Студопедия
Случайная страница | ТОМ-1 | ТОМ-2 | ТОМ-3
АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатика
ИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханика
ОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторика
СоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансы
ХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника

Глава двадцатая социолог Игорь

Читайте также:
  1. А потом я проснулся еще раз. Ко мне вдруг пришло озарение, что я почему-то лежу в палатке головой к выходу, а надо мной склонился с ехидной улыбкой Игорь Юрьевич.
  2. Александра Григорьевна САМУСЕНКО
  3. Анкета социологического опроса родителей
  4. Богодистов Игорь Георгиевич
  5. Большую роль в опере А.П. Бородина «Князь Игорь» играют народные сцены: хоры горожан Путивля, провожающих Игоря с войском в поход, хор бояр, возвещающий о пленении князя.
  6. Географическая школа в социологии.
  7. Глава 7. «ЕКАТЕРИНЕ ИВАНОВНЕ ТАТАРИНОВОЙ–ГРИГОРЬЕВОЙ».

 

 

Чуть поколебавшись, Турецкий заказал еще два по сто коньяку и шоколад, судорожно соображая, во сколько ему обойдется эта приятная беседа, если каждый кусок информации придется добывать таким же путем. Однако постепенно, чередуя угощение с комплиментами и гримасами боли — последствием «бандитской пули», — ему удалось выяснить вот что.

Некоторое время назад, недели две-три (Аллочка обещала вспомнить точную дату), в банк пришел довольно интересный мужчина лет тридцати. Его обслуживала Алла, и он пригласил ее в кафе. Они познакомились. Он оказался социологом, изучал жизнь разных слоев общества. Это был очень остроумный, интересный человек, расспрашивал Аллу о ее жизни, о детстве, о подругах. Она рассказала про Таню, он заинтересовался и попросил, чтобы Алла взяла его к ней, когда сама туда отправится, причем не обязательно специально в гости — просто он хочет увидеть, как живут «новые русские». Это ему нужно для научной работы.

Аллочка рассказала о нем Тане, договорилась, что приведет Игоря (так звали мужчину). И ради чего она старалась? Как только Игорь увидел Татьяну, он тут же растаял, глаз с нее не сводил. Это было просто неприлично. Потом они включили музыку и начали танцевать, так он так ее прижимал, что Аллочке было неприятно сидеть с ними в одной комнате.

— Понимаете, она пользовалась случаем, — возбужденно говорила Аллочка. — Она ведь никуда не могла выйти без охраны, значит, ей шуры-муры никак не завести, муж сразу все узнает. Представляете, так жить и знать, что за каждым твоим шагом все время следят. Это же ужас. А Таньке-то тем более, она привыкла, что с ней на улице знакомятся, глазки всем подряд строит. А теперь оказалось — ни-ни. Затоскуешь тут. А тут мужик симпатичный, и, главное — со мной. Если муж чего спросит, скажет, это подруга приходила со своим хахалем. Она его спокойно могла бы и в постель уложить, но все-таки при мне постеснялась.

— Ну и что дальше? — спросил Турецкий.

— Ну и все, — вздохнула Аллочка. — Больше я Игоря не видела. А он был особенный какой-то. И не из таких, как у нас в банке работают — имеют в кармане тысячу баксов и от этого надулись, как жабы. Но и не из голодранцев-бюджетников, которые тебе мороженое купить не могут — дорого. Игорь был — самое то.

Турецкий слушал ее, сжав зубы. Наверно, он тоже был самое то. Во всяком случае, Аллочка время от времени бросала на него весьма нежные взгляды. А он-то думал, что был для Татьяны Бурмеевой чем-то большим, чем «подходящий» молодой человек, с которым можно поразвлечься. Собственно, после гибели мужа она сразу же угодила в больницу, и Турецкий был первым, кто ей встретился, не с доктором же Варвариным ей заводить романы. А он-то считал... Турецкий отогнал эти мысли и прислушался к тому, что продолжала тараторить Аллочка:

— Не знаю, произошло у них что-то или нет. Это было непросто устроить из-за охраны, но я думаю, если Татьяне действительно надо, она как-нибудь сможет исхитриться. В конце концов, охранники же не сидели там на лестнице ночь напролет.

— Наверно, — кивнул Турецкий, — иначе как бы подложили бомбу?

— Ну, тем более, — сказала Аллочка. — Значит, они могли и его пропустить. — Она замолчала, и ее нарисованная мордашка вдруг приняла совсем не подходящее к легкомысленной одежде и светлым веселым локонам выражение полного отчаяния. — Вот вы следователь, Саша, — сказала она, подняв на него глаза, полные слез, — вы, значит, в людях понимаете. Ну что во мне не так? Почему в меня никто не влюбляется? А в нее — все. Отчего так, а?

— Следователи этим как раз не занимаются, — ответил Турецкий. — А что, неужели так никто и не влюблялся?

— Нет, — покачала головой Аллочка, — вернее, есть один. Он хороший парень, и мне нравится, но бедный.

— Голодранец-бюджетник? — улыбнулся Турецкий.

Аллочка кивнула.

— Так и я ведь тоже. Знаете, сколько получает старший следователь Мосгорпрокуратуры? Триста тысяч в месяц. Не разбежишься.

— Мой, кажется, еще меньше. Но он подрабатывает, хочет летом в шабашники податься, строить что-то.

— Значит, все прекрасно. А вы хотите, как Таня— в клетку? Вам же очень повезло, что Леонид Бурмеев выбрал не вас. Вы бы вот тоже сейчас скрывались.

— Вы так думаете? — Аллочка улыбнулась сквозь слезы. — Может быть, вы и правы.

— Последний вопрос, — сказал Турецкий. — Вы этого Игоря больше не видели?

— Никогда.

— Но вспомните его, если увидите?

— Конечно.

— Тогда, может быть, заедете после работы на Петровку, и мы с вашей помощью сделаем фоторобот?

— Вы думаете, Игорь... — Аллочка в страхе прижала ладонь к губам и, округлив глаза, посмотрела на Турецкого.

 

 

— Я ничего не думаю, — ответил тот. — Просто случайный посторонний человек, который появился у Бурмеевых незадолго до того взрыва. Это же всегда подозрительно.

— Никогда бы не подумала, — покачала головой Аллочка. — А впрочем... было в нем что-то такое странное, я же вам говорю, он был не такой, как все. Вот и Танька на него клюнула.

«Она и на меня клюнула», — мрачно подумал Турецкий, но вслух этого не сказал.

— Одного не могу понять, — сказал он, — вы так о ней говорите, как будто она ваш враг. А ведь вы дружите с первого класса. Что это — женская дружба?

— Вы, мужчины, все упрощаете, — ответила Аллочка. — Я ей завидовала всю жизнь. А зависть — это же и преклонение, и любовь, и ненависть. Если бы я ею не восхищалась, разве стала бы завидовать? Вот и получается — все чувства вместе, в одном клубке. И она меня притягивала всегда — все у нее получалось ярко, необычно. Вот и все.

«Вот и все, — думал Турецкий, когда, попрощавшись с Аллой Зуевой, спускался вниз по эскалатору. — Кончилась сказка. А может быть, это и к лучшему»

 

 

Меркулов, пожалуй, и не придал бы сообщению Гали Крутиковой такого большого значения, если бы не один разговор, который произошел этим летом.

В ресторане «Дубровник» отмечалось шестидесятилетие Георгия Романовича Соболева, полковника КГБ в отставке, а когда-то приятеля Кости Меркулова по аспирантуре.

Они в то время были очень дружны, но затем их пути разошлись, и, только выйдя на пенсию, Гера Соболев снова начал собирать старых друзей — по всему видать, на службе он почти не обзавелся новыми.

Говорились тосты, угощение было неплохое, и к концу юбилея кое-кто даже набрался. Меркулов пил мало — здоровье не позволяет, да и с возрастом его как-то перестали воодушевлять обильные возлияния. Пока другие пели, танцевали и вообще радовались жизни, он подсел к юбиляру.

Стали вспоминать старые времена, затем переключились на современные, поругали правительство, посетовали на разгул преступности, на низкую раскрываемость преступлений.

— Но ведь, Гера, и раньше такое бывало, вспомни,— сказал Меркулов.

— Бывало, Костя, что греха таить, — кивнул юбиляр. — Я до сих пор один случай забыть не могу, хотя было это... сейчас какой год у нас, девяносто четвертый? Ну значит... Двадцать семь лет назад.

Соболев с Меркуловым сидели в конце стола, в стороне от веселившихся гостей — такие беседы располагают к откровенности, тем более что ж не поделиться с товарищем, дело-то ведь старое, это когда было...

— У нас и в КГБ такие случаи бывали, что остается только руками развести. Вот вроде того, о чем я хочу рассказать. Пропал наш агент, восточный немец из Штази. Он выполнил задание, приехал в Москву, чтобы доложить, и пропал. А ведь его наши люди «вели» до самого здания на Лубянке. Точно известно, что он туда вошел, но у нужных людей так и не появился и наружу не вышел. И никто до сих пор не знает, что с ним стало. Каково! Нераскрытое преступление в стенах КГБ!

Меркулов покачал головой:

— Да брось ты, старик, наверняка кому надо знали.

— Нет! — крикнул Соболев, так что некоторые из танцующих с удивлением на него оглянулись. — В том-то и дело. Этот немец, — он понизил голос до шепота, — положил в один швейцарский банк очень крупную сумму — на предъявителя. Почему немец — сам понимаешь.

 

— Да, ваше ведомство любило действовать через третьих лиц.

— Верно, — согласился Соболев. — Деньги предназначались для поддержки братских партий, да мало ли на что, не буду распространяться. Получить их мог тот, кто знает определенный код, а этот код немец и должен был передать нашему верховному руководству. Ни записывать его, ни тем более сообщать кому-либо, кроме Самого, он не имел права. И не успел сообщить...

— Так ты думаешь...

— А что тут думать? Зная код, получаешь несколько миллионов долларов, — усмехнулся Соболев.

В это время к нему подошла жена одного из их старых приятелей:

— Да что вы такие мрачные? Герка, у тебя же юбилей! Пошли потанцуем!

И она, схватив Соболева за руку, подняла его с места.

 

 

Всем отделениям милиции города Москвы и Московской области.

Разыскивается не установленный следствием преступник, подозревающийся в совершении тяжкого преступления. Приметы: мужчина, на вид тридцать лет, рост около 180 см, волосы русые, коротко стриженные. Лоб высокий, глаза серые, брови светлые, прямые, нос прямой с горбинкой, рот небольшой, губы тонкие, уши большие. Одет в шерстяное пальто, темный костюм, светлую рубашку. Прилагается его фоторобот, сделанный по свидетельским показаниям.

 

 

— Слушай, а это не тот мужик, который подорвал Карапетяна? — спросила Александра Ивановна, указывая на лежавший у нее на столе фоторобот «Игоря». — Надо проверить. По описанию вроде сходится, хотя описание, как его ни составляй, все равно портрета не даст. Хотя, — Романова нахмурилась, — Шевченко-то нет.

— Так этот второй жив, кажется. Дело вроде закрыли...

— Ну да, только он сам-то никого не видел, он все только по словам Шевченко знает. А Шевченко... я так думаю, Сашок, за то его и убрали, что он этого твоего «Игоря» видел.

— Очень может быть, Шура, — задумался Турецкий.

— Слушай, Саша, — опомнилась вдруг Романова, снова взглянув на Турецкого, — ты же бледный как смерть! Тебе постельный режим надо соблюдать!

— Шура, — сказал Турецкий, — и ты туда же? Хватит мне Ирины у себя дома.

— А что ты корчишь из себя этакого Шварценеггера! — рассердилась Шура. — Пойми ты, нам дохлый Турецкий не нужен, нам ты нужен здоровым. Будешь таскаться в полуобморочном состоянии — какой от тебя прок. Можешь заняться всем этим и завтра, и послезавтра.

— По-моему, ты сдаешь, Шура. Какое послезавтра? Послезавтра будет поздно, как бы уже сегодня не оказалось...

— И все-таки надо думать о здоровье.

— Да ты что, с лекциями решила выступать?

— Ладно, Сашок, наверно, мне пора за мемуары садиться. А что, бестселлер будет.

— Хорошо. Только давай завтра. А сейчас еще поработаем.

 

 


Дата добавления: 2015-08-13; просмотров: 86 | Нарушение авторских прав


Читайте в этой же книге: Глава восьмая НОЧЬ ПОСЛЕ БОЯ | Глава девятая НУЖЕН ТРУП | Глава десятая В КРЕМЛЕ | Глава одиннадцатая В ПЛЕНУ | Глава двенадцатая ДЯДЯ ОН И ЕСТЬ ДЯДЯ | Глава тринадцатая СОВЕТ БЕЗОПАСНОСТИ | Глава четырнадцатая НУ, ТУРЕЦКИЙ! | Глава пятнадцатая ТАНЯ | Глава шестнадцатая ПУСТАЯ ПАЛАТА | Глава семнадцатая ГДЕ ЖЕ ТЫ? |
<== предыдущая страница | следующая страница ==>
Глава восемнадцатая ЧЕЛОВЕК В ЧУЖОМ ПЛАЩЕ| Глава двадцать первая СТАРИКИ

mybiblioteka.su - 2015-2024 год. (0.011 сек.)