Ночной незнакомец

От автора: Итак, дело движется к развязке. Скоро мы получим ответы на все вопросы. Осталось совсем чуть-чуть!
Плодотворной недели и приятного чтения! Софи

***

Вторую половину дня Гермиона провела с друзьями. Хотя мысленно осталась в коттедже, размышляя, заметил ли Люциус её отсутствие. Она не сказала ему, что уходит, но оставила записку на прикроватной тумбочке. Правда, не факт, что он её заметит.
Вечер в доме миссис Уизли прошёл замечательно. Гермиона была солидарна с Гарри в его мнении, что ни одна женщина на свете не готовит лучше, чем Молли Уизли. Тёплая уютная атмосфера убаюкивала и расслабляла, Гермиона под конец сидела с блаженной улыбкой, медленно моргая, время от времени вступала в беседу. Совсем не хотелось возвращаться в мир своих проблем, но это неизбежно.
Распрощавшись с Уизли и Поттерами, Гермиона вышла за ограду и аппарировала к Годриковой Впадине, решив немного пройтись перед сном. Деревушка до сих пор нагоняла на неё неприятные воспоминания, порой, становилось даже жутко. Высокие сугробы по бокам расчищенной тропинки, редкие снежинки кружатся в ленивом танце, по спирали опускаясь на землю, тусклый свет в окнах маленьких, сказочных домиков. Всё казалось именно таким, как и в ту рождественскую ночь, когда они с Гарри едва остались живыми после встречи с Нагайной.
Гермиона прибавила шаг. Нет, лучше поскорее оказаться под защитой каменных стен. Ей стало совсем не по себе, когда сзади послышалось, как скрипит снег под ногами незнакомца. Гермиона обернулась через плечо. Низкий мужчина или женщина, трудно разобрать, в мантии с капюшоном. Что же, здесь живёт много волшебников. Гермиона пошла ещё быстрее. Два квартала, и она выйдет к центральной площади. Оттуда ведёт короткая тропинка к дому Малфоя.
Гермиона миновала площадь, крепко сжимая палочку в кармане. Она пыталась убедить себя, что у неё развивается паранойя. Сонливость как рукой сняло. Но инстинкты в который раз оказались на стороне Гермионы. Как только она свернула в узкий проход между высокими каменными заборами, неизвестный преследователь напал. Ровно за секунду до того, как заклинание ударило чёрным снопом в кирпичную стену, Гермиона пригнулась, автоматически выставляя защитный чары.
Ещё два заклинания срикошетили от щита. Гермиона бросилась бежать вперёд, она здесь, как в ловушке, – слишком невыгодное и неудобное положение для боя, и преследователь это знал. Добежав до конца, она нырнула за угол и затаилась, переводя дыхание. Каждая клеточка тела кричала, чтобы она поскорее бежала в убежище, но Гермиона хотела знать, кто охотник.
Преследователь передвигался очень тихо, слух обострился до предела. Где-то вдалеке играла музыка, лаяли собаки и жужжал двигатель машины. Расслышать скрип снега невозможно, поэтому, когда человек в мантии выглянул из-за угла, Гермиона автоматически пальнула по нему заклинанием, в нескольких дюймах разминувшись с мишенью. Неизвестный моментально оценил ситуацию и сорвался с места. Роли поменялись. Если бы он нырнул обратно в переулок, то Гермиона сумела бы легко его достать, но человек, кем бы он ни был, бегал слишком быстро, почти невероятно для такой маленькой фигурки. Заклинания отлетали в стороны от его спины. Гермиона в ужасе заметила, как с противоположной стороны мчится Волк. Зелёный луч света взмылся вверх, отражаясь от снега потусторонним мерцанием. Гермиона издала крик ужаса, понимая, что отразить смертельное заклинание невозможно. Действия опережали мысли, и только после того, как она сама направила палочку на зверя, осознала, что поступила правильно, оттолкнув его в сторону силовой волной. Волк упал на землю и остался там лежать. Гермиона с отчаянием взглянула на спину удаляющегося мерзавца. Всё равно его не догнать.
Волк поднял свои печальные глаза на хозяйку, когда она упала перед ним на колени, взяв в руки огромную голову.
– Прости меня, прости, прости, – слёзы подступали к горлу. – Это была единственная возможность спасти тебя. Потерпи, мой милый, я сейчас тебе помогу…
Гермиона зашептала заклинание, но всё время сбивалась из-за рвущихся наружу рыданий. Волк жалобно заскулил, и девушка сорвалась, обняв его за шею и заплакав. Она чувствовала себя бессильной.
– Гермиона, ты в порядке? Пострадала?
Взволнованный голос меньше всего был похож на обычную манеру Люциуса разговаривать.
– Проклятье, Гермиона, не молчи!
– Я… я в порядке, Люциус! Я не могу прочесть заклинание… Волк, он умирает.
– Подвинься, – скомандовал он, опускаясь на колени рядом с затухающим телом животного.
Длинное заклинание, которое произносил Люциус, было совсем не то, которое не сумела выговорить Гермиона. Она, задержав дыхание, наблюдала, как тело Волка окутывает мягкое фиолетовое сияние, исходящее из рук мужа. Это заняло много времени. Мороз кусал за щёки и пробивался под одежду, но Гермиона не обращала на это внимание, желая лишь одного – чтобы Волк поднялся на лапы.
– Не шевелись, – сквозь собственные молитвы услышала она голос Люциуса, который явно обращался не к ней. – Гермиона, ты должна обездвижить его и отлеветировать в дом.
Голос Малфоя совсем изменился. Гермиона перевела взволнованные глаза от морды зверя к лицу мужа. Оно совсем побелело, словно лишилось всех красок.
– Он… выживет?
– Выживет. Делай, что я тебе сказал.
– А ты?
– Гермиона! Займись делом!
Люциус сел на снег, согнув ноги в коленях, и устало положил руки сверху. В пальцах всё ещё была зажата его палочка. Гермиона колебалась. Кажется, помощь нужна не только Волку, но она не хотела, чтобы Люциус терял силы на споры с ней, потому, взяв себя в руки, она отлеветировала зверя в дом, устроив его прямо на своей кровати. Когда с этим было покончено, Люциус ещё не вернулся. Гермиона поспешила на улицу. Он лежал на земле без сознания. В какой-то момент она ощутила, что теряет контроль над собственными руками и ногами – в конечности впились ядовитые иголки, а всё тело пронзил острый испуг. Второй раз за вечер.
– Люциус, – пробормотала она, обыскивая его карманы и выуживая маленький порт-ключ. – Ради всего святого, только не ты.

***

Он долго не приходил в себя. За это время Гермиона успела и мысленно, и даже вслух отругать его за использование заклинаний, которые лишают волшебника собственной энергии. Гермиона знала, что ему понадобится время, чтобы восстановить свой резерв. Существует несколько зелий, которые ускоряют процесс регенерации, но просто так под рукой они не валяются. Возможно, у Люциуса имеется собственный запас, раз уж он владеет столь мощной магией, но где его искать, Гермиона не имела ни малейшего понятия. Оставалось только ждать.
Больше всего в голове не укладывался тот факт, что Люциус так сильно рисковал ради зверя. Зверя! Её любимого Волка, который, кстати, пришёл в себя, хотя лапы ещё разъезжались в стороны.
Гермиона в который раз присела на край кровати и приложила ладонь к его лицу – холодное. Она и забыла, как приятно прикосновение его кожи, насколько пьянит и будоражит близость его тела. Люциус, ну зачем же ты пошёл на подобный риск?
Гермиона принесла из своей спальни ещё одно одеяло. Нужно, чтобы Люциусу было тепло, иначе процесс восстановления может занять слишком много времени, а это опасно. И ещё, следовало его раздеть. Чувствуя себя до крайности неловко, она принялась расстёгивать пуговицы сначала на жилете, а затем на рубашке, обнажая крепкий мускулистый торс с гладкой кожей. Не удержавшись, Гермиона приложила ладошку слева от его груди. Сердце билось, но очень медленно. Щёки раскраснелись, когда наступила очередь брюк. Наверное, Люциус будет не слишком доволен, когда узнает, что она его раздевала. Уже сложив одежду в шкаф, Гермиона хихикнула, вспомнив о заклинании, которое позволяет без особых хлопот раздеть человека. Выдумано какой-то волшебницей, чей муж постоянно напивался и ложился в кровать в одежде. Но после того, что Люциус сделал для Волка, он заслуживает большего уважения и деликатности, чем супруг-алкоголик.
Прежде чем укрыть его одеялами, Гермиона сделала ещё одну весьма приятную для себя вещь – натёрла его кожу согревающей мазью. Комната наполнилась душистым ароматом лаванды. Покончив с этим делом, она легонько коснулась губами его щеки, прошептав “спасибо”, и, снова покраснев, поспешила вниз, чтобы нагреть воды и самой выпить чая. Гермиону тоже трясло от холода и пережитого ужаса.
Когда она снова поднялась в спальню, то застала такую картину, от которой слёзы навернулись на глаза. Волк запрыгнул на кровать и вытянулся вдоль тела Люциуса с правого бока, согревая его своим теплом. На его морде царило выражение бесконечной преданности, а ведь раньше зверь косо смотрел на мужа хозяйки.
“Похоже, я с ума сошла”.
Гермиона быстро переоделась в пижаму и улеглась с другой стороны. В этот момент ей было безразлично, что подумает Люциус, лишь бы он согрелся и поскорее пришёл в себя.

***
– Я умер и попал в ад.
– Неужели при таком образе жизни ты рассчитывал на рай? – сонно пробормотала Гермиона.
– Нет. Особенно после того, что я собираюсь сделать.
– Что?
– Задушить тебя.
– Несправедливо, – Гермиона повернулась лицом к Люциусу.
Он лежал на боку, подперев голову рукой, и смотрел на неё. Волк мирно посапывал у них в ногах.
– Какого чёрта ты вчера вечером куда-то потащилась?
– Выбирайте выражения, мистер Малфой, вы говорите, как сапожник! Я совершила преступление, решив провести время с друзьями?
– Если ты не заметила, тебя вчера чуть не уничтожил какой-то псих.
Гермиона фыркнула. И хотя Люциус пытался сохранить серьёзность, она знала, что он вовсе не злится, даже наоборот, забавляется.
– Это ты выпустил Волка?
– Именно.
– Его же могли убить, Люциус!
– Меня больше волновало, что кто-то мог убить тебя.
– Ты… просто невозможен! И понять тебя невозможно, особенно с утра, когда я так хочу спать, – она с трудом подавила зевок. – Я тебя раздела.
– Я заметил. Искренне надеюсь, что ты не надругалась над моим телом.
– Написала на спине большими буквами неприличное слово и покрасила ногти красным лаком.
Гермиона изумлённо наблюдала, как Люциус чуть откинул голову назад и рассмеялся. Волк поднял свою морду, недовольным взглядом окинул людей и снова вернулся ко сну.
– Люциус?
– Да?
– Спасибо. Только, прошу тебя, не рискуй так больше. Я очень испугалась.
– Неужели за меня?
– Есть существенная разница между разведённой женщиной и вдовой. Второй я быть не хочу.
– Приму к сведению. А теперь, пока ты не стала разведённой, приготовь нам что-нибудь на завтрак.
Гермиона покраснела. Люциус вопросительно выгнул бровь.
– В чём дело?
– Я не умею готовить. Только омлет.
– Пусть будет омлет, – согласился он, мысленно делая пометку, что придётся всё же поселить эльфа в доме.

***

Нападение на Гермиону прошлой ночью весьма встревожило Люциуса. Он нехотя отпустил её на работу, велев домовику присматривать за хозяйкой. Пока Гермиона отсутствовала, Люциус поднял на ноги всех своих людей, пустив их по уже не слишком свежему следу. Когда он велел ей перенести зверя в дом, Люциус истратил последние силы на то, чтобы заколдовать следы преступника, но впервые столкнулся с тем, что они странным образом исчезли в миле от дома. Ни аппарация, ни портал не были использованы, заклинание бы засекло их.
Паркинсон отпадает сразу. Она, как и было велено, отсиживается в южных странах, боясь носа показать в северном полушарии. Люциус недвусмысленно дал ей понять, что если девчонка выдаст себя, то действительно станет мёртвой.
Макнейр в Азкабане. К тому же, он всегда славился грубой силой, а нападавший был ловким, быстрым и умелым волшебником. Люциус терялся в догадках и пребывал в немом бешенстве. Кто-то пытался убить Гермиону! И вот вопрос: неизвестный таким образом пытался добраться до него самого или свести счеты именно с его женой? В обоих случаях следует быть предельно осторожным, а, ещё лучше, не выпускать Гермиону из дома. Увы, их договор связал Люциуса по рукам и ногам. Он мог приставить за ней наблюдение так, чтобы Гермиона ничего не узнала – это единственный выход.
Люциус как раз закончил писать письмо Лоренцо Вольпе, когда вернулась Гермиона. Сегодня она была на удивление дружелюбной. Видимо, после вчерашних событий, когда он самоотверженно спасал её домашнего любимца, жена сменила гнев на милость. Люциус рассчитывал на подобный исход.
– Неужели ничего нельзя сделать, чтобы здесь стало хотя бы чуточку теплее? – Гермиона потирала руки в попытке согреться.
– Мне понравился твой способ согреться. Хотя я знаю кое-что более действенное.
– Адское пламя? – предположила Гермиона.
– Теперь это так называется?
Она опустилась в кресло напротив него.
– Люциус, не я внесла пункт о запрете на интимную близость в наш договор.
– Мы можем написать поправку, если тебя смущает этот вопрос, – он ухмыльнулся, заметив, как её щёчки окрасились в розовый цвет.
– Лично меня всё устраивает. Я пыталась выяснить сегодня, кто меня преследует.
Люциус чуть заметно напрягся. От игривого тона не осталось и следа.
– Ты понимаешь, что это может быть очень опасно?
– Я отдаю отчёт в своих действиях. Но я не хочу прятаться и поджимать от страха хвост. Я не такая.
– Вот этого я и опасался, – пробормотал он, скорее сам себе. – И как успехи? Удалось что-нибудь выяснить?
– Ровным счётом ничего. Это более всего смущает. Паркинсон мертва, Макнейр под замком, Драко и Астория едва ли стали бы связываться с тобой.
– Подозреваешь моего сына?
– Я подозреваю даже тебя. Впрочем, ты слишком высок для нападавшего. Я считаю, что это был либо мальчишка-подросток, либо женщина. И последняя версия кажется мне более правдоподобной.
– Я склоняюсь к той же мысли, – вздохнул Люциус, осознавая, что нет смысла скрывать от Гермионы свою бурную деятельность по поиску преступников. – Если я что-то узнаю, то сообщу тебе. А сейчас, пока ты не решила устроить охоту на ведьм, предлагаю пообедать.
– Надо что-нибудь приготовить, – она нехотя поднялась со стула. Кухня никогда не привлекала Гермиону.
– Одними омлетами сыт не будешь. Если ты сменишь джинсы на что-то более подходящее, мы сможем сходить в ресторан.
– И почему с тобой в комплекте идёт целый набор проблем и условностей? Ладно, я буду готова через пятнадцать минут.

***

Временное перемирие, которое заключили Люциус и Гермиона, начинало нравиться ей всё больше. И это пугало. Люциус снова подбирался ближе, и пока он был таким спокойным и дружелюбным, оборона Гермионы незаметно ослаблялась и падала. Разумеется, они по-прежнему вступали друг с другом в словесные перепалки, до чего же хорошо иногда поставить Люциуса Малфоя на место! Но он и сам часто подлавливал её на слове и едва ли не тыкал носом в её собственную любовь к нему. Хотела бы Гермиона ответить ему тем же, но она не знала, что он чувствует к ней.
Дневник, который велела вести доктор Бриджес, действительно помогал разложить по полочкам события прошедшего дня и осознать чувства и эмоции, которые оживали в сердце. Несмотря на то, что Гермиона действительно оставляла свои записи на видном месте, она прекрасно понимала, что ничто не остановит Люциуса, чтобы открыть и прочесть её дневник. Потому писала она исключительно рунами. Малфой как-то обмолвился словом, что не силён в древнескандинавских письменах, и Гермиона использовала это, как козырь. Делал ли он сам записи, она не знала. Кроме той первой ночи, они спали раздельно. Если доктор Бриджес и догадывалась, то ни разу не упомянула об этом в разговоре.
Магазин был уже почти готов к использованию. Гермиона теперь часто была занята с самого утра и до позднего вечера. Она разыскивала эксклюзивные книги по магии, договаривалась с издательствами, и часто за пределами Британии. Каждый раз, когда удавалось заполучить ту или иную книгу, она радовалась, словно маленькая девочка. Иногда она возвращалась в столь приподнятом настроении, что весело рассказывала Люциусу, как сражалась за очередной старинный экземпляр, и он радовался её победам. Действительно радовался.
В который раз Гермиона пыталась взглянуть на свой брак со стороны. Тихие спокойные вечера вдвоём, интересные беседы, оживлённые дискуссии – они действительно супруги, и трудно отрицать это.
Прошло две недели после нападения, когда Гермиона снова решила поднять эту тему. Из-за своих поездок она почти забыла о том страшном вечере, но неприятный колотящийся где-то очень глубоко страх не отпускал.
Было начало одиннадцатого. Они сидели в креслах совсем рядом с камином. Гермиона закуталась в длинную тёплую кофту, которую недавно закончила вязать, и теперь возилась с очередным серым свитером. Она знала, что никогда не осмелится подарить его человеку, которому он действительно предназначался. Люциус носит дорогую одежду из высококачественных материалов.
– Как твоё расследование?
– Ничего нового, – он отодвинул в сторону пергамент с длинной колонкой цифр. – Такое ощущение, что это был не человек, а фантом.
Гермиона опустила руки со спицами и задумчиво посмотрела на супруга. Он ответил ей вопросительным взглядом.
– Я вспоминаю, где встречала нечто подобное. Фантом, призрак, видение… – перед глазами мелькали корешки книг. – Это было очень давно... Ох, не могу вспомнить!
– Всё вспомнится в своё время.
Гермиона покачала головой.
– Когда-то ты уже говорил мне эти слова.
– И был прав.
– Да, да, ты ведь у нас никогда не ошибаешься, – раздражённо пробормотала она, возвращаясь к вязанию.
– Хотел бы я, чтобы это была правда, – он невесело усмехнулся. – На этих выходных нас приглашают на приём.
Гермиона скривилась. Ей вовсе не хотелось ни балов, ни приёмов, ни прочих выходов в свет.
– Мне нечего надеть.
– Купи что-нибудь.
– Нет желания.
– Мы подписали соглашение…
– Я помню! – снова с нарастающим раздражением воскликнула она. – Где, кстати, мои старые платья?
– Я их сжёг.
– Сжёг? – её глаза округлились. – Почему?
– Потому что не мог добраться до тебя.
– Меня бы ты тоже сжёг?
– В тот момент я был готов на любую расправу.
– Ты настоящий варвар, и весь твой светский лоск – красивая маска.
– Гермиона, ты ведь не слишком от меня отличаешься. Кто бы знал, какая дикарка спрятана за этим милым личиком.
– Ты постоянно твердишь, что мы похожи. С каких пор тебя начали посещать подобные мысли? Ведь ещё несколько лет назад ты был готов умереть, чтобы доказать всему миру, что между тобой и мной огромная пропасть.
Люциус криво усмехнулся. Его пальцы тихонько постукивали по ручке кресла.
– Во-первых, даже очень похожих людей может разделять пропасть. Во-вторых, я никогда не был готов умереть, даже за свои идеалы. Я слишком люблю жизнь, и ты должна это знать. В смерти нет смысла.
– Есть смысл умереть за любимого человека.
– Ничего не знаю об этом, я ещё не встречал человека, за которого был бы готов отжать жизнь.
“А я бы за тебя умерла, Люциус, даже сейчас. Нет, особенно сейчас”.
– А твой сын?
– Ты пытаешься поставить меня в некую нереальную ситуацию, Гермиона. Можно долго рассуждать на эту тему, но когда перед тобой станет выбор, ты сама себя удивишь. Очень многие “храбрецы”, которые раньше всех рвались в бой и кричали на каждом углу о своей смелости, заглянув смерти в лицо, убегали с истошным криком. Я не люблю ставить на кон свою жизнь и благополучие, по возможности избегаю всего, что сопряжено с подобным риском. Но и убегать я не стану. Я предпочитаю держать всё под контролем и не доводить ситуацию до крайней точки, когда приходится выбирать между жизнью и смертью. Осторожность и осмотрительность – это то, чего не хватает вам, гриффиндорцам.
– Знаешь, магглы говорят, кто не рискует, тот не пьёт шампанского. Иногда, чтобы победить, нужно действительно поставить всё.
– Ты мыслишь слишком узко. О чём мы говорим, о карточной игре или о жизни? В таком случае, поставить всё – это поставить собственную жизнь. А какой приз? Жизнь? Это бессмысленно, Гермиона.
– Вовсе не бессмысленно. Какой смысл в жизни, если ты влачишь жалкое существование, как побитая крыса? И дальше жить на самом дне среди отбросов?
– Если человек оказался среди отбросов, то он может винить только сам себя.
– Ты и тебе подобные пытались сделать всё, чтобы такие, как я, оказались в самом низу, и, конечно, если бы добились своего, я могла бы винить только себя. И свою грязную кровь, разумеется, – Гермиона пренебрежительно скривила губы. – Нельзя всё подвести под одну черту, Люциус. Нет никакого логического объяснения войне, это хаос, который сметает всё на своём пути. И риску потерять собственную жизнь подвергается каждый, и тот, кто прячется, и тот, кто выходит на бой. И если уж выбирать: умирать в страхе или в борьбе, я выберу последнее. Я тоже боюсь смерти, но если бы я могла спасти… Фреда, Тонкс, Ремуса, Сириуса… для тебя это пустые слова, но мне ненавистна одна лишь мысль, что люди, которые значительно лучше меня, погибли, а я осталась жить.
Она опустила голову, чтобы скрыть слёзы, стекающие по щекам. Люциус молчал.
– Конечно, в мирное время нет смысла подвергать свою жизнь опасности, – пробормотала Гермиона, взяв себя в руки. – Но иногда опасность сама тебя находит. А лучшая защита – это нападение. Поэтому я хочу найти того мерзавца, который чуть не убил Волка, и спокойно спать по ночам.
– Я действительно прилагаю все усилия, чтобы найти его. И мне было бы спокойнее, если бы ты не пропадала целыми днями неизвестно где. Так я не смогу тебя защитить.
– Мне не нужна защита. Я могу сама за себя постоять.
– Неосторожная и неосмотрительная, – он поднялся. – До какой степени у тебя доходит желание поступить наперекор моим словам?
– До самой крайней. Спокойной ночи, Люциус.

Дата добавления: 2015-09-03