Еще раз о тостах.

На завтраках, обедах, ужинах и других видах ПМ с рассадкой мо жет иметь место обмен тостами. Тосты при застолье произносятся после десерта, когда всем налито шампанское, на других видах ПМ тосты произносятся не ранее чем через 10 — 15 минут после начала приема. В России на крупных официальных приемах тостами и речами обмениваются в самом начале.

После тоста нет необходимости выпивать все вино, налитое в бокал, лишь пригубить или немного отпить.

На официальных ПМ не принято чокаться, но в любом случае мужчина должен держать свою рюмку ниже бокала дамы.

Во время произнесения речей или тостов недопустимо разгова ривать, наливать вино, есть.

— Как вести себя достойно, скромно, но в то же время непри нужденно за столом?

Не садитесь слишком близко к столу или слишком далеко от не го. Не сгибайтесь над тарелкой, держитесь по возможности прямо.

Не заправляйте салфетку за воротник и не раскладывайте ее на груди, ее следует класть на колени.

Не берите хлеб вилкой, берите рукой. Не кусайте от целого кус ка хлеба. Хлеб нужно ломать. Не намазывайте маслом целый кусок хлеба. Ломайте хлеб кусочками и намазывайте их.

Не ешьте с ножа. Никогда не подносите нож ко рту. Не наклады вайте еду на вилку с помощью ножа. Берите столько еды, сколько ее может без труда поместиться на вилке.

Не наполняйте рот большим количеством пищи.

Не расставляйте локти. Локти должны быть прижаты к бокам. Не ставьте локти на стол.

Не поднимайте стакан или бокал слишком высоко.

Не ешьте ложкой то, что можно съесть вилкой.

Не подавайте сами свою тарелку с просьбой о второй порции. Это дело официанта. (Желательно не просить второй порции вообще.)

Кость следует извлечь изо рта на вилку, прислоненную к губам, и затем положить на тарелку. Фруктовые косточки нужно извле кать изо рта на ложку незаметно.

Не просите соседа подать что-либо, если поблизости находится официант.

Не играйте салфеткой, вилкой и другими столовыми принад лежностями. Не вытирайте салфеткой лицо, достаточно провести салфеткой по губам.

За столом не поворачивайтесь спиной к соседу.

Не откидывайтесь и не разваливайтесь на стуле. Старайтесь все гда быть спокойным, не смущайтесь, уронив нож или вилку, по просите другую, не придавая значения случившемуся. Если во время еды вы переводите, то следует держать кончики приборов на тарелке. Закончив есть блюдо, нож и вилку (выпуклостью вниз) положите параллельно друг другу на тарелку наискосок, как бы в положение «без десяти четыре», ручками вправо. Так же следует поступить, если вам нужно взять хлеб, бокал или рюмку.

Столовыми приборами пользуются в той последовательности, в которой подаются блюда, продвигаясь от крайних приборов, слева и справа к тарелке. Если вы все же сомневаетесь, то посмотрите на своих соседей и последуйте их примеру.

Не пользуйтесь за столом зубочисткой или же делайте это неза метно, прикрыв рот руками.

Не кладите чайную ложку в стакан или чашку. Помешав чай или кофе, положите ложку на блюдце.

Не складывайте салфетку после того, как поели, положите ее на стол.

· Прямая речь.

Рассказывает Владимир Иванович Ерофеев, опытный переводчик, сотрудник МИДа.

Я ленинградец. Родился в семье железнодорожника и меч тал стать железнодорожником. Но... грянула война в Испа нии. Вы не представляете себе, как мы рвались на помощь республиканцам. Побежал в военкомат и я. А там сказали, что летчиков и танкистов в Испании достаточно, а вот пере водчиков маловато. Я помчался в университет и поступил на курсы переводчиков.

Пока учился, война в Испании закончилась. И я остался на филфаке, решив заняться французским. Учусь, бегаю на стадион, читаю французские книжки — и вдруг вызов в об ком партии! Перепугался страшно. А мне показали фотогра фию Сталина и ткнули в какого-то парня рядом с ним. «Зна ешь, кто это?» — «Нет». — «Это Павлов. Личный переводчик Сталина. Хочешь быть таким?» Я потерял дар речи. «То-то, брат... Поедешь в Москву. При ЦК ВКП(б) открыты курсы переводчиков. Мы тебя рекомендуем. Но об этом, ни гу-гу!»

Так я оказался в Москве. Сверхсекретные и сверхзакрытые курсы работали на Миусской площади. Учился я там до са мой войны. Все наши «немцы» тут же ушли на фронт, а я, никому не нужный «француз», оказался в ТАССе, в отделе прослушивания иностранных радиопередач. На фронт не пускали, у меня была броня, но я все-таки пробился на курсы радистов — сидеть в тылу молодому парню тогда бы ло просто стыдно.

И вдруг новое дело: прямо из армии меня отзывают в рас поряжение Наркомата иностранных дел. Принял меня сам Деканозов. Мрачнейшая фигура! Это он был послом в Гер мании, рукой НКВД в Наркоминделе (он расстрелян вместе с Берия). А тогда Деканозов пытал меня: нет ли родственни ков на оккупированной территории и нет ли среди них ре прессированных.

— Мы решили забрать вас к себе, — заявил он. — У нас не хватка людей, знающих иностранные языки. Так что на ста жировку поедете в... Швецию.

— Но я не знаю шведского.

— И не надо. А дипломатическим премудростям придется учиться на ходу. В Швеции есть опытный посол — Александ ра Михайловна Коллонтай, она и будет вашим наставником.

Господи, Боже мой, никогда не думал, что выпадет такая карта. Хоть и близко Стокгольм, но добирался я до него не сколько месяцев. Сперва сидел в Архангельске и ждал, ког да придет английский морской конвой. В сентябре 1942-го на минном тральщике вышел в море. Поход продолжался почти два месяца: немцы нас и бомбили, и торпедировали. Потери в конвое были огромны, но наш тральщик уцелел. Потом на английском бомбардировщике полетели в Шве цию — нас встретили «мессеры» и пришлось вернуться. Че рез неделю меня взяли американцы: из трех бомбардиров щиков до Стокгольма долетели только два, в брюхе одного из них находился я.

До посольства добрался в канун 25-й годовщины Октября. Коллонтай встретила меня душевно, но она была разбита параличом, передвигалась только в коляске и не могла на писать ни слова. Именно это обстоятельство нас и сблизило. Дело в том, что Александра Михайловна как раз в это время засела за мемуары да еще на французском языке, а так как писать она не могла, то она мне диктовала, а я и записывал.

Я же никогда не забуду времени, проведенного под опекой Александры Михайловны: то, чему я у нее научился, стало незаменимым багажом на всю жизнь. Но, судя по всему, моя судьба была уже расписана где-то на небесах: в 1944-м меня отозвали в Москву. Так как война еще была в разгаре, добираться пришлось кружным путем через Францию, Италию, Египет и Иран.

В Москве меня тут же принял Молотов и предложил рабо ту в его секретариате в качестве референта-переводчика, а потом и помощника. В каких только переговорах я не участ вовал, с кем только не встречался! Случалось, что переводил и самому Сталину...

— А правда, что вы имели отношение к переписке Сталина с Черчиллем и Рузвельтом?

— Самое прямое. Все письма Черчиллю и Рузвельту гото вили мы и отправляли на подпись Сталину. Иногда он под писывал их сразу, а иногда основательно редактировал, чаше всего исправляя чрезвычайно агрессивные формулировки Молотова. Об этом мало кто знает, но Вячеслав Михайлович ни в чем не доверял нашим западным союзникам и относил ся к ним очень подозрительно. Он вообще был человеком необычайно строгим и жестким, так что вымуштровал меня как надо.

В 1955-м меня направили в Париж, в качестве советника по вопросам политики и культуры. Но, как говорится "this is another story"...

Б. Сопельняк.

(По материалам газеты «Мир новостей»).

Текст можно использовать для перевода под запись по теме «Передача "историзмов" и "советизмов"».

Корпоративный курс УП и УПС.

Новая методика. Multimedia.

917 4153

Глава II. Practicum.

---

Дата добавления: 2015-08-21