POV Твика

Бывает так, что судьба вдруг становится на редкость щедрой и подкидывает нам настолько восхитительные подарки, что в самую пору прыгать до потолка и визжать от радости. Происходящее с тобой кажется счастливым сном, и ты никак не можешь поверить, что всё взаправду. В общем, не буду таить и скажу прямо: примерно то же самое случилось сейчас со мной.

Всего два слова: родители сваливают.

В последнее время я так накручивал себя насчёт того, что хочу быть гораздо ближе к Крейгу в интимном плане - дабы он мог показать мне настоящего себя, не сдерживаясь - что напоминаю самому себе своего рода режиссёра порнографического фильма. Моя маленькая извращённая фантазия, просящаяся стать реальностью, не давала мне спать несколько ночей подряд, и вот сегодня у меня наконец появился шанс воплотить свои «мокрые» сны в жизнь.

Бедные мама и папа. Я вас, конечно, очень люблю, но уезжайте-ка вы поскорее…

Смотрю на них из окна, умоляя себя потерпеть: пусть сначала уедут. Машу им ручкой, в то время как второй уже тянусь к телефону. Когда он поднимает трубку, истошно ору, подражая себе прежнему, маленькому перепуганному Твику:

- Крейг, господи боже, родители уехали, и я совсем один! Мне так страшно, приходи скорей!

- Твою мать, Твик… За что? Сегодня же суббота. – А вот это тут вообще при чём? У нас же каникулы. - Ты на часы смотрел?.. – бормочет он сонным голосом. (Да, тот факт, что он сова, а я – жаворонок, иногда та ещё проблема.) Я не отвечаю и жду. Затем, так как он тоже молчит, издаю что-то вроде всхлипа, коварный я притворщик. – Ладно, ладно! – тут же оживляется он. - Сейчас приду, господи, горе ты луковое…

Довольный собой, нажимаю на «отбой». Оскара мне. Хотя, нет. Крейга.

Быстро принимаю душ (хотя накануне вечером принимал ванну), расчёсываюсь (хотя это и бесполезно), умываюсь (хотя сделал это уже раз пять), чищу зубы (седьмой пошёл), словом, взвинченный и весь на взводе бегаю по всему дому и жду, когда же наконец раздастся звонок в дверь.

Когда раздаётся, моё волнение достигает пика, я словно со стороны слышу на самом деле принадлежащее мне: «Аргх!» и со всех ног несусь в прихожую.

Первое, что он говорит, это:

- Блин, ну что ты за наказание?..

Пропускаю его внутрь. Сердце стучит быстро-быстро, и мне кажется, что такими темпами у меня вскоре будет инфаркт. Не совсем ещё проснувшийся Крейг, одетый в свою домашнюю одежду, без каких-либо вопросов молча и устало поднимается наверх, в мою комнату. Я медленно следую за ним, впервые чувствуя себя так… Не могу описать, как именно я себя сейчас чувствую. Смотрю на его спину и могу думать только о том, что мне предстоит сделать. Я хочу и не хочу, боюсь и не боюсь, но всё же, несмотря ни на что, я сделаю это, заставлю Крейга потерять над собой контроль.

Иными словами, я заставлю его оттрахать меня так, как он на самом деле хочет это сделать. И пусть не отпирается: я-то знаю, что он конченный садист.

А я, похоже, мазохист…

Продолжая бесшумно следовать за ним, наблюдаю за тем, как он, оказавшись в моей комнате, усаживается в кресло, то самое, в которое он уложил меня, когда в первый раз очутился у нас в доме. Я могу увидеть призраков тринадцатилетних нас, если постараюсь…Так, сейчас не до ностальгии.

Развалившись и откинув голову назад, он закрывает глаза, предоставляя мне сексуальный вид на свою шею. Я прохожу внутрь и, против обыкновения, не закрываю дверь. Стою в нескольких метрах от него и молча жду.

Лето наконец наступило, настоящее лето с соответствующей ему погодой, не то что несколько дней назад. Светло и жарко. Занимающееся утро выходного дня. Мы одни. Как же я счастлив. Весь дом и целый день в нашем распоряжении.

Проходит примерно несколько минут, прежде чем Крейг открывает глаза и окидывает меня своим фирменным сканирующим взглядом. Видит он примерно следующее: я, весь как всегда растрёпанный и взвинченный, нервно тереблю поло своей ночной рубашки, переминаюсь с ноги на ногу так, словно вот-вот обоссусь, плечи мои едва заметно подрагивают, а ещё я кусаю губы. Видимо, догадавшись, что моё волнение вызвано не отъездом родителей, а чем-то другим, он зовёт меня встревоженным и тихим голосом, от которого у меня всякий раз дыхание застревает в горле, а сейчас так вообще словно разрывает лёгкие в клочья:

- Твик?

- Мы одни, - не своим голосом говорю я. - Родители уехали.

- Я… - Он в замешательстве. Растерянно хлопает ресницами и снова оглядывает меня с головы до ног, уж не знаю, зачем, но от взгляда его у меня начинают мурашки бегать по всему телу. - Я знаю. – Когда он произносит последнее слово, у него заметно дёргается кадык. О боже. Так, нет. Я сделаю это. Всё, что я задумал, сделаю. Я не отступлюсь. - Что ты?..

Жестом прошу его замолчать и, опустив голову, принимаюсь расстёгивать пуговицы на своей ночной рубашке. Я могу слышать только частые удары своего сердца, видеть свои дрожащие пальцы и ощущать нечто среднее между стыдом и желанием. Спустя три пуговицы решаюсь посмотреть на него. Он по-прежнему сидит в кресле, во все глаза уставившись на меня и прикрыв рукой рот, с покрасневшими щеками и недоумением на лице. Его губы шевелятся, и до меня доносится вроде бы: «Что ты, блин, творишь?», но что-то он не спешит остановить меня. Напротив, он откровенно разглядывает оголяющиеся участки моего тела, пока пальцы его левой руки сжимаются и разжимаются.

- Твик, - снова тихо зовёт он, когда моя рубашка падает на пол. Я уже возбуждён ни на шутку. Мало того, что Крейг беззастенчиво пялится на меня, так ещё на мой торс и грудь падают лучи утреннего солнца из окна, и от мысли о том, как отлично вскоре будет видно кое-что ещё, меня бросает в жар. Наши взгляды встречаются. Он так мило выглядит сейчас. – Ты?.. Чёрт, не издевайся так надо мной…

Когда он собирается было встать, я быстро подхожу к нему вплотную, не позволяя сделать этого, и принимаюсь за штаны.

Я должен успокоиться. Я могу сделать это. Вперёд.

Под его пристальным и ошарашенным взглядом я спускаю штаны вместе с бельём. Крейг выглядит так, словно впервые видит меня обнажённым, хотя это не так, и я думаю, дело в том, что он попросту не привык к такой вот моей инициативе (а пора бы). При мысли об этом я испытываю нечто вроде гордости за себя, а также удовлетворение. Смотрю на его красивое лицо. Да, я могу сделать это.

Я наклоняюсь, опираясь руками о подлокотники кресла, и целую Крейга в губы. Закрыв глаза, вижу не чёрный цвет, а золотисто-коричневый, доказательство того, сколь ослепительно сегодняшнее утро и лучи солнца, проникающего в мою светлую на данный момент комнату, светлую главным образом потому, что в ней сейчас находится Крейг.

Мой Крейг. И его мягкие губы…

Если сперва мне было немного прохладно и некомфортно, то теперь, получив порцию нежности от Крейга, я ощущаю разливающееся по всему телу тепло.

Короче говоря, у меня стоит так, что даже немного больно.

Он больше не бормочет никаких бессвязных слов, явно решив просто следовать за мной, поддаться мне, быть моим. Верное решение, Крейг.

Мои руки поглаживают его плечи, шею, порой зарываясь в волосы на макушке, а затем я начинаю свой медленный спуск вниз.

Крейг издаёт странный звук то ли удивления, то ли чего-то ещё, когда я опускаюсь на колени между его ног и, взявшись за пояс его штанов, тяну их вниз. Он слегка приподнимается, чтобы я смог спустить с него лишнюю одежду, и вот я уже беру его член в руки, поглаживая и проводя большим пальцем по головке.

Я словно впадаю в какой-то транс. Я делаю подобное впервые, но уверен в своих действиях, хоть и взволнован. Когда я опускаю лицо к паху Крейга, в нос мне ударяет специфический резкий запах, от которого мой член подёргивается, вовсю крича о своём ни на шутку возбуждённом состоянии. Мне совсем не противно. Ведь от того, что я сделаю Крейгу приятно, будет приятно и мне.

Я медленно провожу кончиком языка по всему основанию, не торопясь, чтобы привыкнуть к новым ощущениям. Вкус его кожи кажется мне восхитительным, и весь низ моего живота вновь и вновь опаляет огнём и скручивает. И, начав, я уже не могу остановиться.

Пошлые похлюпывания, стекающая с моего подбородка на его член слюна, тихое и прерывистое дыхание Крейга, мои пальцы, ласкающие его, а также капельки смазки, означающие, что мне пора приступить к выполнению своего следующего пункта… Я обмокаю свои пальцы, собирая на них белёсые капли, а затем, не переставая работать ртом, заворачиваю руки за спину и принимаюсь растягивать себя там. Крейг наверняка видит это. Нет, точно видит. Я чувствую на себе его взгляд. Если я сейчас посмотрю на него, какое у него будет выражение лица?..

Мне кажется, что я вот-вот расплавлюсь от возбуждения. Крейг, покрасневший до корней волос Крейг, смотрит на меня затуманенным взглядом, тяжело дыша и сжимая и разжимая пальцы рук, которые вдруг касаются моих волос, а затем…

Толкаясь внутрь себя и одновременно облизывая член Крейга, я… Не могу сдержать стон.

Издав что-то вроде рычания, Крейг резко прерывает мои действия и, схватив за подмышки, поднимает на руки и тащит к постели. Секунда, и я оказываюсь распластанным на ней, а Крейг тем временем, сидя между моих разведённых ног, стаскивает с себя кофту, и я во все глаза смотрю на его накаченный пресс. В эту секунду я чувствую такое смущение, что неосознанно и по-детски закрываю лицо руками, тыльными сторонами ладоней, и свожу колени вместе.

- Маленький извращенец, - слышу я его хриплый голос.

Когда он осторожно кладёт свои руки на мои колени и, поглаживая их, начинает медленно разводить в стороны, я, тяжело дыша, зажмуриваю глаза и откидываю голову назад, продолжая прятать своё пылающее лицо. Давно заметил у себя эту странную привычку.

Но ничего, мне не обязательно видеть Крейга прямо сейчас. Пока мне достаточно того, что я могу чувствовать его каждой клеточкой своего тела.

Он наклоняется ко мне и, опалив своим горячим дыханием шею, целует её, после чего торопливо спускается ниже, к груди и животу, в то время как его влажные пальцы продолжают начатое мною дело…

Я извиваюсь под ним, приводя в беспорядок простынь. Одеяло уже валяется на полу. Целы пока только подушки.

Очередной засос. На этот раз – чуть ниже пупка. Также к одному пальцу прибавляется второй, заставляя меня поморщиться от знакомой и приятной боли.

И тут я вдруг испытываю необходимость посмотреть на него. Открываю глаза и слегка приподнимаюсь на локтях.

Мой торс блестит от влажной дорожки его слюны, кожа покрасневшая, а между моих ног – Крейг, и он, так же, как и я, тяжело дышит. Его тёмные волосы взлохмачены, а сам он напряжён. Он похож на хищного зверя, отчего-то нежно разрывающего на части свою жертву, то есть меня.

А затем я вновь падаю на подушки, выгибаясь дугой, потому что он входит в меня так резко и глубоко, что, кажется, из меня разом весь воздух выкачали, вернее, он, сопровождаемый моим громким стоном, сам покинул меня.

Снова смотрю на него, на его лицо, такое удовлетворённое и дикое прямо сейчас.

Вряд ли у меня получится связно и понятно передать это, но всё же… Постоянно меняющийся темп его толчков. Обволакивающий нас обоих жар, постепенно проникающий и внутрь. Капли, много капель: пота, моих вызванных наслаждением слёз, смазки, - главным образом из-за них в какой-то момент я не могу определить, где заканчиваюсь я, и начинается Крейг.

Такое уже было однажды, но тогда мы просто держались за руки.

Его прикосновения. Его запах. Его лицо.

Он заполняет собой всего меня.

Льющийся из окна солнечный свет слепит, и я снова закрываю глаза, вверяя Крейгу как своё тело, так и свою душу.

На секунду в моей голове появляется та картинка из пазла, что он собрал для меня в детстве. Много чего вспоминается за одну секунду, практически вся наша история, пока ещё не закончившаяся, а также вспоминаюсь я, тот я, который ещё не встретил Крейга… Одинокий маленький мальчик с дырой в душе. Теперь мне кажется, что это пустое пространство внутри меня создано лишь для того, чтобы Крейг его заполнил. А ещё я лишаюсь рассудка, раз думаю о подобном в такой момент, или же потому, что вообще способен думать, когда он закидывает мои ноги себе на плечи и ускоряет темп.

Моя спина словно сливается с промокшей и горячей простынёй. Только сейчас замечаю, что уже очень давно издаю слишком громкие стоны, больше напоминающие довольный скулёж. Так чертовски пошло, и мне так чертовски наплевать на это.

- Крейг…

Мне нужно, чтобы он был ещё ближе, чтобы он наклонился ко мне, придавил своим телом, не останавливая движения.

И он знает это.

Теперь мои ноги обхватываю его талию, а руки обвивают шею. Мой член трётся об его живот, хотя я не думаю, что для того, чтобы кончить, мне сейчас необходимо «обслужить» его, но Крейг так не считает. Его правая рука принимается ласкать меня, дабы мы достигли кульминации вместе.

Наши слившиеся друг с другом тела, за которые мы хватаемся, как утопающие за соломинку, дрожат, извиваются, словно пытаясь слиться насовсем, безвозвратно. Я обнимаю его так сильно, что самому становится больно, но ослабить хватку не получается. В глазах темно, и я способен только на то, чтобы кончать себе и ему на живот, а также бессвязно шептать: «Крейгкрейгкрейг…», при этом до крови расцарапывая его спину.

Когда он извергается внутрь меня, до меня доходит, что это впервые, когда мы не пользуемся защитой, но мысль об этом нисколечко не пугает.

- Прости, я… - начинает он, спеша выйти из меня, но я не позволяю ему сделать этого.

Я хочу всего Крейга, без остатка и до последней капли. И даже если эта страсть когда-нибудь сведёт меня с ума, я буду этому только рад.

Мы, словно прилепившись друг к другу, неподвижно лежим в моей разнесчастной постели и пытаемся восстановить сбившееся дыхание. По-прежнему обнимая Крейга, глажу его спину - нежно и осторожно, словно прося прощения за нанесённый ей ущерб - и смотрю на его тёмные волосы, вдыхая их запах. Затем, подняв взгляд в потолок, умиротворённо прикрываю глаза.

Да, я успокаиваюсь, прихожу в себя, наслаждаюсь его теплом, но в мыслях…

Когда он делает попытку приподняться, я не даю ему этого сделать, обхватив руками и прижав к себе с новой силой, после чего меня всё-таки пробирает смех, и я, трясясь под горячим телом Крейга, начинаю приглушённо посмеиваться.

- Твик? – от его испуганного голоса мне становится ещё смешней. Если посмотреть на ситуацию со стороны Крейга, то можно предположить, что его партнёр, то есть я, попросту чокнулся от столь страстного и изнуряющего секса. Да только это не так. Чокнулся я до этого. - Ты чего?

- Да я… - пытаюсь совладать с приступом смеха, но пока что-то не очень получается. - Я вот думаю… - Так, вдох-выдох. - Как мне теперь тебе в глаза смотреть?

С третьей попытки разобрав мой вопрос (пришлось повторять, ибо смех никак не отпускал), Крейг тоже начинает смеяться, а потом вдруг замолкает.

Я лежу на кровати, Крейг лежит на мне, и повисшее над нами молчание такими темпами попросту меня добьёт. Ну что мы за идиоты?

- Крейг?

- Погоди, я думаю… - Он так серьёзно произнёс это, что я начинаю хохотать пуще прежнего, и он вместе со мной. – Слушай, я не знаю, как ты это сделаешь, но, в любом случае, удачи. – Когда мы уже прекратим ржать? Спустя примерно минут 7 Крейг говорит: - Ну, когда-нибудь тебе всё равно придётся это сделать.

- Это, конечно, да, но давай всё-таки не сейчас?

- Как скажешь, маленький извращенец, - соглашается Крейг и, повернув голову, целует меня в висок; я же начинаю подозревать, что список прозвищ, которыми он меня кличет, только что пополнился. – Как проснёшься, не вздумай прятаться от меня, пока я буду спать.

- Больно надо, не настолько я стеснительный! – Предпочитаю оставить замечание Крейга – «Ну, это я уже понял…» - без внимания и спрашиваю: - А с чего ты вообще взял, что я засну сейчас?

- Ты всегда после этого засыпаешь, - с нежностью в голосе говорит он. - Даже когда мы делали это в школе, ты потом бессовестно дрых на уроках. Также ты всегда почему-то просыпаешься перв…

Окончание фразы доносится до меня словно сквозь толщу воды, и, пока нахожусь в сознании, последнее, что я делаю – прижимаюсь к нему ещё теснее.

Как и предсказывал Крейг, я просыпаюсь первым. Иногда меня прям выбешивает, что он всё обо мне знает и может предугадывать такие мои действия, предугадать которые даже я сам не могу. Засранец он всё-таки. Зато сейчас он полностью в моей власти, такой беззащитный и…

Осторожно выбираюсь из-под него и первым делом смотрю на его спящее лицо; желание как-то ему напакостить тут же пропадает.

Он прекрасен. Так прекрасен, что с этим надо что-то делать.

Стараясь не разбудить Крейга, к письменному столу я направляюсь на цыпочках. По пути поднимаю с пола кое-какую одежду и накидываю на себя, после чего достаю из нижнего ящика альбом и карандаш, присаживаюсь на пол напротив кровати и принимаюсь за дело.

Я уже очень давно не рисовал, не сочинял, да и вообще… не решался быть настоящим собой. Так странно. Я пытался себя переделать после того случая с блокнотом, и в итоге вышло так, что помимо того Твика, каким я был до двухлетней разлуки с Крейгом, появился новый. Внутри меня маленький странноватый мальчик и кто-то другой, незнакомый, и сейчас эти двое сливаются в одного человека, в так называемый оригинал, и я наконец с облегчением могу ощутить целостного себя, собранного по кусочкам.

Да, вот и всякая бредятина в виде непонятных образов вернулась, но вместе с этим я способен мыслить здраво и вести себя в соответствии со своими представлениями о нормальности. Как-то так.

Любовно вырисовываю такие дорогие мне прикрытые веки, брови, губы…

Крейг, спасибо. Ты, можно сказать, создал меня таким, какой я есть сейчас. Я, конечно, не идеальный, но ты любишь меня именно таким, поэтому я рад быть собой.

Он чему-то улыбается во сне и очень мило сжимает край одеяла, которым я его укрыл. Детально прорисовываю его пальцы…

Это чувство тоже вернулось. То, что я испытывал всякий раз, с головой проваливаясь в работу. Непередаваемо. Рука словно на автоматизме копирует увиденное мною, при этом добавляя что-то своё. Я в полном согласии с самим собой, и это волшебно.

- Ммм, что делаешь?

Нашёл когда проснуться. Почему, когда не надо, он спит, а когда надо, его не добудишься?

- Погоди, не двигайся, я почти закончил, - не отрываясь от работы, бормочу я.

- Давай реще, я есть хочу. – Пропускаю его нытьё мимо ушей и завершаю рисунок, а потом вдруг вспоминаю о произошедшем и закрываю листом своё лицо. - Ну, так ты посмотришь на меня или как, а, скромник ты наш? Твииииик! – Так как я сижу близко от него, он легко дотягивается до листка и забирает его у меня. Наши взгляды встречаются. Я вздрагиваю, но почему-то в момент успокаиваюсь и вместо того, чтобы, заикаясь, начать нести какой-нибудь бред, любуюсь им. Он действительно прекрасен. Особенно после секса со мной, в моей комнате, в моей постели, рядом со мной… Словно все кусочки мозаики наконец сложились в одно целое. Как пазл, да?.. Кажется, Крейг теперь тоже целостный, хотя, он, наверное, всегда таким был. О чём я таком думаю?.. Как же хорошо, что я зарисовал, как он спит… – Ну, маленький извращенец, и что это у тебя за недержание такое? – стебётся он, сладко потягиваясь. Не знаю, как, но прямо сейчас моя кисть тянется к его лицу, и вот я уже поправляю его взлохмаченные волосы, и в этом жесте есть что-то, чего нам обоим не хватало до сих пор.

Он, явно ошарашенный моим спокойствием, замирает, я же улыбаюсь.

Хотел в краску меня вогнать? Не в этот раз, Крейг.

- Готовлю я не очень, но что-то вроде яичницы сварганю без проблем.

С этими словами я приподнимаюсь на коленях, беру его лицо в ладони и целую в лоб, после чего покидаю комнату.

Накуси-выкуси, Крейг Такер!

По пути к лестнице слышу позади себя его торопливые шаги и оборачиваюсь. Зачем-то захватив с собой одеяло (наверное, впопыхах) и обернувшись им, Крейг идёт ко мне и неотрывно смотрит в моё лицо так, будто пытается изучить его на предмет новшеств.

Я не двигаюсь, боясь спугнуть момент. Похоже, прямо сейчас между нами происходит что-то особенное.

- Твои предки свалили на весь день?

- Да. – Замечаю, что в горле ужасно пересохло. - Вернутся утром.

- Я остаюсь у тебя на ночь. Попозже маме позвоню, или мы вместе зайдём ко мне.

- Само собой, - несколько удивлённо отвечаю я. Странно, разве могло быть иначе?

Молчим. Мне бы на кухню спуститься и начать готовить нам завтрак, но я не могу сдвинуться с места. Крейг явно чего-то ждёт от меня.

- Ну, раз нам представился случай, - начинаю я, - мы должны сделать что-нибудь… такое… Да?

- Ванна.

- А?

- Давай вместе примем ванну.

- Не представляешь, сколько раз я помылся за последние несколько часов, - смеюсь я.

- Для меня? – зачем-то спрашивает он.

- Мм… Да, - признаюсь я. – Да и не поместимся мы в ней. – Не знаю, почему не соглашаюсь. Неужели я дразню его? Он сейчас такой серьёзный и… Явно возбуждённый.

- Тогда по очереди.

- И в чём тогда смысл?

- Хочу посмотреть, как ты моешься.

- Зачем?

- Это уже мои причуды. Нельзя?

- Да нет, почему? Л-ладно, смотри. Посмотришь. Мне не трудно…

- Ещё хочу пофоткать тебя на телефон, а потом всё скинуть на флешку и хранить в тайном месте, чтобы мастурбировать на эти фотки по ночам, ну или в любое другое время, когда тебя со мной нет. Да и вообще… Хочу такие твои фотки, которых ни у кого нет. Тебе помочь раздеться?

- Я сам.

Моё горло – пустыня. Я бы хотел спуститься всё-таки на кухню и попить, но почему-то не решаюсь сказать ему об этом.

Это какое-то безумие.

- Не смотри на меня, - командует он, и я вновь ощущаю себя 14-летним послушным мальчиком. Крейг сидит на специально притащенном сюда стуле и с интересом наблюдает за мной. Вернее сказать, с похотью. - Меня здесь как будто нет.

Послушно отворачиваюсь от него и возвращаюсь к мочалке, гелю и пене под моими ногами. Боже, да что мы творим?

- Это очень сложно, чтоб ты знал, - вздыхаю я, намыливая свой вставший член.

Слышу щелчок камеры.

Моё горло – пустыня в квадрате, если можно так выразиться. Несмотря на то, как здесь много воды, я не решаюсь попить и по непонятной мне самому причине завожусь от этого ещё больше.

Пошла пятая фотография.

- Ты поёшь, когда принимаешь ванну? – невозмутимо спрашивает он, откладывая телефон в сторону и словно между делом прикасаясь к себе… Чёрт, я опять смотрю на него.

- Ну, иногда.

- Вперёд.

Он уже давно сбросил с себя одеяло (сейчас оно валяется в коридоре) и сидит тут передо мной в чём мать родила и… дрочит!

- Всё, хватит! – срываюсь я на крик. - Я сдаюсь! Ты выиграл! Ты самый невозмутимый из всех невозмутимых!

Я ожидал всего, что угодно с его стороны, вплоть от громкого хохота до издёвок, но никак не этого:

- Спасибо, конечно, но я бы так не сказал.

Он поднимается со стула, подходит к ванне и протягивает ко мне руки. По инерции подаюсь навстречу и только спустя секунду понимаю, что он собирается сделать.

- Что ты делаешь? – лепечу я, пытаюсь отцепить его руки от моей талии, но делаю это намеренно неумело. Стыд-то какой, да и вся ситуация в целом – сплошная неловкость и извращение. - Я так упаду.

- Не упадёшь, - заверяет меня Крейг.

Он помогает мне выбраться из ванны и, мокрого и в некоторых местах не избавившегося от пены, обнимает. Но долгим это невинное объятие не оказывается: пальцы Крейга обхватывают мой член.

- Извращенец, - шепчу я куда-то ему в шею. Опускаю глаза и смотрю на стекающую с головки сперму. И смысл мне мыться, спрашивается, когда он здесь?..

- Извращенец у нас ты, – ухмыляется он, отстраняется и берёт с вешалки полотенце.

- Я маленький, а ты большой…

Морщусь, когда он вытирает мои волосы, но никак не могу прогнать с лица счастливую улыбку. Он целует мои щёки, лоб и нос, пока урчание в его животе не нарушает эдакую идиллию.

- А теперь гони обещанный завтрак.

- У вас что, серьёзно, чая вообще нет?

- Нет.

- Нет – нет или нет –да?

- Нет – нет, - смеюсь я, раскладывая тарелки и возвращаясь к плите, в то время как Крейг, занятый безуспешными поисками заварки, рыскает по шкафчикам.

- А ты его пил хоть когда-нибудь?

- Не знаю, наверное.

- Как это «не знаю, наверное»?

- А что, это так важно?

- Эмм… Не знаю. Наверное. – Он проходит мимо меня и плюхается на стул. - Долго там ещё? Я уже с голода пухну.

- С каких пор ты такой капризный?

- А ты с каких пор такой нахальный?

- Ну и… Как?

- Съедобно. Гораздо лучше, чем я ожидал.

- Кофе будешь?

- Есть альтернатива?

- В холодильнике сок стоит. Апельсиновый.

- Давай его. И это, Твик… Спасибо.

- Ты чего? – не выдержав, спрашиваю я, когда, моя посуду, чувствую на себе его взгляд и, обернувшись, убеждаюсь, что он и вправду всё это время смотрел на меня.

- В смысле?

- Смотришь на меня как-то странно.

- А, - как-то рассеянно откликается он. - Я просто обдумываю кое-что.

- Что?

- То, какой же ты всё-таки странный. Ты то орёшь как потерпевший по поводу и без, то походишь на познавшего жизнь человека, любящего такого причём и очень заботливого, ты то милый и покладистый, то дерзишь мне и подначиваешь, а сегодня… Я тебя точно сексуально удовлетворяю, а то было такое чувство, будто ты изголодался по хорошему тра…

- Крейг!

- Ну правда же. Ты непонятный.

- Неправда. Ты всегда угадываешь мои мысли.

- Что за чушь? Выдумаешь то же…

- Ну и… Так к чему ты ведёшь?

- Без понятия. С тобой не соскучишься – к этому, я думаю. – Я пожимаю плечами и возвращаюсь к домыванию посуды. Крейг продолжает: - Знаешь, я пялился на тебя в тот день, когда нас с тобой впервые повели к психологу. – Удерживаю себя от того, чтобы обернуться к нему. Мне кажется, что Крейг борется сам с собой прямо сейчас. Он одновременно хочет и не хочет произносить вылетающие из его рта слова. - Да и до этого тоже. Я не знал, почему мой взгляд постоянно возвращался к тебе, как не знаю сейчас, почему говорю тебе обо всём этом. Ты странно на меня действуешь.

- Ты на меня тоже.

- Это другое. Ты, в отличие от меня, привык выражать свои эмоции и чувства. Я - нет. Мне в новинку такое испытывать. Сейчас мне так хочется сказать тебе что-нибудь приятное – не знаю, зачем – но вместо этого я несу хрень про то, какой ты странный, хотя не мне об этом говорить.

- Ты и так много чего приятного мне уже сказал.

- Правда? Я рад.

Раскладываю вымытую посуду на сушилке и наконец поворачиваюсь к Крейгу лицом. Его взгляд ни на секунду ни отрывался от меня.

- Я бы хотел нарисовать тебя сейчас, - срывается с моих губ.

- И что, интересно знать, вызывает у тебя такое желание?

- То, как ты выглядишь: открытый взгляд, расслабленная поза и лёгкая улыбка. Складывается впечатление, что ты способен доверить мне всего себя. Не знаю, почему.

В своём обычном состоянии Крейг либо донельзя уравновешенный, либо тот ещё тролль, но бывают моменты, когда я вижу ещё одного Крейга, самого-самого настоящего…

- Потому что так и есть, Твик.

После того, как Крейг оповестил свою маму о том, что останется у меня, мы занимались… Эм, друг другом, странными и упоротыми разговорами, снова друг другом, половиной какого-то фильма, друг другом и… Пора бы пообедать.

Пока он приводит себя в порядок (Крейг всегда такой ухоженный и аккуратный), вспоминаю его слова про «тонкую душу» и на минуту зависаю. Он ведь тогда – в шутку, правда – пожурил меня, мол, мне от него только секс нужен, а вдруг это и вправду может стать проблемой? То есть, я ему надоем и…

- Я тебе не надоедаю?

- Нет.

- Нет – нет или нет – да?

- Нет, не надоедаешь.

- Точно?

- Точно.

- Ты прям уверен?

- Я прям уверен.

Так, это всё, конечно, здорово, но всё равно надо хотя бы пойти прогуляться, к примеру… Только не хочется. А, точно!

- Крейг, давай прогуляемся до магазина.

На улице жарко, солнечно и… некомфортно. Главным образом потому, что снаружи гораздо явственнее ощущается ускользающее от нас время, которое слишком быстро летит. К моему счастью, спустя около десятка шагов Крейг обо всём догадывается.

- Я знаю, о чём ты думаешь. - А говорил, что не умеет мои мысли читать… - Ты хочешь сделать этот день идеальным, хочешь многое успеть и побыть полноценной парой, но, может, вместо того, чтобы делать всё правильно, мы сделаем так, как действительно хотим?

- А чего ты хочешь?

- Я хочу запереться с тобой в пустом доме, где нас никто не будет видеть, и…

- Дальше можешь не продолжать, - смеюсь я.

- Так ты согласен?

- А ты как думаешь?

- Хорошо. Но в магазин всё-таки давай заглянем. Хочу устроить для тебя дегустацию чая, Твик. Накупим всяких с разными вкусами и откроем тебе новый мир. Что скажешь?

Ты полон энтузиазма, ты тепло улыбаешься мне и говоришь со мной так ласково… Как я могу быть против?

- Замечательная идея.

- Ты, конечно, извини меня, но дерьмо это какое-то, - говорю я, отодвигаю чашку с отвратительным пойлом в сторону. - С сахаром. Сахарное дерьмо.

- Мне кажется, что Картман на тебя плохо влияет. Ты такой грубый иногда.

- Это не я грубый. Это чай твой какой-то…

- Да-да, дерьмовый и из дерьма. Я понял.

- С сахаром ещё.

- А если ты попробуешь его из моего рта?

Несколько сладких минут спустя, в течение которых он поил меня из своего рта, а я глотал и слизывал с его губ капли чая, выдыхаю:

- Так, кажется, вкуснее, но я что-то не распробовал…

Крейг делает ещё один глоток, и мы вновь приступаем к дегустации. Прежде чем закрыть глаза, бросаю взгляд на несколько коробок Липтона, Твининга и Гринфилда, что лежат на кухонном столе.

Скучать не придётся.

Придётся добегать до туалета первее этого сукиного сына. Пытаться, по крайней мере, ибо спортсмен из меня никакой.

- Попроси меня пустить тебя пописать! – ухахатываясь, кричит Крейг из-за запертой двери.

И я прошу. Потому что… А что мне ещё делать?

Делать это на полу, на диване…

- Ты точно никому эти фотки не покажешь?

- Только папе, я ему уже пообещал.

- Крейг, блин!

- Ну а чего ты фигню какую-то спрашиваешь? Да, прям, презентацию устрою!..

- У тебя какая-то болезнь? Уйми уже свой сарказм! И вообще… Дай телефон, я теперь тебя помучаю.

- Зачем тебе мой? Свой тащи.

И я тащу.

- Тащи уже сюда свою задницу, мне холодно. А ещё я есть хочу.

- Опять? – замираю я у выключателя. Мы же только собрались фильм смотреть, лёжа в тёплой и мягкой постели…

- Извини, я – не ты.

И тут меня как обухом по голове.

- Крейг.

- Ммм?

- Мы дебилы.

- Окей. А теперь иди приготовь что-нибудь.

- А из чего мне готовить? Мы что-нибудь кроме чая купили?

- Эм… Закажем пиццу?

- Ты гений.

- Аргх!.. – просыпается моя истеричная сущность, как её окрестил Крейг, и я жмусь к нему и прикрываю глаза трясущимися ладонями. – Боже, да когда ж он отпилит себе эту ногу, господи ты боже мой?! Аааа, какой стресс! Я не могу на это смотреть! Какого чёрта мы вообще смотрим «Пилу» в 2 ночи?!

- Мне «Простушки» этой вашей потому что хватило.

- А мне нет! Уж лучше б мы её пересмотрели!

- Твик.

И встретились, что называется, два одиночества у холодильника ровно в три. Крейг держится за ручку и смотрит внутрь. На его профиль падает желтоватый свет.

- Ммм? – мычу я, останавливаясь у стола.

- Мы дебилы.

- Окей. – Наливаю из фильтра воды в стакан и делаю глоток. - Хочешь сыграть со мной в игру? «Всю свою жизнь ты был тупым, Твик, но я даю тебе шанс исправиться. Угадай, что я имею в виду, иначе закреплённый на тебе намордник – или что это такое было на Аманде? - взорвётся…»

- Твоя мама оставила кучу хавчика, а мы с тобой все твои карманные деньги потратили на пиццу. Они ещё так дерут за доставку…

- Я не удивлён, - вздыхаю я. А ведь мама наверняка говорила мне о том, что наготовила мне всяких вкусностей, а я что? Я, вместо того, чтобы слушать, что мне говорят, в миллионный раз прокручивал в голове план соблазнения Крейга. – Моя тупость не знает границ…

- Кстати, а ты в курсе, что 3 ночи – это время, когда нечистая сила выходит на охоту и… - с воодушевлением начинает он и резко замолкает. Когда он подходит ко мне почти вплотную, у меня по спине пробегает холодок: что-то он задумал недоброе... - Как насчёт того, чтобы посмотреть «Шесть демонов Эмили Роуз»?

- Аргх, нет, ни за что!

- Жаль. А мне так нравится, как ты визжишь на страшных моментах…

- Ничего я не визжу!

В пять часов мы оба признаёмся друг другу, что попросту не хотим, чтобы этот день заканчивался. Я уже клюю носом, но держусь, стараясь сосредоточиться на тепле обнимающих и гладящих меня рук. Комнату освещает лунный свет, и кожа Крейга кажется серебряной. Он пропускает мои волосы сквозь пальцы и нежно целует в щёку.

- Спасибо за день, Твик, - шепчет он.

Чувства переполняют меня, и так хочется сказать…

Прежде чем я успеваю тщательно обдумать свои слова, из моих уст вдруг вырывается:

- Возможно, это лишнее, но…

Я люблю тебя. Люблю. Так люблю, что сил никаких нет, и мне кажется, что эта любовь разрывает меня на куски и тут же соединяет вновь, снова и снова, и так без конца.

Но я не говорю всего этого - замолкаю. Не могу я такого сказать.

- Что?

- Ничего, забудь, - отмахиваюсь я.

- Нет уж, скажи.

Удивлённо моргаю и смотрю на него. Странно. Не часто Крейг проявляет такую настойчивость. Обычно он не напирает, если человек не хочет признаваться в чём-либо, но, похоже, что я – исключение из правил.

В его глазах немой упрёк, и мне вдруг становится смешно. Он сейчас – словно отражение меня. Странная мысль, но несомненно верная. Я вдруг чувствую небывалую легкость. Думаю, выражение «родство душ», это сейчас про нас. Поэтому не буду я тебе ни в чём сегодня признаваться, Крейг Такер: ты и сам всё прекрасно знаешь.

- Ты же всё-таки умеешь читать мои мысли. Может, сам догадаешься? – улыбаюсь я, стараясь увильнуть от темы.

Крейг не улыбается в ответ. Вместо этого он пристально всматривается в моё лицо, и когда я уже было думаю, что разговор окончен, говорит:

- Я тоже.

- А?

Он берёт моё лицо в ладони и тепло и в то же время с хитринкой улыбается мне.

- Я тоже, - повторяет он. - Очень-очень и сильно-сильно.

Если бы я не был так смущён и счастлив, то подумал бы что-то вроде: «Хм, а он не только садист, но ещё и экстрасенс. Ничего себе таланты!»

Но вместо этого я думаю…

Люблю тебя. Люблю тебя, Крейг.

…зная, что мои чувства непременно дойдут до него и найдут отклик.

Дата добавления: 2015-08-13