Сниженная лексика как часть речевой субкультуры: стилистический и психологический аспекты

Всю лексику того или иного языка можно разделить на литературную и нелитературную (сниженную). К литературной лексике относятся:

1. книжные слова

2. нейтральная (межстилевая) лексика

3. разговорные слова, не несущие яркой стилистической окраски

4. научная и техническая терминология

В нелитературной (сниженной) лексике выделяют следующие группы слов:

1. диалектизмы

2. просторечные слова и выражения

3. слова из социальных диалектов:

а) профессионализмы

б) сленгизмы

в) жаргонизмы

г) вульгаризмы и обсценизмы.

В современной лингвистике и стилистике сниженная лексика уже не считается вредным явлением, вульгаризирующим устную речь и литературу. Если ранее употребление единиц сниженной лексики в устной и письменной речи считалось по большей части неприемлемым, то сейчас сниженная лексика считается

органической, необходимой частью языковой системы.

Сниженная лексика представляет собой особое использование речевой экспрессии, метафор и полисемии. Она является особым срезом речевой культуры какого-либо народа, обладающего развитым языком, и охватывает различные социальные и возрастные слои общества.

В сниженной лексике, особенно в таких её разновидностях как жаргон и сленг, отражается жизнь речевого коллектива, который её создаёт. Её элементы, вкупе с элементами просторечия, сейчас активно используются в СМИ, кинофильмах и художественной литературе. Как экспрессивный элемент сниженная лексика может использоваться в прозе и поэзии в «микродозах», и такое использование превращает её из лексики ограниченного употребления в более активный лексический слой.

Таким образом, мы можем сказать, что сниженная лексика—это лингвистическая универсалия, многие черты которой роднят её с такой её частью как жаргон и сленг. Во-первых—это деприциативность: она весьма иронично относится ко всему, что связано с государственной машиной и с самого возникновения противопоставляет себя системе кодифицированного языка и официальной коммуникации. Во-вторых—это метафоричность. В-третьих—это доминирование репрезентативной функции над коммуникативной и кприптолалической.

Сниженная лексика и фразеология обычно сосредоточены на человеке, его теле и том, что его непосредственно окружает. Человек в процессе жизнедеятельности создаёт концептуальную систему, представляющую идеальный образ объективного мира, что непосредственно отображается в языке, в семантике языковых знаков, образуя языковую картину мира.

Источником среди единиц сниженной лексики многих образов становится тело человека, в виде которого представляется мир.

Отношение к сниженной лексике и её употреблению в речи и литературе менялось на протяжении времени как в англо-так и в русскоязычной среде. Раньше отношение к подобной лексике среди русских лингвистов было негативным. А.В.Калинин в своей книге «Лексика русского языка» пишет следующее: «Грубовато-экспрессивные слова, конечно, не являются украшением речи. Они заметно ниже по стилю, чем слова разговорной лексики. Чаще всего они звучат в речи недостаточно культурных людей…. Насыщая свою речь подобными словами (относящимися к сниженной стилистически лексике), мы делаем её грубой, развязной, некультурной. Ведь всё-таки это нелитературная лексика». Сленг, жаргон, просторечие некоторые относили к отмирающим явлениям. То же самое мы могли наблюдать в викторианской Англии, где к неприличным словам даже относились нейтральные legs и trousers. Для них придумывали эвфемизмы вроде limbs, extremities, long johns, you-shouldn’t mention-its. Сейчас отношение к сниженной лексике поменялось. Многие англоязычные (а теперь и русские) лингвисты склонны рассматривать просторечие и сниженную лексику как сознательное, преднамеренное употребление элементов общелитературной и нелитературной лексики в чисто стилистических целях: для создания эффекта новизны, необычности, отличия от стандартных образцов, передачи настроения говорящего, его отношения к предмету речи, для придания высказыванию конкретности, живости, зримости, образности, а также, чтобы избежать штампов, клише. Это достигается использованием таких средств как метафора, метонимия, синекдоха, эвфемизм. Стилистически сниженная лексика часто рассматривается английскими и американскими, а теперь и русскими лингвистами в психологическом аспекте как продукт «духовного творчества» (группового или индивидуального) представителей отдельных социальных, профессиональных и возрастных групп, служащий средством выражения определённого «духа» или «ступени сознания» людей, принадлежащих к той или иной общественной среде. Большую роль в распространении этой концепции сыграло известное положение В. Гумбольдта о том, что «видение мира», использование и интерпретация (самооценка) языка у представителей отдельных социально-профессиональных групп не совпадает полностью с «видением мира» на уровне всего языкового коллектива.

Для обозначения новых явлений появляются новые слова. В это же время появляется типичная для разговорной лексики обратная мораль, бунт против условности и доходящая порой до истерики подчёркнутость собственной «человечности», принимающей всё, что бросает вызов скуке «правильной» жизни.

Сниженность лексических единиц декларирует свободу ухода от действительности любым путём, свидетельствует о принятии всего аморального, непривычного, провоцирующего обывателя, использующего «стандартный» язык. И новые словари сниженной лексики отражают деградацию нравов, цинизм и «крутость» новой жизни, порой, очевидно, показные, отражающие желание подстроиться под эту новую «моду».

С новой силой обнаруживается человеческий фактор образования сниженной лексики, её тенденция к упрощению, вульгаризации и зацикленность на пяти органах чувств, стремление обнажить подсознание, путь ассоциации—путь образности.

По этому признаку сниженная лексика противопоставляется кодифицированной, в которой душа представляется как разумная власть, заключённая в человеке и продолжающая жить после его смерти, решающий голос в его побуждениях, интенсификатор его эмоций.

Придерживаясь нигилистической позиции в отношении всего устоявшегося в языке и обществе, лица, употребляющие в речи элементы сниженной лексики, отражают мир в перевёрнутом виде. Общепринятые положительные ценности получают негативную коннотацию. Лица, пользующиеся сниженной лексикой, подчёркивают слабость, несовершенство человека, его склонность к пороку. Метафоры и прочие средства словообразования концентрируются вокруг таких проявлений человеческой натуры как уродства, обжорство, пьянство, гнев, распутство, извращённость, лень, глупость, хулиганство. Проявление высших, утончённых чувств в жаргоне и арго воспринимаются как знак слабости, женственности, а резкость и неприличность выполняют роль защитного механизма.

Высвечивая тёмные стороны человеческой души, сниженная лексика, особенно такие её подразряды как жаргон, арго и сленг, низвергает человека, но это мнимое самоуничижение. Идеология сниженной лексики и субкультур, в которых она имеет хождение, на самом деле превозносит человека, как свободного от накладываемых обществом табу.

Сниженные, особенно жаргонные, метафоры насквозь пронизаны иронией, которая не просто является защитным рефлексом, а способом осмысления действительности.

В основе сниженной метафоры, в отличие от общеязыковой, лежит последовательная установка на сопоставление несопоставимого: в ней, так или иначе, скрыта антитеза в широком понимании этого слова: противопоставление речевому узусу, языковым стандартам, логике, этическим и эстетическим нормам. Это обстоятельство и определяет «трудную жизнь» некоторых элементов сниженной лексики, особенно жаргонных и сленговых слов. Сопоставление несопоставимого означает для говорящего необходимость балансировать между стереотипностью, клишированностью и новизной. В этом заключается один из аспектов диалогичности элементов сниженной лексики—балансирование номинации или реноминации между стандартом или субстандартом. Нарушение этого баланса приводит к нарушению модуса фиктивности лексемы или метафоры—это происходит, когда создаётся неудачный образ или не учитывается фактор слушателя.

Сниженная лексика и её элементы вместе с другими языковыми средствами выполняют целый ряд дополнительных функций: номинативных, психологических, социальных и креативных. Номинативная функция элементов сниженной лексики выражается в возможности с их помощью давать нестандартные названия специальным внутрикорпоративным понятиям. Психологическая функция заключается в силе их эмоционального воздействия, способности привлечь внимание слушателя, шокировать воздействием сниженного образа. Социальная функция сниженной лексики и метафорики проявляется в её групповой, знаковой роли: говорящий таким образом заявляет о своей принадлежности к определённой социальной группировке и противопоставляет себя чужим. И наконец, самая интересная функция—креативная. Обращение к ней, особенно в метафорическом аспекте—наиболее доступное и популярное средство отстранения образа слова: творческого самовыражения говорящего, которое при этом может выполнять функцию психологической разрядки, речевой релаксации. И далеко не всегда эстетический эффект элементов сниженной лексики и метафор, которые входят в её состав, является случайным, не заданным—очень часто, особенно когда образная реноминация преодолевает внутрикорпоративное употребление и становится фактом интержаргона или интерсленга. В таком случае слово или метафора становится способом расцвечивания действительности.

Сейчас филологи осознали необходимость детальной классификации данного пласта языка и при попытках классификации в данном регистре появляются множественные подразряды. Поэтому для нашей работы представляется необходимым определить понятие «сниженная лексика» и произвести классификацию её подразрядов с их описанием.

Дата добавления: 2015-08-09