POV Твика. Летние дни – непонятные дни, так как зачастую ловишь себя на мысли

Летние дни – непонятные дни, так как зачастую ловишь себя на мысли, что не в курсе, не только какое нынче число, но и день недели. Не то что бы это плохо, просто кажется, будто ты пребываешь в одном невообразимо длинном дне и не можешь понять, хочешь ли, чтобы он закончился, или нет. Всё так статично, спокойно и размеренно…

Устало вздыхаю и, прикрыв глаза, откидываюсь на спинку кресла.

На самом деле все эти идиотские размышления в очередной раз подтверждают, что в глубине души я о чём-то очень сильно беспокоюсь, только вот сам не могу понять, о чём именно. Мучает сосущее чувство надвигающейся угрозы, я отмахиваюсь от него изо всех сил, однако оно никуда не пропадает, сопровождая меня везде, где бы я ни был.

Так, ладно, хватит зазря волноваться. Как говорит Крейг, порой я попросту загружаю себя излишними беспокойствами непонятно о чём. Нужно как-то избавляться от этой привычки.

Снова тупо пялюсь в экран ноутбука. Чем я вообще занят? Ах, да. Как я уже говорил, постепенно я узнаю о Крейге много нового, и вот недавно выяснил (совершенно случайно, кстати: Крейг вышел из комнаты и оставил свой комп включённым, ну я и заметил одну весьма любопытную вкладку), что у него есть ещё одна страничка в фейсбуке. Её я сейчас и изучаю. В тайне от Крейга, разумеется. Похоже, общение с Картманом действительно сказывается на моих поступках. С кем поведёшься, от того и наберёшься, как говорится. (Он-то что только со страничкой Кайла ни делал: атаковал сообщениями, взламывал, читал его переписки…)

Ничего криминального вроде взлома я делать не собираюсь, конечно, мне просто любопытно, вот и всё.

Ну что я могу сказать? Крейг тот ещё фрукт. Его стена пестрит разнообразными «гейскими штуками», как я их называю, то есть записями с различных гей-сайтов и прочей непонятной мне мути.

Чёрт, всё-таки как-то стыдно. Ведь, раз Крейг не говорил мне о наличии у него второй страницы, значит, он не хотел, чтобы я о ней знал (да и не только я, надо думать). Как я уже понял из наших с ним разговоров, относящихся к категории «Вечерняя недофилософия» (все такие рано или поздно ведут со своими друзьями и возлюбленными; с последними – тем более), Крейг всё-таки немного стыдится того, что он гей. Я же, по его словам, вообще какой-то «непонятный». Его расспросы о том, нравился ли мне когда-нибудь кто-то другой, ввели меня в натуральный ступор. Нам всего 16 лет, когда мне успеть-то было? И, по правде сказать, я не очень задумывался о таких далёких от меня вещах, как ориентация. (Дело в том, что, по большему счёту, Крейга интересовало, нравятся ли мне в принципе девушки, или я «играю за свою команду».)

Просто вышло так, что человек, которого я полюбил, оказался парнем, и это представляет для нас обоих некоторые трудности.

Собираясь было закрыть вкладку с «запретной» страничкой, но замечаю одну запись, которая, по мере её невольного прочтения, вызывает во мне искренний интерес.

«Я несколько раз со своим парнем был в пассивной роли; не скажу, что мне не понравилось: приятно, занимательно, но это не мое. Исключительно психологически.»

Занимательно? Исключительно психологически? Чего?

«Дело вовсе не в том, что пассивная роль, как я слышал от некоторых (не совсем адекватных в понимании процесса), уничижительная, рабская и пр. Я не только не считаю так, а, более того, пассивами восхищаюсь. Восхищаюсь их умением отдаваться, наслаждаться подаренной лаской и любовью, извиваться в твоих руках и на твоем органе в поисках бОльшего наслаждения, стонать и жмуриться, томно прикрывать глаза и зверски подмахивать, по сути имея актива...»

На последних словах автора с ухмылкой думаю: «Ой, что-то парня понесло…» и только секунду спустя до меня доходит, что именно так, с такой вот издевательски саркастичной интонацией, прокомментировал бы прочитанное мною Крейг. Мда, похоже, не только Картман как-то на меня влияет. Иногда я настолько спокоен, что мне начинает казаться, будто я превращаюсь в Крейга, меняюсь с ним телами или что-то вроде того.

«Вот тут и кроется моё предпочтение быть активом. Я хочу любить больше, чем быть любимым, держать тело в руках, нежно сминать и вдавливаться, проникать тягуче или резко, слышать вздохи, ахи, охи, мычание, стоны, бормотание, приказы: "Быстрее!", "Глубже!", "Ещё!", мольбы... Я хочу обнимать больше, чем быть объятым, ласкать, целовать, трогать, лапать, кусать, щипать, нависать, дышать в затылок, а может и в губы или куда ещё - не важно.

Я хочу чувствовать самое важное - ТЫ МОЙ и больше ничей, ТОЛЬКО МОЙ. Я тебя оберегаю, люблю, защищаю. Я помощь тебе, твоя поддержка.

Для меня секс - это не только путь к оргазму. Это текст моей любви, ее манифест.

Благо, мой котенок пассивную роль предпочитает гораздо больше активной. В общем, свели боги "до пары".»

Хм… Интересная точка зрения, только вот воображаемый звенящий колокольчик у меня в ушах подсказывает своей тревожной мелодией: что-то не сходится. И тут меня словно током шарахает от внезапной догадки, вызванной одной фразой-воспоминанием: «Твоя очередь».

А что, если Крейг как раз-таки больше хочет быть обнятым, чем обнимать?

Активы, пассивы… Помнится, я размышлял, как в таких случаях определяют, кому какая будет отведена роль. Я полагал, что актив тот, кто, ну… Мужественнее что ли, а ведь если подумать…

У Крейга в комнате всегда идеальный порядок; сам он ухоженный и аккуратный (за день он причёсывается чаще, чем я за неделю; и его одежда, в отличие от моей, всегда идеально поглажена); он души не чает в той мягкой игрушке, что я для него выиграл однажды в парке аттракционов; он регулярно стрижёт ногти, что лично я частенько забываю или ленюсь сделать; он выбрит там, и я, по сравнению с ним, какой-то волосатый, блин; также он мило прижимается ко мне всякий раз, когда нам удаётся вместе понежится в постели, и в таких случаях он всегда устраивается у меня на груди или под боком…

- Аргх, боже ж ты мой, да неужели?! – не помня себя, кричу я.

Нет, его повадки, конечно, не определяют уровень его мужественности, но, чёрт возьми, в нём ведь действительно так много этих непонятных мне женственных черт.

Трясу головой, что есть мочи.

Нет-нет-нет! Какая-то чушь! Он ж ругается порой, как сапожник и…

И тут мой взгляд падает на ещё одну запись: результат теста по определению мужских и женских характеристик. «51 на 49 в пользу Ж». А, ну ясно.

Ой-ёй…

Меня охватывает настолько сильное желание узнать, докопался ли я в своих расследованиях до истины, или нет, что я, не успев и толком подумать, хватаю телефон и набираю его номер.

- Крейг! – кричу я в трубку. – С самого начала ты говорил о том, что тебе всё равно, кто из нас двоих будет снизу, а кто сверху; потом ты мне как-то заявил, что я тоже могу за тобой поухаживать; а недавно так вообще сам пытался спровоцировать меня на… Ну, ты понял. А ещё с Клайдом ты был снизу… То есть, получается, тебе этого хотелось, а я всё это время жёстко так тебя обламывал, да?

- …

- Крейг?

- Извини, но сейчас я нажму «отбой» и отключу мобильник, - произносит он ничего не выражающим голосом.

- Аргх, но поче-?..

Гудки.

«Аппарат абонента выключен или находится…»

Серьёзно? Выходит, я прав? А почему такая реакция? Обычно Крейг и не такие смущающие вещи говорит с каменным лицом. Неужели?..

Выбегаю на улицу и несусь к его дому со всех ног. Смущённый и разобиженный на меня Крейг. Хочу его увидеть.

Он открывает дверь в свою комнату до того, как я успеваю коснуться ручки, и молча стоит на пороге, не пропуская меня внутрь.

- Эм… Привет, - мямлю я, неловко топчась на месте. Что-то мне к маме вдруг захотелось.

- Ну здравствуй.

- М-можно войти? – Я уже всерьёз начинаю нервничать от его ледяного тона.

- Нет, - отрезает он. - Признавайся: ты спалил мою вторую страницу и, подонок такой, рыскал по ней?

- Ну… - Боже, он что, и вправду телепат? - Да… – Мне кажется, что говорить о таких вещах, стоя в коридоре – не самая удачная идея, учитывая, что всё семейство Такеров сейчас дома. Только вот, думаю, если я посмею указать на это, он ещё больше взбесится. – Прости, мне просто было очень любопытно. Не сердись на меня, пожалуйста.

Он просто молча смотрит на меня со странным выражением на лице, глядя на которое я не знаю, чего ожидать. Либо он меня прибьёт, стоит мне взболтнуть лишнего, либо…

Слышу знакомый звук детских шагов, вполне ожидаемый, так как комната Руби находится по соседству с крейговой, но всё равно вздрагиваю.

- Поссоришься с ним опять, сам же потом будешь ныть и вешаться на всяких дебилов, - поучительно произносит Руби, окидывая своего брата пренебрежительным взглядом. - Я всё сказала, - подытоживает она и поворачивает голову в мою сторону: - Удачи, Твик.

Когда она уходит, Крейг закатывает глаза и наконец позволяет мне зайти в свою комнату. На еле гнущихся ногах следую за ним, и, как только за нами закрывается дверь, накидываюсь на него с вопросами:

- Что это было сейчас вообще? И на каких это ты дебилов вешался?

Чёрт, я же не в том положении, чтобы так с ним разговаривать!

- Она имела в виду Клайда, - на удивление спокойно отвечает Крейг, присаживаясь на кровать. - Он для неё – исключительно дебил, и в этом я с ней солидарен.

- Но ты на него вешался, - с укоризной бормочу я, хотя некогда давал себе обещание, что никогда не буду упоминать его прошлую связью с Донованом.

- Да, вешался.

Крейг поджимает ноги к груди и обнимает их руками, глядя куда угодно, но только не на меня. Он покусывает нижнюю губу и с каждой секундой заливается краской всё гуще и гуще, хотя сам это, похоже, едва ли осознаёт, пребывая в каком-то своём, обособленном от всего и вся, мире.

- А на меня… - начинаю я, - не хочешь?..

И в этот момент он поднимает на меня свои серые глаза, в которых я вижу что-то такое, отчего у меня дыхание перехватывает. Сейчас между нами происходит нечто гораздо более интимное, чем было до этого, какими бы мы извращениями ни занимались. Задаюсь вопросом: «А я чего хочу больше: быть обнятым или обнимать?»

У Крейга тем временем дёргается левый глаз, а плечи сами собой поджимаются, и это выглядит настолько естественно, что я бы ничуть не удивился, если бы он, уподобившись мне, проорал: «Аргх, господи, какой стресс, я этого не вынесу!» Но Крейг по-прежнему молчит, либо не решаясь ответить искренне на мой вопрос, либо слишком тщательно обдумывая ответ. Когда он открывает рот, а я, донельзя заинтригованный и взволнованный, в ожидании правды сажусь рядом с ним и окидываю его самым что ни на есть пожирающим взглядом, он вдруг опускает ноги, обхватывает руками свой живот и, так ничего и не сказав, валится полубоком на постель, спиной ко мне. У меня глаза на лоб лезут от удивления, и я, сам не зная, что собираюсь сделать, протягиваю к нему руку, и тут…

- Мальчики, только не ссорьтесь! – заклинает нас мама Крейга, вваливаясь в комнату сына. Поворачиваю голову и замечаю позади неё запыхавшегося мистера Такера. – Давайте-ка: «мирись-мирись-мирись и…» Ой, а что это с ним?

- Голова… - начинает Крейг.

- У него живот болит… И голова.

- Ааа… - Родители Крейга, облегчённо вздохнув, переглядываются. – Так вы не ссоритесь?

- Нет, - отвечаю я не своим голосом. – Он просто неважно себя чувствует, и я его ещё тут достаю…

- Ах, ну слава богу! – Какая-то странная реакция на то, что у Крейга якобы болят голова и живот. - Я сейчас принесу таблетки какие-нибудь, а ты никуда не уходи, Твик, продолжай его доставать, - улыбаясь, говорит миссис Такер, после чего закрывает за собой дверь, но до моего слуха всё равно доносится шутливый комментарий её мужа:

- Ему это полезно.

И воцаряется тишина. Неловкая такая. Я не знаю, что мне делать и, по привычке полагаясь на Крейга, зову его:

- Эй… Что с тобой? – Он продолжает молчать. – Это… Слушай, прости. Я повёл себя слишком… Тупо. – И это ещё мягко сказано. - Мне уйти?

- Нет.

- Но ты ведь злишься на меня…

- Злюсь.

- Что-то я не…

- Но я хочу ответить на твой вопрос.

- Мой вопрос? – по-даунски переспрашиваю я.

- Да, - терпеливо подтверждает он. - Повтори его ещё раз.

- Это… Аргх… Но твоя мама скоро верн-…

- Быстро.

- Ну, эмм… А на меня… не хочешь повешаться, как на?..

- Хочу. – Крейг садится на постели, лицом ко мне, и у меня чуть ум за разум не заходит: у него кровь носом пошла. Я машинально протягиваю к нему руку и начинаю медленно вытирать красные капли с его губ и подбородка, в то время как мои пальцы деревенеют от вызванного смущением напряжения.

- Задери голову, - тихо говорю я, не решаясь сказать что-то по поводу его ответа. Крейг откидывается на подушку, продолжая прожигать меня своим фирменным сканирующим взглядом. Когда он неожиданно берёт меня за руку и просит наклонится к нему, мне вдруг вспоминается услышанный мною когда-то факт, гласящий: «нервные клетки не восстанавливаются». У меня они вообще есть, остались, или уже всё, терять нечего?..

Приблизив моё лицо к своему и не позволяя отвести взгляд, Крейг так же старательно, как и я, борется с желанием отвернуться и раскраснеться ещё больше. Наконец, покончив с игрой в гляделки, шепчет мне в самые губы:

- В пятницу родители идут к кому-то там в гости, а Руби остаётся на ночёвку у какой-то своей подруги. – Как сказал бы мистер Мэки: «Пняяятненько…» Чёрт, я совсем тронулся, раз думаю о школьном психологе в такой момент! - Придёшь ко мне?

- Ты знаешь ответ.

Приходит миссис Такер с таблетками и стаканом воды для своего сына, и я решаю ретироваться, указав на кровоточащий нос Крейга и сказав, что ему действительно нехорошо и явно не до общения.

Как ни странно, она со мной согласилась, и я уж было подумал, что преспокойненько направлюсь домой и там, в своей тихой комнате, предамся пошлым фантазиям, но не тут-то было. Как только мы оказались в коридоре, миссис Такер заявила, что, раз уж я здесь, то просто обязан выпить с ней чаю, а потом «поиграть с Руби». На том и «порешили» (ну, думаю, понятно, что на самом-то деле моё мнение вообще никого не волновало?). В итоге я вполуха слушал её болтовню, потом болтовню Руби, под конец болтовню мистера Такера, и это длилось до тех пор, пока в гостиную не спустился Крейг и не сказал, что «Твик, вообще-то, не ваш личный раб». Я же про себя подумал: «Конечно, ведь я твой личный раб», и мне вдруг расхотелось уходить.

Вечером, когда я наконец оказываюсь у себя дома, мне приходит уведомление о том, что кое-кто хочет добавить меня в друзья. Принимаю заявку и читаю пришедшее сообщение:

«Добавь в скрытые, сталкер чёртов».

Отвечаю: «Хорошо».

«До пятницы?»

«До пятницы».

До самого утра мне не удаётся уснуть, потому что пятница – это завтра.

Дата добавления: 2015-08-13