Северний Военно – Морской Флот 2 страница

Кстати сказать, осень 1954 года для нас с Фаей была вдвойне счастливой. В один и тот же день, 25 сентября, у нас родилась дочка Танечка и я получил аттестат зрелости, т.е. документ о среднем образовании.

Весной 1950 года, во время декретного отпуска, Фая мне сказала, что ее папу в безнадежном состоянии положили в больницу. Что делать? Надо ехать. По прибытию в Вязники Василия Герасимовича нашли в больнице. Состояние здоровья очень тяжелое, врачи прямо говорили, безнадежное, но сколько времени протянет сказать не могли. А меня отпустили на неделю, да и Фая не могла задерживаться долго. Через неделю мы уехали, а еще через полмесяца папа Вася скончался.

За неделю пребывания у ее родителей я более подробно ознакомился с Фаиным родным городом. Вязники – один из самых зеленых городов Владимирской области. Еще в конце XIX века краевед К.А. Васеловский писал: «Садоводство – это плоть и кровь вязниковцев. Вязники издавна славятся садами. У каждого вязниковского домохозяина непременно есть хоть маленький садик. Поразителен вид Вязников весной! Пойдите вы на Клязьму, чтоб видеть панораму всего вашего города. Вашим взорам представится, будто волшебная местность – на пространстве около пяти верст самым чистейшим полотном подернулась она, и из-под этой белизны только чуть видны крыши домов. Входите в город, особенно под вечерок, здесь буквально благорастворение ароматов воздушных». Владельцы садов и огородов, были постоянными поставщиками вишен, яблок и огурцов в Нижний Новгород, Москву, Петроград. Старинные гиганты вязы, давшие свое название городу, тополя, вишни, яблони и кусты сирени бережно сохраняются вязниковцами и ныне. Улицы города обсажены деревьями. Вишневые сады по-прежнему составляют гордость вязниковцев.

Вязники – небольшой текстильный городок, до 50-х годов ХХ столетия, в основном с деревянными одноэтажными домами, каких много в центре России. Как и другие районные центры, он небольшой, но в отличие от других он поистине Велик! Велики издревле его дела, велики люди, населявшие его, бессмертны и всемирно известны дела многих из них. Трудом и искусством мастеровых людей он славится еще с ХVI века.

Из всех городов необъятной России, только два города – Псков и Вязники обеспечили царю Петру I строительство сильного, крепкого, «пробившего окно в Европу», флота на Балтике, снабжая его крепкими льняными тканями на паруса и пеньковыми канатами. Более того, только вязниковское прочное полотно, пошло на внутреннюю отделку дворца Петра I – первого дворца в основанном в 1703 году Петербурге. Царь хорошо знал качество вязниковского льняного полотна. Не случайно, в одном из своих указов в 1715 году, он повелевал: «… во всех губерниях размножить льняные и пеньковые промыслы, как обыкновенно промышляют льном в Пскове и Вязниках». Как видим – Вязники- образец, пример для всей России. Люди этого небольшого уездного города, на протяжении истории веков, как истинно русские патриоты, боролись против иностранной интервенции татар, польско-шведской оккупации в XVII веке. Героически дрались за освобождение Москвы в народном ополчении Минина и Пожарского в 1612 году. К началу ХХ века этот уездный городок вышел в ряды крупных промышленных центров. В работе «Развитие капитализма в России» В.И.Ленин относил Вязники, с рабочим поселком Ярцево при нем, к числу важнейших центров фабрично-заводской промышленности Европейской России. Вязниковские пролетарии – активные борцы за победу пролетарской революции 1905 и 1917 г.г. За их делами внимательно следил В.И.Ленин, помог им в трудные минуты. В голодном 1918 году он лично помог городу получить из Нижнего Новгород и Москвы более 20 вагонов муки. В годы Гражданской войны, вязниковцы сражались на многих ее фронтах. Вначале 1919 года был сформирован и отправлен на Южный фронт 59 Вязниковский полк. Он с боями прошел тысячи километров, громя войска Деникина, белопанской Польши, банды Булаховича, Шубы, Маруси и Петлюры.

Маленький городок, Вязники, укрытый в зелени над широкой поймой реки Клязьмы летом и засыпанные снегом его дома зимой, малозаметны постороннему взгляду. Но живут в них, как сказал поэт А.Фатьянов, «Люди большого полета, создатели новых чудес». Эти люди вырастили и воспитали целую плеяду героев. Слава Вязников, как Города Героев, началась в 1939 году с летчика-истребителя А.Ф.Мошкина. Он стал первым Героем Советского Союза – вязниковцем, в боях на реке Халхин - Гол против японский самураев. В 1940 году приумножил эту славу И.Д.Антошкин получив Героя в боях против белофиннов.

В суровые годы Великой Отечественной Войны, вязниковцы внесли, весомы вклад в дело победы над фашистами. На фронт ушло 27000 горожан, около 12 000 из них не вернулись. 5000 фронтовиков получили в боях правительственные награды, 22 стали Героями Советского Союза, а разведчик Г.В. Репкин стал полным кавалером Ордена Славы 3-х степеней, участник Парадов Победы 1945 и 1985 годов в Москве.

Не увядает, а приобретает новую, уже мировую известность слава Вязников и после войны. Ее умножают своим самоотверженным героическим трудом ткачихи – Герои Социалистического Труда – О.К. Щукина (1960г.), Р.А.Гаврилова (1971 г.), Ф.В.Каткова (1977 г.), Лауреаты Государственной премии Р.А.Гаврилова (1977 г.), Р.Я. Лбова (1979 г.) и Люба Волкова (1981 г.). Слава вязниковских ткачих, их прогрессивные методы труда гремят на весь мир. Их высококачественная продукция поставляется не только на предприятия страны, но и более чем в 30 стран мира.

Поистине звездную, мировую славу родному городу принес кандидат технических наук, летчик-космонавт Кубасов Валерий Николаевич. 11 октября 1969 года, на космическом корабле «Союз -6», сварочным аппаратом Витязь он проводит опыты по сварке металлов в условиях космического вакуума и невесомости.

15 июля 1975 года отправляется в космос «Союз-19», его борт инженер В.Н. Кубасов обеспечивает 17 июля стыковку с американским кораблем «Аполлон», взаимный неоднократный переход экипажей из одного корабля в другой, совместный 44 часовой полет Советского и Американского экипажей, их расстыковку и возвращение на Землю.

20 мая 1980 года третий полет на космическом корабле «Союз-36» командира корабля В.Н.Кубасова и инженера-исследователя, гражданина Венгрии Б.Фаркаша. выполняется большой объем работ по стыковке с космическим комплексом «Салют 6»- «Союз - 35» и проведению исследований совместно с космонавтами Л.Поповым и В.Рюминым. Более 20 суток пробыл в космосе дважды Герой Советского Союза, Герой Венгерской народной республики, летчик-космонавт СССР Кубасов В.Н.

Трижды весь мир с затаенным дыханием следил за его полетами. Признанием заслуг космонавта стало открытие 23 июля 1983 года в г. Вязники бронзового бюста В.Н. Кубасова. Безграничная гордость вязниковцев за своего земляка, прославившего родной город, сделавшего его известным во всем мире.

Назовите мне хотя бы один городок районного масштаба, не только в СССР, но и во всем мире, который бы дал стране 28 героев, в т.ч. один дважды, 4 лауреата Государственных премий, одного полного кавалера Ордена Славы, не говоря о многих тысячах награжденный орденами и медалями. Назовите мне районный городок, который бы дал стране: Министра легкой промышленности страны, 8 отличников просвещения СССР и 58 отличников просвещения РСФСР, 24 отличника здравоохранения СССР и 8 заслуженных врачей РСФСР. Такой город единственный в мире – Вязники. Но Вязники не только город трудовой славы, не только город героев, он славится и как город поэзии, поэтов.

Еще до Социалистической революции в России, город Вязники многократно посещали, черпали в нем материалы для своего творчества великие русские поэты и писатели: А.С.Пушкин, Н.Г.Добролюбов, Н.Г.Чернышевский, Н.А.Некрасов и др. Н.А.Некрасов свои воспоминания о вязниковских садах и вишнях воплотил в стихотворении «Зеленый шум»:

«Как молоком облитые,

Стоят сады вишневые,

Тихохонько шумят».

Воспоминания о Вязниках – в повести «Тонкий человек, его приключения и наблюдения». О сельских ярмарках в Вязниках, Мстере, Холуях – в его знаменитой поэме «Кому на Руси жить хорошо». Эти посещения великих писателей оставили глубокий след для грядущих поколений.

Поэтическая слава Вязников зародилась в Советское время. Она берет начало с творчества уроженца города Алексея Фатьянова. Для него Вязники – источник песен, песенного вдохновения, песенной жизни.

«Там, под липами, в старом доме,

Я родился в голодном году,

Там навек полюбил я гармони,

Соловьев и берез красоту».

Песенная муза Фатьянова, повествующая о героизме и верной любви, отражающая по выражению маршала Г.К. Жукова «большую душу народа» стала поистине всенародной. Песни Фатьянова «На солнечной поляне», «Соловьи», «Перелетные птицы», «В городском саду», «Мы люди большого полета», «На крылечке твоем», «Ромашка моя», «Городок, что над Клязьмою, Вязники» стали всесоюзными песнями людей всех поколений. Кроме установления стеллы, названий улиц, лучшим памятником поэту стали ежегодно каждое лето проводимые «Алешины вечера», начиная с 1974 в Вязниках. На них побывали многие его друзья, известные поэты и композиторы: Л. Ошанин, В.Соловьев-Седой, М. Блантер, Б.Мокроусов, А.Твардовский, М.Лисянский, Э.Казакевич, С.Никитин, и многие молодые поэты.

Поэтические традиции А.Фатьянова продолжают вязниковские поэты и писатели И.А.Симонов, Ю.В.Мошков, В.П.Третьяков, Т.П.Малышева и многие другие. Как памятник славы людям этого города звучат слова московского поэта Павла Железнова:

«Знают и древние старики

И детишки – проказники,

На берегу Клязьмы - реки

Солнечный город Вязники,

Город, полный радостных планов,

Дал народным массам

Таких людей, как поэт Фатьянов

И космонавт Кубасов».

В среде вот таких людей, в городе, наполненном духом героического труда, пафосом героического подвига, в атмосфере поэзии и поэтической славы, в окружении чарующих ароматов вишневых и яблоневых садов, вязов и тополей, сиреней и знаменитых берез – родилась, росла, мужала, училась, жила 18 лет своего отрочества красива, умная, гордая, добрая и трудолюбивая девочка Фая Потапова. Ее адрес: г. Вязники, Смычка, 6-я линия, дом 30. Эта девочка и выросла в замечательного человека, врача, мою любимую подругу жизни, вашу маму и бабушку Фаину Васильевну Рязанцеву.

Главы семьи Василия Герасимовича Потапова не стало, рак задушил его на пятидесятом году жизни. Осталась Анна Михайловна с малолетней дочкой, к тому же больной бронхиальной астмой.

Кстати, напишу то, что мне известно о Фаиных родных и близких.

Фая родилась в небогатой сельской семье 26 (13 по ст.ст.) апреля 1926 года, в деревне Тимино, Вязниковского района, Владимирской области, в доме дедушки и бабушки Шараевых, где жили в то время и ее родители. Мама ее – Анна Михайловна Потапова (Шараева) с детских пленок осталась без родителей. Сестра ее родной матери Шараева Домна Никоновна с мужем Шараевым Михаилом Асафовичем, не имевшие своих детей, взяли малышку к себе и вырастили ее. В 16-ти летнем возрасте выдали ее замуж за Василия Герасимовича Потапова (1900 года рождения) на 6 лет старше нее. Фая росла подвижной девочкой, поэтому, боясь за целостность стекол, бабушка Домна не разрешала ей подходить к окнам, что конечно ее обижало. И когда, лет через 5 после рождения Фаи, они построили свой домик и переехали в Вязники, то у Фаи не было большей радости, чем сидеть на подоконнике, рассматривая улицу или зеленеющую вдали березовую рощу. Отец работал в разное время то кладовщиком, то продавцом в продовольственном магазине, а мать занималась домом, садом, огородом, разведением скота и птицы. Через несколько лет появилась на свет ее младшая сестра Иза. Окончив 10 классов, Фая год училась в местном педучилище, но ей не понравилось. На следующий год отец отвез ее в г. Горький. Сдав экзамены, она поступила учиться в Горьковский государственный медицинский институт им. С.М.Кирова. Это было в 1944 году, а через 5 лет, закончив институт, стала моей супругой. Иза всю жизнь прожила с мамой в Вязниках. После окончания 10 классов, пошла работать кассиром в сберкассу, где и работала всю жизнь. Там же вышла замуж за столяра Гусева Бориса Васильевича. У них родилась дочка Ирочка, которая окончила учительский институт и сейчас еще работает там же учительницей младших классов.

Старики Шараевы до 1952 года жили в Тимино. «Мишаня», как называла его бабка, работал бакенщиком на реке Клязьме (зажигал и гасил на воде фонари, обеспечивающие безопасное движение пароходов по реке). А до этого, долгое время развозил и продавал иконы по Владимирской и Ивановской областям. Бабка «Домаша», как называл ее дед, домохозяйка. После смерти Василия Герасимовича, Фаина мама пригласила стариков переехать к ней в город. После некоторых раздумий они расстались с Тимино и переселились к маме с Изой. Других родственников по линии Фаиной мамы я не знаю. У отца ее были еще 3 брата. Михаил жил где-то в Ташкенте, я его ни разу не видел и не знал. Иван, о котором мама отзывалась, как о самом умном и развитом из Потаповых, он в звании капитана погиб во время Советско-Финской войны. И третий- Петр, жил на станции Вязники, но поскольку он много пил, то мама Фаи с ним не общалась, как и мы.

Мы с Фаей и ребятишками почти каждый год на время отпуска ездили к Маме в Вязники. Нас всегда встречали с любовью, окружали заботой, вниманием, Фая безгранично любила свою маму, да и как было ее не любить. Это был исключительно добрый, ласковый, душевный, заботливый, сердечный и от природы щедрый человек. Мы иногда подбрасывали ей наших ребятишек, Сережу и Таню, и всегда она с желанием и любовью смотрела за ними. А в 1953 году мы с Фаей решили «подбросить» ей даже моих стариков. Поскольку мы с Фаей из разных областей России и наши родители не видели друг друга, решили познакомить их при первой возможности. Собираясь в отпуск уже из Североморска, я предложил своим родителям, а им уже было по 64 года, ко времени нашего прибытия, им тоже приехать в Вязники, в Фаиной маме. Они с охотой согласились выбраться из Калмыцко – ставропольской глубинки в центре России. Фая с Сережей уехали, недели на полторы раньше меня. По службе я немного задерживался, да к тому же, простудился и температурил. Старики тоже приехали раньше меня. Так что у них была целая неделя для взаимного общения до меня. Приехав, я увидел доброжелательные, дружественные отношения между нашими родителями, взаимно вежливое общение, положительный эмоциональный настрой. Не долго думая, я потащил всех в центральную фотографию г. Вязники. Фотография, хранящаяся у меня до сих пор, напоминает об этой поистине исторической встрече наших семейств. Встречей все стороны были очень довольны и долго вспоминали о ней, как о радостном событии в жизни.

Много разных событий произошло в тот период моей службы в Выборге, все не упомнишь, да и не опишешь. Но об одном периоде, пожалуй, самом радостном и печальном для нас, нельзя не рассказать.

Мы ожидали появление нашего первенца. Беременность у Фаи протекала очень тяжело. Она ничего не могла кушать, ее тут же рвало, лицо почернело от пигментации, мучила бессонница. Я опасался за ее здоровье, но врачи уверяли «ничего страшного». Несмотря на это, она добросовестно трудилась. Наконец, около полуночи 4 июля она решила идти в роддом. Т.к. машину достать негде, трамваи уже не ходят – пошли пешком. Часа через два мы с ней преодолели около 1 километра пришли к больнице. Фаю из приемного покоя куда-то увезли, а я остался ждать, что скажет врач. Часа через полтора-два ко мне вышел врач и поздравил с дочкой. Нашу дочку, родившуюся в 4 часа 40 минут утра 1950 года, те на рассвете, мы назвали Светланкой. Радости нашей не было предела. Ребенок креп, бурно развивался. Фая тоже начала хорошеть, поправляться. Но радовались мы всего 4 месяца. 29 октября 1950 года в 21 час вечера наша радость, наш Светик, неожиданно умерла. Ее организм не смог преодолеть чересчур большую дозу, введенной ей при рождении, противотуберкулезной вакцины. Этот удар очень тяжело переживала Фая, пролежав около месяца после смерти дочки в городской больнице.

В конце июня месяца 1951 года мы прощались с друзьями, знакомыми, сослуживцами по школе и с Выборгом. Меня повысили в должности и для продолжения службы перевели на Север, в поселок Ваенгу. Нам представляло уже семейством следовать по тому маршруту, который я совершил впервые в 1948 году.

Фая с большим интересом рассматривала в окно вагона замечательный летний Карельский пейзаж: могучие деревья, рощи и сплошные массивы зеленых лесов, неисчислимое число речушек, заливчиков, играющих разноцветной радугой зеркала чудесных карельских озер. Мимо окон проплывало пышущее мощью, высокое зеленое и цветастое разнотравье, яркое на местах возвышенных и скрытое туманной дымкой в долинах. Перед взором мелькали то мелкие валуны, раскинувшиеся по плоскогорью, то могучие скалы и утесы, круто обрывающиеся с южной стороны и полого уходящие вдаль – с севера. И чем дальше и выше к северным широтам поднимался наш поезд, тем ниже и реже становились лесные массивы, тем чаще встречались поляны, покрытые низкорослым кустарником, под конец, переходя из лесотундры в тундру. Когда же, поезд подошел к ст. Кола, а затем и к Мурманску, редко встречалась даже карликовая березка. Кругом расстилалась безлесая, скалистая и холмистая равнина, покрытая местами мхом и лишайником, а местами совсем оголенным скалистым грунтом.

Сойдя с поезда, прошли к «тещиному языку», как и я 3 года раньше, погрузились в Студебеккеры, поехали дальше. Дорога, вьющаяся вдоль восточного берега Кольского залива, вскоре привела нас в Верхнюю Ваенгу. Поселок Ваенга разместился на правом восточном берегу залива в 25-30 километрах от Мурманска. В Нижней Ваенге, вдоль берегов залива, раскинулось несколько деревянных домиков, а в глубине долины 2 больших 3-х этажных кирпичных здания – штаб Северного флота.

На косогоре, разделяющем Верхнюю и Нижнюю Ваенгу, ровными рядами стояли одноэтажные «финские домики», деревянные, некоторые на сваях. Чтобы подняться в верхнюю часть поселка, нужно было прошагать по круто поднимающимся трем лестничным маршам, длиной от 300 до 500 метров. В Верхней Ваенге по сторонам единственной улицы, расположились двухэтажные дома, как правило, по 4 квартиры в каждом. Здесь же было и несколько уже кирпичных двухэтажных зданий, в которых размещались комендатура, роддом и наше Строительное управление. В его полит отдел я был назначен помощником начальника по комсомольской работе. Самым крупным домом на этой улице был Дом Офицеров, тоже деревянный.

В политотделе нас радушно встретил его начальник капитан 1 ранга Каганович Мордух Моисеевич. После краткой беседы и знакомства, он вызвал мл. лейтенанта Гладкова Энгельса Владимировича, поручил проводить нас на выделенную квартиру. Мне дал сутки на устройство в квартире, а затем выходить на службу. Энгельс привел нас в двухэтажный дом из крупного деревянного кругляка, в трехкомнатной коммуналке на 1 этаже вручил ключи от 8-метровой комнаты. Как говорится «Когда ключи получили - веселились, а когда пожили - прослезились».

Во-первых, дом не имел никакого отопления. Дом построен под паровое отопление, в нем установлены отопительные батареи, никаких печей нет. А подключить его не к чему, котельную еще и не начинали строить. Вся надежда на керогаз. Иногда давался электрический свет. Во-вторых, туалета в доме нет. Метрах в 300, на улице – стоял общественный клозет, состряпанный из необрезанной доски, насквозь продуваемый северными ветрами. В-третьих, воду нужно было приносить тоже с улицы, вытаскивая ее из колодца, тоже расположенного в 300 м. от дома.

Думаю, не трудно представить, каково было нам привыкать, после комфортабельной Выборгской квартиры, к таким бытовым «удобствам» севера. Тем более, когда через 5 месяцев у нас появился Сережа. Особенно тяжело было, когда отсутствовала электроэнергия, которая переставала подаваться при каждом резком похолодании. Всегда нужно было иметь запас керосина для керогаза, что не всегда есть в магазине. Помнится, я однажды, по делам уехал в командировку в поселок Роста. К слову, там наши стройбаты размещались в казармах, построенных еще в 30-х годах, в качестве основной базы по высадке и снабжению первой арктической экспедиции «Северный полюс - 1», в составе граждан: Папанина И.Д., Ширшова П.П., Федорова Е.К. и Кренкель Э.Т., высаженных впервые на Северный полюс.

Закончив там работу, я возвратился домой часам к 22 вечера. Света нет. В комнате минусовая температура и ни одной живой души. Зажег спичку, вижу на кровать свалено все, что можно: скатерти, одежда верхняя и нижняя, коврики, вплоть до половиков. Оказалось, живые души есть, но только они под этой кучей барахла на кровати. Когда Фая выбралась из под этой кучи, пояснила что с самого утра выключили свет (конечно условно утро, господствовала полярная ночь), на электроплите ни готовить, ни обогреться нельзя, вода в комнате замерзла. Хотела на керогазе приготовить кушать, керосина не оказалось. А сушеные продукты: картошка, морковка, капуста, лук и фрукты, которые нам выдали на паек, можно было кушать только в распаренном или вареном виде. Отчаявшись, она решила свалить на кровать всю одежду и другие тряпки, какие у нас были, забралась под это укрытие и стала согревать Сережу своим теплом. И так, голодная, она пролежала с ним 16 часов, пока я не приехал. Хорошо, что я еще не отпустил машину, на которой приехал. Налил из бака газика бензину, заправил керогаз, добавил туда соли, чтоб он не взорвался, раскочегарил его. Пока он разогревался, принес воды из колодца, и через часик комната наполнилась теплом, а мы кушали и пили горячий чай. На этой квартире мы прожили более 2-х лет. Пожалуй, не приступая к рассказу о работе и других событиях, расскажу сразу о всех квартирах, в которых мы жили, за период службы в Ваенге – Североморске. Однажды, я узнал, что освобождается комната – 9 кв. метров в квартире главного инженера нашего СУ – инженера-подполковника Бейленсона, в кирпичном доме со всеми удобствами. Я, хоть и с большим трудом, получил ее. Несмотря на малую жилплощадь, мы были довольны ею. Квартира на втором этаже, теплая, окна и двери с двойными рамами, хорошо, по северному, утеплены. Совсем рай, после первой квартиры. Между рамами входной двери шириной 50 см, был устроен уголок для хранения в холодном виде продуктов, а также соленой капусты. И соседей, и наших. Это было одно из любимых мест Сережи. Как только зазеваемся, его уже с нами нет – ищи между дверями. Там он, присев на корточки, запускал руку в емкость с капустой и угощался, не разбираясь, в чью капусту он влез. В этой квартире мы тоже прожили более двух лет. Когда же у нас родилась наша шалунья Танечка, жилплощадь стала явно мала. Втиснув кровать, диван, детскую кроватку, пройти, стало невозможно. Кушать приходилось на кухне, а ведь она общая – не для одних нас. Тем более, что соседи бездетные и к стесненности не привыкли. Я поставил перед начальством вопрос о предоставлении мне комнаты с большей площадью. Через какое-то время освободилась комната метров 16-18 в квартире, где жил начальник тыла нашего СУ и мне предложили ее занять. Когда мы с Фаей, Сережа с Танечкой на руках пришли посмотреть и может что-нибудь сделать до переселения, там посреди комнаты, на односпальной кровати, развалившись, уже лежал нач. штаба строительной бригады нашего СУ полковник Сирота. И начальник тыла, и Сирота встретили нас в штыки, заявляя, что они желают жить вместе, как старые друзья. И нам они эту комнату не отдадут. Шишка конечно большая. Я старший лейтенант, а он полковник. Драться не будешь. Фая предложила: «Давай я с детьми останусь в комнате, а как он выйдет, запру дверь и не впущу его». Но это не выход. Тем более что будущие соседи настроены к нам враждебно. Они жили вдвоем, а тут подселяются сразу 4 человека, да еще и двое маленьких детей. Вселившись, скандалов не миновать. Решили отступить. Мое начальство тоже на конфликт с ними не захотело идти. Прожив в девяти метровке еще с полгода, мы сумели обменять ее на комнату в 18 метров. Нам просто повезло. Как говорится «не было счастья, да несчастье помогло». В этом же кирпичном доме со всеми удобствами, в соседнем подъезде жила женщина, которая развелась с мужем. Но он все время претендовал на эту жилплощадь. Женщина решила избавиться от его претензий и охотно согласилась обменяться с нами, получая в два раза меньшую площадь. Мы, конечно, были на седьмом небе от счастья. Жили дружно, дети подрастали, а в 1957 году уже в объединении «Северовоенморстроя» получили две комнаты, в новом доме по ул. Кирова, рядом с вновь построенным прекрасным кирпичным Домом офицеров флота, около штаба СФ. Из этой квартиры мы и уехали в Москву.

А теперь по порядку.

На второй день утром, начальник политотдела подробно изложил мои обязанности по работе, рассказал о положении дел в Строительном управлении флота, его необъятных объемах работ, о состоянии комсомольской работы в частях и строительных организациях, ее особенностях в условиях Севера. Строительное управление Северного флота оказалось довольно крупной и мощной организацией, раскинувшей свои строительные участки по всему побережью Баренцева и Карского морей, имела большой грузовой флот, большое количество ИТР и строительную бригаду в несколько тысяч солдат и офицеров. Коллектив строителей возглавлял крупный специалист инженер-полковник Гордиенко, главным инженером был инженер-подполковник Бейленсон, строительной бригадой командовал полковник Домра. Политотделом, как я упоминал, руководил опытный политработник, крупный организатор, требовательный и грамотный капитан 1 ранга Каганович Мордух Моисеевич.

Он всегда спокоен, уравновешен, дает четкие ясные задачи, подсказывая как их лучше выполнить и, обязательно, проверял правильность их исполнения. Учил нас на наших ошибках. По-деловому строг и требователен, никогда не грубил и не позволял другим оскорблять подчиненных. Он безошибочно, в любую минуту, мог определить, где находиться нужный ему работник политотдела и вызвать его на связь. Я больше не встречал людей, обладающих такой феноменальной способностью, знать в любую минуту, где находиться подчиненные. Это затруднительно даже в центральных областях, где хорошо развита связь, транспорт и т.п. А ведь на Севере почти нет ни дорог, ни транспорта, ни средств связи. Мы же разъезжались по всему побережью Ледовитого океана на случайном транспорте, попутном, иногда идущим кружным маршрутом. И всегда он нас находил! И мы очень сожалели, когда по преступной халатности или по небрежности машинистки политотдела Тони, он был снят с должности и куда-то исчез. Перепечатывая для начальника ПО лекцию по периоду Столыпинской реакции в России, она несколько раз напечатала вместо «столыпинская» слово «сталинская». Утром, в день проведения занятий по марксистско – ленинской подготовке офицеров, к нам приехал начальник Политуправления СФ контр-адмирал Хижняк Федор Калинович. Он ожидал начало занятий и начал просматривать текст лекции Кагановича. Встретив несколько раз повторяющиеся слова «сталинская реакция», он приказал занятия отменить, а Кагановичу через полчаса быть в Политуправлении. Забрал текст лекции и уехал. Начальник ПО видимо не просмотрел лекцию после перепечатки и влип. Уходя в ПУ, он впервые выругался, обозвав Тоню проституткой. Впоследствии, мы даже подумали, что Тоня сделала это по чьей то указке. И никогда не приезжавший к нам начальник Политуправления, вдруг появился не случайно. Но это догадки, а не доказательство. Вместо Кагановича прибыл к нам полковник Ляхович – пустой, никчемный человечек, который не стоит и ногтя своего предшественника.

Коллектив нашего политотдела оказался дружный, сколоченный, укомплектован грамотными, знающими свое дело политработниками.

В то время, главной задачей, нашего Строительного Управления, было в кратчайшие сроки обустроить Главную базу флота поселка Ваенга. вскоре переименованном в город Североморск. В то же время большое строительство жилья, причалов и портового хозяйства, ремонтного завода, маяков и других жизненно важных для флота объектов строилось в поселках Роста, Чалм-Пушка, Росляково, Ваенга-2, Полярном, Иоканьге, Поное и других, разбросанных по побережью Северного Ледовитого океана, населенных пунктов. Работы было по горло и как-то не замечалось, что сплошной световой день уже давно сменился длиннющей в 7 месяцев ночью. Или наоборот, ночь в непрерывный 3-х месячный день. За 10 лет службы и работы на Севере, в беспрерывных поездках по побережью Ледовитого океана и некоторых островах, я хорошо познал и испытал на себе все «прелести» и особенности этого «края земли - Мурмана», не в меньшей мере их испытала и Фая. Среднегодовая температура воздуха в Арктике не поднимается выше нуля, а среднемесячная в зимнее время понижается ниже минус 40 градусов. Минимальная температура побережья арктических морей достигает минус 50,4 градуса по Цельсию. В летний период года на смену холоду и метелям приходят дожди и туманы. В течение только двух летних месяцев наблюдается до 24 туманных дней. Осенью вероятность пасмурного неба превышает 80%. Частые туманы затрудняют ориентировку, передвижение по Арктике. Особую суровость арктическому климату предают сочетание низких температур с сильными ветрами. Чем выше скорость ветра, тем больше охлаждающее влияние отрицательных температур. Например, действие температуры минус 5 градусов при ветре 10 м/с соответствует воздействию на организм 20-градусного мороза. А температура – 10⁰С, при том же ветре соответствует 31⁰С мороза. При ветре 15 м/с и температуре 15⁰С воздействие на организм соответствует 42 градусам мороза. Наиболее сильные ветра, которые сопровождаются снегопадами, наблюдается в зимнее время. Характерной особенностью Арктики, определяющей своеобразие ее климата, является специфический световой режим. Если на 66-й параллели смена дня и ночи происходит равномерно, то, чем дальше к северу, тем продолжительнее становиться полярный день летом и полярная ночь зимой. Так, на 70-й параллели северной широты день длится 71 сутки, полярная ночь 59 суток, а на 90-ой с.ш. их продолжительность 190 и 175 суток соответственно. Световой режим откладывает значительный отпечаток на все виды человеческой деятельности на севере. Особенно неблагоприятен в этом отношении период полярной ночи. Жесткий мороз, пронзительный, сбивающий с ног ветер, слепящая метель, беспросветная темнота создают дополнительные трудности.

Дата добавления: 2015-08-13