Дальнейшие приготовления

Аллахдад был одним из самых близких доверен­ных Тимура; он назывался братом эмира Саиф-ад-дина¹⁵. Источники упоминают его в первый раз в связи с пятилетней кампанией, а именно во время осады Мардина, которая относится к зиме 1393-94 года¹⁶. Часто его имя всплывает в сообщении о по­ходе в Индию; он якобы был полководцем элитных частей Тимура¹⁷. В хронике Шами он затем еще раз мимоходом упоминается при перестрелках под Да­маском¹⁸. С другой стороны, узнаем, что после за­вершения похода в Сирию ему поручили, очевидно, чрезвычайно трудную задачу. В середине лета 1401 года Тимур опустошил Багдад, чтобы в назревающем конфликте с Баязидом оставить себе путь к отступ­лению. Теперь он уже к началу семилетней кампа­нии откомандировал одного из своих внуков Руста-ма Умар-шейха в Фарс; оттуда он вместе со своим братом Пир Мухаммедом должен был умиротворить Луристан.

Сотрудничество обоих сыновей Умар-шейха, одна­ко, продолжалось недолго. Пир Мухаммед, которого подозревали и без того в нелояльности к «господину счастливых обстоятельств»¹⁹, видимо, подозревал, что война против луров только предлог, чтобы захватить его при первом удобном случае; он отговаривался заболеванием, чтобы избежать участия в совместном походе. Но и Рустам скоро перестал беспокоиться о собственном поручении. Он действовал на свой страх и риск, но с посредственным успехом в Хузистане и в нижнем течении Тигра. Этим воспользовался меж­ду тем выздоровевший Пир Мухаммед, чтобы торжес­твенно вступить в качестве эмира в Шираз. Однако там его больше не желали видеть; несколько придвор­ных арестовали его и сообщили Тимуру, что Пир Мухаммед планировал государственную измену.

В этом запутанном положении Тимур послал Аллахдада в Фарс для расследования дела; Рустам получил приказ незамедлительно выступить со своими войска­ми в Шираз. Аллахдад первым прибыл в город, дал себя убедить, говорят, с помощью крупной взятки, в вине принца и его клики и жестоко расправился с некоторыми. В то время как Аллахдад сопровождал к Тимуру закованного в цепи Пир Мухаммеда, Рус­там, вернувшись в Шираз, возвысился до правите­ля Фарса. Некоторое время спустя Пир Мухаммеду было снова доверено наместничество в Фарсе²⁰. Эта действительно темная афера, кажется, омрачила от­ношение Аллахдада с Тимуром. Во всяком случае, в это время получила огласку также ссора между Му­хаммедом Султаном и Искандером; Аллахдад должен был уехать на восток, чтобы там следить за поряд­ком, и он рассматривал это как административное взыскание, которым был обязан наушничеству его завистников и тайных врагов. Во всяком случае, это пишет Ибн Арабшах, который позже познакомился с Аллахдадом и позволил ему, впрочем, рассказать одну шутку о риске при молитве в новой мечети Са­марканда²¹ — признак отрицательного отношения Аллахдада к Тимуру, которое, наконец, овладело им. Ибн Арабшах в этой связи выдает, что Аллахдада давно подозревали в том, что он самым бессовест­ным образом обогатился в Сирии. Итак, теперь он взял на себя те обязанности, при исполнении кото­рых его «брат» Саиф-ад-дин совершил выдающееся: Саиф-ад-дин, как мы помним, незадолго до этого умер в пути к Тимуру.

Состояние тех наружных постов, о которых дол­жен был позаботиться Аллахдад, после ссоры меж­ду Мухаммед Султаном и Искандером, очевидно, было не наилучшим. С тех пор постоянно приходи­лось обороняться от атак монголов. На повестке дня были грабежи. Однако Тимур требовал от Аллахда­да не только безопасности пограничных областей и непрерывной информации обо всем, что там проис­ходило. Он дал также указание разведать все ведущие на восток маршруты; топографию следовало описать точнейшим образом, написать расстояния между отдельными станциями, а именно от Самар­канда до Китая.

Аллахдад повиновался и начертил ему все это самым прекрасным и элегантным образом, а именно: он велел принести несколько листов самой чистой бумаги и приклеил их один к другому, так что они образовали квадрат. На нем он начертил карту со всеми теми местами и тем, что можно было в них встретить движущееся и покоящееся. Он объяснил на этой карте все, как приказал Тимур, — все на востоке и западе, все близкое и далекое, справа и слева, равнины и горы, длину и ширину, небо и зем­лю, голые земли и покрытые лесом, пыльное и заса­женное зелеными растениями, и это от одной реки к другой, от станции к станции. Он давал очерк²² каждого места, пояснял путь туда, называл имя правителя города²³ и таким образом он объяснил Ти­муру преимущества и недостатки и принес скрытое бытие в мир понятного чувствам, как будто он видит это перед собой и оно служит ему в качест­ве проводника. Как было поручено Аллахдаду, он послал карту Тимуру, когда тот кочевал еще в стране Рум.

Преимущества точной разведки вражеской страны, еще до того как началась война, Тимур пытался ис­пользовать самое позднее в период больших разног­ласий с Тохтамышем, и прошло не так много време­ни с тех пор, когда Ибн Хальдун начертил ему кар­ту Магриба. Как только карта оказалась в руках Ти­мура, он сразу принял следующие меры. Ряд эмиров высокого ранга получили указание двигаться к Ал­лахдаду; сообща они должны были построить форт в десяти днях пути по ту сторону области, подготов­ленной для наступления, а значит, уже далеко в пред­елах Моголистана. Это произошло летом 1404 года, когда Тимур вернулся на родину. Однако вскоре после этого он велел приостановить работы на этом форпосте и приказал отступать; ему стало ясно, что прежде всего требуются люди для посева зерновых культур, для того чтобы накапливать провиант в до­статочном количестве²⁶.

После того как закончились многонедельные тор­жества в Самарканде, Тимур стал отдавать последние распоряжения для предстоящего военного похода, по его оценке, очень длительного. Он отпустил иностран­ных послов, среди которых был и Клавийо, в их родные страны, египтянам дал настоятельное предос­тережение в дорогу. Пусть султан Фарадж арестует Ахмада Увайса, который нашел убежище у мамлю­ков, и пошлет в Самарканд вместе с отрубленной головой Кара Юсуфа. Аргуншах, эмир, который от­личился в последних войнах против Моголистана, был назначен комендантом Самарканда. Принцам Улугбе-ку и Халилу Султану он поручил командовать рай­оном Ташкента. Андижан он передал Ибрахиму Сул­тану с категоричным наставлением продвинуться до Кашгара. Один эмир, который попал в немилость, был послан якобы даже к Иссык-Кулю²⁷. За верность этого последнего сообщения говорит то, что принц Ис­кандер смог командировать во время своего смелого вторжения в Таримский бассейн контингент войск из Моголистана к себе в Кашгар.

План выступления позволяет узнать три обычные колонны наступления. Правое крыло должно высту­пить из Ташкента; чуть ли не из Отрара, со среднего течения Яксарта Тимур хотел, как потом выяснится, ударить центром, которым командовал Султан Ху-сейн, сын одной из его дочерей. Военный поход, та­ким образом, был продуман и подготовлен до мель­чайших подробностей; как только немного улучшит­ся зимняя непогода, должна начаться война.

Ибн Арабшах рассказывает — и опирается при этом, вероятно, на Аллахдада, — что рассчитывали на четырехгодичную разлуку с родиной. Чтобы пе­ревозить громадное количество материальной части, сделали пятьсот повозок, колеса которых были обиты железом²⁸. Из другого источника узнали о необы­чайно богатом снабжении войск продовольствием²⁹. Скудным, правда, был запас корма для скота, одна­ко надеялись на то, что уже в марте найдут доста­точно пастбищ³⁰.

Двадцать седьмого ноября 1404 года Тимур отпра­вился из Самарканда на север. «Господина счастли­вых обстоятельств» сопровождали многочисленные принцы и принцессы. Они должны были с ним ра­зыскать надгробный памятник Ахмада Ясави (ум. 1166), который находился недалеко от Отрара, и вымолить у этого любимого друга Бога благослове­ние. Шесть лет назад Тимур велел украсить гробни­цу святого знаменем. Было запланировано, что сви­та, которая не воюет, сразу после церемоний палом­ничества расстанется с Тимуром и вернется в Самар­канд³¹. Из-за необычайно суровой зимы продвижение к Яксарту оказалось чрезвычайно мучительным. Бури и массы снега делали почти невозможным продвиже­ние вперед. Чтобы потери людей и животных были не слишком велики, Тимур прервал поход в одной местности, по названию Аксулат, в которой построил несколько хижин для защиты от самой страшной не­погоды. Там терпеливо выжидали приблизительно пятьдесят дней³².

Для Тимура, должно быть, это было безрадостное время, не только из-за отвратительных условий по­хода, но и из-за в высшей степени опасного инциден­та. Его сыновья и внуки давали ему не только счастье. Джахангир умер слишком рано. Умар-шейх, у кото­рого было так много заслуг на форпосте Андижана, погиб во время пятилетней кампании. Мираншах, который когда-то попал в руки врагов в Ираке, не смог выполнить огромной задачи, которую пригото­вил для него Тимур; Султан Хусейн заключил перед Дамаском договор с мамлюками и этим опозорил семью; Пир Мухаммед, сын Умар-шейха, вел себя в Ширазе неоднозначно. Перед Мултаном одноименный сын Джахангира произвел малоубедительное впечат­ление. Успехи Искандера в войне с Моголистаном и в Таримском бассейне из-за раздора, который они вызвали, предстали в неприятном мрачном свете. На Мухаммеда Султана, которого он послал вместе с Ис­кандером, обвиненным в самоуправстве, в Карабах, казалось, он мог надеяться, так как видел в нем подходящего преемника Мираншаха; однако Мухам­мед Султан умер от болезни тринадцатого марта 1403 года в Анатолии — удар судьбы, который Тимур перенес тяжело и который он едва смог преодолеть. Оправдает ли надежды Умар Бахадур, который толь­ко что вошел в Западный Иран, было еще неизвест­но³³. Шахрух, который управлял Хорасаном из Ге­рата, был в те дни, когда шла война с Китаем, од­ним из немногих, на лояльность которых Тимур непо­колебимо надеялся. И Халил Султан, сын Мираншаха, пользовался его полным доверием. Его послал он после битвы под Анкарой с известием об одержанной побе­де в Самарканд и дал ему в помощники одного эми­ра, который так же, как и Аллахдад, должен был охранять район сосредоточения войск от Китая³⁴. Теперь Тимур назначил своего внука Халила Султа­на верховным главнокомандующим правого фланга, который собирался под Ташкентом³⁵.

Несмотря на это отношение Тимура к Халилу Сул­тану больше не было неомраченным. Неприятный се­мейный инцидент нельзя было скрыть, и он вызвал гнев правителя. Халил, женатый на дочери племян­ника Тимура, был пленен очарованием наложницы умершего три года назад Саиф-ад-дина. Шад Малик звали даму. Когда Тимур летом вернулся из Запад­ной Азии, ревнивая жена Халила устроила ему скан­дал. Разъяренный Тимур приказал разыскать ту са­мую Шад Малик и убить; однако Пир Мухаммед, сын Джахангира, попросил сохранить ей жизнь, и этим на первых порах все было улажено. Но в Аксулате Тимура уведомили, что Халил ту любовницу все еще держит при себе, и она даже сопровождала его в Таш­кент. Итак, принц открыто воспротивился воле «гос­подина счастливых обстоятельств»! Теперь ему не бу­дет пощады. В этом кризисе супруга Тимура, которая знала о его безумной любви к своим детям и внукам, уговорила нескольких эмиров сообщить со всей осторожностью, что «в раковине той дамы спря­тан жемчуг отпрыска из чресл принца». Так была спасена жизнь любовницы; до родов она оставалась под покровительством гарема; затем была отдана в жены черному рабу. После смерти Тимура она снова была с Халил ом Султаном, который теперь женился на ней по всем правилам. Она скверно отблагодари­ла гарем Тимура за спасение: двух самых красивых вдов она велела отравить (так рассказывают), пото­му что боялась, что Халил мог бы обратить на них свое внимание³⁶.

О последствиях этого столкновения с непослушным внуком Тимур в то время не мог догадаться. Он был в хорошем расположении духа. Шестого января 1405 года Юпитер и Сатурн вступили в союз — событие, которое, видимо, укрепило нетерпеливого в своем решении Тимура оставить Аксулат и, чего бы это ни стоило, идти дальше в Отрар и совершить паломни­чество к могиле Ахмада Ясави. Расположенным в лагере под Ташкентом войсковым частям он велел передать приказ вторгнуться во вражеский Моголис-тан, как только будет стоять «солнце в середине зна­ка зодиака Рыб», значит в начале марта. Немногим больше, чем через неделю Тимур добрался из Аксу-лата к Яксарту, через который нужно было перепра­виться на пути к лагерю под Отраром; это не созда­ло трудности, так как на реке был толстый лед. С конца ноября до конца марта той зимой Оке и Як-сарт были покрыты льдом, замечает Жазди. Под Отраром, куда Тимур прибыл четырнадцатого янва­ря, он нашел приют в доме одного эмира и поэтому был лучше обеспечен, чем в Аксулате. Но как раз в тот день, когда он въехал в дом, там вспыхнул по­жар, который, правда, скоро смогли потушить; но это посчитали плохим предзнаменованием, и окружение правителя забеспокоилось, так как и без того многим из его доверенных снились кошмарные сны. Но Ти­мур был непоколебим в достижении своей цели; он приказал разведать проходимость путей, но должен был снизойти до понимания, что сейчас нечего было и думать о дальнейшем продвижении.

В то время как Тимур ожидал в бездействии, к нему привели одного человека по имени Кара Ходжа — посланника Тохтамыша! «Господин счастливых обстоятельств» принял его, как того требовал обычай: справа от его трона сидели потомки Джучи и Угедея, которых он привел с собой, слева — тимуридские принцы; высокопоставленные эмиры ввели посланни­ка, и он был «осчастливлен милостью поцеловать ковер». Затем он вручил послание Тохтамыша, заклю­чавшее слова извинения: «Я ощутил наказание за мою неблагодарность. Если бы царская милость могла зачеркнуть росчерком пера прощения список преступ­лений, который я, слабый, совершил, то я никогда снова не буду вытаскивать голову из ошейника пос­лушания, никогда снова не отступлю ни на шаг от улицы повиновения!» Тимур показал себя примирив­шимся и пообещал послу: «По окончании этого воен­ного похода, если Бог благосклонен ко мне, я осво­божу улус Джучи и передам Тохтамышу!»³⁷ Какая упорная приверженность к старым связям, даже если они не оправдали надежды! И какая не знающая ус­талости готовность навязать миру порядок, который воспринимается как единственно правильный! И ка­кая слепота в отношении все больше и больше при­ближающейся действительности! Его сыновья никог­да не завершат его дела, когда он умрет, — догады­вался ли он об этом? Уже во время семилетней кам­пании проявилось это; и некоторые эмиры следовали за ним тоже неохотно, указали ему еще до нападе­ния на Сирию, потом снова перед битвой с Баязидом на переутомление войск, а этим и на невыполнимость того, к чему он чувствовал себя призванным!³⁸ Но он не уступил, вообще не смог больше осознать неосу­ществимость своих планов.

Он думал о том, что могло бы приблизить его к его целям. Послам Тохтамыша нужно было дать с собой богатые подарки; жены и принцы, которые сопровождали «господина счастливых обстоятельств» до Отрара, должны были теперь вернуться в Самар­канд. Уже пора было начинать борьбу за веру против китайцев³. Наконец, он, Тимур, все так устано­вил; ужасные холода не смогли его удержать. Пони­мали ли его еще соратники? Аллахдад рассказывает Ибн Арабшаху, что в пограничном форте ему был пе­редан приказ Тимура приготовить достаточно муки для проходящих войск. Но как запустить водяные мельницы в жестокий мороз? В отчаянии Аллахдад попытался это сделать, но все было напрасно. С ужасом ждал он прихода войск, так как был уверен, что живым из этой ситуации не выйдет⁴⁰, тем более, что Тимур уже давно затаил к нему неприязнь!

Дата добавления: 2015-08-21