Установленные нормы и правила поведения мистера и миссис Малфой

От автора: Итак, среда! Новая глава - лёгкая и юмористическая. Очень уж мне она нравится! Обожаю нашу сладкую парочку!))
Приятного чтения, Софи

***

– Очевидно, ты решил, что это очень остроумно – поселить в доме любовницу. Но я категорически против.
– Должно быть, у тебя на то очень веские причины.
– Разумеется! Я не потреплю унижения с твоей стороны. Пока я здесь, ни одна из твоих шлюх не переступит порог дома.
– Ты ведёшь себя, как ревнивая жена.
– А ты ведешь себя, как сопливый юнец. Я хочу развестись, и если для этого мне придётся три месяца строить из себя ревнивую жену – я стану ею! Если я должна лично вышвыривать твоих подруг за дверь – я не постесняюсь и сделаю это! И если для того, чтобы получить чёртов развод, мне нужно терпеть твоё общество, я буду его терпеть, но не думай, что я смирюсь с твоим оскорбительным поведением. Уж поверь, я прослежу за тем, чтобы магоконсультант первым делом узнал, что ты привёл в дом свою любовницу. Думаю, судье Фриман будет очень интересно об этом услышать!
Люциус не двигался и даже не моргал, пристально наблюдая за изменениями в лице Гермионы. По мере того, как она говорила всё громче и громче, он впадал в едва контролируемую ярость. Хотелось затолкать ей обратно в глотку те угрозы, которые срывались с губ.
– Ты стала настоящей мастерицей шантажа и помыкания. Я знал, что ты первосортная лгунья и блестящая актриса, но угрозы – это что-то новое.
– Я – лгунья? – Гермиона наклонилась вперёд, словно не расслышала его слов.
Люциус, наоборот, откинулся на спинку стула, придерживаясь дистанции.
– Я говорю о твоём последнем визите в особняк.
Гермиона чудом умудрилась не покраснеть, хотя Малфою удалось смутить её.
– Что же, это почти комплимент из уст первоклассного обманщика и мерзавца со стажем. Скажи своей подружке, чтобы собирала вещи и убиралась из нашего дома. Если это сделаю я, то вам обоим не понравится мой способ выражать свой протест.
– Мне он уже не нравится. Нынешним утром я попросил Эстель уехать, но теперь у меня появилось желание изменить собственное решение.
– Попросил уехать? Так почему она ещё здесь?
– Потому что я вежливый человек и не имею привычки вышвыривать из дома своих гостей.
Гермиона громко фыркнула.
– Ты что-то знаешь о вежливости? Вот это новость для меня.
– Учитывая твои требования, я должен выставить в ответ свои собственные пожелания. Раз уж мы заговорили о вежливости и оскорблениях, я хочу, чтобы ты попридержала свой ядовитый язычок и вела себя примерно.
– Увы, я никогда не была примерной, как бы ни старалась.
– Да, я слышал, что в школьное время ты нарушила всевозможные правила. Дурное влияние Поттера и Уизли, надо полагать. Я не стану смотреть сквозь пальцы на открытое неповиновение и пренебрежение установленным порядком.
– Меня мало волнует, как ты будешь на это смотреть, Малфой. Я не стану вступать с тобой в бессмысленные дискуссии, если меня всё будет устраивать.
– Не забывай – ты в моём доме.
– И я в твоей спальне. Это какая-то глупая шутка, или ты принял слова судьи близко к сердцу? Я не стану и пытаться сохранить так называемую “семью”, в первую очередь, в твоей постели.
– Сбавь обороты, Грейнджер. Ты последняя, с кем я лягу в постель. Завтра утром Эстель уедет, и ты сможешь вернуться в свою спальню.
– Так я снова Грейнджер? – Гермиона усмехнулась. – Не имею ничего против. Кстати, куда делись кровати из остальных спален?
– Мой сын и его жена вернулись в Англию. Я позволил им переделать комнаты, чтобы подготовиться к рождению ребёнка.
Эти слова больно укололи Гермиону. Она сама уже могла бы стать матерью, качать на руках собственного сына. Интересно, позволил бы ей Люциус переделать комнаты? С трудом в это верится. Едва ли он взглянул бы на своего ребёнка-полукровку.
– Значит, на эту ночь я вернусь в свою квартиру.
– Не вернёшься. Первый визит магоконсультанта назначен на завтра. Я получил сегодня днём письмо.
Гермиона мысленно застонала. Только этого не хватало. Всё складывается хуже некуда. Драко вдруг оставил свою практику в Чили и вернулся в мэнор. Кроме старшего Малфоя ещё придётся терпеть его вздорного сына, и одному Богу известно, какой окажется Астория. Впереди три весёлых месяца.
– Я не хочу оставаться в этом доме, – Гермиона произнесла мысли вслух.
– Ничего не могу поделать, – Люциус развёл руки в стороны.
– Можешь. У меня неприятные ассоциации и воспоминания с этим местом, не хочу, чтобы меня снова мучили кошмары, я по-прежнему помню ночь в компании Беллатрикс Лестрейндж. Завтра мы встретимся с этим консультантом, а затем переберёмся в любое другое поместье – на твой выбор.
Люциус не сумел полностью скрыть удивление, приподнял брови, внимательно изучая лицо Гермионы. Она чуть вздёрнула подбородок и упрямо сжала губы. Верный признак, что она не отступится от собственных слов. Люциуса так же не радовала перспектива, что все эти три месяца рядом будут нежелательные свидетели наблюдать, как они играют в супругов. Просьба девчонки не лишена логики.
– Прекрасно. Думаю, что могу пойти тебе навстречу, – он ухмыльнулся. – В конце концов, это именно то, что госпожа судья называет “попыткой наладить отношения”.
– Прекрасно, – сама того не понимая, Гермиона скопировала и слова, и тон Малфоя. – Будет, о чём рассказать завтра во время сеанса психотерапии.
Люциус чуть заметно скривился. Психотерапия – слово из мира магглов, слишком режет слух.
– Что же, пока всё на этом, – Гермиона поднялась со своего места. – Буду готовиться ко сну. Рано утром мне нужно на работу.
– Хочешь пропустить первый же сеанс?
– Я мечтала бы об этом. Но я вернусь к одиннадцати.
Гермиона поднялась в спальню Люциуса и только там осознала, что ей предстоит – ночь в одной с ним постели. По телу пробежали нежелательные и совсем уж неуместные мурашки, а сердце забилось чаще. Нет, он не хочет её. И она не хочет его, а считаться с телесными примитивными позывами – последнее дело. Кровать достаточно большая, чтобы между ними могли поместиться ещё несколько человек. Придя к такому выводу, Гермиона вытащила из сумки свой маленький скромный халатик голубого цвета с мелкими жёлтыми цветочками и направилась в ванную. Ей вдруг вспомнился тот халат, который она носила в этом доме, пока чувствовала себя счастливой супругой красивого и умного мужчины. Где-то в глубине души оставался червячок сожаления, что благополучие и счастливое неведенье не могли продолжаться вечно. Ведь Гермиона действительно была счастлива.
“Потому, что лишилась собственного рассудка. Ни одна здравомыслящая женщина не может быть счастлива, если её муж – Люциус Малфой”.
Когда она вышла из ванной комнаты, источая изумительный фруктовый аромат, Люциуса ещё не было в спальне. Хоть бы он всю ночь тут не появлялся!
Гермиона вдруг поняла, что, в таком случае, он проведёт ночь в кровати блондинки Эстель, и, не помня себя от ужаса, выскочила в коридор, тут же столкнувшись с Люциусом в дверях. На короткий миг она оказалась в его объятиях – он придержал её за талию, позволив снова обрести равновесие, и отпустил. Гермиона отступила на шаг назад, красная и смущённая, позволяя ему войти в спальню.
– За тобой кто-то гонится?
– Нет.
– Тогда в чём дело? – она почувствовала себя голой под его взглядом. Халатик едва доходил до колен, Гермиона сжала воротник на груди, опасаясь, что ненадёжный пояс может нечаянно соскользнуть и обнажить её.
Но Малфой, казалось, не проявил никакого интереса к её телу.
– Ни в чём.
Гермиона отошла от двери и с тоской взглянула на сумку, где, аккуратно сложенная, спряталась её пижамка. И почему она сразу не распаковала её и не переоделась в ванной?
К счастью, Малфой закончил свой допрос и, небрежно кинув мантию на кресло, тоже отправился в ванну. Гермиона быстро, как только могла, переоделась в пижамные бриджи и майку, а затем поспешила забраться под одеяло. Пока Люциус мылся, она соорудила посередине кровати стену из подушек, которая должна была разделить их друг от друга.
Наконец Люциус выключил воду, и Гермиона поспешила устроиться в кровати, притворяясь спящей. Через несколько минут она услышала, как его босые ноги тихонько шлёпают по полу. Вот он остановился у кровати, громко хмыкнул, вернулся к креслу, чтобы повесить свою мантию в шкаф. Гермиона приоткрыла глаза, наблюдая за ним, и в ужасе зажмурилась. Видимо, Малфой настроен продолжать игру, испытывая её предел терпения. И искушения. Гермиона снова приподняла веки. Он идеально сложен. И отсутствие одежды только подчёркивает этот факт.
– Не думал, что в тебе кроется потенциальный вуайерист.
– В таком случае, ты – потенциальный эксгибиционист.
Люциус снова хмыкнул. Гермиона демонстративно повернулась на другой бок и зареклась открывать глаза до самого утра. Она снова услышала, как он тихо ступает по полу. Кровать едва заметно прогнулась, и Люциус с каким-то слишком уж довольным вздохом забрался под одеяло.
Это были весьма мучительные мгновения. Он рядом, совсем близко. В нём скрыто всё, что она и любит, и ненавидит, чем восхищается и что презирает. Настоящий человек противоположностей. И он всё ещё её муж. Через несколько месяцев будет год с их свадьбы, а Гермиона до сих пор не может свыкнуться с тем фактом, что Люциус Малфой – её супруг.
И почему он не отправился этой ночью к своей блондинке Эстель? Почему, в конце концов, это вообще должно её волновать? Ревность больше не уместна в их отношениях. Они должны быть терпимыми друг к другу – это всё, что требуется для благополучного разрешения непростой ситуации.
– Как думаешь, мы продержимся эти три месяца?
– Хотел бы я знать, что ты имеешь в виду?
– Уж вовсе не то, о чём ты подумал! Ведь я последняя женщина на земле, которую ты хотел бы видеть в своей постели.
– Теперь я вижу, что мои слова тебя задели.
– Похоже, что мы не продержимся, – Гермиона вздохнула. – Пожалуй, я снова прибегну к своему излюбленному методу манипулирования твоим поведением. Не забывай, Малфой, ты получишь свои деньги только после развода.
– Вы хотите установить правила, миссис Малфой? – он буквально читал её мысли.
– Да. В письменной форме.
Кровать снова скрипнула. Несмотря на свой зарок, Гермиона открыла глаза и изумлённо наблюдала, как он надевает на плечи тёмно-зелёный халат и, достав письменные принадлежности, усаживается за маленький кофейный столик.
– Миссис Малфой, не сочтите за труд… – он жестом указал на свободное место рядом с собой.
Под неодобрительным взглядом – ему что, не нравится пижама с медведями? – Гермиона пересекла комнату и присела рядом с Малфоем на маленькой антикварной софе. С трудом игнорируя тепло его бедра и приятный запах, она сосредоточилась на листе пергамента. Люциус уже успел написать своим красивым и прямым без лишних завитушек почерком заголовок: “Установленные нормы и правила поведения мистера и миссис Малфой”.
– Итак, что мы напишем первым пунктом?
– Мы обязаны относиться друг к другу с уважением, не оскорблять и не унижать, придерживаться вежливого и снисходительного поведения.
Люциус весело взглянул на серьёзное лицо своей почти-бывшей-супруги.
– Вы уверены, что сумеете придерживаться данного правила, миссис Малфой?
– Поживём – увидим.
Люциус записал за ней слово в слово, изумив Гермиону столь поразительно точной памятью.
– Пункт номер два? – спросила она.
– Никакой интимной близости.
На этот раз настала очередь Гермионы окидывать почти-бывшего-мужа веселым взглядом.
– А вы уверены, что сможете придерживаться данного правила, мистер Малфой?
– Абсолютно.
– Что же, хочу внести поправку во второй пункт. Никакой интимной близости, в том числе и с посторонними лицами. Я имею в виду вашу блондинку Эстель.
– Не забудьте, что вы так же обязаны неукоснительно следовать данным инструкциям.
– Что же, придётся огорчить пару-тройку своих нынешних ухажёров.
Перо хрустнуло в пальцах и разломалось на части. Гермиона закатила глаза и взмахнула палочкой, быстро произнеся “Reparo”.
– Также я хочу, чтобы вы записали моё требование о временном проживании. Кстати, вы решили, в какое из ваших поместий мы переберёмся?
– В дом в Годриковой Впадине.
Гермиона скривилась, но не стала протестовать, наблюдая, как Люциус конспектирует третий пункт.
– Я хочу, чтобы мы оба соблюдали полную конфиденциальность по этому соглашению, – продолжая писать, сказал он. – В наших же интересах, чтобы эта бумажка не попала на глаза судье.
– Согласна. Пятым пунктом запишите, что мы обязуемся не ограничивать свободу действий, передвижений и решений друг друга, пока они не нарушают пункты данного соглашения.
Люциус повернул голову в её сторону, окинув Гермиону снисходительным взглядом.
– Полагаете, что я посажу вас на цепь?
– Я подстраховываюсь, – с достоинством парировала она. – Пишите.
– Пункт номер шесть. Мы обязаны сопровождать друг друга на все светские мероприятия, на которые получим приглашения, в течение трёх месяцев.
– Это ещё зачем?
– Если публика поверит в наш брак, то поверит и судья. Считайте, что это своеобразная тренировка.
– У вас просто талант к интригам! Вы так же планировали мою жизнь, когда решили на мне жениться?
– Именно так всё и было, – подтвердил Люциус. – Как вы сами сказали – я подстраховываюсь.
– Мерзко и отвратительно. Но я не стану спорить, ваша затея не лишена здравого смысла, так что записывайте, – Гермиона, затаив дыхание, наблюдала, как он быстро выводит буквы. – Пожалуй, сюда стоит ещё включить пункт о честности и утаивании информации.
– Полностью с вами согласен. Меня слегка смущает ваша лживая натура, миссис Малфой.
– Моя лживая натура? – в праведном гневе воскликнула Гермиона, и голос её прозвучал почти на две октавы выше. – Я обманула тебя всего единожды, а ты делал это постоянно на протяжении нескольких месяцев!
– Давай посчитаем: беременность, адвокат, ограбление…
– Если я начну считать, сколько раз ты меня обманул, Малфой, то мы просидим тут до утра! Просто запиши, и покончим с этим.
Люциус окинул её оценивающим взглядом, отмечая, что щёки Гермионы раскраснелись. Она смущена и стыдится своего обмана.
– И ещё, я хочу, чтобы ты внёс в список следующий пункт: мы обязуемся не подмешивать друг другу зелья, декокты, эликсиры и яды, а также не использовать друг против друга проклятия, порчи, заклинания – словом, всё, что может стать причиной физического или морального ущерба.
– Не удивительно, что мы с тобой не смогли ужиться. Не переношу пресных занудливых женщин.
– Чудесно! – Гермиона расплылась в льстивой улыбке. – Нам предстоят на редкость скучные и однообразные три месяца.
– Полностью с вами согласен, миссис Малфой. Не сочтите за труд поставить свою подпись здесь… и на копии. Один экземпляр мне, один вам.
Гермиона свернула листик трубочкой и снова улыбнулась, не зная, что ещё можно сказать. Имея при себе этот их странный договор, она почувствовала себя спокойнее и более защищённой.
– Если вы нарушите один из пунктов этого соглашения, мистер Малфой, то я не верну вам ваши сбережения.
– А если вы нарушите один из пунктов нашего соглашения, миссис Малфой, – Люциус ответил в тон ей, – я сверну вам шею.
Гермиона несколько раз моргнула, пытаясь понять, шутит ли Люциус или говорит всерьёз, но прозвучало внушительно и пугающе.
– С вашего позволения я собираюсь вернуться в постель. Кстати, удовлетворите моё любопытство, почему вы не остались в кровати вашей блондинки Эстель?
– Я не собираюсь удовлетворять ваше любопытство, это не ваше дело.
– Вы совершенно правы – не моё, – пробормотала Гермиона и, потянувшись, забралась под одеяло.
Увы, быстро уснуть не удалось. Она крутилась с одного бока на другой, пытаясь отыскать удобное место, и перестала вертеться только после того, как Малфой в весьма грубой форме прикрикнул на неё, чтобы не мешала спать. Гермиона тут же замерла, стараясь дышать как можно тише, глаза закрылись сами собой, и сон, в конце концов, пришёл.
Утром Гермиона принялась анализировать прошедший вечер. Её вдруг поразила лёгкость, с которой они с Малфоем пришли к обоюдному согласию. Это было даже забавно – сидеть рядом с ним в своей старой хлопковой пижамке и придумывать пункты совершенно безумного, но не лишённого логики плана. Они вели себя, как близкие люди, как друзья, и это с огромным трудом укладывалось у Гермионы в голове. Люциус Малфой – друг? Может, это не такая уж и дикость? В конце концов, было время, когда они могли часами вести беседы, устав после сексуальной игры, и разговоры с ним всегда казались интересными и познавательными. Конечно, Люциус не был таким непринуждённым и весёлым, как Рон, иногда казалось, что у него напрочь отсутствует чувство юмора. Хотя позже Гермиона научилась его распознавать за потоками сарказма и высокомерных насмешек. Нет, такой юмор был ей не по вкусу. Многое в Малфое напрягало, раздражало, приводило в недоумение, а, порой, и в ярость. Но Люциус обладал неким врождённым магнетизмом, не понятно, на чём замешанным, и всё же, иногда Гермиону тянуло к нему со страшной силой, и сопротивляться бесполезно.
– Странно видеть тебя в своём доме, Грейнджер.
Она уже допивала чай, когда в столовой появился Драко. На нём была светло-фиолетовая мантия целителя. Видимо, ему тоже нужно на работу.
– Теперь моё утро безнадежно испорчено, – пробормотала Гермиона.
– Правда? В таком случае моё перестало быть таким паршивым.
– Недолго ты продержался на своей стажировке. Впрочем, с твоей страстью к запрещенным и не одобренным правительством зельям, удивительно, что тебя не выгнали сразу.
– А ведь ты должна быть благодарна мне, разве нет?
– Ты последний человек, которого я бы стала благодарить во всей этой истории, с тех пор, как не стало Паркинсон.
– Ты не слишком расстроилась из-за её смерти, а ведь вы были подругами. Уж не твоих ли рук дело?
Гермиона фыркнула и качнула головой.
– Ты бредишь. Прими настой из мандрагоры от нервов.
– Какое счастье, что меня не постигла участь моего отца!
– Вот тут я не могу не согласиться. Уж лучше старший Малфой, чем младший. Люциус, по крайней мере, мужчина, а ты – лишь жалкое подобие.
Щёки Драко побелели от ярости.
– Следи за своим языком, грязнокровка, иначе ты вылетишь из этого дома.
– Не выйдет, Малфой. Формально я – хозяйка, к тому же, твоя добрая и горячо любимая мачеха, – Гермиону едва не вывернуло от собственных слов.
– Ты – худшее, что могло случиться с нашей семьёй, – тихо проговорил Драко. – Я рад, что моё зелье помогло нам избавиться от твоего ублюдка.
И хотя в душе она знала, что Малфой блефует, его слова глубоко задели Гермиону. Она медленно поднялась со своего места, повернулась к выходу, но, не сдержав порыв, развернулась в полуобороте, выхватывая палочку, и большая чашка с обжигающе горячим чаем оказалась у Драко на коленях. Он взвыл, вскочил со стула и в тщетных попытках моментально избавить себя от боли заскакал по комнате, хлопая ладонями по брюкам. Именно в этот момент их застал Люциус.
– Что тут происходит? – потребовал он немедленного ответа.
Гермиона по-прежнему сжимала палочку в кулаке, поэтому большая часть вины пала именно на неё.
– Тебе следовало лучше следить за воспитанием собственного сына, Малфой. Ах, конечно, в этом и проблема, возможно, был бы у него другой отец, из мальчика не вырос бы кусок дерьма, – Гермиона словно выплюнула грубость, впервые в своей жизни произнеся нечто подобное, но она была слишком зла, чтобы следить за собственной речью и ждать реакции Люциуса.
Она уже почти добралась до выхода, когда Малфой бесцеремонно схватил её за плечи, развернул лицом к себе и хорошенько тряхнул. Бешенство по-прежнему колотилось в груди, иначе она бы моментально попятилась назад в естественном страхе перед хищником.
– Какого чёрта ты себе позволяешь, Грейнджер? – зашипел он еле слышно, но его голос показался Гермионе оглушающим звуком.
– Отпусти, или я за себя не ручаюсь!
– Как ты посмела причинить вред моему сыну?
– Точно так же, как он посмел причинить вред моему! – выкрикнула она и… расплакалась.
Люциус, всё ещё вцепившись в её плечи, ошеломлённо наблюдал, как из больших карих глаз ручьями катятся крупные слёзы.
Чёрт бы побрал этих детей!
Он отпустил Гермиону и тяжело вздохнул. Она, продолжая плакать, просто развернулась и ушла прочь, а Люциус до сих пор чувствовал, как сильно содрогалось её тело в его руках. Он не мог дать ей утешение, не имел право. К тому же, смысл брошенных ею слов начал постепенно доходить до его разума, прорываясь сквозь стену бесстрастной ярости.
– Драко!
– Да, отец? – тот уже успел высушить брюки и выглядел вполне здоровым, хотя и слегка потрёпанным.
– То зелье, которое ты подсунул ей, могло стать причиной выкидыша?
Драко перестал разглаживать собственные штаны и виноватыми, как в детстве, глазами посмотрел на отца.
– Я… я не знаю, – вздохнул он. – Не должно было, но я не могу этого исключить. Отец… если бы я знал, что она беременна… я не хотел бы, чтобы в нашей семье появился ребёнок-полукровка, но я не стал бы намеренно убивать невинного младенца.
– Я прошу тебя впредь не вмешиваться в наши отношения.
– Но…
– То, что произошло между мной и Грейнджер, должно оставаться между нами, – Люциус повысил голос, недовольный, что его пытались перебить. – Скоро вся эта ситуация прояснится, дело и без того непростое, так что оставайся в стороне и держи свой рот под замком. Я ясно выразился?
– Ясно, – буркнул Драко.
Как только он вошёл в камин, произнеся свой рабочий адрес, Люциус обрушил весь свой гнев на ни в чём не повинный стол, сильно стукнув по нему кулаком. Чёрт возьми, всё гораздо сложнее, чем он полагал! Непросто будет снова добиться расположения Гермионы, когда между собственным сыном и женой существует непримиримый конфликт. Но одно Люциус знал совершенно точно – он не хочет с ней разводиться. И он, кажется, полюбил грязнокровку. Полюбил Гермиону Малфой, которая мечтает снова стать Грейнджер. Признавшись самому себе в собственных чувствах, Люциус впервые за долгое время испытал облегчение. Давно пора!

Дата добавления: 2015-09-03