Отчет преклира. Эта инграмма проявилась как убийство женщины в первый день нового 1800-го года в

Эта инграмма проявилась как убийство женщины в первый день нового 1800-го года в трактире, где-то в Англии. Похоже, что я убил женщину из-за денег, которые были спрятаны в шкафу. Я бежал в Австралию и купил на эти деньги ферму; затем я женился, и у меня была дочь. Когда была открыта та часть случая, которая происходила в Австралии, это был 1815 год, и я уже 13 лет был женат, а моей дочери было около четырех лет. В этот раз история заключалась в том, что я ограбил банк, был ранен во время ограбления, и мой сообщник удрал с добычей. Когда я попросил его отдать мою долю, он отказал мне и заметил, что если я убью его, то в любом случае ничего не получу. В ярости я сбросил мою дочь с высокого сиденья на повозке (вид экипажа), и она разбилась о булыжники, которыми был вымощен двор. Все еще в гневе, я уехал, но через несколько часов изменил свое мнение, решив, что я не должен был этого делать, и вернулся, чтобы все загладить. Моя жена застрелила меня в спину, когда я расседлывал лошадь, и когда я умер, появился какой-то мужчина из банка, который я ограбил, и повесил мое мертвое тело.

При прохождении этого случая он много раз становился нереальным – так что я сомневался, что он вообще существовал. Однако место, где он происходил, оставалось неизменным независимо от того, каким бы образом ни изменялся и ни искажался сам случай. По мере разворачивания его содержания я сначала был убийцей, затем женщиной, которую я убил, затем парнем, который позже стал участником этой истории, а затем моей женой, по отношению к которой я чувствовал раскаяние. Окончательная история такова:

На ферме (где происходил этот случай) я проходил мимо конюшни, когда услышал на сеновале возню. Когда я подошел к двери и посмотрел вверх, я увидел парня примерно девятнадцати лет, с которым я подружился и который жил с нами на ферме, на коленях около моей дочери, которой, как я теперь определил, было около 12 лет. Я разозлился и закричал парню, чтобы он слез; он схватил вилы и швырнул их в меня, и вилы ранили меня в плечо; затем парень соскользнул вниз по стогу и двинулся на меня. Пока он подходил, я вытащил зубец из плеча и ударил его рукоятью по голове сбоку. Моя дочь закричала, умоляя не вредить ему, и я в ярости кинул в нее вилы, которые вонзились ей прямо в грудь; она упала навзничь наверху стога сена, скрывшись из виду. Я был в ужасе от того, что я сделал, но обвинил в случившемся того парня. Услышав шум, подошли двое осужденных, работавших на моей ферме, и я приказал им приковать парня наручниками к ближайшему столбу, чтобы я мог высечь его. После первого удара парень закричал, что, если я что-нибудь с ним сделаю, он все обо мне всем расскажет. Тут я подумал, что это означает, что он расскажет об убийстве и ограблении в Англии. Тогда я понял, что должен его убить. Втроем мы затащили его на повозку, но в схватке я потерял сознание.

Во время случившейся при этом экстериоризации я видел верхнюю часть стога сена и мою мертвую дочь, лежащую на нем. Я обвинил в ее смерти парня и сказал себе, что он заслужил, чтобы его повесили; но, зная, что в действительности я сам убил девочку, я фактически решил, что повесить должны меня, и в какой-то степени отождествил себя с этим парнем. Я увидел, как мое тело встало с повозки и прикрепило цепь на балку над дверью, затем увидел, как цепь надели на шею парня, и испытал ощущения процедуры повешения, пока его вешали. После этого инцидента я несколько раз повторил свое решение "Я должен висеть здесь", и с этого момента я стал самим собой. После повешения я уехал на лошади на какое-то открытое место и там решил, что я сожалею о том, что сделал, и что я вернусь и все улажу. Когда обнаружилось это решение, я разрыдался. Я приехал на ферму, и, когда я снял с лошади седло, моя жена прострелила мне нижнюю часть спины. Пуля пробила мое тело насквозь и попала лошади в живот, в результате убив и ее. При прохождении этого я вновь плакал; после того как мое тело умерло, я остался над ним и решил, что никогда не буду меняться; ведь я изменился – и вот такой была награда за это. Я решил, что сооружу вокруг себя трубу для защиты, потому что я никогда не буду никому верить и никогда больше не изменюсь.

В этот момент одитор потребовал, чтобы я вернулся на открытое место. Пока я поднимался на этот холм, я сказал, что у меня все равно никогда не было шанса; что это решение относительно изменения было принято задолго до этого. Тут я почувствовал, как будто я быстро двигаюсь назад во времени. Я ощутил, что прикован к столбу, и, чувствуя ужасное унижение, гнев и горе, сказал: "Я решил никогда не быть любопытным, а потом изменился и стал любопытным – и вот я прикован к столбу". Тут же, как только это решение было обнаружено, я освободился от столба и вновь полетел назад во времени. Внезапно все остановилось, исчезли чувства гнева, горя и унижения. Я сказал: "Вот где это началось. Я был совершенным и сделал совершенную трубу. Это было совершенным творением, и я решил никогда его не изменять". Но поскольку это творение было самим совершенством, то я, должно быть, менее совершенен, и поэтому, чтобы быть совершенным, я стал этой трубой; с этого все и пошло. Затем я увидел, в чем была моя ошибка. Я сказал, что никогда не изменю эту трубу, а потом спутал это решение с решением никогда не изменять себя самого. Эта инграмма потеряла свою важность и осталась просто интересным доказательством моих прошлых жизней.

С этого момента я понимаю, что раньше я всегда старался быть совершенным. Но я не обязательно должен быть каким-то – я просто должен быть. Похоже, что это было ограничивающей особенностью этой жизни и, несомненно, также и многих других жизней.

СЛУЧАЙ 32

Дата добавления: 2015-08-13