Сознание. (Метафизические преимущества открытого индивидуализма )

Я это Всё

(Метафизические преимущества открытого индивидуализма)

Оглавление

Предисловие 3

Сознание 4

Пару слов против материализма 13

Мысленный эксперимент №1 19

Главное прозрение 22

Мысленный эксперимент №2 23

Мысленный эксперимент №3 27

Свобода воли 28

Бог 36

Фантазия на тему «милосердия» монотеистического Бога 58

Нирвана 60

Карма 66

Каков мир 97

Зачем терпеть? 102

Прекращение 106

«Вечное вхождение» 113

После смерти мы все попадаем в «рай» 117

Брахма и Будда 118

Всё это сон 121

Возвращение к индивидуальной душе 124

Возражение против трансгуманизма 139

Проблемы ИИ 144

Этюд на тему гомосексуализма 148

Заключение 153

Все истину постигли

Все святы стали в мире

Один лишь я прозренью не поддался

Оставлю их, к себе не подпущу

Пускай танцуют, любят, веселятся

Я ни в ответе ни за что

Один за все себя прощу

И добровольно в ад спущусь

Там стихнет повсеместный гул

Хвалебной песни бытию

Там нынче пусто...

Предисловие

Лейтмотивом всего моего произведения выступает так называемый "Открытый индивидуализм"

Открытый индивидуализм (англ. open individualism; сокр. от открытый индивидуальный взгляд на тождество личности) — точка зрения в философии, согласно которой существует только один самотождественный субъект (S), который является всеми и которому принадлежат все тела людей и все независимые потоки сознания. Открытый индивидуализм требует отличного от обычного понимания этернализма. Феноменологическая интерпретация открытого индивидуализма состоит в том, что я (как единственный субъект) постоянно «обнаруживаю себя» в различных сознательных человеческих телах (во всех без исключения) в разное время. (определение взято из Википедии)

Во всяком случае, такая философская позиция ближе всего подходит в качестве определения к тому, во что в верю. Знаменитая, еще не переведенная с английского языка, книга Даниеля Колака "Я это Вы" пытается показать допустимость и когерентность такого воззрения, я же в свою очередь зашел еще дальше - и говорю "Я это Все", это самая радикальная (хотя и весьма не новая) точка зрения в философии, которая только может быть вообще. В двух словах - между нами не существует метафизических границ, мы - сплошной континуум, одно существо. Даже сам Бог (нирвана) в моем понимании не внешняя нам инстанция, а наша глубочайшая интимная основа. Все это - не просто абстракция, а реальность, которую можно понять до определенного предела и даже почувствовать. Описываемые мной положения имеют двоякое воздействие, они не только могут утешить, как призваны делать это религиозные учения, убаюкивающие нас и усыпляющие наше сознание, но и обострить существующую боль и негодование по поводу "несправедливости" и жестокости бытия. В этом я нахожу индикатор своей честности, в том факте, что не иду на поводу у своих желаний создать удобную для меня концепцию. Иной раз хочется отмахнуться от всего и «перекреститься», но назад дороги уже нет. Также я считаю некоторые аспекты буддизма, скорее самые мистические и неортодоксальные из них, вполне достойными кандидатами для альтернативы той точки зрения, которой придерживаюсь я, поэтому, активно использую буддийскую терминологию.

Сознание

Сознание – это не просто «один из» элементов бытия, это самая его глубинная основа. Невозможно себе представить мир без чувствующих, живых существ, да, материя может существовать и развиваться, если «на нее никто не смотрит», но если вдуматься, то материя это совокупность множества «независимых деятелей», в то время как каждый их них куда-то вечно и слепо устремлен, сам импульс каждой отдельной части материи – уже нечто, что выходит из категории «бездушной субстанции». Каждая часть материи – это словно проекция всего бытия вместе с его «желанием существовать». Можно даже сказать, что частица – это «сознание на автопилоте», это состояние глубокого сна без сновидений, но в тоже время это скрытый и неистребимый потенциал к жизни. Если бы материя была лишена такой связи с сознанием, прямой связи, то она просто перестала бы существовать по определению. Не может быть вселенной без субъекта, ну или без «скрытого» субъекта на каком-то этапе ее ранней эволюции.

Самая удивительная и сложная вещь на свете – это субъективность, сознание. Она в тоже время и самая необходимая вещь, самое простое объяснение всего. Ведь очевидно же, что без сознания не может быть ничего, все существует только для него. Люди совершенно не обеспокоены этим вопросом, для меня же просыпаться каждое утро и чувствовать, что я есть – это самое большое и единственно чудо на свете. Нет ничего более поразительного! Это чудо объясняет все остальное, совершенно все, остаются миллионы вопросов «как», но на все «почему» есть один универсальный ответ – потому что есть сознание, всё существует в нем, для него и через него. Только подумайте, ничего не может существовать, если оно даже самым косвенным образом не связано с сознанием. А если не будет его, не где-то и в какое-то время, а вообще, нигде и никогда, то мир обращается в тотальное, абсолютное ничто. То есть, с одной стороны, оно самая необходимая вещь, самая первая и очевидная вещь на свете, которая только может быть (чтобы было все остальное), и в то же время самая недоступная для понимания, самая странная и удивительная.

Как правило, люди просто уходят от проблемы, создавая такую фальшивую категорию, как «душа», мол, она то это сознание и обеспечивает, что еще надо? Но это не решение, а тупик, мы достоверно знаем, что наш мозг при жизни обеспечивает все наши когнитивные функции, это установленный факт, и душа в лучшем случае – это что-то на вроде «копии мозга из тонкой материи», которая отделяется от тела после смерти. Есть такая копия или нет, вопрос спорный, но, так или иначе, остается проблема – как некий конгломерат, такой как нервные клетки или «материя души», может способствовать функционированию сознания? Если есть некая система, о которой можно сказать, что оно «как-то» функционирует, то она автоматически становится «материальной», душа не может быть каким-то гомогенный раствором, она должна иметь структуру, карма тоже должна быть материальная, они с душой в лучшем случае просто усложнят мир, делают его энерго-информационные потоки более разветвленными. Их можно будет взять в огромные скобки и пометить как «материю» в самом широком смысле слова. Но среди всего этого мы не найдет субъекта, мы обречены вечно терпеть неудачу в поисках самого сознания.

Поэтому я не утверждаю, что мозг - это все, что обеспечивает сознание, это далеко не так, я говорю, что он одно из условий для сознания (как мы его знаем, по крайней мере), но само оно ускользает от обнаружения. Мы его не найдем нигде в мозге, в лучшем случае отыщем его «нейронный корреляты». Если всю «механику жизни» можно свести к структурно-динамическим процессам, не важно на каком субстрате, то для простоты мы ничего не потеряем, если оставим «голый мозг» без «тонких материй» и…самое главное – сознание. Так что это? Я утверждаю, что сознание самая широкая и глобальная вещь, которая только может быть. Это категория, которая не поддается исчислению, то есть, любая структура, на базе которой есть субъективность, поддается количественному анализу и счету, но само сознание, как таковое, всего одно на всем ландшафте бытия. Это качество, принцип, который бесконечно больше чего угодно, что имеет какие-то рамки. Его можно уподобить пустому пространству, на фоне которого протекают отдельные «события», как-то наши жизни и жизни любых существ вообще. Оно служит обеспечивающим принципом для субъективности, но ни одни объект, сам по себе, будь то мозг или «душа», не обладает самодостаточностью, они только «приемники» или «проводники» сознания. Вглядываясь в себя, мы видим одно и тоже сознание, хоть мы и чувствуем себя отдельными субъектами, но на самом деле мы смотрим только на один единственный самотождественный субъект (S), который является обладателем любого сознательного опыта во всех мирах и всех существах.

Сознание стоит на первом месте в списке того, что нас определяет как живых, чувствующий существ. Под сознанием я имею ввиду не только «способность самосознания и способность давать себе отчет в своих действиях, мыслях и т.д.», я говорю о самом первом и элементарном его проявлении – о чувствительности. Если морской червь действительно видит свет и отличает его от тени, так же, как больной запущенной катарактой и глаукомой человек, то он «сознателен», если же он «видит» его так же, как матрица фотоаппарата – то нет. Именно это я имею ввиду, говоря, что сознание «простое» понятие – его сложность или степень определяется той или иной наполненностью сознательного опыта, как, скажем, простое различение свето-тени у червя и трехмерное цветовое зрение у человека, но и то и другое обеспечивается одинаковым по «сложности» сознанием, оно стоит особняком по отношения к структуре опыта.

В литературе этот опыт, доступный непосредственно только самому переживающему его, называется квалиа (qualia), а сознание, таким образом, - это все то, что имеет ту или иную квалиа. Сознание без квалиа невозможно. Процессы в бессознательном лишены квалиа, а вот внезапно всплывающие на поверхность образы или мысли им наделены, какими бы мимолетными и призрачными под час они не были, именно поэтому их и называют осознанными.

Таким образом, под смертью стоит понимать прежде всего «перманентную потерю сознания», а не исчезновение личности, памяти и т.д. Мы ведь не считаем мертвым человека, лишившегося памяти? Значит, решив вопрос о том, что есть это сознание, в чистом виде, в своей «простоте», мы решим сразу целый комплекс вопросов, связанных с жизнью, смертью, нашим я, границах нашего я, Богом и так далее…Хочу заметить, что стоит отделить страх смерти как таковой от тех эмоций, с которыми у людей ассоциируется смерть – а именно от боли умирания. Чтобы понять, о чем идет речь, нужно абстрагироваться от умирания и вообразить себе мир, где смерть всегда мгновенна и безболезненна, именно о таком рафинированном отношении к смерти я настаиваю, чтобы не путать горечь от утраты своего я с символами смерти, присущими нашему времени, виду и т.п.

Далее я хотел бы возразить наивному желанию многих редуцировать сознательный опыт до микрофизического уровня. Феноменология – это то, что не оставляет никакого шанса такому подходу, она прямо и неизбежно ведет к дуализму (либо дуализм свойств, либо идеализм, либо нейтральный монизм Рассела).

Итак, физика - это набор фундаментальных законов, которые описывают казуальные связи между материальными носителями, при этом оставаясь в стороне от сущностных, внутренних свойств этих самых носителей, более того, сами фундаментальные законы - всего лишь произвольная данность этого мира. Поэтому следует принять как еще одну аксиому факт фундаментальности сознательного опыта, имея ввиду наши «квалиа» (ощущение цвета, к примеру). Есть строгая структурная когерентность между нейронными процессами и квалиа, но сами эти процессы не обязаны быть сознательными, они могут протекать «сами по себе», для сознания нужно «что-то еще», принципиально не сводимое к физике, по той простой причине, что физика отвечает только за структуру и динамку, как и ее более высокоуровневая разновидность - нейрофизиология (по сути, та же физика)

Рассуждая о «внутренней сущности» материи, вполне допустимо думать, что наши квалиа (ощущаемые нами цвета, звуки и т.д., мысли в том числе, всё вообще, что проходит через сознание) - обратная сторона материи, а нейронные цепи - это своего рода «рельсы», по которым движутся наши чувства. С одной стороны, в материи есть казуальная часть, законы физики, отношения одних видов материи с другими, с другой стороны - феноменальная или «протофеноменальная» часть. Они порождают этот самый дуализм, нельзя свести квалиа к казуальности, так как причинность пустая по определению, отношения всегда поверхностны, они не могут говорить о внутренних свойствах самих агентов, в них вступающих.

Должно быть есть нечто, что «раздваиваясь», специфицируется на «материальность» и на «духовность» (т.н. нейтральный монизм Рассела) Другими словам, шаблоны нашего мышления, наши априорные принципы разума понимают только отношения, для нас материя это просто «пустые шарики» или «волны», и это как бы маленькая видимая нашим разумом часть «спектра», в одну сторону которого уходят таинственные «внутренние свойства» материи, с другой стороны от этого доступного нам спектра находится наше собственное сознание, которое мы не можем постичь так же, как и сущность материи, как они есть на самом деле. Естественным образом возникает мысль соединить эти уходящие в разные стороны концы в кольцо. Таким образом, утверждения, что «сознание порождает материю» или «материя порождает сознание» оба становятся бессмысленными по отдельности. Можно представить этакое «ментальное пространство», в котором вспыхивают яркие краски и звуки, как бы «оторванные» от материи, а после «завернуть» их в материю - получится мозг, феноменология и материя - взаимные корреляты друг друга.

Если это все звучит не убедительно, тогда можно отослать к давно, кстати, решенной философемы про взаимозависимость субъекта и объекта. Представьте некую параллельную вселенную из частиц, которые никак не взаимодействуют с нашей (вообще никак), если из такого мира исчезнут все субъекты, то как можно будет судить нам о ее существовании? Она будет темной внутри, там никого нет, чтобы видеть свет, и тамошний свет не видим нами. Можно представить, что прямо сейчас существует бесконечное количество таких миров, где никого нет...Тогда как можно узнать, существуют они или нет на самом деле? Да очень просто - никак! Они не существуют! Там никого нет, если там есть лишь «материальная материя», которая ни при каких объединениях не порождает чувствующих (в первую очередь) и осознающих существ. Нужен еще один «ингредиент», который эта материя должна нести в себе, материя должны быть «беременна духом», а в противном случае такой мир просто проваливается в полное небытие. Т.о., если некий объект (или их совокупность) невидим для всех остальных объектов, то чтобы ему существовать, он должен быть субъектом для себя. Я не имею ввиду, что материя сама должна быть субъективна, речь о «заряде субъективности» в ней, о наличии, как говорится, протофеноменальных свойств или «проторазума». Но это, скорее, условность, каждая часть материи – это только проекция, один из аспектов материи вообще, одна грань какой-то «супер частицы», а во-вторых, вся материальность вообще - это один из аспектов еще чего-то более глобального, куда включается и субъективность.

В случае с материей из параллельной вселенной – если она не объект для нас и не субъект для себя, ее попросту нет, но тогда и наша Вселенная не существовала бы без «изначального субъекта» как фундаментального компонента системы. Субъект - коррелят объекта, но он не выводиться из него, это разные ипостаси изначально. Не возможно свести ощущение света к какой бы то ни было физике, одно дело пространственно-временная кодировка нейронами проецируемого на сетчатку света, другое дело этот свет видеть.

Каждое мгновения мой опыт состоит из комбинации разных ощущений, эмоций, мыслей и т.д., при этом области коры, скажем, слуховой и зрительной, при восприятии фильма, хоть и отделены друг от друга пространством, в моем «поле сознания» я одновременно и слышу и вижу, значит, вся информация стекается в какой-то «коллектор», фокус сознания. На уровне мозга, этот самый «фокус» - это какая-то структура из миллионов нейронов, сгруппированная в достаточно тесную и синхронизированную в своей активности, каким-то специфическим образом, группу. Так или иначе, как пространственно разрозненные части материи могут объединяться в одномоментный пучек ощущений, чтобы образовывать это пресловутое «единство сознания»? Отдельные части материи, группы нейронов, их тончайшая слаженная работа, в данное мгновение формируют фокус сознания, как бы его «мгновенный снимок», почему я чувствую в какой-то момент, в «поперечном срезе», поток своего сознания как что-то единое целое? Ведь, в конце концов, это, пусть и взаимодействующие фрагменты, но они отдельны друг от друга, а их работа создает единое сознание. То, что по нейрофизиологическим причинам попадает в этот фокус, сливается каким-то образом в одно целое, но у материи нет таких свойств, она фрагментарная по своему определению! Каждая часть материи – целый мир, живущий по своим законам, и все многообразие форм образуется благодаря этому «упорядоченному хаосу». Помимо прочего, в мозге протекает огромное количество бессознательных процессов, и пусть одномоментно осознана лишь крошечная часть, даже эта мизерность не дает ответа на этот вопрос - почему оно как бы «сплавлено»? Я сразу чувствую и то как я сижу, и холод, и запах, и свет и звук в одном потоке. То есть, область мозга A и область мозга Б скреплены каким-то «клеем» так, что я сразу осведомлен и о том, что в А и о том, что в Б, значит, этот не пространственный «клей» и есть я в большей степени, чем сами процессы, им скрепляемые. Это тот уровень нашего существа, где область А и область Б на самом деле в одной точке, накладываются друг на друга. То есть, информация «уходит дальше» и попадает на т.н. «метафизический экран», который, по сути, и есть основа для нашего субъекта. Если А и Б представить как две точки на отрезке прямой линии в двух измерениях, то чтобы они слились в одну точку, нужна перспектива из 3го измерения, где на эту линию надо смотреть с торца, тогда все ее точки накладываются одна на другую, но наш и так мозг уже в трех измерениях (в четырех, если учитывать еще и время)! Значит, нужно еще одно, чтобы А и Б совпали – а, значит, мое я продолжается в этом четвертом измерении (как минимум в пятом, с учетом времени), там оно интегрирует уже максимально интегрированную информацию из мозга, попадающую каждое мгновение в «фокус сознания» (еще он называется нейрофизиологами «глобальное рабочее пространство»)

Все квалиа, таинственные и необъяснимые даже в отдельности, попадая в глобальное рабочее пространство, не мешают друг другу, не смешиваются, а идут параллельно. Похоже, все сводиться к этому бесконечному потоку и сознание, с субъективной стороны, всего лишь динамическое образование. Нам не нужно бояться умереть, хотя бы по той причине, что сознание не индивидуально, оно как вода, которая течет по трубам, а мы (наши личности, конкретно, мозги) - эти самые «трубы». Вода будет течь всегда, то в одном русле, то в другом, наш страх смерти - это абсурд, все равно, что вода переживала бы, по какой трубе ей течь.

Если задаться вопросом о природе того, что я назвал «метафизическим экраном» - имеет ли он границы? Конечно, можно сказать, его границы определяются рамками и масштабами самого опыта. Скажем, масштаб опыта крысы очень мал по сравнению с таковым человека, или масштаб ребенка и взрослого. Но сам этот экран остается довольно «равнодушен» в отношении того, что на него проецируется, он принимает всё, его природа заключается в способности воспринимать, такой экран, значит, безразмерен по определению, как в примере с водой – нельзя спросить какого размера вода? Ее размер будет равен величине емкости, в которой она пребывает. И, конечно же, бессмысленно говорить об «индивидуальности» воды из большого и красивого сосуда Б и маленького и простого Ч. Другие люди - другие только потому, что мы не можем включить их в состав нашего внутреннего опыта, залезть им в голову и побыть ими от первого лица со всеми вытекающими (стоит залезть в голову сумасшедшего и уже забудешь, что надо вылезать) В метафоре с экраном, индивидуальности - это световые пятна на одном большом экране, разделенные неосвященными промежутками. Я веду к тому, что мы не замкнуты на самих себя, что мы лишь условно отграниченные области единого континуума.

Другими словами, материя не может существовать в отрыве от субъективности. Это значит, ее нельзя поставить во главу угла в картине мира, она – предельное следствие чего-то несоизмеримо большего и первичного по отношению к ней. Хотя с другой стороны, так как все бытие взаимообусловлено, каждая часть его неотделима от остального, то есть, сознание нельзя поставить впереди материи. Другими словами, тут работает голографический принцип – всё отражается во всём, где любое изменение одной части голограммы вызывает изменение во всей картине целиком. Бытие – это не просто «совокупность», это одно неделимое целое. Грубо говоря, этот спор про первичность материи или сознания не имеет смысла.

Материю надо понимать как «объект», а сознание – как то, что находится по другую сторону всей совокупности объектов, реальных или математических. В этом смысле, сознание стоит впереди материи, так как именно в его «поле» она и существует (то есть, в нематериальном «поле субъективности», для которой только можем вообще существовать хоть что-то) Само это поле, однако, скорее, нечто пассивное, так как не имеет структуры и поэтому не имеет возможности «принимать решения» и т.п. Материализм в этом смысле ложен, что считает наше сознание «случайным» элементом материи, которая одна лишь сама для себя и существует и ни перед чем не несет отчет. Тем не менее, материя нужна сознанию, так как ему нужна структура, а это уже контур из объектов. Но на материю надо смотреть, скорее, как на некую «замкнутую идею» в этом поле сознания, которая поддерживает сама себя, как на бытие, космос в миниатюре, а сознание уже, как таковое, протекает на фоне этих объектов, используя их как «носителей», то есть, сознание протекает на фоне миниатюрных вихрей из себя же. Материя – это живая математика, это идея, которой просто не за что было бы «зацепиться», если бы не «поле субъективности». То есть, если и делать какую-то унификацию, то сделать ее в терминах идеализма, так как материя сама по себе это тавтология. Стоит вообще отказаться от этих устаревших терминов.

Субъективность – это интегральная функция деятельности этих объектов-носителей. Но даже так, она не их производное, это замкнутый на себя цикл: материя – сознание – материя – сознание, никогда нельзя поставить что-то впереди, как главное, а остальное – как производное. Однако совершенно точно можно сказать, что все существует для сознания, если что-то несет в «неизвестном направлении» все сущее, то очевидно, что материи это не нужно, она сама бы никуда не устремилась, поэтому целеполагание и поиск смысла жизни – это вещи самоочевидные и их отрицание под предлогом «антропоцентричности» я считаю абсурдными. Сознание не антропоцентрично как таковое, просто мы обладаем человеческим сознанием, можно сказать, что бытие существует с одной элементарной целью – обрести максимальное блаженство, ведь, если сознание и материя одно целое, это значит, мы можем смело отталкиваться от целей сознания, как целей всего бытия, опять таки, по той причине, что у материи их не может быть по определению (тут нужна оговорка, от «лица всего бытия» говорить не очень корректно, это один из вариантов, есть и другие, об этом ниже) Именно в этом смысле идеализм выигрывает, так как материализм говорит от «лица материи»: «все просто так, без цели и бессмысленно». Но это нонсенс, от лица материи вообще говорить нельзя, это она бесцельна и бессмысленна сама по себе, почему же бытие должно принимать «точку зрения материи»? Все равно, что спрашивать у трактора, хочет он работать в поле или нет. Логично предположить, что нет, раз он не сдвинется с места, пока мы его не заставим. Но бытие – это не трактор, поэтому оно безусловно чего-то «хочет». И мы отлично знаем, чего можно хотеть, только одного – счастья, чтобы это не значило.

Вопрос в другом, если это поле субъективности «пассивное», то не оно делает все «вычисления», этот процесс стихийный и бессознательный. Это делает материя. Значит, должен существовать какой-то принцип, который будет способствовать каскаду вычислений по поиску максимально счастливого состояния бытия. Если сравнить это с нашими способностями, то мы, в силу ограниченности своего сознания, не можем представить все варианты, все решения (какой-либо задачи), мы уже производное от известной нам материи. Чтобы не упустить ничего, бытие, претендуя на совершенство, должно делать вычисления по всем возможным направлениям, поэтому необходимо отдать должное бессознательным принципам. Т.о., вопрос о материи и сознании можно свести к вопросу о сознательном и бессознательном. Очевидно, что бессознательное имеет некоторые преимущества, так как оно стоит тогда неким нерушимым «гарантом бытия», ведь сознание может быть «потеряно», если разрывается контур объектов, то есть, оно сложное и составное по определению, чтобы быть исходным принципом, в тоже время оно простое, в том смысле, что само обеспечивается принципом. Сознание всегда схватывает только часть, не видя целого, при этом, оно пассивно, а значит, не может решать что-либо самостоятельно, не опираясь на уже существующее.

Короче говоря, все вопросы и все ответы должны существовать «от вечности», а тот или иной мир – это уже временн а я реализация ответов. Так как существует вес бессознательного, мы не видим мир как нечто, контролируемое неким существом. Само существо всегда будет совокупностью сознательного и бессознательного и именно бессознательное будет определять его сознание, так как оно пассивно. Так или иначе, есть нечто, что определяет само себя, то есть, просто есть и никто не может это изменить, так как любой «кто-то» - вырастает из этого нечто. Но и оно само не существует в отрыве от сознания, а только в нем и через него. Как философия инь и ян, где есть равносильные активное и пассивное начало. Не могло быть ситуации, чтобы сознание само по себе «решило» чему быть – боли или удовольствию, счастью или несчастью, ведь оно должно было бы это иметь в наличии, как строительный материал. Т.е, Бог обнаруживает себя счастливым, к примеру, и он счастлив целую вечность, но это не он сделал себя счастливым, он просто был таким всегда, это его «строительный материал». Значит, это его «бессознательное», это данность, с которой мы обязаны считаться, мы просто обязаны быть счастливыми или несчастными и третьего не дано просто. Мы либо видим свет, либо видим темноту. Такие принципы досознательны и мы их производное, они активные, а нам остается только принимать эти правила игры.

Звучит парадоксально, мы как сознательные существа, для которых только и существует всё, должны иметь как данность нечто, что досознательно и существует до того, как «спросить» нас, хотим мы того или нет, хотя и существует только для нас и через нас. Ну, в каком-то смысле, это было бы так же странно, если бы мы ругали землю за то, что она нас поддерживает без нашего согласия. Не было бы ее, не было бы того, кто выражал это недовольство. Именно по этой причине недовольство – глупость, так как оно исходит из несуществующих принципов, как бы говоря от их имени и противопоставляя их существующим (не понимая их или понимая неправильно) Мы как производные неких принципов, им же и тождественны, поэтому только наше их непонимание может привести к недовольству, именно абстрактное мышление создает кажущуюся диссоциацию между принципами устройства бытия и нашими желаниями. Но это тоже самое, как если бы рыба затеяла войну против воды.

То есть, счастье не обязано быть таким, как мы его себе представляем, но, так или иначе, существует некое «состояние системы», которое раскрывает какие-то принципы таким образом, что не остается недовольства и жалоб, ведь других просто не существует в природе, мы не можем хотеть того, чего нам хотеть. Поэтому, если есть «впадина», должна быть и «выемка», и наша задача – их совмещение, то есть, раскрытие имеющихся принципов. Это еще не всё, возможно, в этом мире это не выполнимо в полной мере, но, так как бытие интегрально и целостно по сути, то можно вполне обоснованно, хоть и условно, считать несчастье тут пропорциональным счастью в других состояниях бытия, мирах, нирване и т.п. То есть, задача человека понять, что даже в страдании можно быть более-менее «блаженным», если знать, что боль - неотъемлемая часть счастья. Это созвучно христианскому понимаю: кто больше страдал при жизни, получит большее вознаграждение в раю, и наоборот. Но это линейная метафора того, о чем я говорю, да еще и спроецированная на несуществующую по определению «индивидуальную душу». По сути, этот мир может быть одним из неудачных «вычислений», если говорить о «поиске максимального счастья», тогда этот мир «шутка» и «глупость». Но мы все равно имеем и все остальные миры, цель бытия, так или иначе, достигнута. Или же он, мир, выполняет некую функцию, которую мы не понимаем. Так или иначе, аксиома в том, что мы не можем быть несчастливы, вопрос в том, «куда» это счастье поместить, чаще всего это «место» (нирвана, Бог) не принадлежат этому миру и на то есть масса причин. Точно так же отдельных людей может и не быть в теории, на деле они не могут не быть, все существует по необходимости, если каждый «отдельный» мир уподобить человеку, можем показаться его обитателям, что они «самодостаточны», то есть, не связаны со всем остальным бытием, но это опять не так, это только кажущееся разделение, поэтому наш мир «нужен», каким бы подчас ужасным он не казался. Его шуточность может заключаться в том, что он блекнет перед предельной реальностью, но не только, его комичность в его серьезности и пафосом, который по большей части ему придаем мы. Отказаться от жизни легче, чем это может показаться, с такой позиции, когда небытие не кажется злом, всё в жизни теряет свой вес и счастье вместе с несчастьем перестают быть осязаемыми поводками, которые нас удерживают. Смех – это признак свободы, раб никогда не смеется, это прерогатива господина, того, кто освободился от жизни, поняв ее игровой характер. Если сосредоточиться на этом мире (а это всё, что нам остается), то лучшее из доступных нам переживаний возникает, когда мы больше не делаем различие между счастьем и несчастьем, когда блаженство – это скобки, которые включают в себя все странности нашей жизни (и условно всё бытие вообще). А скобка – это символ улыбки. Наше существо уходит корнями очень глубоко и то, за что мы лихорадочно цепляемся больше всего – наше я – самое последнее звено в этой цепи по убыванию ценности, то есть, бояться нам нечего, ни жизни, ни смерти. Хотя, надо оговориться, что эта иерархия не линейная, «последнее станет первым», в круговой иерархии каждый элемент важен как и остальные, поэтому с одной стороны, жизнь каждого из нас драгоценность, а с другой стороны – бесконечно малое ничто, мыльный пузырь.

Страдания еще страшны тем, что часто смешаны с муками совести, когда мы знаем или чувствуем, что поступаем неправильно, поэтому, помимо принятия неизбежных страданий и преодоления своего страха перед ними, желательно все же «поступать правильно» во всех ситуациях, то есть, исходя из наиболее разумного решения. В таком случае остается только неизбежная боль, но ее можно принять, заняв философскую позицию «сторонника жизни». Часто перед нами всплывает альтернатива суицида и она становится даже псевдосистемообразующим фактором поведения. Кажущаяся легкость суицида ослабляет и без того скудные резервы психики загнанного в угол жизнью человека, как бы создавая перед глазами «запасной выход», «легкое решение», лишая активности и инициативы, человек переносит весь свой кураж, смелость и решительность в неопределенный момент в будущем, когда он этим «выходом» воспользуется. Возможно, так и случится, но само наличие такой перспективы отравляет жизнь в настоящий момент, деморализуя и рисуя ложные надежды, на самом деле, этот путь труднее, чем кажется, труднее многих других решений, которые могли бы исправить ситуацию, если бы психика ложно не считала их труднее суицида. Надежда на кураж в случае «поражения» (которое практически неизбежно при пассивной жизненной позиции) такая же иллюзорная, как расчет на то, что, к примеру, в «нужный момент» кто-то сможет дать отпор хулиганам, несмотря на то, что не посвятил ни часа на практику самообороны и т.п. Ловким психологическим трюком уменьшить значимость и навязчивость мыслей о суициде может быть такая обходной маневр: вообразить, что причинение себе физического ущерба будет блокироваться неким встроенным в мозг чипом или магическим «заклинанием», тогда за неимением альтернативы человек начнет проявлять активность, если не в целях улучшения положения, то хотя бы в целях избежания страданий вследствие бездействия. Мысли о суициде – это результат привязанности к жизни, ее интуитивного восприятия, когда счастье и страдание кажутся чем-то противоположным, это результат страха перед болью. Жизнь – это то, что уже происходит, останавливать этот процесс, идти против него – не разумно, это создает страдание, попытка ускользнуть, вывернуться из под ее оплеух. Лучший способ «противостоять» жизни – это позволить ей случиться, расслабиться, это как с наручниками, которые затягиваются только сильнее, от попытки высвободиться. Психологическое сопротивление жизни как явлению, которое выражается в стремление к суициду, - верный способ сделать все, чтобы усугубить свои страдания. Мысли о смерти – это симптом, он означает страх страданий и желание их избежать. Именно желание их избежать – краеугольный камень проблемы, мы не можем избежать «неизбежных страданий», нам нужно понять их необходимость и роль, которую они играют в общей картине бытия, это инструмент, который существует в гармонии со всеми остальными, страдания – часть нас, мы не можем выбросить этот элемент из действительности, не перечеркнув всё остальное, а небытие невозможно в принципе, и мы не можем его «желать», это только игра слов. Поэтому необходимо избавиться от неприятия страданий, принять их и тогда стремление к суициду исчезнет, останется только наш долг перед самими собой и больше ничего. Желания удовольствий – причина страданий, но не желание несчастья – это двойное отрицание, то есть, тоже самое, что и желание счастья – нежелание страдать кажется чем-то более «благородным», в сравнении со стремлением к удовольствию, но это только на первый взгляд. Получается тавтология, не желая страдать, я избавляюсь от нежелания страдать, чтобы не страдать. Но чтобы действительно страдать как можно меньше, мне нужно перестать придавать страданиям значение, перестать так лихорадочно стремиться их избегать, мы действительно должны перестать придавать значение нашей боли, как обычно мы это делаем, мы действительно должны перестать считать важным то, что мы считаем важным, не важно, по сути, вообще всё! Даже наша боль – что это? Просто разновидность чувственного опыта, который вселенная так «любезно» предоставляет, больше ничего, необходимо свести к минимуму когнитивный компонент боли – она должна стать просто «игрой». А мы должны превратиться в «универсального солдата», который вытерпит любые пытки, просто потому что он может их вытерпеть, ему все равно, что с ним будет. Нам должно быть «все равно» - вот рецепт наибольшего счастья. Жизнь предлагает боль на завтрак, обед и ужни – да, пожалуйста! Что угодно, всё, что угодно!

В буддизме есть понятие дхармы – это некий элемент, как правило психический, который состоит из самого себя и абсолютно самодостаточен, то есть, его внутреннюю природу нельзя объяснить посредством чего-то вне его, например, восприятие цвета никогда нельзя свести к восприятию звука. Эти элементы есть объективно, они изначально «бессознательны», они первичны, как и материя. Ничто и никто, никакой Бог не сможет создать что-то наподобие боли или вкуса, если бы этого не было изначально в «хранилище идей». Сознание в этом смысле опять пассивную роль играет, не можем само что-то «придумать», чего бы уже не было. Если так расширить понятие материи до бессознательного, она опять скатывается в ту же «независимо от сознания существующую материю». С одной стороны, это хорошо, что бытие нас всем «обеспечило», можно представить мир без боли, люди бы не знали страданий и даже помыслить не могли бы их. Но ведь может и существовать мир без радости? И самое неприятное то, что в таком мире никто бы и не помыслил о возможности ее существования, они бы жили, не руководствуясь удовольствием, как «компасом», а просто избегали бы страданий, оставаясь в лучшем случае ни с чем, как бесчувственные роботы. Сознание таким образом «импотентно» что-либо создавать «из ничего», наш мир и наши возможности - это некая произвольная, вероятно, часть этого огромного спектра всех возможных переживаний. В частности, религия нас заверяет, что мы лишаем себя особого рода радости общения с Богом, но беда (с точки зрения той же религии, конечно) в том, что мы этого не ощущаем, как трагедию, так как не можем жалеть о том, что не в состоянии представить.

Это очень забавно, что есть нечто, что не в компетенции сознания напрямую, как возможность видеть цвета, но существуют только благодаря сознанию и только ДЛЯ него. Бессознательное как бы «паразитирует» на сознании, только так оно может быть в ткани бытия, хотя бы потенциально вообще. Дикий парадокс. Казалось бы, сознание должно «выбирать» свое наилучшее состояние, высочайшее блаженство, но вместо этого оно просто «пользуется» тем, что уже содержится (в вечности, нирване, «мире идей» Платона) Из этого следует так же странный вывод, что мы не можем жаловаться, если чего-то нет (в контексте всего бытия вообще, а не отдельно взятой нашей вселенной с ее частью «спектра», как физический законов, так и ощущений), потому что все, что может быть, существует, где-то и когда-то. А если чего-то нет, то его и не может быть по определению. Тут я имею в виду прежде всего базовые «кирпичики» бытия. Мы мыслим в терминах удовольствия и боли, но что если есть другие состояния, не сводимые к ним? Что если само понятие смысла жизни, как стремления к счастью – пустое и глупое? Ведь в конце концов, есть просто «массив» этих состояний сознания и они не стремятся поглотить друг друга или уничтожить, они просто есть и реализуются в разных причудливый комбинациях. Где тут можно усмотреть «смысл» и «цель»? Цель для нас – это когнитивный вектор, совпадающий по направлению с «компасом удовольствия», но ведь этот вектор может не иметь смысла с точки зрения других, не сводимых к удовольствию/боли состояний. Можно ли тогда назвать их – целью бытия? Тоже нет, ведь может не быть никакой связи нашего мира и другого. Они просто могут быть, как реализуемая возможность. Никто не полагал никакой цели, ведь «кто-то» - это уже сложный объект, который опирается на более простые принципы. Значит смысл и цель, вероятно, не применимы к бытию вообще, как нельзя сказать, что вся Вселенная куда-то движется. Движение – относительное понятие для частей внутри системы, мы можем лишь констатировать факт, что есть то, что есть, в нашей, в частности, вселенной, и работать с этим, стремится к удовольствию и избегать боли, но «смысла» в этом нет никакого. Его ровно столько же, как и в небытии. Молчаливая бездна небытия имеет столько же «прав» и «смысла», как и вся совокупность всех состояний бытия. Можно лишь условно говорить, что «блаженство»(нирваны) является «целью» бытия, нет, оно просто есть и предположительно «лучшее», что есть. Но наши «векторы» счастья теряют смысл в координатах нирваны, становятся «виртуальной» величиной, просто невесомым фактом. Мы прекрасно осведомлены о том, как нам прожить свою жизнь, какие параметры мы имеем и как они могут меняться, но вся метафизическая боль человека и рефлекс веры основан на поиске «смысла» во всем этом. Я говорю, что его нет, просто потому, что его не может быть, такой абсолютный смысл, «вектор движения всего бытия» просто противоречие по определению. Если есть, скажем, три координаты пространства, то как можно говорить о высоте, используя длину или ширину? Точно так же «абсолютный смысл» поглотил бы все остальное и остался бы собой, сжавшись в точку, уйдя в небытие. Только ничто подходит на роль такой абсолютности. Но так как «небытия нет», есть лишь этот массив состояний сознания, среди которых, нирвана, вероятно, самое «лучшее». Но никто никогда не ставил целью создать такое состояние, как ювелир стремится к совершенным граням. Поэтому жизнь тем и прекрасна, что в ней нет смысла, она пуста, как всё бытие и это, как я говорил, «роднит» его с небытием по статусу, хоть и не отождествляет. Так что, рефлекс веры – вероятно, вредная штука, которая отнимает у нас радость видеть вещи такими, какие они есть и наслаждаться жизнью в той мере, в какой она нам это позволяет. С. Дали сказал: «страдая, я развлекаюсь, это мой давний обычай», в этом суть такого подхода к жизни, где все в ней – просто «поток данных» и мы может их «оптимизировать», если не снаружи, то по крайней мере изнутри. Нашу бесцельность и равносильность боли и удовольствия на каком-то недоступном для нашего понимания уровне, можно использовать в практических целях – посредством медитации можно прийти к идеальному равновесию, мы, как мне видится, можем «вырастить» дополнительное измерение и стать своеобразными «роботами дхармы» - буддами, чтобы быть подготовленными принять все – и плохое и хорошее – спокойно, без агонии и действовать, исходя из реальности, а не иллюзий.

Рассмотрим такую аксиому: все устроено наилучшим образом. Не в том смысле, что есть то, о чем я могу мечтать, а в том, что то, что есть и что представляет собой это «лучшее», лучше, чем то, что я могу представить. Другими словами я итак представляю хорошо, как человеческая жизнь может быть максимально счастливой, и вероятно мы на тернистом пути к реализации этой программы. Но есть нечто принципиально отличное от всего этого и речь о том, что не локальный субъект S имеет это, а значит все наши «судороги» по поиску счастья не имеют смысла из такой перспективы. Нельзя однозначно утверждать, что такое состояние есть вообще, самое странное во всем этом, что нам должно быть все равно, мы никак не стыкуемся с этим состоянием, оно как смерть – где есть она, там нет нас и наоборот. Ребенок не подразумевает о существовании секса, но для взрослого человека страсть желанна, так и для нас «уготовано» то, о чем мы еще, находясь в «младенчестве», не подразумеваем. То есть, подразумевая голографичность бытия, мы ведь можем думать о чем-то хорошем, значит, раз вселенная обеспечила нас самой возможностью мыслить это, в ней есть то, о чем мы, таким образом, мыслим и мечтаем, даже если это выходит за рамки нашего понимания. Однако тут непонятно, является ли эта интуиция лишь отражением того же внутримирового вектора или же вектора всего бытия? Я писал выше: «бытие существует с одной элементарной целью – обрести максимальное блаженство…», если все бытие имеет единый вектор, то все обретает смысл только в свете некоего блаженства в нирване, тогда аксиома верна. Но если такого вектора нет, то все как будто распадается, теряет «смысл», но принцип не локальности S все равно остается, все равно S существует везде, где только можно, этого достаточно, чтобы аксиома оставалась верной при любом раскладе. Что такое, опять, этот «единый вектор»? Больше похоже на пустое понятие, «бессмысленность» всего сущего не отменяет тот факт, что бытие – это нечто потрясающее, что-то большее, чем мы можем себе представить и было бы абсурдом говорить, что оно могло бы быть устроено лучше, ведь, если бы что-то могло быть, оно обязательно бы было. Более того, само понятие «лучше», если понимать его узко, означает утрирование нашего человеческого счастья, чего не было и нет по сей день, но если расширить понятие до всех состояний сознания, в т.ч. нам и недоступных, то в таком контексте наша доля – максимально возможная, мы страдаем и наслаждаемся не по произвольной шкале, испытываемый нами недостаток – это «залог», который мы вносим (как S) ради неведомых нам «дивидендов». Приходится подразумевать эту «комплексную» часть нашего счастья, в противовес «действительной», чтобы оправдать недостаток последней. Умозрительность тут бесполезна, в том плане, что нет причин, которые должны были бы сдерживать этот мир в его стремлении к блаженству, они есть по факту и они трансцендентны. Мы ведь не знаем, что еще может нам предложить бытие в замен нашему примитивному представлению о счастье, нужно забыть о «мировом векторе», по которому мы оцениваем степень радости, и подумать о других направлениях, по которым бытие имеет в запасе для нас (как S) что-то кардинально прекраснее, чем наши видовые понятия счастья. Если этот мир единственный, тогда все эти размышления вообще не имеют никакого смысла. Что вы хотите от бытия? Пусть это разрозненное пространство разнонаправленных смысловых векторов, как мы можем судить о том, что это «хуже», чем тот вариант, в котором наш мир был бы податливым любой нашей фантазии? Мы бы сказали тогда наверняка, что «все устроено наилучшим образом», но как бы мы узнали обо «всем»? Это относилось бы только к нашему миру. Точно так же удачливый человек не может судить, что все в мире удачливы и т.п. Если некая модальность бытия просто «другая», то наше «хорошо» теряет смысл, как судить обо всем одной меркой? То, насколько наш мир соответствует нашим ожиданиям, говорит ли о всем бытии в целом? Наши переменные явно не годятся для унификации всего бытия, но если, скажем, можно было бы убрать из «хранилища идей» боль, то повлияй это хоть только на наш мир, безусловно и все бытие стало бы «немного лучше» от этого. Значит, аксиома не так очевидна, как казалось на первый взгляд. При условии существования единого вектора мироздания, это так, тогда «слов из песни не выкинешь», но если все представляет собой пространство разрозненных элементов и миров, то наше бытие, как ни парадоксально, не самое лучшее. Но возможно ли это? Если может быть более совершенное бытие, то оно должно быть, но бытие только одно по определению, значит самое совершенное – то, которое есть. Разве бытие – это не реализация всех возможностей? Если среди них есть и плохие, то очевидно, что избежать этого нельзя. Получается, оно «ухудшается» в угоду «совершенства» и принципа реализации возможностей. Но теперь вопрос – что «лучше» в глобальном плане – сделать так, чтобы наш мир был лучше, без боли, или оставить «совершенство» в целом? Этот вопрос не имеет смысла. Поэтому мы не можем говорить о бытии, ни как о наилучшем, ни как о наихудшем, вообще никак, оно единственно возможное. Оно просто такое, какое оно есть и точка. Очевидно лишь то, что наш мир не такой, каким бы мы хотели, чтобы он был, и в этом тоже нет никакого смысла, абсолютные вещи словно политики играют нашими судьбами. Мы просто погружены в этот кошмар и ничего не можем изменить в правилах игры. Можно лишь надеяться, что другие модальности бытия не так скорбны. В таком контексте все обретает условный, «комплексный смысл», ведь имея массу «подлостей», логично ожидать от «совершенного» бытия и чего-то более приятного. Агностицизм - вещь не убиваемая. Так или иначе, однозначным утешением, в противовес вере, может стать осознание, что изменит ничего нельзя в мироздании и остается довольствоваться тем, что есть, принимать всё, что есть (как будто есть другая альтернатива) и обрести умиротворение. В нашем распоряжении есть еще «мистический восторг» перед жизнью, ведь мы, повторюсь, не знали бы ничего об альтернативах, пусть даже наш мир стал бы полностью податливым, как мы того хотим (нет смерти, болезней, все счастливы и т.п.), а так мы можем мечтать о том, что бытие имеет что-то поинтереснее, чем манная каша и мультфильмы про Губку Боба. Надо этот восторг спроецировать на нашу человеческую жизнь, чтобы мы имели возможность перестать быть свиньями, зарывающимися от слепой жадности рылом в свою похлебку, и с точки зрения небытия за пределами нашего мира, и с точки зрения «комплексного» блаженства будет трудно оставаться просто биологическим видом с его импульсами, стоит только проникнуться как абсурдностью мироздания, так и его величественностью.

Итак, бессознательное имеет приоритет, это такой «неоматериализм», сознание - эссенциальный компонент бытия, но он тоже «бессознательный», то есть, оно не может решать, как именно ему быть сознанием. До-сознание - это то, что вообще поддерживает бытие от того, чтобы оно не «скатилось» в не-бытие. Атеизм поэтому превозносит и восхищается этим принципом больше сознания, так как и само его наличие обусловлено этими извечными принципами. Идея личностного Бога абсурдна в том числе и поэтому, даже величайшее существо должно опираться внутри себя на принципы, его сознание не может быть нигде, не иметь «носителя», ни от чего не зависеть и при этом на всё влиять с бесконечной степенью свободы. Смысл устройства бытия таков, что при идеальных условиях мы не можем пожаловаться, что «недостаточно хорошо», потому что принципы обеспечивают нас самим понятием о том, что есть хорошо. Для каждой системы есть максимальная степень ее «наполненности», она есть и для нашего человеческого мозга, тогда бы мы почувствовали «абсолютное счастье», проблема только в реализации, мир слишком хаотичен, чтобы каждому такую реализацию обеспечить.

Летучие мыши видят ультразвук (и дельфины), мы не поймем каково это, но наверняка это не похоже на обычное зрение, что-то вроде трехмерной реконструкция на подобие «помех в телевизоре». Ну это еще ладно, можно себе представить четырехмерное существо, которое сможет видеть гиперкуб, которое будет видеть все тело человека насквозь и сразу во всех аспектах, каждую деталь. Можно представить сознательный ИИ, который будет делать сложнейшие вычисления в своей операционной системе и все их «видеть» как на ладони, десятки тысяч связей одновременно и без напряжения, можно представить сотни видов удовольствия, которые никогда нам не будут доступны. Все это уже существует вечность, нужен только прецедент. Нам только кажется, что мир куда то развивается, на самом деле все миры и все возможности уже закончили свой путь, пусть даже он длиной в вечность, бытие - это «застывший в вечности узор всего, что только может быть».

Это, на первый взгляд, лишает нас «свободы воли», кто-то сможет сказать тогда, что у него не было возможности прожить жизнь отличным образом от того, как он ее прожил и будет прав. Ну и что с того? Даже будучи сверхвсемогущим, никакой субъект не будет иметь возможности обозревать бесконечность этого «застывшего бытия», то есть оно останется для него непознаваемым до конца, как говорится о «непознаваемости Бога», даже сам процесс его «обозрения» и будет частью этого застывшего рисунка, то есть, нельзя вырваться наружу из бытия и посмотреть снаружи на него по определению...так что для нас нет проблемы в этом...вопрос в том, что по-другому просто не может быть. Нет никакой «скуки» или «несправедливости» в том, что бытие – некий монолит, оно таково только само для себя, но не для нас. Не было ни у кого возможности прожить жизнь по-другому, 90 млрд когда-либо живших на Земле людей, сейчас мертвы, где их проблемы теперь, вместе с переживаниями по поводу того, что они «не так прожили свои жизни»? Я считаю, что нельзя прожить жизнь «не так», это глупость, мы ровно так ее проживаем, как можем и точка.

Великий ученый, гений-изобретатель, миллионер-филантроп Тони Старка из "Железного человека", может ли он усилием воли все бросить, одеть лохмотья и пойти жить под мостом? Если нет, то почему должна работать обратная логика, что опустившийся человек может «взять себя в руки»? Если возьмет, значит может, а если не возьмет, значит и не мог. Может это и предопределено, но пока не случилось, ничего не известно наверняка, в чем проблема? Нас, каждого из нас, определяет весь мир, предки, жившие миллионы лет назад, Луна, погода и т.п. Каждый человек - это фокус бытия, в нем сходится абсолютно всё на свете, как он может быть «свободен»? Он уже проявление ЦЕЛОГО, он не может быть сам по себе. Допустим, вы можете двигать конечностью в трех плоскостях с помощью комбинации движений в трех суставах, каждый их который двигается только в одной, у вас неограниченная свобода в трех измерениях. Представьте, что один из суставов, пожалуется, что он не может двигаться во всех трех измерениях. На нечто подобное жалуется и человек, не понимающий правильно «предопределенность», каждый из нас движется лишь в своей узкой колее, но нелокальный субъект (S) движется во всех остальных плоскостях и обладает бесконечной свободой. Бесконечность не может быть субъективна, она не имеет физического смысла, любое существо конечно и ограничено. Так что жаловаться не на что. Единственное, что мы СЛИШКОМ связаны и ущербны, но на это должно быть объяснение, и конечно мы не можем его видеть, в конце концов, не стоит много ждать от поумневшей слегка обезьяны, поэтому чуть больше иронии к себе, господа, в свете этого «открытия» смысл нашей жизни - в игре, думаю, играть - лучшее, на что мы способны, если не единственное…

Отдельный интерес заслуживает вопрос о том, все ли мыслимые комбинации более простых элементов бытия реализуются или нет? И что считать такой «реализацией» вообще? Скажем, виртуальный игровой мир – реализация или только «квазиреализация»? В каком-то смысле, законы физики и сюжетные линии/персонажи выдуманных нами вселенных – это продолжение нашей, но вопрос в том, есть ли где-то точно такая же (или близкая к ней) вселенная, не созданная посредством комбинации через сознание, а возникшая как результат естественной комбинации? Во-первых, созидаемая нами та или иная игровая вселенная имеет почти такие же законы, как наша, только с добавлением каких-то «магических» элементов, которым нет объяснения с точки зрения нашей физики, мы имеем некий «гибрид»: к известному набору добавляются «умозрительные» - мы меняем реальность виртуального мира в обход естественным законам, но делаем это с их же помощью, возводя условные придуманные законы в абсолютные и естественные, и весь процесс опять таки внутри нашего мира происходит, поэтому говорить о возможности его естественной реализации в отдельной вселенной не корректно. Такой «обход» и умозрительность не может быть естественной, значит, всё, что есть, существует как комбинации непротиворечивых естественных элементов, число которых нам неизвестно и принцип их сложения так же. Нельзя, таким образом, ответить на вопрос, возможен ли такой «гибрид». Значит, ответ находится на другой стороне – он зависит от того, как именно бытие организует вселенные. Мы видим, что наш мир обусловлен очень небольшим набором законов, а есть ли вселенная, где количество таких законов стремится к бесконечности? Да и чем может ограничиться количество законов в одной вселенной? Все это далеко за пределами нашей компетенции. Поэтому сказать, что «существует вообще всё привсё» будет преждевременным и необоснованным утверждением, если что-то может существовать, оно обязательно будет существовать, но мы не знаем, что входит в эту категорию «может», опираясь на логику этого мира, мы не можем вынудить всё бытие к тому или иному «поведению».

Сознание выступает как один их главенствующих интегративных принципов, именно с его помощью мир усложняется и раскрывается. То есть, сознательные системы его усложняют, достраивают «под себя», мир сам себя «собирает» и на каком-то этапе мир сам себя начинает воспринимать. Можно сказать, что направление такой эволюции – максимальный контроль и упорядоченность, с целью извлечения и обогащения всех доступных «ресурсов». Вопрос в том, может ли сознание не просто идти вровень с бессознательным, но и «обгонять» его? Вероятно, тогда оно «оторвавшись» останется в пустоте, нигде…В попытке сделать некую унификацию, следует все же бессознательные принципы сделать частью сознания, его «модальностью». Возникает недоумение, как сознание может стать «жертвой» чего-то и быть при этом главной силой в ткани бытия. Именно возможность контроля говорит о приоритете. Наверно наш мир не лучшая модель для демонстрации такой власти разума над материей. Принципиально возможен разум, для которого в его мире все процессы прозрачны, но любой мир – это «вычисления в реальном времени» и если он бесконечен во времени (и/или пространстве), ни один разум изнутри не может иметь полную информационную картину всех процессов, а значит его контроль над ними ограничен, какой же он Бог после этого? Если мир конечен, то можно его «препарировать» снаружи, но тогда такой «анатом» должен принадлежать своему миру и быть его частью, процессы которого он не сможет так же контролировать полностью, если тот бесконечен, а если он конечен, то и сам такой «Бог» конечен, то есть он уже теряет свой «статус», значит, остается вариант, что его мир («второго порядка») часть мира «третьего порядка» и так далее до бесконечности…Некий сознательный контроль всего бытия невозможен по определению, значит оно должно «двигаться» само по себе. Короче говоря, такие вещи как абсолютная свобода и бесконечность не вяжутся с сознанием и субъективностью, они несовместимы. Обогнать бессознательное и взять абсолютный контроль также невозможно, как превысить скорость света. С какой бы скоростью мы не двигались, скорость света всегда остается для нас той же самой. Есть такая метафора: «скорость света – это скорость движения самой Вселенной», поэтому мы не может обогнать ее, мы тогда должны «выпрыгнуть» из нее и попасть в никуда, а это невозможно по определению. Да и сам «обгон» невозможен, так как нужна бесконечная энергия или большая, чем вся энергия вселенной, если она конечна. Есть, таким образом, какой-то предел контроля и власти конечных разумных систем, сознание, кстати, оговорюсь, не имеет размерности, оно всего лишь всепронизывающий принцип, как пространство, речь о том, как высоко может подняться некая система в своем контроле над слепыми процессами (можно понимать это как доказательство невозможности бытия Бога, что некое сознательное существо может что-то сделать «из ничего» и вообще быть началом бытия, любой Бог все равно обязан своему существованию более глубоким слоям реальности и для ее существования не требуется его «разрешения», любая сознательная система всегда опирается на бессознательные принципы, один из которых – сознание, прошу прощения за тавтологию) Но нас не должна интересовать «абсолютная высота», для каждого ребенка его мама «самая любимая», для каждого мира есть свой «потолок» контроля и счастья. Короче говоря, есть то, что есть, нам надо словно как в раскраске только разрисовать имеющиеся контуры.

Есть такой мысленный опыт: начнем постепенно заменять нейроны одного человека на нейроны другого человека. От замены парочки он останется собой, от замены 5000 скорее всего тоже, но когда половина мозга будет физически состоять из нейросетей другого человека - кем он будет тогда? Пустой индивидуализм говорит – ответ на этот вопрос будет «пустой», то есть, он не имеет смысла, по большому счету, идентичности нет вообще, она - фикция, даже вы спустя минуту - уже не вы, а всего лишь ваш «ближайший продолжатель» (closest continuer) Если наш мозг сейчас и наш мозг в 3 года - разные мозги, то что их соединяет? Есть ли что-то, кроме самого мозга, что сохраняет через все эти изменения, идентичность? Ответ пустого индивидуализма – ничего такого нет. Пустой индивидуализм считает, что весь мир – это «каша», что у него нет такого трансцендентального уровня, поэтому идентичности нет вообще, как понятия. Я согласен отчасти с тем, что идентичности нет на физическом уровне, но это первый шаг, следующий сделал открытый индивидуализм – если идентичность и есть, то наше я, сознание, идентично самому себе всегда и везде. Открытый индивидуализм утверждает, что есть самотождественный трансцендентальный субъект (S), который, собственно, обеспечивает наше сознание вообще и неизменное ощущение самоидентичности, в частности, как то «я есть я». Эта интуиция, что «я это я» - неизменный ингредиент нашего сознания, через какие бы изменения не проходил мозг в течение жизни, в течение любого из этих мысленных экспериментов. Невозможно быть сознательным, даже в самом слабом смысле этого слова, и ощущать себя «кем-то/чем-то еще, кроме себя», если некто себя ощущает вообще, он/оно именно с этим и отождествляется по определению. Этот не локальный субъект, который «обнаруживает себя во всех существах», не фикция, а главный элемент бытия и ничто не может нарушить неизменной связи S c любым сознательным опытом, поэтому в этом эксперименте человек всегда останется «самим собой», даже при полной замене мозга, потому что идентичность содержится в субъекте, а не в физиологии, психологии, пространстве, времени. То есть, идентичность абсолютно трансцендентна всему нашему феноменальному миру, в нем нигде не найти той границы, которая отделит вас от меня, где произойдет диссоциация и возникнет два численно различные существа - некто №1 и некто №2, так чтобы их границы были абсолютными.

Дата добавления: 2015-08-13