Характерные примеры перевода. Примеры удачного и неудачного перевода. Причины их возникновения

Поскольку сниженная и просторечная лексика считается довольно сложной для перевода, то не всегда переводчику удаётся подобрать нужные эквиваленты для её единиц. Часто при передаче денотативного значения остаются непереданными стилистическая или экспрессивная окраска, речевая характеристика героя или группы, коммуникативные аспекты Причины этому могут быть самые разные, но мы попробуем выделить основные.

Прежде всего, это нарушение принципов эквивалентности и адекватности при переводе. Но для начала попробуем выяснить, что обозначается терминами «эквивалентный перевод» и «адекватный перевод». Термином «эквивалентность» обычно обозначают близость смыслового содержания оригинального и переводного текстов. Эквивалентным называется перевод, воспроизводящий содержание оригинала на одном из уровней эквивалентности—степени смысловой оригинала и перевода, определяемой частью смыслового и предметно-логического содержания, сохраняемой при переводе. Можно привести следующий пример эквивалентного перевода: It costs him damn near four thousand bucks. He has a lot of dough now.—Выложил за неё чуть не четыре тысячи.Денег у него сейчас до кучи. [49]. Здесь мы, видим, что стилистически маркированные единицы английского текста такие как damn, bucks, dough передаются литературными словами четыре тысячи, денег. Но стилистическая маркированность текста сохраняется, так как используются разговорно-просторечные обороты выложил, до кучи, заменяющие вполне литературные английские cost, a lot of. Вариант вроде: Выложил за неё чуть ли не четыре штуки баксов. Бабла у него сейчас до хрена,(вариант мой) мало подходит, так как в этом случае оригинал излишне «русифицируется» и читатели видят не автора, а переводчика.

Примером может служить следующая фраза из романа Г. Миллера «Тропик Козерога» Now and then friend was converted, and it was something to make me puke—От случая к случаю мне изменяли друзья, от чего хотелось блевать. [48]. Сленговое «make puke» здесь переведено вполне подходящим эквивалентом «хотелось блевать».

Примером перевода, нарушающего оба принципа может служить фраза из фильма «Красотка», когда героиню вульгарную уличную женщину, никогда не бывшую в опере спрашивают о впечатлении, которое произвёл на неё спектакль. В оригинале она произносит фразу «I have nearly made my pants wet», которая переведена как Я чуть было с ума не сошла. Передан лишь общий смысл, при том словами, которых в оригинале нет, экспрессивно-стилистический уровень остался непереданным, также как и речевая характеристика персонажа. Видимо авторы дубляжа, стараясь соблюсти цензурные требования, не стали делать более точный перевод, сочтя его слишком грубым. Более точный вариант, соблюдающий принцип эквивалентности и частично адекватности звучал бы так «Я чуть было не описалась от нахлынувших чувств». (вариант мой)

Среди причин неудачного перевода сниженной лексики можно также выделить занижение или завышение экспрессии. Занижение экспрессии может быть оправдано требованиями цензуры или ожиданиями читательской аудитории. Сюда могут входить и требования, относящиеся к стилистическим и узуальным нормам языка перевода. Так фраза “This goddamned son of the bitch” переведённая как «этот проклятый сукин сын» нарушает узуальную норму русской речи, в которой выражение «сукин сын» встречается реже, чем в английской. Адекватный перевод выглядел бы примерно так: «Этот чёртов урод (гад, сволочь).».

Снижение экспрессии встречалось раньше, когда требования цензуры не позволяли злоупотреблять жаргонной, арготической, а тем более табуированной лексикой. Примером может быть фраза из романа Д. Сэлинджера «Над пропастью во ржи» в переводе Ковалёвой-Райт, в котором, несмотря на очень высокий уровень, встречается занижение стилистической экспрессии “My sex life is lousy—Моя личная жизнь ни к чёрту не годится. В русском языке понятие «личная жизнь» обозначает семейную жизнь или что-либо похожее на неё. В контексте ситуации (главный герой беседует со знакомым, помешанным на вопросах секса и сексуальных извращений) речь о любви или семье не идёт. Более подходящий вариант выглядел бы так: Паршиво у меня с интимом. (вариант мой). Но в целом, занижение экспрессии при переводе стилистически сниженной лексики, особенно если она является табуированной нельзя считать серьёзным недостатком, если передаётся смысл высказывания, стилистическая окраска и сохраняется характеристика речи героя или соответствие коммуникативной ситуации.

Но помимо занижения экспрессии встречается и обратная тенденция, особенно ярко проявляющаяся сейчас—завышение стилистической экспрессии, часто неоправданное, нарушающее стилистические и узуальные нормы, а то и принципы переводческой адекватности. В настоящее время это связано с отсутствием строгих цензурных требований, предъявляемых к переводу. Из этой категории переводчиков наиболее известна весьма одиозная фигура Д.Пучкова, также известного под псевдонимом «Гоблин». Он и его последователи предпочитают перевод без «купюр», в том числе и обсценной лексики, нередко не задумываясь ни о степени совпадения экспрессии в русском английском языках, ни об аудитории, среди которой могут быть и несовершеннолетние граждане. Так, фразу из фильма «Цельнометаллический жилет» «Get off from my obstacle», где “get off”—вполне нейтральное выражение «сходить, слезать, сваливать (в крайнем случае)» перевели как «П.…уй на х… с моего препятствия». Более адекватный перевод выглядел бы так: «Вали к чёрту с моего препятствия». Подобные переводы уже вызвали негативную реакцию среди переводчиков. Так, известный переводчик фильмов В. Горчаков замечает, что вопрос относительно использования грубой или ненормативной лексики в переводах непрост. «Непечатное слово в Америке, и непечатное слово у нас—это совсем разные вещи. Американская идиоматика значительно менее экспрессивна, чем русская. Поэтому я использовал мат только в том случае, когда возникала необходимость максимально подчеркнуть остроту какой-то ситуации в фильме. И делал это весьма редко. Я не хочу, чтобы моя дочь, например, слышала с экрана поток нецензурной брани, пусть даже в американском фильме». Ему вторит Л. Белозорович, режиссёр дубляжа многих американских фильмов. Для того чтобы давать текст с использованием табуированной лексики, нужно обладать высоким уровнем внутренней культуры, иначе получится эпатажный набор матерных слов.

Та же тенденция касается и перевода художественной литературы. Для русской литературной традиции использование табуированной лексики нехарактерно, в отличие от современной англоязычной, где к ней относятся гораздо спокойней. Так, некоторые английские лексикологи относят самые грубые лексемы (four-letter words) к «аристократии языка». Против неоправданного использования табуированной лексики в литературе выступают известные критики, а некоторые организации устраивают акции протеста против авторов, злоупотребляющих ненормативной лексикой (наиболее известен процесс против В.Сорокина, организованный движением «Идущие вместе»).

Помимо занижения и завышения стилистической экспрессии встречается и ещё одна причина переводческих ошибок и неудач: переводческая безграмотность и некомпетентность. К причинам её возникновения можно отнести:

1. недостаточный уровень знания сниженной лексики в языке оригинала или перевода.

2. низкий уровень владения языком оригинала

3. низкий уровень владения родным языком

4. незнание специфических значений слов

Беляева Т.М. и Хомяков В.А. в своей книге «Нестандартная лексика английского языка» приводят в качестве примера ошибки, вызванной переводческой некомпетентностью перевод романа Дж. Керуака (взято из журнала «Иностранная литература» № 10 1960 год) «На дороге» «The sad drummer like our hipster in Frisco Folsom street, compeltely goofed,staring into space, chewing gum, wide-eyed, rocking the neck with Reich kick and complacement ecstasy”.—Печальный ударник похожий на нашего белого хипстера на Фолсом-стрит в Сан-Франциско, с совершенно идиотским видом смотрел в одну точку широко открытыми глазами и жевал резинку. У него дёргалась шея: он то вскидывал голову как немецкий солдат на учении, то качал ею в полном самозабвении.[5].

В данном случае ошибка связана с незнанием специфических слов и их занчений. Словоcочетание compeltely goofed обозначает здесь наркомана, а не идиотский вид,(сравните he is goofy—он ненормальный на кокни—диалекте лондонских низов) а Reich является не синонимом фашистской Германии, а фамилией автора популярной среди хиппи книги о сексе. Исправленный перевод будет выглядеть следующим образом: Грустный ударник,законченный наркоман, похожий внешне на белого хиппаря, того, что мы видели в Сан-Франциско на Фолсом-стрит, таращился в одну точку, жуя жевачку. Он то дёргал шеей, то тряс головой будто в сексуальном экстазе. Ещё один пример оттуда же: Man, there’s a cat who can really bend his girl—Смотри, этот сукин сын любую девку в бараний рог согнёт. Здесь неправильный перевод связан с незнанием специфических значений слов: bend обозначает особую манеру игры, а his girl—музыкальный инструмент. Правилиный перевод выглдел бы так: Этот парень железно лабает на своём ящике.

Также к причинам переводческих неудач можно отнести и буквальный перевод (перевод только денотативного значения, без учёта стилистических аспектов и узуальных норм). Среди переводческих ошибок, связанных с этой причиной можно встретить и случаи, когда слово, употребляемое в языке перевода может иметь в некоторых случаях для определённых групп читателей ассоциации с чем-либо негативным или неприличным. Можно привести пример из романа А. Берджесса «Заводной апельсин» (перевод Е.В.Нетёсовой) «And I like blinked in the night at this room and an old ptitsa in it was full of kots and koshkas all crawling to and fro over the carpet with bits of fur floating in the lower air and this fat scoteenas were all of different shapes and colours: black, white, tabby, ginger, tortoise-shell, and of all ages too, so that there were kittens fillying with each other and there were pussies full-grown and there were real dribbling starry ones, very bad-tempered, в переводе выглядящее так:И я как бы заморгал на свет в комнате и на старую ptitsу в том свете. Там было полным-полно kotov и koshek, бродивших туда-сюда по ковру, над которым плыли клочья шерсти; жирные scoteenы самых разных форм и цветов—чёрные, белые, полосатые, рыжие, черепаховые—а также возрастов, а именно: котята, вовсю забавлявшиеся друг с дружкой, киски в полном расцвете сил, и совсем слабоумные starrые с очень дурным характером».[44] В переводе приведённой фразы слова pussies full-grown и kittens fillying with each other на русский язык заменены их эквивалентами киски в полном расцвете сил и котята, вовсю забавлявшиеся друг с дружкой. Из-за того, что данные эквиваленты в русском языке нашего времени приобрели, благодаря видео и переводной литературе порнографического содержания эротическую окраску, вышеприведённый вариант перевода нельзя считать безошибочным. Если слова киски и забавлявшиеся заменить на кошечки (или кошки) и игравшие друг с дружкой, то непристойные ассоциации исчезнут. Можно привести более правильный перевод этой же фразы другим переводчиком:[45] От яркого света в комнате, где была старуха я даже сморгнул.Там кишмя кишели koty и koshki, катались по ковру, и в воздухе летала шерсть, причём эти жирные stervy были всевозможного вида и расцветки—чёрные и белые, полосатые и рыжие, чуть ли даже не в клеточку, и всех возрастов: от крошечных котят,которые гонялись и играли друг с другом, до взрослых кошек и еле державшихся на ногах, но зато чрезвычайно зловредных старых кошатин.

Итак, мы можем сказать, что в наше время, когда нет больше цензурных запретов, предъявляемых к литературному переводу, читатели и лица, оценивающие качество перевода сталкиваются с двумя явлениями: с одной стороны переводчики нередко поступают с текстом литературного произведения в той манере, про которую К.И.Чуковский в своей книге «Высокое искусство» говорил, что боязнь «аляповатой вульгарщины» из-за которой многие переводчики отказывались от употребления просторечной лексики нередко приводила к тому, что «переводчик напяливает на автора самодельную маску и эту маску выдаёт за его живое лицо». [39]

Но с другой стороны нередки в наше время и случаи бездумного «аляповатого» перевода сниженной лексики без учёта:

1.значения

2.сферы употребления

3. степени экспрессивности в языке оригинала

4. степени экспрессивности в языке перевода

5. степени эмоционального воздействия в языке перевода.

Всё это и приводит к неудачным вариантам перевода, среди причин которых, если кратко резюмировать данную главу, можно выделить основные

1. нарушение принципов адекватности и эквивалентности

2. снижение и завышение экспрессии без учёта стилистических и коммуникативных особенностей оригинального и переводного текста.

3. переводческая некомпетентность.

Таким образом, переводчик, прежде чем переводить текст, где присутствует сниженная лексика, переводчик, прежде всего, должен внимательно изучить не только содержание оригинального текста, но и его стилистические особенности, и систему образов. Только в случае правильного выбора способа перевода, основанного на стилистическом анализе приёмов автора в сопоставлении с возможными приёмами в языке перевода, переводчик может адекватно передать степень коммуникативного воздействия, производимую на носителя языка при чтении оригинального текста.

Дата добавления: 2015-08-09