Что нового в «новой парадигме международной безопасности»?

О событиях 11 сентября 2001 года уже написаны горы статей и книг. Мы лишь отметим наиболее важные изменения в международной политической ситуации, которые за ними последовали:

· Во-первых, мир потерял «гаранта», роль которого, безусловно, играли США в области международной безопасности, финансов, технического прогресса и т.п. США по-прежнему остаются единственной сверхдержавой, самой мощной страной мира в военном и экономическом отношении. В то же время стало совершенно очевидно, что перед лицом новых угроз США оказались не в состоянии гарантировать безопасность не только своих союзников, но Нью-Йорка и Вашингтона. После 11 сентября Америке пришлось осознавать, что она перестала быть самодостаточной страной и вряд ли станет ей в обозримом будущем.

· Во-вторых, события 11 сентября продемонстрировали уязвимость современной цивилизации, причем эта уязвимость возрастает многократно с ростом уровня технологического развития государства. В экономике развитых стран содержится огромное количество «встроенных механизмов», способных принести огромный вред, разрушить жизненно важные элементы инфраструктуры страны, потрясти или развалить ее финансовую систему, если достижения гражданского технического прогресса оказываются в руках террористов. Атака на Нью-Йорк и Вашингтон была предпринята практически безоружными боевиками. Реально смертельным оружием оказались продукты цивилизационного развития: широкофюзеляжные пассажирские самолеты – 200 тонн металла, заправленные 80 тоннами керосина и разогнанные до скорости несколько сот километров в час.

· В-третьих, сентябрьские события стали серьезным испытанием для демократических ценностей и традиций в США, да и в других странах. Оказалось, что либерально-демократические государства плохо приспособлены для борьбы с террористическими угрозами нового типа. Однако было достаточно неожиданным наблюдать, с какой легкостью большинство американцев согласились на ограничения личных прав и свобод, (хотя бы временное), в обмен на ощущение большей личной безопасности. (Кстати абсолютно аналогичную тенденцию можно было наблюдать после теракта в Москве в октябре 2002 года. Практически во всех опросах общественного мнения, проводившихся после октябрьской трагедии, подавляющее большинство респондентов выразили готовность пожертвовать частью своих прав и свобод в обмен на государственные гарантии личной безопасности).

· В-четвертых, широкий спектр политических и технологических факторов в сочетании с процессами глобализации привел к появлению на международной политической сцене принципиально новых политических игроков – негосударственные террористические организации. Этот международный террористический интернационал действует вне поля международного права, его трудно связать напрямую с территорией какой-либо страны и, что самое важное, эти террористические группы в складывающемся уязвимом постиндустриальном мире способны наносить ущерб государствам, сравнимый, а возможно и превосходящий ущерб от агрессии, если бы ее осуществляла враждебная страна. Современные террористы действуют на глобальном уровне и атакуют нетрадиционными способами.

· В-пятых, в свете новых вызовов и рисков международной безопасности стало совершенно очевидно, что все институты, национальные, (вооруженные силы, полиция, спецслужбы) и международные, (ООН, ОБСЕ, НАТО и т.д.), созданные, чтобы эту безопасность гарантировать, продемонстрировали полную неспособность справиться с возложенной на них миссией. Стало окончательно ясно – новые угрозы требуют новых инструментов и методов для успешной борьбы с ними.

После террористической атаки в США стало очевидным, что никакой самой богатой и мощной в военном отношении стране, не по силам справится с новой угрозой международного терроризма. Нужны партнеры, союзники и принципиально более высокий уровень взаимодействия и кооперации. Не случайно, что во время операции в Афганистане ключевым союзником для США оказалась Россия. Опыт и информация, которую Россия приобрела во время сравнительно недавних боевых действий в Афганистане, геостратегическое положение страны, наконец, собственный опыт борьбы с международным терроризмом в Чечне, сделали Россию уникальным и незаменимым партнером для Америки. Впервые после Второй мировой войны Россия и Запад оказались перед лицом общей угрозы, причем угрозы долговременной и глобальной по масштабу. Не менее важным представляется и то, что интересы безопасности России и Запада объединила не только необходимость противостоять террористической угрозе и предать суду международного террориста Усаму бен Ладена, но и осознание принадлежности к общей цивилизации, над которой нависла реальная угроза.

Решительно поддержав США в антитеррористической коалиции, Россия сделала в широком смысле «цивилизационный выбор». Его ни в коем случае не следует трактовать как выбор конфессиональный, в пользу Христианства и против Ислама. Подобный выбор был бы фатальной и непоправимой ошибкой для будущего страны. Стратегически выбор был сделан в пользу демократических ценностей и международного права.

Международный терроризм глобального уровня – новый феномен в мировой политической ситуации. Конечно, террор как инструмент политической борьбы имеет многовековую историю. Характерно, что одна из недавних статей профессора А. Асмолова, одного из ведущих российских специалистов по социальной психологии, называлась «О постановке террора на повестку дня». Именно так звучало решение, принятое Конвентом Франции в сентябре 1792 года. Тогда же в газете «Друг народа» один из героев этой революции – Марат - писал: «Это ничего, что погибнут сотни ради светлого будущего миллионов. А понадобится, мы уничтожим тысячи. Мы будем сидеть и расстреливать без суда и следствия. Понадобится, мы уничтожим десятки тысяч, ради великого гражданского общества мы не остановимся ни перед чем. Террор и террор приведет нас к светлому будущему».

Глубочайшее социальное расслоение, неспособность очень многих граждан найти для себя новую персональную идентификацию в быстро меняющейся среде, потеря социального статуса и последующая маргинализации огромной части общества закончились «красным террором» в России после октября 1917 и «коричневым террором» в Германии после 1933.

Сейчас мировому сообществу приходится решать куда более сложную задачу. Лицо современного международного терроризма размыто, и даже попытки дать его точное определение наталкиваются на серьезные трудности. Достаточно сказать, что сейчас в мире существует порядка 120 определений международного терроризма и ООН не оставляет попыток выработать еще одно, отвечающее современным реалиям. По этому поводу такой известный американский эксперт как Збигнев Бжезинский даже выразил опасение: «Терроризм превращается в некий абстрактный феномен. Выходит, что бессердечные террористы действуют под влиянием какого-то сатанинского наития, без всякой мотивации». Однако, не пытаясь дать универсального определения международного терроризма, мы вполне можем сформулировать главную опасность, с которой сталкивается мировое сообщество, включая Россию, сегодня и с которой ему придется бороться в обозримом будущем. Речь идет о глобальной экспансии радикального ислама, использующего методы террора, для достижения цели глобального доминирования.

Оговоримся сразу, в словосочетании «радикальный ислам» ключевым является именно определение «радикальный». Для ислама как религии, для исламской культуры, для подавляющего большинства мусульман, для всей исламской цивилизации, собственные экстремисты представляют примерно такую же угрозу, какую Гитлер представлял для немцев и для германской культуры. Так что отсутствие официально одобренного определения не должно разоружать нас перед лицом конкретной и очень серьезной угрозы. Речь идет о возможности цивилизационного регресса. Террор как способ действия, замешанный на экстремистской исламской идеологии и психологии зомбированных фанатиков, полностью лишенных инстинкта самосохранения – эта гремучая смесь и определяет масштаб угрозы.

Перечисленные факторы – не единственная причина, дающая основание говорить об опасности цивилизационного регресса. Война с международным терроризмом – процесс интерактивный. Государства, вовлеченные в эту войну, оказываются под очень серьезным давлением. Сталкиваясь с действиями террористов, для которых нет моральных барьеров, очень трудно удержаться от того, чтобы ответить террором на террор. Очень соблазнительно для «облегчения борьбы с мировым злом» пойти на «временные» ограничения базовых прав и свобод граждан. Однако выбор такого пути означал бы, по меньшей мере, частичный успех террористов и шаг назад в цивилизационном развитии.

Вопрос о том, почему именно в исламской среде сформировалась раковая опухоль международного терроризма, требует отдельного рассмотрения. Мы же напомним лишь некоторые факты, важные для понимания сегодняшней ситуации. В начале ХХ века в мире проживало примерно 150-170 миллионов мусульман. К концу ХХ века их было уже около 1,3 миллиарда – каждый пятый из живущих на нашей планете. Более половины этого населения моложе 20 лет. Демографический взрыв в мусульманском мире сделал молодежь самой многочисленной частью исламского общества. Это возраст огромного энергетического потенциала, ищущего выхода и применения. Но невозможность социально-экономической самореализации предопределяет ее агрессивность. Идеологам террора остается только задать ей нужное направление.

Доходы от продажи нефти позволили правящим элитам арабских и других нефтедобывающих мусульманских стран сосредоточить огромные финансовые ресурсы. Только арабские страны получают от нефтяных продаж ежегодно 120-150 миллиардов долларов. Однако это не привело к появлению в этих странах полноценных современных экономик. По оценке бывшего директора ЦРУ Джеймса Вулси «Мусульманский Восток в середине 90х, без учета нефти экспортировал меньше, чем Финляндия. 260 миллионов человек продавали меньше, чем пять миллионов финнов». Неудивительно, что эти факторы способствовали созданию благоприятных условий для распространения экстремистской идеологии, прикрывающейся религиозными догмами и лозунгами о «справедливом» переустройстве мира. В какой-то мере идущий процесс напоминает «реинкарнацию» искаженной и примитизированной версии марксистской теории для «несостоявшихся» стран и регионов.

Говоря о причинах появления международного терроризма, нельзя не упомянуть и такие проблемы как бедность и огромное неравенство в уровнях жизни между развитыми и развивающимися государствами. Равно как и попытки навязать одну определенную модель производства и потребления как универсальное лекарство для всех стран с разной историей, культурой и цивилизационным традициями. Такие попытки ничего кроме страха потерять национальную идентичность и, следовательно, отторжения всеми доступными средствами в мусульманских странах вызвать не могут. И, тем не менее, задача борьбы с международным терроризмом должна жестко отделяться от задачи борьбы с бедностью и неравенством. Бедность многих исламских стран не является главной причиной порождающей международный терроризм и, тем более, не может служить аргументом для его оправдания. К сожалению, исламский экстремизм имеет идеологические корни, и исламскими фанатиками движут совсем не меркантильные интересы.

Тот факт, что мир, а вместе с ним и Россия, находится в состоянии глобальной войны принципиально нового типа, войны с мировым терроризмом, пока плохо осознается в столицах ведущих государств мира. От этой войны невозможно уклониться или объявить нейтралитет. Удар террористов может быть нанесен с воздуха, на море и на суше в любой точке планеты.

Новые действующие лица начинают определять ситуацию на мировой политической сцене. Они не являются субъектами международного права, поскольку это не суверенные официально признанные государства. Они не подчиняются никакому легитимному правительству. Их трудно, а чаще невозможно связать с территорией какого-либо государства. Они действуют глобально, не принимая в расчет никакие национальные границы. Конечно, они используют территории суверенных государств, но никогда не просят разрешения у правительств этих стран. Международные террористические сети оказывают все большее влияние на развитие мировой ситуации в области безопасности, политической и экономической сферах, но ни одно правительство не может заключит договор с этими структурами или обменяться дипломатическими миссиями. Все мирные способы давления, выработанные мировым сообществом для межгосударственных отношений – экономические санкции, торговые эмбарго теряют всякий смысл в отношении подпольных террористических сетей. Даже использование вооруженных сил, создававшихся для нанесения поражения вражеским армиям, представляется малоэффективным в качестве антитеррористического средства.

Государства, объявившие о своем твердом желании бороться с международным терроризмом сталкиваются с аналогичными проблемами: отсутствие оборонительных линий противника, на которые можно было бы обрушить свою военную мощь, вражеских армий, которые можно было бы разгромить в решающих сражениях, территорий, которые надо было бы оккупировать и столиц, в которые можно было бы вступить победным маршем. Война идет, но в ней нет фронта и тыла и практически неизвестно, какая цель будет выбрана террористами для следующей атаки.

Дата добавления: 2015-09-03