Глава тридцать четвертая

Я спал безмятежно сном совершенно мертвым, каким только можно спатьпосле тысячеверстного пути на перекладной телеге, и вдруг сквозь этотневероятный сон я услышал заупокойное пение "Святый боже", затем ужасный,потрясающий крик, стон, вопль - не знаю, как вам и назвать этот ужасныйзвук, от которого еще сейчас ноет мозг костей моих... Раздался этот крик, ивдруг какая-то паника, какой-то смущающий шепот, хлопанье дверей ивсеобъемлющий ужас... Из живых людей меня никто не будил, но чья-то незримаярука толкнула меня в ребра и над ухом прожужжала пчела. Я вскочил, выбежал взал... и увидел на диване мою мать... мертвою. Вещун-сердце ее не выдержало: она чуяла, что со мной худо, и прилетелав город вслед за дядей; дяде вдруг вздумалось пошутить над еесантиментальностию. Увидев, что матушка въехала на двор и выходит изэкипажа, он запер на крючок дверь и запел "Святый боже". Он ей спел этуотходную, и вопль ее, который я слышал во сне, был предсмертный крик ее комне. Она грохнулась у двери на землю и... умерла от разрыва сердца. Этого уж я не мог вынести и заболел горячкой, в которой от всехпочитался в положении безнадежном, но вдруг, в двенадцатый день опомнился,стал быстро поправляться и толстеть самым непозволительным образом. Дядя избегал со мною всяких свиданий, но какими-то, доселе мненеведомыми путями исходатайствовал мне позволение жить в Петербурге иоканчивать там свое образование. Я, конечно, не заставил себе повторять этого разрешения и немедленно жесобрался. Дядя наблюдал за моим здоровьем, но сам скрывался; он показался мнетолько в самую минуту моего отъезда, но это отнюдь не был уже тот мой дядя,какого я привык видеть: это был старец смирный, тихий, убитый, в сермяжномподряснике, подпоясанном черным ремнем, и с седою щетиной на бороде. Старик встретил меня в сенях, когда я выходил, чтобы садиться в телегу,и, упав предо мной на колена, горько зарыдал и прошептал: - Орест! прости меня Христа ради. Я бросился к нему, поднял его, и мы поцеловались и расстались, с темчтобы уже никогда больше на этом свете не видаться. Таким образом, шутя выгнанный из Москвы, я приезжал в свой город какбудто только для того, чтобы там быть свидетелем, как шутя убили при мнестрастно любимую мною мать и, к стыду моему, растолстеть от горячки иболезни. "Что-то ждет меня еще в Петербурге?" - задавал я себе пытанье и хотясовсем разучился верить во что-нибудь хорошее, но с озлоблением не боялсяничего и худого. "На же тебе меня, на! - говорил я мысленно своей судьбе. - На тебеменя, и поделай-ка со мной что-нибудь чуднее того, что ты делала. Нет, мол,голубка, ты меня уж ничем не удивишь!" Но я в этом наижесточайше ошибся: то, что судьба готовила мне здесь,превзошло всякие неожиданности.

Дата добавления: 2015-08-21