Группа советских войск в германии.

Г. Галле. 244 гв. мсп. 27 гв. мсд.

Г.)

Своеобразным, неординарным было мое вступление в должность для продолжения службы в 244 гв. МСП, 27 гв. МСД, 8 гв. Армии ГСВГ. По всей группе войск шла массовая замена офицерского состава. В связи с этим из полка убыло много офицеров не дождавшихся своих сменщиков. Полком командовал временно зам. командира полка подполковник Сухопаров Иван Петрович, который безвылазно находился на полигоне, организуя стрельбы и тактические учения стрелковых подразделений. Должность зам. по политчасти исполнял пропагандист к-н Кулеша, нач. штаба п/п-к Куркин был в какой-то командировке, зам по тылу собирал «монатки» для убытия. В полку кишит какая-то неразбериха, сумбур. Никто ничего толком не знает. Первым офицером, кроме дежурного по полку, которого я встретил прибыв в управление оказался командир танкового батальона гв. п/п-к Середов. Он добивался от дежурного, сможет ли выводить батальон на танкодром для проведения зачетного вождения и повышения классности водителями танков и офицерами батальонов. Последний был не в курсе дел и не знал, функционировал ли вообще танкодром дивизии. А по дивизионному графику батальон нашего полка должен проводить вождение на танкодроме. Дело не терпело отлагательства. Узнав, что я прибыл на должность зам. к-ра полка по политчасти Середов облегченно вздохнув произнес «Слава богу хоть один начальник в полку появился». А этот начальник не имеет ни малейшего представления ни о делах, ни о полигонах, ни о дивизии, да и в полку еще не значился. Пришлось вызвать зам. нач. штаба полка, приказать ему написать приказ о моем вступлении в свою должность с сей минуты. Поставив чемодан у дежурного, взял дежурную машину и вместе с подп. Середовым поехал искать штаб дивизии. В дивизии так же трудно было что-либо узнать. Наконец, дежурный по штабу дивизии, после длительного перезванивания сообщил, что в штаб едет зам. командира дивизии полковник Шварц Георгий Матвеевич, который прибыл по замене дня 4 назад. Представившись ему, я поставил вопрос о завтрашнем вождении танкистов нашего полка. Он удивился, что замполит, еще даже не вступивший в исполнение своих обязанностей в полку, прибыл в дивизию решать вопросы боевой подготовки полка. Но куда-то позвонил, узнал о состоянии танкодрома и его загруженности, отдал распоряжение о подготовке танкодрома для вождения танкистами 244 гв. МСП. Поблагодарив меня за оперативное вмешательство в решение вопросов боевой подготовки полка, в шутку назвав меня «Чапаем», показал, где размещен политотдел. Но там тоже не было начальства. И только вечером меня разместили в квартире убывшего в Союз майора Сиднева – бывшего моего предшественника.

Наутро, часов в 6.00, познакомившись с пропагандистом Кулешей, секр. Партбюро Ивановым, нач. клуба Нагумановым и секретарем бюро ВЛКСМ Абраменко, вместе с танкистами уехал на танкодром, чтобы лично убедиться в надлежащей организации вождения танков. Поскольку погода была слякотной, а трасса танкодрома порядочно разбита, нужно было совершить контрольный проход по трассе (вне зачетный, разведывательный) прежде, чем начинать плановое вождение. За рычаги первого танка сел командир I танковой роты, мастер вождения танков, ст. л-т Яцко М.И.; за рычаги второго учебного танка решил сесть я, хотя и имел всего 3 кл. по вождению танков. Поскольку мы не выжимали время и препятствия преодолевали не спеша, то прошли трассу без сбоев, хотя выбрались из машин в конце трассы мокрыми, как мыши после дождя.

Уяснив, какие препятствия требуют особого внимания и осторожности, танкисты приступили к выполнению своих упражнений. Часам к 10 погода установилась солнечная, немного ветреная, трасса подсохла и все водители успешно сдали зачетное вождение. Уезжая с танкистами, я попросил к-на Кулеша назавтра собрать всех политработников полка, батальонов и рот, для ознакомления с ними и их делами, хотя бы в общем масштабе. Мои действия по оказанию помощи танкистам и личное вождение танка вместе с ними, не прошло мимо внимания как офицеров, так и всего личного состава. Еще до совещания с политработниками зам. по п/ч к-ра танкового батальона к-н Радчук, успел об этом рассказать своим коллегам из других батальонов, а те своим подчиненным. Видимо для многих это было в новинку, и уже на первом же совещании я почувствовал к себе не только пристальное внимание, но если не ошибаюсь, какую-то повышенную долю уважения. Не раз, впоследствии, беседуя с офицерским да и рядовым составом, я отвечал на вопрос – как это я, пехотинец, сходу без тренировки и подготовки, сел за рычаги управления и сходу повел боевую машину на преодоление танковых препятствий, которые не всегда могут преодолевать опытные танкисты.

А мне не привыкать. Я водил танки, артиллерийские тягачи, автомобили и даже плавающие танки, как в Академии, а так же и во всех полках, где перед этим служил.

Поэтому политработники приняли, как должное, мои к ним требования о том, чтобы каждый из них учился водить весь набор техники, владеть всеми видами оружия и приборов, каким вооружены их подразделения. А когда политработник может лично выполнять упражнения по стрельбе, вождению и другим видам боевой подготовки, тогда ему больше будут верить подчиненные, больше уважать и сознательно выполнять свои служебные обязанности. Что они и старались выполнять, быть личным примером для своих подчиненных.

1963 год. Меня прислали по замене служить в Группу Советских Войск в Германии. Мой предшественник майор Сиднев, убывший в СССР с должности заместителя командира 244 гв. МСП по политчасти, похоже, не особенно был озабочен состоянием дел в полку. Наследство от его 5-летнего труда в полку было печальное. Дисциплина среди сержантов, солдат да и офицеров плохая. Пьянство, самовольные отлучки процветали. Здесь я впервые встретился даже с наркоманом, который проходил службу в батарее зенитного комплекса «Шилка» рядовом Стрельниковым. Имели место случаи дезертирства. Почти вошли в систему субботние и воскресные драки между солдатами разных рот и батальонов. Не всегда трезвыми выходили на службу и некоторые офицеры. И это все происходит в полнокровном, развернутом по штатам военного времени полку, куда присылают из СССР лучших, отобранных офицеров и сверхсрочников. Офицерским составом и сверхсрочнослужащими все штаты укомплектованы. 1800 человек солдат и сержантов срочной службы размещены в добротных каменных (кирпичных) казармах трех мотострелковых, танкового батальонов, артиллерийского и зенитного дивизионов, роты связи, саперной, хозяйственной, роты химзащиты, автобронетанковой ремонтной мастерской, взводом разведки и музыкального. Каждую службу в полку возглавляли старшие офицеры, майоры и подполковники. Офицеры и сверхсрочники также размещались в добротных домах и квартирах. Все материально обеспечены хорошо. Продовольственное обеспечение нормальное, т.к. кроме продуктов, выдаваемых с полковых складов, каждый мог купить продукты и вещи в магазинах военторга и в немецких магазинах. Ведь все семьи жили вне городка, в городских домах примыкающих к заборам городка военного. Авто-бронетанковой, артиллерийской, инженерной техникой и техникой связи, стрелковым, артиллерийским, химическим, зенитным, саперным вооружением полк укомплектован с избытком. Склады ломились от запасов продовольствия, боеприпасов и других материально-технических средств. Полк обеспечен всем, а должного порядка, дисциплины и сплоченности коллектива нет. Не чувствовалось хозяйского отношения и заботливого ухода за техникой, вооружением и боекомплектами, за сохранностью продовольствия и вещевого имущества.

В глаза бросалась низкая требовательность руководящего состава полка к офицерскому составу и, прежде всего, к командирам батальонов, рот и их заместителям, а последних к подчиненным им офицерам и солдатам. Чувствовалась слабая работа полит аппарата, партийных и комсомольских организаций по вопросам воинской дисциплины и порядка.

Не успел еще переступить порог своего кабинета, как ко мне пришли жены семей офицеров и сверхсрочников с жалобами на поведение своих благоверных дома, на скуку от безделья, с просьбами поручить какую-нибудь работу.

Одним словом, пришлось, немедленно засучив рукава, наводить порядок с ходу, попутно разбираюсь с причинами, породившими эти недостатки их изучением и принятию мер по их устранению.

Начинать пришлось с нелицеприятных разговоров с командирами батальонов их заместителями и многими начальниками служб полка о их личном поведении, стиле руководства и чересчур большой заботе о собственном обогащении, в ущерб работе и службе. О халатном отношении к выполнению служебных обязанностей подчиненными и низкой требовательности к ним, о плохой организации и порядка в подразделениях. Эту неприятную работу пришлось взять на себя, т.к. командира полка не было, а первый его заместитель подполковник Сухопаров Иван Петрович находился все время на полигоне, выполняя, прежде всего, свои служебные обязанности, а уж потом, и обязанности командира. На совещании офицерского состава был остро поставлен вопрос о личной ответственности каждого офицера за свое поведение и дисциплину подчиненных, вплоть до освобождения от занимаемых должностей и откомандировании в Союз. Но, повышая ответственность л/с, нужно было и помощь оказывать им. В полку было много холостяков офицеров и сверхсрочников, а покушать им негде, да нет места и для работы с ними. Пришлось изыскать помещение, которое было бы вроде офицерского собрания с офицерской столовой. Завертелся нач. тыла п/п Воржаков, нашел среди семей офицеров и сверхсрочников специалистов, укомплектовал штат, оборудовал помещение необходимой мебелью и посудой. Где-то недели через полторы, уже все холостяки с удовольствием принимали пищу в столовой, а по вечерам могли поработать с книгой в библиотеке, расположившейся через коридор в этом же помещении. Запылившиеся на складе, несколько тысяч книг, перекочевали на ее полки. Еще одна женщина, специалист библиотечного дела, жена ст. лейтенанта Нила Яцко приступила к работе.

Странно было видеть, что трижды орденоносный полк, прошедший с боями от Сталинграда до Берлина, имеющий славные боевые традиции не только комнаты боевой славы полка не имел, на всей территории полка не было даже ни одного стенда или плаката о ветеранах или шести Героях Светского Союза, выросших в полку.

Туго пришлось пропагандисту капитану Кулеша и, сменившему его, майору Горяинову, а также секретарю комитета комсомола отвечавшим за оформление комнаты боевой славы и наглядной агитации на всей территории полка. Сосредоточив возможности всех художников полка, они сумели так организовать работу, что вскоре у штаба полка появились портреты наших, полковых Героев Советского Союза. А затем и по всей территории полка заняли свои места стенды, пропагандирующие, как славные боевые традиции полка, а также и успехи в боевой и политической подготовке личного состава в мирное время.

В этом же году начала свою работу и комната боевой славы полка, о содержании которой и достоверности материала в ней очень высокую оценку дал бывший командующий 65 гв. армией генерал армии Батов П.И. Который посетил ее во время пребывания в полку, в качестве председателя комитета ветеранов войны Советского Союза. Подарив свои мемуары-книгу «В боях и походах» с авторской надписью.

Под большим нажимом, со скрипом, но все же удалось наладить марксистско-ленинскую подготовку офицерского состава и повысить уровень проведения политических занятий с сержантским и рядовым составом. По всем вопросам жизни и учебы личного состава удалось активизировать работу партийных и комсомольских организаций полка и подразделений. Все это способствовало некоторому улучшению уровня боевой и политической подготовки, появились признаки улучшения дисциплины. Однако периодические скандалы и драки солдат, сержантов в различных подразделениях продолжались, особенно в период демонстрации кинофильмов. Никакие меры административного и воспитательного порядка не помогали. Да они и не могли быть эффективными. Учитывая, что в чужой, хотя бы и дружественной, стране, где фактически вся жизнь военнослужащих ограничена территорией военного городка. И выход за его пределы разрешается только в особых, редких случаях. В таких условиях исключительно большую роль приобрела культурно-массовая работа. Ежедневно, и особенно, в выходные и праздничные дни, нужно было чем-то занять более двух тысяч молодых, 19-22 летних здоровых парней, дать им возможность к чему-то свои бурлящие силы приложить. Заинтересовать и привлечь к участию в организации отдыха все категории военнослужащих. Не говоря уже об организации занятий кружков художественной самодеятельности, различных спортивных соревнований. Даже для просмотра кинофильмов не было путевого помещения.

Автомобильный гараж, в котором демонстрировалось кино, мог вместить не более 350 человек. Летом при хорошей погоде показывали фильмы, читали лекции, показывали самодеятельность, выступление советских артистов и музыкальные концерты большого (90 человек) оркестра Национальной Народной Армии ГДР на летней площадке. В холодное же осеннее, зимнее и вечернее время поместить зрителей было некуда. Стоило по графику начать демонстрацию кинофильма для одного батальона, как к клубу (гаражу) собиралось дополнительно несколько сот солдат из других подразделений нашего и соседнего полка.

Все хотели смотреть кино и оттеснив дежурный наряд, как сельди в бочку, набивались в помещение, где демонстрировался фильм. Стоящие на скамейках закрывали экран сидящим на скамейках. Между солдатами возникали ссоры, приводящие к выяснению отношений при помощи кулаков. Пытались крутить по три сеанса подряд одну и ту же картину, но это не помогало. Другого же помещения, которое могло бы вместить хотя бы 50% личного состава в один сеанс, в городке не было. Ни один танковый, артиллерийский или автомобильный гараж не подходил.

Создание и оборудование в каждой роте комнат боевой славы и ленинских комнат, оборудование солдатского кафе, открытие в городке магазинов военной торговли, организация показа фильмов и других культурно-массовых мероприятий на летней площадке несколько снимали напряжение, но не решили этой проблемы кардинально. Только строительство просторного помещения специально предназначенного для клуба, а вернее строительство нового клуба, со всеми его атрибутами поможет решить вопрос повышения дисциплины среди личного состава.

Неоднократные обращения в политотдел и к командиру дивизии заканчивались одним и тем же: «Денег для этого нам не выделяют. Да и в других полках нет клубов». А обращение к разжиревшему, как двухгодовалый кабан, брюхатому Члену Военного Совета I гв. танковой армии генералу Александрову, чванливому, всегда не трезвому чинуше, всегда заканчивались ответом: «Ваше дело воспитывать военнослужащих, вот и воспитывайте, а не строительством занимайтесь».

КЭЧ группы в г. Намбурге, обслуживавшая наш гарнизон по ремонту помещений, в выделении средств на клуб отказала. Мои попытки что-то вырвать из средств, которые ГСВГ выделили на строительство и оборудование полкам дивизии полигонов и стрельбищ не дали результатов. Все, тупик. По нашей, военной линии выхода не находилось. Но и так дальше жить невозможно.

Поразмыслив, я решился на, непозволительный для авторитета советских вооруженных сил, шаг – обратился за помощью к окружному руководству Соц. Единой партии Германии в г.Галле. Чтобы моя просьба о помощи была убедительней нужно было показать им «Вавилонское столпотворение» солдат у клуба во время демонстрации кино.

На празднование 46 годовщины Советских Вооруженных Сил мы пригласили в полк Члена политбюро СЕПГ – первого секретаря Галльского окружкома т. Хорста Зиндермана и других руководителей партийных и административных органов округа и города. Они согласились и прибыли довольно внушительной группой.

После общих торжеств: митинга, прохождения парадным строем подразделений полка на плацу, немецких товарищей ознакомили с жизнью и бытом личного состава полка их успехами, в комнате боевой славы ознакомили с боевыми традициями полка, его успехами. В завершение пригласили их в офицерскую столовую на торжественный, праздничный обед.

За столом я сел рядом с т. Зиндерманом. По ходу обеда, извинившись перед соседом, я дважды выходил из столовой. И когда попросил разрешения выйти в третий раз он поинтересовался, чем я обеспокоен, куда отлучаюсь. Я пояснил ему куда я ухожу. Выслушав меня, что я отлучаюсь к клубу, попросил и его пригласить. Он тоже хочет посмотреть как отдыхают солдаты. А мне только этого и надо было. Был повод обратиться к нему со своей просьбой. Кстати т. Зиндерман отлично говорил по-русски, т.к. некоторое время жил в СССР, там же закончил ВПШ и институт. Когда подошли к клубу там все двери были распахнуты и облеплены солдатами, внутри помещения, заглушая звуки кино, ругались солдаты. А на улице возле клуба волновалась толпа военнослужащих в несколько сот человек. «А это что за толпа?» спрашивает меня. «Эти тоже хотят смотреть фильм и ждут возможности забраться внутрь помещения». Поскольку через двери пройти было невозможно, я повел его в кинобудку.

Посмотрев через смотровое окно киномеханика в зрительный зал, обнаружив, что одни солдаты стоят на полу, а другие на скамейках, мешая смотреть на экран, во многих местах зала идет какая-то потасовка, шум и гвалт заглушают звук, сопровождающий фильм, он, оторвавшись от этого зрелища, только и сказал: «Пошли». Когда мы отошли от клуба, он возмущенно заявил, что это форменное издевательство над солдатами, а не просмотр фильма. «Это ужас, а не отдых. В чем дело?». Когда я объяснил ему, в чем дело, какие попытки решить клубный вопрос, я предпринимал, к кому обращался, какие ответы получал и каков конечный результат, он видел сам. Немного помолчав, он произнес: «Ты, Николай, правильно говоришь, что надо строить новый клуб, который бы вмещал весь личный состав полка в один сеанс. Хорошо. Я подумаю, посоветуюсь со своими помощниками, видимо мы сможем тебе кое-чем помочь. Ты определись: на каком месте строить, какой размер здания и что для этого потребуется. Мы обеспечим строительство материалами бесплатно, в знак укрепления германо-советской дружбы, поможем советами опытных специалистов-строителей. Ну а строить будете сами, своими солдатами, вон их у вас сколько. Завтра я пришлю к вам начальника строительного отдела окружкома СЕПГ т. Дригало, он очень опытный инженер-строитель. Дайте ему размеры, вместимость, место покажите, а он со своими инженерами все рассчитает».

Я от души поблагодарил т. Зиндермана за желание помочь мне. Причем он еще раз подчеркнул, что все материалы будут нам предоставляться бесплатно в счет германо-советской дружбы, а транспорт и рабочая сила наша. Это меня вполне устраивало. Наконец, появилась надежда развязывать этот клубный узел, который обещал мне решить вопрос дисциплины.

На следующий день, часов в 10 утра, дежурный по полку привел ко мне седого человека, лет под шестьдесят, среднего роста, худощавого, который представился. «По поручению геноссе Зиндермана прибыл к вам. Я Дригало, строитель». Такой пунктуальности и четкости в выполнении своих слов можно было только позавидовать.

Вместе мы осмотрели место, где я предложил строить клуб, прикинули его размеры из расчета вместимости 1900 человек, сцены, киноаппаратной, помещения для переодевания артистов, кабинета и кладовки для начальника клуба. Получилось здание длиной более 70 метров, шириной более 12 метров. Высотой без чердака 10, а с Чердаком около 14 метров.

Договорились, что его сотрудники проработают технические вопросы, определятся и просчитают необходимые строительные материалы, а затем совместно определим мероприятия, людей, процесс и сроки строительства. При следующей встрече с т. Дригало мы уже конкретно решили: где, когда, какие строительные материалы мы можем брать и перевозить их в полк, какого типа строить здание. Стены и перегородки в здании – кирпичные, перекрытие потолка, укосины чердака, сцену, полы – деревянные, крышу крыть шифером, а внутреннюю покраску производить водоэмульсионной краской. Вопрос отопления оставался нерешенным, т.к. они не имели такой возможности. Не имел возможности бесплатно давать кирпич и кирпичный завод, т.к. находился в прорыве с выполнением плана выпуска кирпича. Предложил нам такой выход. Директор завода снимает с погрузки своих рабочих и ставит их на конвейер и к печам обжига, вместо них он предложил поставить наших солдат на отгрузку кирпича от печей на железнодорожные вагоны. А на заработанные солдатами деньги, завод каждый день будет отпускать нам кирпич. Это помогало заводу выйти из прорыва и нам получать драгоценный кирпич. Мы, конечно, согласились на такое предложение.

По договоренности с командиром полка на строительство клуба была поставлена зенитная батарея полка, снятая с боевой подготовки, освобожденная от несения караульной службы и всех других обязанностей и хозяйственных работ. Ее личный состав ежедневно на двух машинах выезжал работать на кирпичный завод вместе со своей кухней, кроме бригады которая возводила кирпичную кладку и бригады, которая завозила другие строительные материалы от немецких организаций.

А разведывательный взвод, на таких же условиях зарабатывал люстры и электрооборудование на заводе электроаппаратуры. Закончив работы там, он был переведен на «заготовку» кресел для каждого солдата в клубе. Он размонтировал кресла и необходимую аппаратуру в одном городском и двух районных театрах и перевозил ее в полк, а затем монтировал в клубе.

Ответственным за строительство были нач. клуба к-н Нагуманов и к-р зенитной батареи к-н Мурзов. Главным техническим руководителем и производителем всех работ был назначен старшина Карпов, который до армии работал мастером на строительстве жилья и имел среднее строительное образование. От услуг полкового инженера я отказался, т.к. майор Коломиец оказался неспособным произвести элементарные расчеты по возведению зданий гражданского профиля, а старшина Карпов заткнул его за пояс, как своими знаниями, а также и практическим опытом.

Прием, учет, хранение и расходование материалов было поручено лично начальнику клуба. Конечно, уж ежедневный контроль над ходом работ, я не мог поручить никому, взял на себя. Это мое детище.

На подготовительные работы ушло около месяца, но оно пролетело незаметно. С первой же весенней травкой и ласковым солнцем был заложен первый кирпич и фундамент, стартовала работа по строительству клуба. Солдаты с удовольствием работали на любых работах для строительства своего, солдатского клуба. Каждая бригада получила свой объект и объем работ: одна готовила (копала) траншеи под фундамент, другая с 6.00 на двух машинах уезжала на кирпичный завод, четвертая уезжала на завод электроаппаратуры, пятая - на снятие кресел в городском театре. Немецкие товарищи очень четко и своевременно решали все вопросы по снабжению наших работ. Со стороны же нашего руководства дело продвигалось гораздо хуже и главным тормозом оказался командир полка полковник Павлов С.Д. Казалось бы радуйся тому, что с окончанием строительства клуба естественно прекратятся всякие драки между солдатами, повысится уровень дисциплины. Будут лучшие условия для повышения воспитательной работы, а это облегчит работу всему офицерскому составу над повышением успехов в боевой подготовке. Но не тут-то было. Видимо в нем взыграло самолюбие, что вопрос о помощи нам со стороны немецких товарищей, я решил без его конкретного участия. А вторая причина в том, что в это же время для полка (как и для других полков дивизии) строился полигон и стрельбище, за строительство которых отвечал лично командир полка перед командованием ГСВГ, которое обеспечивало это строительство инженерной техникой и всеми материалами.

Из всего этого он сделал вывод своим «куриным» мозгом, что клуб не его дело, а дело зам. по политчасти, ну и пусть «со своими» немцами его строит. Он же забрал всю технику, автотранспорт и людей полка к себе на полигон, оставив пару машин для хозяйственный нужд в полку. Пришлось на помощь привлечь командира дивизии генерала Сторч Н.В., чтобы вдолбить ему необходимость полного обеспечения всех работ по клубу как техникой, так и людьми, инструментами. Убедить в том, что это не только дело полка, это интернациональное дело, которое касается отношений между двумя государствами и «свинство» здесь недопустимо. Нужно только радоваться тому, что немецкие товарищи помогают ему, командиру советского полка, решить проблему которую он сам решить не может. Наконец вдолбили ему что клуб – это «вотчина» командира полка, а не только замполита. В заключение комдив приказал обеспечить строительство клуба всей потребной для этого техникой, людьми, инструментами и не снимать оттуда ни одного человека. Тут уж Павлов вынужден был выполнить приказ, т.к. мне было приказано через 2 суток доложить комдиву о полном выполнении его приказа и впредь информировать его о ходе строительства клуба. Это была неоценимая, мощная поддержка и дела дальше пошли хорошо до самой осени, когда воспользовавшись моим отсутствием в полку, Павлов подложил очередную свинью. На какие-то срочные работы ночью по тревоге поднял зенитную батарею и отправил на полигон, не предупредив руководство кирпичного завода о том, что люди на погрузочные работы не приедут. Завод в этот день сорвал поставку кирпича каким-то строительным организациям, разразился скандал. Этот хамский поступок командира по отношению к немецким товарищам, нам с Дригало дорого обошелся. Не закончив кирпичную кладку каких-то 4-5 венцов, стройка остановилась, т.к. обиженное до глубины души руководство кирпичного завода дальше отказалось с нами иметь дело, как с людьми несерьезными, безответственными. Никакие извинения и уговоры не помогли. Другого предприятия по изготовлению стеновых материалов в Галльском округе не было. Какими-то неведомыми мне путями т. Дригало, при содействии т. Зиндермана, договорился с руководством Лейпцигского завода силикатных блоков о выделении нам недостающих стеновых блоков.

Недели через три простоя в кирпичной кладке стен, ко мне приехал т. Дригало и с радостью сообщил о достигнутой договоренности с руководством Лейпцигского округа. Требовалось 10 крупногабаритных транспортных автомобилей «КраЗОВ» для их доставки. И опять выручил нас командир дивизии, выделив эти машины из саперного батальона, как и ранее для перевозки россыпью 40 тонн Портланд цемента.

Выше я не точно выразился, что стройка встала. Вернее было бы сказать, что прекратилась кирпичная кладка. А сварщики варили звенья металлического каркаса для верхнего венца кирпичной кладки, т.к. без железобетонного цельного венца, связывающего стены по периметру клуба, нельзя было рассчитывать на большую прочность стен. Внутрь помещения завозились и ссыпались сотни самосвалов грунта для создания превышения рядов от пятого до последнего с целью обеспечения хорошей видимости из любого ряда и места. Гудели бульдозеры выравнивая этот грунт, а также подготавливая площадку вокруг клуба, для ее бетонирования, и другие работы продолжались.

Мы с Дригало мотались на его стареньком «Вартбурге» по ГДР в поисках древесины. Наконец, нашли на одном из островков небольшой лесопильный заводик, у которого был и запас леса, и техника для его переработки. И, главное, они могли изготовить нужные нам конструкции перекрытий, стропила, доски для пола, и даже изготовить двери. Причем немецкие товарищи так скоро приступили к изготовлению для нас необходимых конструкций, что к моменту окончания бетонирования связующего железобетонного венца, мы уже смогли завезти их к нам для монтажа. Наконец, настал момент, когда Дригало сообщил, что к 6.00 в понедельник наши машины должны быть на силикатном заводе под г. Лейпциг. Чтоб не опоздать, я лично забрал машины из саперного батальона и к 5.00 моя колонна в 10 кразов стояла у ворот завода. А в 6.35, загруженные до верха бортов силикатным кирпичом, мы покидали территорию завода. Теперь нам ничто не мешало. Хотя время и было несколько упущено, но мы надеялись, что к октябрьским праздникам клуб начнет свою работу, ибо даже водоэмульсионная краска лежала на складе у нач. клуба. Положительно решился вопрос получения новой, стационарной широкоэкранной киноаппартатуры, способный давать луч на экран до которого было 70 метров.

Но один вопрос – отопление помещения, никак не решался. Куда я только не обращался, никакого толку. И пришлось, как писал И.Д. Папанин, больше «топать ногами», чем ждать ответа на письменные просьбы. Лучше написанное лично передавать адресату, т.к. все неясное можно сразу же объяснить и получить нужный результат. Выход был один – ехать на прием к члену Военного Совета ГСВГ генерал – полковнику Васягину или Главкому ГСВГ генералу армии Кошевому П.К. Легче и быстрее всего мы могли установить водяное отопление, т.к. в нашей котельной стоял на консервации запасной котел. Это был наш козырь. Надеялись, что успешному нашему визиту способствует и то, что на строительстве клуба в полку побывал генерал Васягин.

Правда, во время его визита в полк я где-то отсутствовал. Но когда послушал рассказы солдат и офицеров о его беседах с ними прямо на стройке клуба, создалось впечатление, что он остался доволен такой работой. На вопрос генерала, кто руководит стройкой, они отвечали – замполит нашего полка.

- Он что строитель? -задал генерал вопрос.

-Не знаем. Но он не задумываясь, отмеряет шагами и говорит: «Тут ставить стену, тут перегородку и т.д.» Мы делаем и, как видите, хорошо получается.

Нач ПО дивизии п-к Лоханов с некоторой обидой подтвердил рассказы солдат, что Васягин остался доволен нашей стройкой, а его крепко отругал за то, что в других полках этого не делают. Раз доволен – значит поможет.

По нашим подсчетам на приобретение трубопроводов, батарей отопления, аппаратуры управления, вентиляции, потребуется не более 35-40 тысяч немецких марок. Кроме денег и материалов, нужны были специалисты-сантехники и котловики. У нас их не было. Зато они были в КЭЧ Наумбургского района. Прибыв во Вьюнсдорф, где размещалось командование и Военный Совет группы, мне с большим трудом удалось прорваться к генералу Васягину. На каждом углу требуют пропуск и всегда разный. Пришлось порядком наврать, что якобы побывав в полку, он приказал мне прибыть к нему лично. Но как бы ни было, а его адъютант или порученец вышел ко мне во двор и сопроводил к генералу. Когда я доложил ему о причине прибытия и изложил свои просьбы, подав ему заготовленный рапорт, он улыбнулся и говорит: «Так вы и есть тот замполит полка, который шагами отмеривает и командует, куда ставить стену, а куда перегородку»?! Расспросив, как мне удалось уговорить немцев обеспечить стройку материалами на суммы, превышающие миллион марок, похвалил: «Молодец, дело делаешь», отопление сделают вам работники наших КЭЧ. И пригласил генерала (то ли нач. КЭЧ, то ли нач. тыла ГСВГ и нач. фина ГСВГ) отдал распоряжение одному немедленно перечислить указанную в моей справке сумму в адрес КЭЧ Наумбурга, а генералу, после ухода полковника, нелицеприятно выговорил за плохую работу его подчиненных и невнимательное отношение к нуждам полков. Стыдно, что люди не получают от Вас помощи, вынуждены обращаться к руководителям другой страны и находят у них понимание. А закончил довольно приятным для меня приказанием: «Выделите нужное количество материалов для установки отопления в новом клубе 244 гв. МСП. Завтра же вышлите туда специалистов во главе с начальником КЭЧ района, чтоб они смонтировали, отрегулировали и запустили отопление. О результатах доложите мне. Люди делают даже непосильное для себя дело, нужное дело, а ваши бюрократы вместо помощи только мешают им». Мой визит удался!

Удалось успешно преодолеть последний, довольно трудный барьер, который угрожал срывом сроков окончания строительства, который был нами установлен. Через день, рано утром уже были в полку и начальник КЭЧ района Наумбург, и специалисты сразу же приступили к работе, и машины были загружены сантехническими материалами и оборудованием. Строительные дела двигались к успешному завершению. Заканчивались кровельные работы, подбивался досками потолок, укладывались ступенчатые полы, заканчивали устройство и оборудование сцены. Стены внутри штукатурились и покрывались водоэмульсионной краской, оборудовалось настенное освещение - установкой бра, и потолочное - подвешиванием одной люстры на 300 по центру и 2-х люстр по 250 ламп впереди и сзади средней. Дело подходило к установке и оборудованию внутренней начинки клуба: установке мест для сидения киноаппаратуры, механизации сцены, радио оборудования как в театре.

Посоветовавшись с немецкими товарищами, я решил установить в клубе кресла для каждого солдата, вместо общественных скамеек и лавок. Я рассчитывал, что закрепление постоянного места за каждым солдатом повысит его личную ответственность за целостность и исправность кресла, не позволит никому другому посягать на это место, значит, ликвидируются всякие недоразумения и споры между солдатами.

С другой стороны, закрепление мест конкретно за каждым солдатом повысит ответственность каждого командира (отделения, взвода, роты и батальона) за свой, отведенный его подразделению участок в клубе. И, наконец, облегчит начальнику клуба определить какое подразделение, как содержит свой участок.

Задачу обеспечения клуба креслами успешно решил т. Дригало, при содействии окружного и городского отделов культуры и обществ Германо-Советской дружбы. Этим он даже содействовал более быстрому переходу трех кинотеатров на новые формы культурно-массовой работы. Дело в том, что в этот период времени все кинотеатры ГДР охватила лихорадка переоборудования кинотеатров (в связи с плохой посещаемостью их зрителями) на учреждения более широкого увеселительного типа, где были и помещения для демонстрации фильмов, для дискотек, танцев, кафе и т.п. Поэтому в существующих кинотеатрах такое большое количество кресел им уже было не нужно. В новых учреждениях им не нужны были и комплекты громадных установок и оборудования для широкоформатных экранов, для больших сцен, разные занавеси, средства освещения и озвучивания больших зрительных залов. А нам-то все это позарез требовалось и не с одного, а с нескольких кинотеатров.

По нашим расчетам, в зрительном зале строящегося клуба нормально можно было разместить не менее 1900 кресел, с удобным расположением в них каждого зрителя. Исходя из этого, через несколько дней, т. Дригало принес мне расчеты и адреса кинотеатров, из которых мы могли получить 900 мягких и 1000 жестких театральных кресел. Но не просто получить, а нашими силами разобрать их в существующих кинотеатрах, загрузить и нашим транспортом перевезти их в свою часть. Причем, расчеты финансистов кинотеатров исходили из того, что цена списанных кресел с учетом их износа определялась: мягких из городского кинотеатра по 15-17 марок за кресло, а их разборка и демонтаж с вывозом по 22 марки за кресло; жестких откидных кресел из районных двух кинотеатров по цене 9-10 марок, а демонтаж и вывоз по 22-23 марки. В связи с тем, что у них оплата физического труда оценивалась очень высоко, на этой своеобразной «сделке» мы не только получали бесплатно 1900 кресел, театральное оборудование и имущество, но и зарабатывали более 30 тысяч марок.

Надо быть бессовестным негодяем, чтобы бесплатно забирая такие необходимые нам кресла и кинооборудование из трех кинотеатров, еще и драть с них деньги. Поэтому, когда с т. Дригало речь зашла о том, что окружному СЕПГ нужно сделать основания для строительства каких-то объектов в горах, связанных со взрывными работами, мы им посоветовали на эти деньги закупить взрывчатки, а наши саперы произведут все взрывные работы. Что и было выполнено в ближайшее время. Т. Зиндерман остался очень доволен нашим поступком. Да я был рад тому, что хоть и небольшое, но хорошее дело сделал для хороших людей, в ответ на их добрые дела. Вот таким образом был решен вопрос с обеспечением каждого солдата полка креслом в клубе, монтажом автоматической механизации сцены, широким экраном, акустическим звуковым сопровождением фильма. Более того, мы «одели» сцену и все двери бархатными занавесями и портьерами бордового и светло-орехового цвета.

По опыту своей работы еще на Севере я знал, что в ходе строительства, особенно так называемым «хозяйственным способом», и тем более, бесплатно, всегда возникает бесчисленное количество помех и препятствий. Иногда оттуда, откуда не ждешь, иногда серьезных, а иногда мелочных, пустячных, но характеризующих связанных с ними людей.

Помнится, для бетонирования связующего железобетонного венца, уже был сварен и уложен по всему периметру здания арматурный металлический каркас, установлена опалубка, а гравия для приготовления бетона нет. У немцев нет, а у командира полка на полигоне в буртах лежит его несколько железнодорожных платформ, а вернее несколько эшелонов.

Сколько не просил у командира полка Павлова дать мне хотя бы 2-3 машины гравия он отказывал. Выхода пока я не видел. И вдруг, через неделю после нашего разговора о щебенке, видимо забыв о нем, Павлов попросил меня заменить его в субботу и воскресенье на полигоне, т.к. он уже 2 недели не менял белья. Я согласился поехать туда вечером, в пятницу, с расчетом возвратиться в полк вечером, в воскресенье. Взяв у Павлова легковой автомобиль, на котором он приехал, к вечеру пятницы я был уже на полигоне. Посмотрев на огромное количество гравия, я крепко выругал Павлова, как собаку на сене – которая и сама не ест, и другим не дает. Решил несколько машин сегодня же ночью отправить в полк для клуба. Пока я думал, кому бы поручить это дело, ко мне пришли все командиры батальонов, с просьбой отпустить их к семьям хотя бы на один день. Я разрешил трем командирам батальонов, двум заместителям комбатов по политчасти и одному нач штаба, на 4-х автомобилях ЗИЛ убыть на одни сутки с условием, что они до краев бортов загрузят все автомобили гравием, отвезут его к клубу полка, немедленно по прибытии разгрузят машины от гравия и только после этого поставят машины в парк, а сами могут идти домой. Рассчитывая, что часов в 11-12 вечера, когда машины придут в полк, Павлова там уже не будет – он уйдет домой. Они были на седьмом небе и где-то через час старший колонны к-р I МСБ підполковник Силаев докладывает мне о готовности к выезду уже сей час – в 9 часов вечера, не дожидаясь утра. Проверив загрузку машин, и предупредив всех, не попадаться на глаза к-ру полка, я разрешил им выезжать. Все мои требования они выполнили и смогли дома отдохнуть пару часов. На другой день, в субботу перед обедом, наблюдаю картину: идет колона, впереди легковушка, за нею 4 автомобиля ЗИЛ по полю стрельбища. Я понял, что кто-то попался Павлову на глаза. Так и произошло. Кто-то из комабатов часов в 11 вышел из дома, а все они жили в том же доме, что и командование полка. Увидев из окна своей квартиры, выходящего из дома командира батальона, он удивился, как тот оказался дома. Узнав, кого я отпустил домой и особенно о том, что они привезли 4 машины гравия, разгрузив ее у клуба, взбеленился, приказал немедленно собрать всех и даже прекратив свой отдых, во главе колонны приехал на полигон. Подъехав ко мне, он вышел из машины и злой как пес, только прошипел: «Садись в машины и езжай в полк», а затем добавил «За два дня ты все отсюда перевезешь в свой клуб». Хорошо, что он не привез назад гравий, и за это спасибо. А его дурость меня не волновала. Я уже хорошо знал, что он способен отчебучить такое, что волос дыбом встанет, а когда проснется от запоя, чуть не на коленях упрашивает не сообщать об этом командованию дивизии. Но это к слову. Главное, что теперь ни что не мешало окончанию строительства клуба, перекрытию и кровельным работам. Деревянные конструкции уже лежали у нас на складе. Их досрочно сделали мастера с райского островка Морицпарк, на котором размещен дерево обрабатывающий завод. Это действительно островок райских самых разнообразных цветов: роз, хризантем, настурций, окруженный гирляндами белых лилий и желтых лотосов, раскинувшихся на водяной глади, сверкающего голубизной озера.

Так, постепенно, шаг за шагом, мы: накрыли крышу, оштукатурили и покрасили внутри все помещения клуба, оборудовали электропроводку, механизированную сцену и кинобудку, установили киноаппаратуру, постелили деревянные полы, навесили двери с бархатными гардинами, подвесили к потолку три громадные люстры, которые по своим размерам не уступали люстрам в Большом театре Союза СССР в Москве, по стенам разместили бра, заполнили сцену широким экраном, бархатными занавесями и другой необходимой аппаратурой. Установили паровое отопление в зрительном зале, кинобудке (аппаратной) в помещениях для мужской и женской артистической уборной, для кабинета нач. клуба и кладовой, комнаты для хранения музыкальных инструментов музвзвода. В это же время заместители командиров батальонов и рот по политчасти, командиры подразделений готовили личный состав к открытию клуба: составляли планы закрепления участков за подразделениями, мест за каждым солдатом, приводили их в клуб, показывали каждому сержанту и солдату его место (кресло), за исправность и чистоту которого он отвечал лично – был его хозяином. Разъяснили общий порядок в клубе, правила поведения, бережное отношение ко всему имуществу и особенно к бархатным шторам, занавесям, гардинам, которые были так соблазнительны в качестве бархоток для чистки обуви и т.п. Одним словом знакомили и инструктировали их о порядке посещения клуба, поведения в нем и сохранения его для самих себя. Весь партийный аппарат, командиры, партийно-комсомольский актив готовились не только к торжественному открытию клуба и отчетному концерту художественной самодеятельности полка, но к проведению повседневной работы с личным составом подразделений в клубе. Одни готовили лекции и доклады, другие репетировали концерты своих коллективов художественной самодеятельности, третьи - готовились бороться за лучшие спортивные показатели. И многие другие мероприятия, направленные на проведение культурного отдыха л/с, на обеспечение заинтересованности, полной занятости сержантов и солдат, в свободное от учебных и караульных, технических занятий время.

Наконец к началу ноября все строительные работы закончены, вокруг здания клуба уложен последний метр бетонированной площадки размером 100х30 метров. Приступили к оформлению наглядной агитации.

6 ноября 1964 года 10.00 часов утра.

Четким строем подходят к клубу батальоны и роты нашего 244 гвардейского, орденов Кутузова и Александра Невского мотострелкового полка, впереди которого развивается боевое Красное знамя полка с прикрепленными к нему Гвардейской лентой, орденами Кутузова и Александра Невского, сопровождаемое знаменосцами и взводом разведки. Не торопясь, спокойно и организованно входят солдаты в отведенные для них двери, занимают каждый свое, закрепленное за ним место. Офицеры и их семьи рассаживаются в предназначенных для них первых пяти рядах. Зал ослеплен светом трех огромных люстр в несколько тысяч свечей каждая, настенных бра и сцены.

От занавесов со сцены и на всех дверях, от бордовых кресел искрятся бархатистые бордовые и светло орехового цвета лучи.

Лозунги и плакаты, красочно убранная сцена, нежными женскими руками боевых подруг офицеров, славят Коммунистическую партию, Великий Октябрь, Советско-Германскую дружбу. Под звуки полкового оркестра на огромную, в 150 кв. метров сцену, в центре которой алело боевое Красное знамя полка, поднимаются партийные и государственные руководители Галльского округа и г. Галле, во главе с Х. Зиндерманом, командир и нач. ПО 27 гв. МСД, командование нашего и соседних полков, руководители лучших подразделений полка, отличники боевой и политической подготовки, и, конечно, лучшие строители этого клуба.

В своем докладе «О 47 годовщине Великой Октябрьской Социалистической революции» я подчеркнул благотворную воспитательную работу Галльского окружного и городского руководства по укреплению Германо-Советской дружбы и боевого содружества Вооруженных сил СССР и ГДР. Особое внимание и глубокую благодарность личного состава я передал лично т. Хорсту Зиндерману, за его большую помощь в строительстве этого прекрасного солдатского клуба для Советских воинов, в котором мы сейчас впервые празднуем годовщину Октября.

В заключение, под торжественные звуки мелодии Государственного гимна СССР и ГДР, я вручил т.Зиндерману памятный сувенир, изготовленный умельцами полковой Автобронетанковой мастерской – Действующая (движущаяся, плавающая, стреляющая) модель бронетранспортера БТР-60п находящегося тогда на вооружении нашего полка.

На левом борту БТР-60п было выгравировано: «Видному деятелю СЕПГ и ГДР Хорсту Зиндерману. 1964 г.», а на правом – «В знак глубокого уважения и благодарности за создание солдатского клуба Л/С в/ч 58464». Зал взорвался бурыми долгими аплодисментами и возгласами благодарности солдат, сержантов и офицеров в адрес немецких товарищей. И только минут через 20-25 удалось утихомирить ликующую 2000 массу людей и предоставить слово для выступления т. Зиндерману и командиру 27 МСД генералу Строч Н.В.

После зачтения праздничного приказа по полку в новом клубе был дан большой концерт силами солдатской художественной самодеятельности полка и большого военного оркестра Галльского гарнизона ННА в количестве 92 человек. Никогда еще не было так спокойно и радостно в полку, как эти 3 часа концерта со слушателями всего, повторяю ВСЕГО личного состава полка.

Сделано огромное дело. Создан солдатский клуб, равного которому не было и нет не только в Группе советских войск в Германии, но и во всех Вооруженных Силах СССР. И это не бахвальство. За все 32 года своей военной службы и после, я ни разу не слышал, не видел и даже не читал, чтобы каждый солдат полка смотрел фильм, сидя в своем мягком кресле, обитом бархатом как великий князь. А я сделал это для солдат. Слава об этом быстро распространилась по В.С. СССР, а клуб исправно служил солдатам еще долгие десятки лет.

Во всяком случае, солдатам полка – до конца пребывания Советских войск на территории Германии. Об этом я с радостью узнал, находясь уже в отставке.

Как-то встретил сослуживца по 58 гв. МСП в г. Хмельницком, бывшего зав. складом хим. имущества полка в 1972 г.. Оказалось, что с конца 80-х годов до вывода наших войск из ГДР в 1991 г., он служил в танково-ремонтном заводе. Он захлебываясь, рассказывал мне о необыкновенном, чудесном клубе для солдат, покидая который солдаты и офицеры больше всего сожалели. Поинтересовавшись, где был это завод, я узнал, что в гарнизоне Вермлитц. Я удивился! Такого завода там не было, когда я там служил. Как выяснилось, этот завод открыли, вернее, оборудовали в помещении ангара, где первоначально был наш печальной памяти клуб полка на 350 человек, источник драк и скандалов солдат.

А восхищался он клубом, который я построил. Оказывается и через 30 прошедших лет живы были, целы и служи солдатам бархатные занавеси, бархатные кресла, люстры и широкий экран. И даже порядок в нем сохранился тот, который я установил. Я был рад -мои труды не пропали даром. И целых 30 лет служили добром для солдат.

Мы, подлинные коммунисты еще военных времен, верные Ленинизму, до мозга костей убежденные в том, что «Партия – ум, честь и совесть нашей эпохи» (в КПСС я состоял 42 года), беспредельно верившие в правильность ее политики, не искали легких дорог в жизни. Место коммуниста на самом трудном участке борьбы - это партийный долг. И, если мне, вместе с товарищами-коммунистами, приходилось идти навстречу трудностям и преодолевать сопротивление даже больших чиновников, вернее чиновников на больших должностях и с большими воинскими званиями, я не останавливался перед ними, не низкопоклонствовал. То, что было полезно партии, людям, коллективу было критерием моей работы и службы, хотя это и грозило для меня большими неприятностями как в службе, так и в жизни. Так и в данном конкретном случае. Преодолев ярое сопротивление, помехи, каверзы командира полка и его приспешников, перешагнув через все их хитросплетения, я создал для солдат, сержантов, офицеров и их семей замечательный культурный центр, полностью обеспечивающий им отдых и занятость в свободное от службы и работы время.

На базе клуба в полку удалось создать огромный коллектив художественной самодеятельности. Я говорю «огромный» потому, что в нем принимали участие, кроме солдат и сержантов срочной службы, практически все жены офицеров и сверхсрочнослужащих. Образовались: хор в количестве 85 человек; танцевальный коллектив кавказских горных танцев, состоящий из солдат и сержантов – выходцев из горцев Кавказа в количестве 32 человек; смешанный танцевальный коллектив русских народных танцев около 40 человек; коллектив артистов-спортсменов выступающих с различными спортивными танцами, трюками, гимнастическими номерами в сопровождении нашего оркестра народных инструментов и полкового духового оркестра. Я уже не говорю о сольных выступлениях женщин и мужчин с песнями, танцами, художественным словом, юмором и даже постановкой спектаклей. Музыкально-художественное руководство возглавлял дирижер полкового духового оркестра майор Анисимов А.П., общее руководство всеми коллективами лежало на плечах исключительно трудолюбивого, старательного, инициативного начальника клуба – капитана Толи Нагуманова.

Почти каждый воскресный вечер один из коллективов выступал перед личным составом со своей программой, своим концертом. Люди охотно шли на репетиции и с радостью выступали на концертах. Когда же был объявлен смотр-конкурс между коллективами художественной самодеятельности частей и подразделении дивизии, наши ребята еще активнее стали работать над подготовкой коллективов к этому смотру. По результатам смотра концерта художественной самодеятельности полка, в котором вместе с комиссией присутствовали: командир дивизии, нач. политотдела дивизии, наша самодеятельность заняла первое место среди всех коллективов полков и подразделений дивизии. Многие номера нашей программы были отобраны комиссией уже от дивизии на армейский смотр коллективов. Дивизия вышла в передовые, и многие наши номера от имени армии были представлены на конкурсе в Группу Советских войск в Германии. И там наши представители не подкачали. Первое место среди танцевальных коллективов всей группы войск занял наш коллектив кавказских горских танцев. А командир взвода лейтенант Малышев, победив своих соперников в Группе войск, вышел в финал борцов Вооруженных сил СССР и там занял второе место, став вторым призером среди борцов полутяжелого веса Вооруженных Сил СССР. Вот что означал новый клуб для развития творческой активности личного состава полка.

Не меньшее значение он имел и для повышения уровня боевой, политической подготовки и всей партийно-политической работы с личным составом. Воспитание патриотизма, гордости за свой полк, стремления лучше других выполнять свой воинский долг, лучше служить Родине, бороться за отличное отделение, взвод, роту, за высокую исполнительность и дисциплинированность вышло на первые рубежи воинской службы.

Все это, вместе с повышением уровня воспитательной работы в целом, улучшением бытового обслуживания солдат, сержантов и офицеров, как холостых, так и семейных, привело к резкому повышению воинской дисциплины среди всех рангов военнослужащих, повышению качества боевой и политической подготовки личного состава полка, повышению в целом боеготовности и боеспособности полка.

После 1964 года по всем видам боевой и политической подготовки, боеготовности, уровню хранения и сбережения техники и вооружений полк твердо занимал первое место среди всех других частей дивизии.

Все эти наши успехи привели к тому, что полк был удостоен высокой чести представлять не только Группу советских войск в Германии, а все В.С.СССР на командно-штабных учениях «Шумава» проводимых командованием и штабом войск из стран участников Варшавского договора.

Во всем этом, в этих успехах, большая заслуга принадлежит новому клубу и воспитательной работе, активно проводимой в нем с личным составом.

Не буду описывать сколько труда, сил, нервов, здоровья и терпения понадобилось мне истратить для того, чтобы заставить командира, начальника тыла и других ответственных лиц найти помещения, оборудовать их под офицерское собрание, офицерскую столовую, промтоварный, продовольственный и посудный магазины, солдатскую чайную, парниковое хозяйство, комнату боевой славы, библиотеку и другие объекты облегчающие жизнь и быт офицеров, сержантов и солдат полка.

По опыту строительства клуба, но уже без нашего участия удалось договориться с немецкими товарищами о строительстве двух трехэтажных, из двух подъездов каждый, домов для офицеров полка, как подарок в честь очередной даты (юбилейной) Германо-Советской дружбы. Выполнение всех этих работ, направленных на улучшение быта всех категорий л/с полка, проявление заботы о них, а также повышение требовательности за качество службы, вскоре дало свои результаты. Люди законно гордились творением своих рук, повысилось чувство гордости и патриотизма за свой полк и службу в нем. Уровень боевой и политической подготовки, дисциплина в полку окрепла, и неоднократно полк был примером для других частей армии по выполнению возложенных задач.

Кстати, в ту неделю, когда п-к Павлов сорвал людей с кирпичного з-да, я находился на недельных сбора заместителей командиров полков, проводимых Политуправлением ГСВГ в Берлине. Кроме лекций и обсуждения насущных практический вопросов Парт-полит-работы, нас много возили на экскурсии по памятным местам Берлина: Рейхстаг, Бранденбургские ворота, Маобит, Мемориал в Тиргартен-парке, Мемориал жертвам фашизма и другие. Побывали мы также в Потсдаме, Парке Сан-Суси, в Карлхорсте – в помещении, где Маршал Советского Союза, зам Верховного Главнокомандующего В.С. СССР Жуков Г.К. заставил немецкого фельдмаршала Кейтеля с коллегами, подписать акт о безоговорочной капитуляции войск фашистской Германии перед армиями СССР и его союзников. Конечно, я не узнавал Берлин. За прошедшие после окончания войны 19 лет, я видел другой город. Новые высотные дома, широкие магистрали улиц и проспектов, чисто убранные и озелененные бульвары и аллеи невольно возродили в моей памяти, по ассоциации Берлин 1945 года.

Берлин, лежащий в развалинах, дымящихся от пожаров улиц, забитых раскуроченной техникой, вооружением, трупами фашистских вояк. Побывал и на том месте, где закончил войну 2 мая 1945 года. Там, вместо разваленного кирпичного старого дома, стоит красавец – дом, в котором размещено было Посольство СССР в ГДР. Разглядывая дом, я вспомнил эпизод того далекого уже дня, происшедшего на этом месте. Из подвала разрушенного дома вылезали гражданские немцы – женщины и деты, испуганно озираясь вокруг. А одна из них, одетая в элегантный, черного цвета костюм с белой кофточкой, чисто по-русски прошипела: «Кто вас просил сюда приходить». Не желая пачкать руки об эту фашистскую тварь, пришлось ответить: «Гитлер и ваша компания 22 июня 1941 года». Оказалась она «немецкой подстилкой», которую привез немец из Украины. И каково же было мое удивление, когда в музее жертвам фашизма, я встретил ее, в качестве одной из сотрудниц этого музея, во время экскурсии.

Запомнились эти сборы и еще одним печальным событием. В эти дни одна из армий, размещенных в ГДР, проводила тактические учения с подчиненными соединениями. Нас ознакомили с темой этих учений и повезли в район их проведения. Мы оказались свидетелями заключительных этапов этих учений. Видимо, командование армии и авиации решили, как говориться «под занавес» хвастануть высокой выучкой своих летчиков. На крутом, высоком берегу р. Шпрее была установлена авиационная сборная дюралевая командно-наблюдательная трибуна, на которой находились члены Военного Совета ГСВГ во главе с главкомом, генералом армии Якубвским И.И. и некоторые генералы от пехоты и авиации. День стоял солнечный, яркий, тихий и безветренный. Через некоторое время слева направо, перед трибуной, на уровне ее высоты, метрах в 30-40 от уреза воды, пролетело звено реактивных самолетов и скрылось в синеве, сливающейся на горизонте воды и неба. Не успел еще стихнуть рев пролетевших машин, на этой же высоте стремительно приближалась вторая тройка самолетов. Пролетев метров 400 после трибуны, звено резко, почти под прямым углом взмыло вверх. Два крайних самолета ушли в высоту, а средний - на высоте 100-150 метров от уровня воды почему-то, как на турнике, сделал солнце, т.е. оборот вокруг горизонтальной оси крыльев на 180 градусов, и на всей скорости врезался в левый берег р. Шпрее. Это произошло настолько неожиданно и быстро, что все присутствующие были потрясены. Погиб капитан, командир эскадрильи, оставив вдову и двух маленьких сирот. Вот к чему приводит глупая показуха тупых начальников, не думающих о людских судьбах и жизни подчиненных.

Идет обычная полковая жизнь. Каждое подразделение занимается тем видом учебной подготовки, который спланирован ему в полковом плане боевой и политической подготовки. У танкистов – вождение боевых машин; у мотострелков – батальонные и ротные тактические занятия; артиллеристы – выехали на боевые стрельбы.

Решил поехать на артиллерийский полигон Альтенграбов, проверить подготовку и ход боевых стрельб наших артиллеристов. До полигона около 150 км. Чтобы успеть к началу стрельб нужно было из Галле (Вермлитц), где дислоцировался полк, выезжать пораньше, дабы не нарушать скорости движения, установленных для военных автомашин. К этому времени приказом главкома ГСВГ генерала Кошевого П.К. по всем дорогам ГДР запрещалось движение со скоростью более 40 км/час на любом виде транспорта, в т.ч. и по автобану. Конечно, мудрено было выполнить этот приказ, скажем, двигаясь по автобану, где скорость установлена в 120 км/ч. Но приказ надо выполнять.

Выехали из полка в 4.00 утра, рассчитывая за 4 часа своевременно добраться до места. Движения на автобане практически не было, лишь изредка проскакивали отдельные автомобили. Водитель моего ГАЗ-62 рядовой Орехов добросовестно выполнял приказ – полз по автобану со скоростью 40 км/ч. Не доезжая г. Дессау, мы увидели в зеркало заднего вида в метрах 800-900 сзади от нас, приближается какое-то транспортное средство, ярко распарывая темноту лучами своих фар. Я посоветовал Орехову прижаться ближе к правой бровке автобана, чтобы подальше находиться от двигающейся машины – он выполнил мое требование и продолжал двигаться с прежней скоростью. И, вдруг, в левый задний бампер нашей машины следует такой силы удар, что она развернулась на 180 градусов, одновременно ударилась левыми колесами в бетонное ограждение бровки дороги. И, вращаясь вокруг своей продольной оси, закувыркалась по ветвям лесопосадки, насаженной вдоль автобана. Я машинально пригнул голову водителя к полу автомобиля, сам навалился на него, уцепившись правой рукой за поручень, приваренный к панельной части автомобиля. Пока машина кувыркалась по кустам, мы с Ореховым по несколько раз совершили кульбиты то головой вверх, то задницей. К тому времени, когда машина, покувыркавшись 36 метров по верхушкам кустарника, встала на колеса, мы с Ореховым были в каком-то полусознательном или бессознательном состоянии. Когда же туман в глазах рассеялся, сознание прояснилось, я увидел большое количество людей, в основном, женщин, окружавших машину. Несколько мужчин помогли нам выбраться из машины через прорванный сверху брезент. Я сел на пень и страшно захотел пить, поэтому моим первым словом было «Битте вассер». Один мужчина вытащил откуда-то бутылку с коричневой жидкостью и предложил мне. Я отказался, подумав, что это может быть коньяк и повторно сказал «Вассер», т.е. воды.

Одна женщина побежала к автобусу и принесла бутылку «Зельтер Вассер», т.е. Сельтерской воды газированной, которую я выпил более половины, а остальное, отдал Орехову. Мы чудом остались живы. Машина разбита вдребезги, восстановлению не подлежит. Оказалось, что человек, предлагавший мне выпить коньяк, был водителем автобуса «Мерседес - бенц» из австрийской фирмы, который сбил нас с дороги. Похоже, он хотел нас показать в нетрезвом состоянии. Немецкая транспортная полиция, прибывшая через минут 30 после аварии, и офицеры нашей военной комендатуры, прибывшие через полтора часа, установили причину автомобильной аварии. Туристический автобус «Мерседес - бенц», как всегда шел по автобану со скоростью 110 км/ч, водитель видел огни задних фонарей нашей машины на большом расстоянии. Считая, что наша машина движется с такой же скоростью, как и его, он спокойно повернул голову назад и отвечал на вопрос, заданный ему пассажиром. Но, не успев повернуть голову обратно, почувствовал удар в правый конец бампера автобуса. Мгновенно резко рванув руль влево, он вывел автобус на середину автобана, и поэтому нашу легковую машину развернул на 180 градусов и швырнул с автобана в лесопосадку. Таким образом, добросовестно выполняя приказ (дурацкий в полном смысле) главкома, явно противоречащий ПДД ГДР, о скорости движения по автобану, мы подставили себя под удар.

Виновным признали водителя автобуса, австрийская фирма уплатила за нашу машину 36 тыс. марок. Так я и не доехал до своих артиллеристов, пролежал в военном госпитале г. Дессау 3 месяца. Выходит, не всякий приказ нужно выполнять от буквы до буквы. Но тогда это уже будет не приказ, а пожелание высшего начальства. Водитель Орехов вышел из госпиталя недели через две, поскольку я прикрыл его своим корпусом и почти всю тяжесть ударов принял на себя.

Как видите и в третий раз, уже в мирное время, немецкая земля пыталась меня «приголубить» у себя. Но не вышло! Я опять вышел живым из опасной передряги.

Даже белка немецкого происхождения и та делала такие попытки. В октябре-ноябре 1965 года, находясь на лечении в военном санатории «Бад-Эльстер» со своими хроническими желудочными и гипертоническими болячками, неожиданно был переброшен в инфекционный госпиталь ГСВГ. Как потом шутили надо мной Фая и дети, маленькая белочка за одни сутки перебросила меня из Тюрингского леса на границе с Чехословакией в г. Белитц под Берлином.

Санаторий ГСВГ «Бэд-Эльстер» расположен в чудесной горно-лесистой местности на юге ГДР. Там чистый, насыщенный запахами леса и кислорода воздух, лечебная вода. Да и вся вода не только источников, но и горных речушек кристально чиста. Климат умеренно-теплый. Лес кишит всякой живностью, особенно белками.

Белки – гордость и местная достопримечательность. Они не боятся человека, прямо с деревьев смело прыгают ему на плечи, лазят по карманам, за пазуху в поисках лакомств, которые для них приносят отдыхающие. Они весело прыгают и молнией перелетают с дерева на дерево, быстро взбираются и слезают с высоченных сосен и буков. Благосклонно принимают дань от своих поклонников, за что позволяют себя фотографировать и даже брать в руки. Они имеют собственные дачи, построенные для них людьми, но предпочитают больше жить где-то высоко на каштанах, соснах и других высоких деревьях.

Готовясь к убытию из санатория домой по истечению срока, я решил поймать и привезти белочку домой ребятишкам. Купил подсолнечных семечек, взял с собой плащ-накидку и пошел в парк. Безо всяких трудов белочка забралась в башлык плащ-палатки и с удовольствием щелкала там семечки. Мне оставалось только закрыть выход из башлыка. Что я и сделал с удовольствием. Принеся белочку в свою палату, поместил ее временно под тумбочкой, заранее прикрыв все выходы оттуда. Нужна была клетка. Часа через два я нашел клетку нужных размеров и решил переместить в нее белочку. Но под тумбочкой, в неволе, у нее видимо пропала доброжелательность к человеку. Пока я вылавливал ее под тумбочкой, она успела несколько раз вонзить свои острые зубки в мою руку. Из ранок сочилась кровь. Поместив белочку в клетку и насыпав ей семечек, я пошел к столу медсестры с целью смазать зеленкой места укусов на руках. Сбегая вниз с 4 этажа, на лестничной клетке встретил своего лечащего врача.

- Что случилось? - поинтересовалась она, увидев капли крови на моей руке.

- Да, ерунда, белочка укусила, - ответил я.

Услышав об укусе белки, она схватила меня за руку и потащила к начальнику санатория. Тот, не долго думая, распорядился немедленно отправить меня в инфекционный госпиталь ГСВГ. Еле успев собрать свои вещи, даже не пообедав, я получил документы, водворен в санаторный автомобиль и отправлен в го. Белитц, под Берлин. Такая спешка объяснялась тем, что здесь были случаи укуса отдыхающих белками, которые болели бешенством.

Через сутки я уже в инфекционном госпитале принимал уколы антирабического гама-глобулина и прививки вакцины Голлвут. Мне еще повезло, что в аптеке госпиталя была в наличии эта вакцина, курс лечения которой был рассчитан на 5 уколов большого шприца в живот в течение 10 дней и одного укола еще через 20 дней, вне стационара. Если бы не было этой вакцины, то мне улыбались 130 уколов от бешенства, применяемых при лечении у нас - в СССР. А мы даже смогли съездить на 20 суток в отпуск на Кавказ, где в больнице с. Дивного, мне ввели последний укол вакцины. Вот так могут нас отблагодарить зверушки за неосторожное обращение с ним.

Дата добавления: 2015-08-13