысячелетий. Ученые Востока знали об этом, хотя Гален не знал. Уже в “Nei Cing” («Книга об искусстве излечения»), основе китайской медицинской литературы, которую в 2650 году до нашей эры составил император и ученый Хванг Ти, есть следующие слова: «Вся кровь в организме подчиняется сердцу… Поток крови постоянно движется по кругу и никогда не прекращается».

Даже сегодня на Запад проникли отнюдь не все восточные знания в области медицины. А в Средние века – еще меньше. Достаточно вспомнить, что Марко Поло, который привез спагетти из Китая в свою родную Италию, забыл рассказать, что китайцы уже много столетий умеют производить бумагу и печатать. Однако для средневековых ученых кровообращение не было тайной. О нем слишком много говорили. В 13 веке араб Ибн-ан-Нафиз писал, что кровь течет от правой стороны сердца через легкие к левой стороне (его труд был воскрешен из забытья незадолго до Второй Мировой войны).

Леонардо да Винчи тоже был знаком с кровообращением: он ради своего искусства изучал трупы повешенных и открыл функции многих внутренних органов. На самом деле, отцом современных анатомических знаний следовало бы считать Леонардо, а не Везалия, но ученик, который должен был воспроизводить рисунки для книги, умер, и оригинальные рисунки Леонардо теперь разбросаны по разным странам. Леонардо выяснил, что крупные артерии, проводящие кровь от сердца, снабжены клапанами, которые предотвращают обратное течение крови.

Вопрос о кровообращении так медленно эволюционировал в западном мире, потому что он не совпадал с «официальными» представлениями – с идеями Галена, согласно которому, кровь всегда течет туда и обратно, подобно приливу и отливу. Еретик Сервет (Servetus) тоже пишет в своем труде “Christianismi restitutio” («Восстановление христианства»), что кровь течет с правой стороны сердца через легкие к левой стороне, и во время этого протекания «освежается» чем-то взятым из воздуха. Это совершенно правильное описание процесса. Неудивительно, что утверждение Гарвея о якобы его открытии кровообращения сразу же вызвали противоречие.

Ясно, что теория его труда основывалась не на опытах на животных, а на его экспериментах на трупах и на самом себе. Он делал удивительно простые эксперименты: перевязывая себе руку и наблюдал, с какой стороны застаивается кровь. Таким способом он «обнаружил» то, что знали издавна безо всяких опытов на животных. Потом он пускал воду в труп повешенного, сначала в правую сторону сердца, затем в левую и всякий раз наблюдал за направлением и течением жидкости. (“Life and Works of William Harvey”, Sydenham Society, издатель – Willis, с. 507).

В труде, посвященном королю Англии, Гарвей не мог признаться, что нарушил закон и ставил опыты на трупах, поэтому он утверждает, что пришел к своим выводам с помощью препарирования 40 разных видов животных – смешное заявление. Было бы весьма бессмысленно производить один и тот же эксперимент 80 раз после получения главного результата. Но это помогало снискать репутацию серьезного ученого. Гален постоянно проводил опыты на животных, чтобы «узнать правду о крови», и пришел к неправильным выводам.

Лоусон Тейт (Lawson Tait), великий новатор в области хирургии, 20 апреля 1882 года прочитал доклад в Бирмингеме, в Философском (так в то время называлось «научное») обществе (Birmingham Philosophical Society) и сказал по этому поводу следующее:

«Возьмем случай, как Гарвей якобы открыл кровообращение. Можно ясно доказать, что многое из того, что знал Гарвей, было известно еще до него. Последовательно опровергнут тот факт, что он сделал какой-либо серьезный вклад в знания с помощью вивисекции, и это признали перед Комиссией такие авторитеты как доктор Акленд (Acland) и доктор Лаудер Брантон (Lauder Brunton). Окончательно кровообращение доказал Мальпиги (Malpighi) с помощью микроскопа; он прибегал к вивисекционному эксперименту, но в этом не было необходимости, так как вместо легких лягушки лучше и проще было бы использовать перепонку лягушачьих лап. Кроме того, ясно: если бы сегодня кому-то пришло в голову доказывать, что кровообращение – это новая тема, это удалось бы сделать с помощью трупов и шприца, но не вивисекции. Должен сказать, что систематическое кровообращение было полностью доказано тогда, когда под микроскопом исследовали инжектированные ткани».

*

Для ученых действительно важным стало изобретение микроскопа Энтони Ван Левенгуком (Antony Leeuwenhoek, 1632-1723), голландским торговцем сукном. Он в свободное время вытачивал все более сильные линзы и стал первым человеком, который увидел одноклеточный организм, называемый сегодня микробом, с помощью инструмента, называемого сегодня микроскоп.

Вскоре после смерти голландца в Италии родился Лаззаро Спалланцани (Lazzaro Spallanzani, 1729-1799), он занимал должность профессора в Реджо, Модене и Падуе. Хотя Спалланцани был священником, он неустанно экспериментировал во всех сферах, в том числе на живых животных. Чтобы «раскрыть тайну жизни», он отрезал жабам лапы во время спаривания.

Большинство тогдашних «натурфилософов»[1], в том числе известный француз Буффон, считали, что все маленькие существа, такие как насекомые, лягушки, мыши, возникают спонтанно – выпрыгивают из коровьего навоза или грязи. Спалланцани впервые доказал, что даже микроб не может возникнуть из ничего. Однажды при наблюдении микроба под микроскопом он заметил, что он сужается в середине, делится, и так много раз. В результате большого количества экспериментов ученый доказал, что все микробы погибают в нагретой жидкости, и ни один новый микроб не возникает до тех пор, пока сосуд запечатан (чтобы достичь этого, он расплавил горлышко бутылки, держа ее над огнем).

Выводы данного открытия оказались слишком невероятны для всеобщего немедленного осознания, в том числе и самим Спассанцани, не говоря уж об их практическом применении. По сути они содержали в себе основу для будущих трудов Пастера и Коха, а также для консервации продуктов; последняя дала бы возможность Наполеону победоносно завершить свой поход на Россию и, возможно, изменила бы ход истории.

Со смертью Спалланцани в 1799 году мы достигаем рубежа нового века, нового периода истории человечества. Мир освободился от предрассудков Галена, за исключением одного – который, подобно микробам, наблюдаемым Спалланцани, начал множиться и принимать все более чудовищные формы.

Но тогда, казалось, этого никто не замечал.

Дата добавления: 2015-08-21