Глава 8. — Мне сказали, отец там внизу что-то устраивает.

— Мне сказали, отец там внизу что-то устраивает.

Голос Магнуса прорвался сквозь сосредоточенность Люсии, она вздрогнула. Быстро задув свечу, стоявшую перед ней, и закрыв книгу, она повернулась к нему лицом с выражением, как она была уверена, полным вины.

— Прости? — сказала она спокойно, насколько могла.

Брат бросил насмешливый взгляд на неё, стоящую в тени её покоев, где с одной стороны была спальная часть (занавешенная кровать с жёсткими льняными простынями и меховым пледом) и уголком гостиной — с другой.

— Я чему-то помешал?

Она небрежно положила руку на бедро.

— Нет, конечно, нет.

Он подошёл ближе к её гостиной рядом с окном, выходящим на широкие дворцовые сады. Они были покрыты инеем, такими они и были всегда, кроме пары драгоценных теплых месяцев.

— Что читаешь?

— Ничего, не имеет значения.

— Ммм, — он поднял бровь и терпеливо протянул руку.

Иногда Люсии не нравилось то, что старший брат слишком хорошо её знал.

Наконец, приняв поражение, она отдала ему небольшую книгу в кожаном переплете. Он посмотрел на обложку и быстро пролистал её.

— Поэзия о богине Клионе?

Она пожала плечами.

— Всего лишь сравнительные исследования.

— Непослушная девчонка

Она не обратила внимания на румянец, который немедленно охватил ее щеки. Она не была непослушной; она была любознательной. В этом и было различие. Даже в этом случае она знала, что многие, включая ее мать, будут рассержены, узнав, что она читает в настоящее время. К счастью Магнус не был одним из них.

Клиона была соперницей богини Валории. Одна считалась хорошей; вторую сравнивали со злом. Но разница зависела от того, в каком королевстве ты находишься. В Лимеросе Клиону считали злодейкой, а Валорию непорочной и доброй, представлявшей силу, веру и мудрость. Это были три составляющие, которые лимерийцы ставили превыше всего. Каждый вышитый герб, украшавший стены большого зала, каждый пергамент, который подписывал отец, каждый портрет самого короля, содержал эти три слова.

Сила. Вера. Мудрость.

Лимерос посвящал два дня в неделю молитвам и молчанию. Любой, кто в городе, селе, вплоть до гор, нарушал этот закон, был оштрафован. Если не мог заплатить, то получал выговор в жесткой манере. Король Гай приказывал патрулировать эти зоны, чтобы убедиться, что все строго соблюдают закон и, конечно, платят налоги.

Большинство не возражало или не вызывало проблем. А Валория, Люсия была уверена, одобрила бы строгие меры ее отца — сколь бы жесткими они иногда не казались.

Лимерос был землей утесов, обширных торфяников и скалистой земли; холодное место в течение большей части года, покрытое сверкающим слоем льда и снега прежде, чем уступить место зелени и цветению во время такого прекрасного мимолетного лета. Настолько великолепный — иногда красота этого королевства вызывала слезы на глазах Люсии. Окно в её покоях смотрело в сторону садов к бесконечному, как казалось, Серебряному Морю, приводя к далеким землям и от чистой капли на черных гранитных стенах замка до темных вод, обрушивающихся сверху на скалистый берег.

Он был потрясающе красив, даже когда приближалась зима, и было почти невозможно выйти наружу, не будучи полностью обернутым в меха и кожи, чтобы защититься от лютого холода.

Люсия не возражала. Она любила это королевство, даже с надеждами и трудностями, которые неизбежно вытекали из того, чтобы быть Даморой. Она любила свои книги и свои занятия, впитывая знание как губка. Она читала всё, что попадалось ей в руки. К счастью, библиотека замка была первоклассной. Информация была для нее ценным подарком — более значительным, чем любое золото или драгоценности, подаренные ей некоторыми из ее наиболее пылких женихов.

Если тем женихам удавалось пройти мимо излишне её опекающего брата, чтобы отдать ей те подарки. Магнус не думал, что любой молодой человек, который проявлял интерес к Люсии, был достоин внимания принцессы. Магнус всегда одновременно и вызывал в ней досаду и приводил её в восхищение. В последнее время, однако, она не была уверена, как ей следует воспринимать его постоянно меняющееся настроение.

Люсия посмотрела на столь знакомое лицо, когда он небрежно бросил её книгу в сторону. Тяга к знаниям между братом и сестрой была поделена отнюдь не поровну. Время Магнуса было занято его собственными занятиями, главным образом — верховой ездой, фехтованием и стрельбой из лука, которые, как он утверждал, он презирал. Все из того, на чем настоял король, независимо от того, нравилось это Магнусу или нет.

— Клиона. Так ведь зовут и молодую Оранийскую принцессу, — задумчиво сказал Магнус. — Никогда не задумывался об этом раньше. Она того же возраста, как и ты, не так ли? Почти день в день?

Люсия кивнула, поднимая книгу с дивана, на который та упала, и, засунув её под стопку своих менее неоднозначных книг.

— Я хотела бы встретиться с ней.

— Вряд ли. Отец ненавидит Оранос и желает ему скорейшей гибели. С тех пор как... ну, ты знаешь.

О, она знала. Её отец презирал Короля Корвина Беллоса и не боялся высказывать свой мнение за обедом, впадая в ярость каждый раз, когда был в дурном настроении. Люсия полагала, что подобная неприязнь возникла на одном из приёмов в Ораносе более десяти лет назад. Два короля чуть было не подрались из-за травмы, которая загадочным образом появилась у Магнуса во время визита. Король Гай туда больше никогда не возвращался. Да, его и не приглашали.

В напоминании об этой поездке Магнус небрежно коснулся своего шрама, который растянулся от правого уха до угла рта.

— После стольких лет ты все еще не помнишь, откуда у тебя этот шрам? — её всегда мучило любопытство на этот счет.

Его пальцы замерли, как будто он попался на чем-то, чего не должен был делать.

— Десять лет это большой срок. Я был всего лишь мальчиком.

— Отец потребовал, чтобы тот, кто ранил тебя, заплатил своей жизнью.

— Он хотел, чтобы голову преступника доставили ему на серебряном блюде. Вид плачущего, истекающего кровью ребенка, обеспокоил нашего отца. Даже при том, что ребенком был я, — его тёмные брови сдвинулись: — Честно, я ничего не помню. Я только помню удар, затем как почувствовал горячую струйку крови на своём лице и жгучую боль от раны. Я не встревожился до тех пор, пока не расстроилась мать. Возможно, я споткнулся о ступени лестницы или ударился о край острой двери. Ты знаешь, насколько я неуклюжий.

— Едва ли, — её брат передвигался с изяществом пантеры — элегантно, бесшумно. Многие могли бы считать его беспощадным, учитывая, что он был сыном короля-тирана Гая: — В нашей семье неуклюжая я.

— Вынужден с этим не согласиться, — его губы скривились. — Моя сестра — олицетворение изящества и красоты, в распоряжении у которой великое множество поклонников. Но она вынуждена быть родной сестрой, покрытого шрамами, монстра.

— Как будто этот шрам делает тебя монстром, — эта мысль была смешной. — Ты не можешь быть настолько слеп, чтобы не замечать, как девушки смотрят на тебя. Я порой вижу горничных, которые мечтательно наблюдают за тобой, когда ты проходишь мимо, не замечая их. Они все считают тебя невероятно красивым. И твой шрам делает тебя более... — она остановилась на мгновение, чтобы подобрать нужное слово. — Заманчивым.

— Ты действительно так думаешь? — его карие, шоколадного цвета, глаза блестели в изумлении.

— Я знаю, — она коснулась его тёмных волос, провела рукой по его щеке, осматривая шрам. Люсия провела указательным пальцем по нему. — Кроме того, он едва заметен. По крайней мере, я не замечаю.

— Как скажешь, — его голос прозвучал приглушенно, а выражение лица мгновенно изменилось. Он грубо оттолкнул её руку.

Она нахмурилась.

— Что-то не так?

Магнус отступил о неё на несколько шагов.

— Ничего. Я... я пришел сюда, чтобы... — он пробежал рукой по волосам. — Не важно. Тебе, наверно, это будет неинтересно. Там какое-то импровизированное политическое собрание внизу. Отец позвал. Оставляю тебя с твоими исследованиями.

Люсия с удивлением посмотрела на брата, быстро вышедшего из комнаты и не сказавшего ни слова.

Что-то беспокоило её брата. Она заметила, что в последнее время ему с каждым днем становится всё хуже. Он, казалось, расстроен и глубоко обеспокоен чем-то, и ей хотелось знать причину. Она не любила видеть его таким встревоженным и не знала, как помочь ему успокоить эту боль.

И ей очень хотелось бы поделиться и своей собственной тайной тоже, той, которую она скрывала почти целый месяц — ту, о которой никто не знал. Никто вообще.

Отталкивая свой страх и неуверенность, она молила богиню, чтобы ей хватило силы, веры и мудрости выдержать тёмный шторм, который надвигался всё ближе.

* * *

Магнус направился вниз в сторону шума к большому залу замка. Он протолкнулся сквозь нескольких знакомых лиц — молодых людей его возраста, считающих его своим другом. Он натянуто им улыбнулся и получил то же самое в ответ.

Они не были его настоящими друзьями, ни один из них. Они были сыновьями членов королевского совета его отца, которые в основном были обязаны познакомиться с принцем Лимероса, независимо от того, нравился он им или нет. А некоторым, как успел подслушать мимоходом Магнус, он совсем не нравился.

Несущественно.

Он предполагал, что любой их этих молодых людей не задумываясь был готов использовать его в своих целях, если бы это потребовалось. Как и любая из их сестёр, которые спали и видели, что он выберет одну из них себе в жёны. Так что и Магнус был счастлив использовать их, если того требовали его собственные цели.

Он не доверял ни одному из них. Только Люсии. Она была другой. Она была единственной, с кем он когда-либо мог быть собой, не разыгрывая сцен. Она была его самым близким доверенным лицом и союзником. Они разделили столько тайн за эти годы, доверяя друг другу, храня молчание.

И только что он сбежал из её покоев, как будто они были объяты пламенем.

Его секрет, его растущее влечение к Люсии, должен быть сохранён ото всех. Особенно от неё. Навсегда. Он похоронит его в своей груди, пока жгучая боль не оставит от его сердца лишь пепел. Он уже был на полпути к этому. Может быть, тогда, когда его сердце сгорит, всё станет гораздо проще.

Прошло уже больше месяца после того банкета, но он так и не узнал ничего интересного, что могло бы пролить свет на тот загадочный разговор, который он услышал между отцом и Сабиной. Он попросил Амию быть более внимательной, подслушивая разговоры по всему замку. Она должна была немедленно сообщить ему, если бы услышала имя Люсии. Юная служанка охотно согласилась на это, как она с готовностью соглашалась всегда и на всё, чего бы от неё не потребовал Магнус.

В зале раздался, становясь всё громче, голос его отца, когда тот обратился к толпе, состоящей из трёх сотен человек. Присутствующие, казалось, ловили каждое его слово, их взгляды были сосредоточены исключительно на короле. Сзади него на стене висело одно из немногих произведений, которые ещё остались на холодных, ровных стенах. Это был огромный гобелен, на котором был изображён король собственной персоной, взгромоздившийся на своего любимого чёрного жеребца. Король смотрел сурово, решительно и по-королевски. В руке у него был меч.

Магнус опустил глаза. Его отец любил быть в центре внимания.

— Убийство, — гремел через весь зал голос короля. — Прямо посреди рынка Паэльсии месяц с половиной назад. Это был холодный, но прекрасный день, когда жители Паэльсии вышли насладиться солнечным теплом, продавая свои товары и стараясь обеспечить себе и своим семьям достойную жизнь. Но он был прерван несколькими коварными Оранийскими вельможами.

Вокруг Магнуса слышалось бормотание. Новости уже дошли до некоторых, но другие слышали об этом впервые. Магнус удивился, что это вообще кого-то заботит.

Он был удивлён, что отцу не всё равно. Когда на празднике у Люсии об этом упомянули, он больше об этом и не думал. Позже, когда отец узнал об убийстве, король лишь пожал плечами.

Выглядело так, словно он поменял своё мнение. Возможно, это было влияние молодого темноволосого мужчины, стоящего рядом с королём и недавно вернувшегося из поездки за море.

Щека Магнуса начала подёргиваться.

Его имя — Тобиас Арджинос. Его привезли в замок около года назад, чтобы он стал камердинером короля, и очень скоро он полностью добился его доверия. Если королю что-то было нужно, Тобиас это доставал. Король считал его очень ценным и относился к нему как к своему любимчику.

Если у слухов был хоть какой-то вес, тогда Тобиас был именно любимым сыном — незаконнорожденный выродок, рождённый двадцать лет назад прекрасной куртизанкой в Ораносе.

Магнус никогда не принимал на веру досужие сплетни. Но так же никогда он ими и не пренебрегал. Истории, рассказанные шепотом, могли легко превратиться в крики, говорящие правду, как и день, становится ночью. Тем не менее, положение Магнуса в королевстве не могло измениться. Он был законным наследником сегодня, завтра и всегда. Тем не менее, то, что король всегда относился в Тобиасу тепло, в то время как с Магнусом он всегда был холоден, беспокоило Магнуса намного больше, чем он мог произнести вслух. Законный принц получил шрам на лице, в то время как ублюдок стоял рядом с королём, произносящим речь перед восхищенной аудиторией.

Опять же, справедливость и доброта никогда не были целями Короля Гая. Сила, вера и мудрость, прежде всего.

— Пострадали жители Паэльсии, — продолжил король. — Я видел это, и моё сердце обливалось кровью за наших бедных соседей. Оранийцы же выставляют напоказ своё богатство. Они позорно тщеславны. Они даже начали отрицать религию и молитвы, а вместо этого ставят на постамент свои собственные образы, поклоняясь таким идолам как гедонизм и излишества. Это был эгоистичный молодой лорд — Лорд Арон Лагарис, — который убил сына обедневшего торговца вином. Убитый молодой человек был хорошим и симпатичным парнишкой, тем, кто мог бы вырасти и помочь своему народу выбраться из нищеты, с которой они сталкивались на протяжении поколений. Но он был убит тем, кто пытался покрасоваться перед принцессой — Принцессой Клионой. Да, она была названа в честь богини зла, той, которая убила нашу любимую Валорию, богиню земли и воды. Двое стояли и смотрели, как Томас Агаллон истекал кровью на глазах у своей семьи. И они не чувствовали никакого сожаления за ту боль, что причинили этой семье и всей Паэльсии.

Бормотание нарастало, пока толпа слушала сказку короля.

— Но это не просто убийство. Это оскорбление. И я со своей стороны глубоко возмущён от имени всех паэльсийцев, наших соседей, которые имеют общую границу с нами от востока до Запретных Гор. Наступает время для расплаты — время, что бывает один раз в тысячу лет.

Бормотание становилось всё громче, и Магнус понял, что все соглашались с тем, что говорил король.

Вокруг роскоши Ораноса ходили небылицы. Якобы улицы были вымощены золотом. Драгоценные камни вплетаются в волосы придворных дам и выбрасываются в конце дня. Богатство тратится на вечеринки, которые длятся неделями. И самое неприятное из всего, им становилась противна тяжёлая работа и правоверная религия — основные составляющие Лимерийского общества.

— Что же ты делаешь, отец? — ошеломленно сказал Магнус себе под нос.

Сильная рука схватила Магнуса за плечо, и он с тревогой обернулся к человеку, имя которого он позабыл — большому и неуклюжему члену Королевского Совета, чья седая борода покрывала большую часть его лица. Маленькие глазки-бусинки сверкнули от возбуждения.

— Ваш отец самый великий правитель Лимероса, из всех известных, — восторженно сказал мужчина. — Вы должны гордиться тем, что вы его сын.

Губы Магнуса стали тонкими. «Гордость» — это не то слово, которым можно было описать его чувства по отношению к его отцу ни сегодня, ни в какой-либо другой день. На его щеках заиграла фальшивая улыбка.

— Конечно. И никогда не был так горд, как в этот самый момент.

* * *

Со времени, как король произнес свою речь, прошла неделя. У Магнуса болела каждая мышца — он только закончил свою тренировку по фехтованию. Теперь, когда она помылся и сменил одежду, он передвигался по замку, стараясь оставаться в тени. Он любил играть в эту игру, это был вызов самому себе — посмотреть, насколько далеко он сможет пробраться, прежде чем кто-то его заметит. В своей чёрной одежде, которую он предпочитал носить, он смог бы пройти достаточно далеко.

Сегодня ему удавалось избегать Люсии после того, как он увидел её коротко за завтраком. Всю вторую половину дня она проводила на своих занятиях.

Хорошо. С глаз долой, из сердца вон.

Ложь скользила гладко.

Двигаясь бесшумно, он наткнулся на юношу, ожидающего в огромном, с высоким потолком, вестибюле с винтовой лестницей, вырезанной в каменных стенах. Он знал, что тот был сыном кого-то из местной знати. Опять же, у Магнуса была плохая память на имена. Проблема была не в памяти, а в нехватке внимания. Он запоминал имена тех людей, которые интересовали его или тех, которые служили в его жизни какой-то цели. Этот юноша его вообще не интересовал. Хотя интерес этого молодого человека к Люсии был совсем иного рода.

На предыдущих встречах Магнус заметил юношу с пристальным взглядом, который был одним из многих, кто был влюблён в Люсию. Он ждал потенциальной возможности провести с ней время и укрепить их... дружбу.

Как Магнус делал с большинством ухажёров, он кружил вокруг юноши, словно морское чудовище, пристально его разглядывая с явным неудовольствием до тех пор, пока на лбу молодого человека не появлялись капли пота.

Люсия назвала Магнуса красивым, но многие находили его внешность — тёмные волосы, тёмные глаза, тёмная одежда и, конечно же, шрам — пугающей и угрожающей. Кроме того, он был сыном Короля Гая и наследником трона Лимероса, что только укрепляло это впечатление. Некоторые короли уважение своего народа заслужили своей же любовью к нему, как это сделал дед Магнуса. Его же отец, однако, предпочёл заслужить их уважение, используя страх и кровопролитие. Разные способы. Результат один.

Магнус мог использовать впечатление, что он такой же, как и его отец. Он делал так раньше; сделает снова. Каждый может использовать то оружие, которое ему доступно, когда это необходимо. Именно сейчас необходимость была.

— Тебя не должно быть здесь, — тихо сказал ему Магнус.

Молодой человек нервно поковырял носком своего кожаного ботинка серый мраморный пол.

— Я... я просто... Я не собираюсь здесь долго задерживаться. Мои родители подумали, что было бы неплохо прогуляться с Принцессой Люсией по дворцовым землям. Сегодня не слишком холодно.

— Да, как мило, — слова на языке были словно кислота, когда ревность пронеслась сквозь него, словно молния. — Но ей не интересно гулять по территории дворца. Не с... ну, не с тобой.

Глаза юноши распахнулись:

— Что Вы хотите сказать?

Магнус сделал напряжённое выражение лица, будто он сказал слишком много и теперь чувствует себя виноватым.

— Это вообще-то не моё дело.

— Нет, пожалуйста. Если у Вас есть какой-то совет для меня, я с удовольствием приму его. Я знаю, что Вы с Люсией очень близки.

Магнус сказал, взяв юношу за плечо:

— Просто она говорила мне о тебе, — сейчас было бы очень кстати вспомнить, как его зовут — Марк, Маркус, Мика, что-то типа того. — Она дала понять, что, если ты когда-нибудь остановишься, не следует поощрять тебя дальше. Не в обиду тебе, конечно. Но... её интерес в потенциальном женихе лежит в несколько другом месте.

— В другом месте?

— Да. Так что именно туда я и предлагаю тебе отправиться. В другое место.

— О, — голос молодого человека был слабеньким и пронзительным. Он уже смирился с поражением.

Магнусу не доставало терпения, чтобы тратить его на того, кем так легко манипулировать. Если молодому человеку, действительно, будет интересна Люсия, он должен уметь противостоять любым невзгодам на своём пути, включая и чрезмерную опеку старшего брата.

Слабые вещи так легко сломать.

Если бы у парня был хвост, он поджал бы его, когда поспешил прочь из замка обратно в особняк родителей. И это был конец Мики. Или как там его звали.

С победоносной улыбкой Магнус продолжил медленно красться по коридорам замка. Прошло совсем немного времени, прежде чем он наткнулся на кое-кого более приятного, чем поклонник его сестры.

Амия улыбнулась ему, когда они прошли по коридору, и поманила его пальцем за собой, подзывая его к себе, и исчезнув за углом. Она провела его в небольшую комнату, которую слуги использовали как часовню, и закрыла за собой дверь. Они были одни. Девушка прикусила нижнюю губку, её щёки горели от возбуждения.

— Такое ощущение, что я не видела Вас несколько лет, мой принц.

— Прошёл всего день или два.

— Целая вечность, — она положила руки ему на живот, а потом медленно провела ими вверх до самых плеч.

Он позволил ей. Сегодня он жаждал чьих-либо прикосновений, чтобы унять боль в груди. Если бы он закрыл глаза, он мог представить, что это был кое-кто другой. Она вздрогнула, когда он прижал её к каменной стене и прикоснулся своими губами к её, сливаясь в глубоком поцелуе. Он засунул свои пальцы в её мягкие каштановые волосы и представил, как они ниспадают вниз к талии, и что они были цвета эбенового дерева. Что её глаза были цвета неба летним днём, а не холодного серого оттенка

— Ты что-то узнала? — сказал он, в конце концов, отгоняя от себя фантазии. От Амии пахло рыбой, которую она помогала готовить к обеду, а не розами и жасмином. Он мог сколько угодно себя дурачить.

— О Вашей сестре?

У него перехватило горло:

— Да.

— Пока нет, — она посмотрела на него как зачарованная. — Однако пока мы разговариваем, происходит кое-что интересное. Король и Тобиас сейчас на тайной встрече с кое-какими гостями.

«Тобиас», — подумал он с отвращением. Всегда скрываются.

— Какие гости?

— Вождь Базилиус прибыл со свитой час назад.

Он уставился на неё, онемев на мгновение.

— Не может быть.

Она ухмыльнулась.

— Я искала Вас, чтобы рассказать. Если Вождь Паэльсии, который никогда не выступает публично, предпринял поездку по Лимеросу, чтобы поговорить с королём, происходит что-то интересное, Вы так не думаете?

— Воистину так.

По слухам, Вождь Базилиус был могущественным колдуном, которого боялся и уважал народ. Он жил в стороне от остальных паэльсийцев, проводя дни в медитации и, якобы, колдуя.

Магнус не верил в подобного рода понятия. Однако в это, до какой-то степени, верил его отец. Король Гай верил в силу элементии. В магию, которая ушла из этого мира со времен исчезновения богинь.

— Ещё что-то слышала? — спросил он. — Ты знаешь, зачем здесь Вождь?

— Я слушала, так долго как могла, но испугалась, что попадусь.

— Амия, тебе никогда не следует попадаться. Мой отец не любит тех, кто подслушивает.

— Даже, если я подслушивала от имени его сына?

— Я бы без колебания сказал, что ты лжёшь, — он взял её руку в свою и сжимал её, пока Амия не вздрогнула. В её бледных глазах промелькнул страх: — И кому, как ты думаешь, он поверит? Своему сыну и наследнику? Или кухарке?

Амия сглотнула.

— Я прошу прощения, мой принц. Этого больше не повторится.

— Умная девочка.

Ей понадобилось несколько мгновений, чтобы взять себя в руки и стряхнуть кратковременную неловкость, возникшую между ними.

— Что касается того, что я слышала, кажется, это связано с убийством в Паэльсии в прошлом месяце и собрания, которое созвал Король Гай на прошлой неделе.

Он ослабил хватку:

— Думаю, я присоединюсь к ним. У меня есть такое же право, как и у Тобиаса, присутствовать на подобного рода встречах.

— Полностью согласна.

Девушка и не могла возражать. Он посмотрел вниз на неё.

— Спасибо за эту информацию, Амия. Я очень её ценю.

Её лицо просветлело.

— Вам что-нибудь ещё от меня нужно?

Он задумался на мгновение, потом отступил от неё.

— Да. Приходи сегодня вечером в мои покои, когда я вернусь туда.

Её щеки покраснели, и она скромно улыбнулась.

— Конечно, мой принц.

Магнус вышел из часовни и направился к частному залу для Советов своего отца, который был расположен на первом этаже рядом с большим залом. Он не пытался что-то подслушать; он просто целенаправленно вошёл внутрь. В комнате находилось около дюжины мужчин, которые моментально обратили на него свои взгляды.

— О, прошу прощения, — сказал он. — Я помешал?

Несмотря на то, что он любил поиграть с тенью, на данный момент существовали причины, требующие его более явного присутствия. То, что Тобиас был в замке, заставило волосы Магнуса на загривке встать дыбом. Он сам не ожидал от себя такой реакции. Он ощутил внезапное и растущее желание укрепить свою позицию законнорожденного принца и наследника на трон отца.

— Это, — сказал Король Гай со своего места на возвышении (он всегда был на голову выше остальных), — мой сын — Принц Магнус Лукас Дамора.

Вместо выражения гнева от того, что их прервали, на лице короля возникла легкая изумленная улыбка от внезапного появления Магнуса. Тобиас же просто уставился на него, словно был разъярён от имени короля дерзостью и грубостью Магнуса.

— Это большая честь познакомиться с принцем, — прозвучал глубокий мужской голос, и Магнус перевёл взгляд налево. — Я Вождь Хьюго Базилиус из Паэльсии.

— Это честь для нас, Вождь Базилиус, — ровно сказал Магнус. — Добро пожаловать с Лимерос.

— Присоединяйся к нам, сын мой, — сказал король.

Магнус сдержался, чтобы не сделать замечание по поводу того, что приглашения раньше не получал, сел за стол напротив Вождя и четверых его людей.

Вождь был большим мужчиной, чего Магнус никак не ожидал, судя по крестьянскому образу жизни его народа. В Паэльсии не было высшего и среднего сословий, только разные виды самого низшего класса. Особенно это стало более выражено во времена последних поколений, когда их земля начала угасать.

Даже сидя, Базилиус не выглядел как мужик. Он был высок, широкоплеч. Его длинные тёмные волосы посеребрила седина. Лицо было прорезано морщинками, а в тёмных глазах отражалась проницательность. Одежда была великолепно сшита из мягкой кожи и серебристого меха лисы. Он много больше походил на короля, чем ожидал Магнус. Ему следовало догадаться, что Базилиус навряд ли ведёт такой же образ жизни, что и простые жители Паэльсии.

— Стоит ли нам рассказать Вашему сыну всё то, о чём мы говорили до сих пор? — спросил Базилиус.

— Конечно, — внимание Короля Гая было полностью сосредоточено на сыне с тех пор, как тот вошёл. Даже не глядя на отца, Магнус ощущал его обжигающий взгляд на своём шраме. По спине пробежала струйка холодного пота, хотя он изо всех сил старался выглядеть спокойным.

Король Гай был очень вспыльчив, и Магнус знал не понаслышке, каково это быть наказанным, если зайти слишком далеко. В доказательство у него остался шрам.

Он слишком хорошо помнил, как получил его.

Десять лет назад король, поехав с визитом в Оранос, взял с собой Магнуса и Королеву Альтею. Прошло не очень много времени в этом роскошно и богато украшенном дворце, который так резко контрастировал с утилитарным и скудным замком Лимероса, прежде чем Магнус отдался во власть своему детскому любопытству. Он сбежал во время банкета, чтобы в одиночку исследовать замок. Он подошёл к витрине с, украшенными драгоценными камнями, кинжалам, и ему очень захотелось стащить один из них — золотой, инкрустированный сапфирами и изумрудами. В Лимеросе не было столь богатого оружия. Оно было практичным и полезным, выкованным из стали и железа. Магнус желал получить этот клинок так сильно, как ничто другое за все свои семь лет.

Отец поймал его, когда он вытащил кинжал из ножен. Король пришёл в такое бешенство, что его сын собирается что-то украсть, опозорив при этом семью, что просто набросился на Магнуса. И наказание последовало немедленно от самого клинка.

Отец вырвал его из рук сына и ударил Магнуса лезвием по лицу.

Король тут же пожалел о своей резкости. Но вместо того, чтобы помочь Магнусу и немедленно перевязать рану, он встал на колени перед сыном и заговорил с ним тихим, угрожающим голосом. А кровь всё капала из пореза на щеке маленького мальчика на блестящий мраморный пол оранийского дворца. Король холодно угрожал жизни как самого Магнуса, так и его матери и маленькой сестрёнке. Магнус никогда не рассказывал никому о том, как получил эту рану.

До этого дня никому. Он вспоминал угрозу отца и его бессмысленную ярость всякий раз, когда смотрел в зеркало.

Но он больше не был семилетним мальчиком. Ему семнадцать, почти восемнадцать лет. Так же, как и его отец, он был высоким и сильным. Он не хотел больше бояться.

— Я отправил Вождю Базилиусу послание, — сказал Король, — что хотел бы встретиться с ним персонально, чтобы обсудить проблемы, возникшие в его землях, перемежающиеся с убийством Томаса Агаллона от руки оранийского лорда. Он согласился приехать сюда и обсудить возможность альянса.

— Альянса? — повторил с удивлением Магнус.

— Объединение двух земель для одной цели — сказал Тобиас.

Магнус послал испепеляющий взгляд на ублюдка короля.

— Я знаю, что такое альянс.

— Я верю, что это может быть именно тот знак, которого я ждал, — сказал Вождь Базилиус. — Я так давно искал решение, которое помогло бы моей умирающей земле.

— И как это решение будет связано с Лимеросом в дальнейшем? — спросил Магнус.

Отец и Вождь обменялись понимающими взглядами, потом Король Гай встретился глазами с сыном.

— Я предложил, чтобы мы объединили наши силы и забрали Оранос у жадного и эгоистичного короля, который позволил своим людям считать, что они могут делать всё, что им угодно без единой мысли о последствиях.

— Забрать Оранос, — сказал Магнус, не веря своим собственным ушам. — Вы хотите сказать, завоевать его. Вместе.

Король расплылся в улыбке.

— Что ты об этом думаешь, сын мой?

Это был сложный вопрос. Магнусу было понятно, что эта дискуссия велась ещё до того, как он зашёл. Никто, казалось, не был шокирован предложением войны после нескольких поколений мира.

Теперь, когда у Магнуса появилась возможность перевести дыхание, он не был так сильно удивлён. В течение десятилетия отец ненавидел Корвина Беллоса, и лимерийцы осуждали королевство, направленное на гедонизм и необоснованные излишества, о которых горячо спорили большую часть времени на заседаниях Королевского Совета и банкетах. Нет, Магнус был всего лишь удивлён, что прошло так много времени, прежде чем отец предпринял какие-то действия.

Земли Вождя Базилиуса лежали между Лимеросом и Ораносом. Это была территория в сто пятьдесят миль, которую придётся пересечь любой армии, чтобы добраться до границы Ораноса. Недавно созданный дружественный союз, безусловно, сделает этот путь более гладким.

— Скажу, что я думаю об этом, — сказал Тобиас. — Я думаю, что это блестящий план, Ваша милость.

Магнус посмотрел на короля камердинера с отвращением. Тёмные волосы, карие глаза, такого же роста и сложения, как и он сам. Черты у Тобиаса были несколько мягче, чем у Магнуса. В противном случае, было бы некоторое сомнение, что у них общий отец. То, насколько Тобиас был похож на старшего брата Магнуса, действительно его беспокоило. Если бы Король признал происхождение молодого человека и признал в нём своего сына, это сделало бы Тобиаса первым наследником на трон вместо Магнуса. В Лимеросе не было закона, который говорил бы о том, что для наследования необходима королевская кровь. Даже сын шлюхи мог стать королём.

— Я думаю, независимо от того, какое у меня мнение, мой отец сделает так, как ему будет угодно, — наконец, сказал Магнус. — Как он всегда и делал.

На это Вождь громко рассмеялся.

— Думаю, Ваш сын знает Вас очень хорошо.

— Вполне, — с усмешкой сказал Король Гай. — Итак, Вождь Базилиус, что скажете Вы? Оранос обленился и разжирел за многие годы мира и не сможет выдержать неожиданного нападения. Они падут, а мы вместе сможем поднять оставшиеся обломки.

— Мы поднимем эти кусочки, — задумчиво произнёс Базилиус, — чтобы разделить их поровну?

— Именно так.

Вождь откинулся на спинку сидения и оглядел всех сидящих в зале. Четверо людей, стоящих за его спиной, носили на поясе изогнутые кинжалы и были одеты в кожаную одежду. Казалось, они готовы ринуться в бой прямо сейчас, если им прикажут.

— Вам известно, какие обо мне ходят слухи? — спросил Вождь. Магнусу потребовалось некоторое время, чтобы понять, что тот разговаривает с ним.

— Слухи? — повторил Магнус.

— Почему я избранный, чтобы править своим народом?

— Я слышал россказни, что Вы последний по линии колдунов, которые когда-то были связаны с элементией. Что среди Ваших предков были сами Наблюдатели, которые в свою очередь были охраной Родичам.

— Вы всё слышали правильно. Именно поэтому я вождь своего народа, поэтому они доверяют мне больше, чем остальным. У нас ни бога, ни богини, которым мы поклоняемся, как вы. У моих людей есть я. Когда они молятся, они молятся мне.

— И Вы слышите их молитвы?

— Когда я медитирую, я слышу их. Но, когда они хотят чего-то очень сильно, они приносят мне кровавую жертву, чтобы оказать мне честь.

Кровавое жертвоприношение? Какой же варвар. Неудивительно, что этот народ вымирал, что он зависел от нескольких виноградников, пытаясь сохранить свою экономику от загнивания.

— Как интересно, — сказал вместо этого Магнус.

— Самая большая жертва должна быть чем-то по-настоящему значимым. Жертвовать чем-то менее ценным, не имеет никакого смысла.

— Согласен.

— Этого Вы требуете от меня сейчас? — спросил Король Гай. — Кровавое жертвоприношение, чтобы оказать Вам честь?

Базилиус развел руками и повернулся к королю.

— Как обо мне, так и о Вас ходит множество слухов. Трудно отделить правду от вымысла.

— Что Вы слышали?

— Вы король, который от своего окружения требует совершенства. Вы облагаете свой народ такими налогами, что они едва ли могут себя прокормить. Ваша армия патрулирует деревни Лимероса и любой, кто выходит за рамки закона, дорого платит за свою ошибку, порой своими жизнями. Вы будете пытать и казните любого, кого обвинят в колдовстве на Ваших землях. Вы правите своим королевством путём насилия и запугивания, Ваш народ боится Вас, когда падают тебе в ноги. Они называют Вас Кровавым Королём.

Если бы Магнусу нужно было что-то говорить после этой речи, он был уверен, что из его уст не вылетело бы ни слова. Такие слухи ходили о Короле Гае?

Как невероятно... точно.

Он наблюдал за реакцией отца, ожидая, что тот придёт в ярость, набросится на Вождя с угрозами и выставит того из королевства незамедлительно.

Вместо этого, Король Гай рассмеялся. Это был мрачный звук на грани угрозы и от этого у Магнуса по спине побежали мурашки, когда смех эхом разнесся по огромному залу.

— Ох, уж эти сказочки, — сказал он. — Распространяются ради развлечения, конечно же. Вы оскорблены подобными перспективами?

— Совсем наоборот, — ответил Вождь Базилиус. — Такой человек не будет сидеть сложа руки и не позволит ввязаться в битву другим. Он будет драться сам. Он будет убивать и возьмёт всё, что ему нужно, когда это ему понадобится. Вы такой человек?

Король Гай наклонился вперёд, всё веселье исчезло с его лица.

— Я именно такой Король.

— Вы желаете заполучить Оранос, но я не верю, что это из-за того, что на моей земле произошло убийство. Так скажите мне, почему в это Вы втягиваете и Паэльсию.

Некоторое время Король Гай хранил молчание, как бы оценивая человека перед собой.

— Я хочу увидеть, как будет страдать правитель той земли, когда его королевство ускользнёт от него и попадёт в руки человека, которого он ненавидит. Это мой шанс всё это увидеть.

Казалось, Вождь Базилиус удовлетворён ответом.

— Хорошо. Тогда вопрос остался только в том, чтобы доказать свои слова действием. Так что подкрепите своё предложение, и я обещаю обдумать его и вскоре дать ответ.

— Доказать свои намерения, принеся кровавое жертвоприношение.

Вождь кивнул.

— Я хочу, чтобы Вы пожертвовали чем-то, что очень дорого Вам, потерю чего Вы будете горько оплакивать.

Король перевёл взгляд на Магнуса. Магнус ещё крепче вцепился в край стола. Ладони стали влажными.

Отец не мог согласиться на подобное варварство, не ради какой-то прихоти короля крестьян Паэльсии.

— Тобиас — сказал Король Гай. — Дай мне свой кинжал.

— Конечно, — Тобиас вынул из ножен на поясе простой, стальной клинок и передал его королю рукоятью вперёд. — Если позволите, Ваше Величество, в подземельях сидит несколько воров, дожидающихся судебного разбирательства.

— Это приемлемо для Вас, Вождь Базилиус? — Король поднялся с трона на помосте. — Воровство здесь не является преступлением, по которому выносят смертный приговор. В большинстве случаев, они просто теряет свои руки. Любая потеря человеческой жизни — потеря для моего королевства, моей экономики, а значит и для меня.

Базилиус тоже встал. Магнус остался там, где был, глядя на всё это со смешанным чувством интереса и отвращения.

— Я просто в восторге от подобного выбора, — сказал Вождь. — Среди моих подданных были и такие, кто приносил ради меня в жертву своих детей.

— И подобное преступление для Вас в порядке вещей? — спросил Король с напряжённым выражением лица. — Семья — это единственное, что я ценю превыше всего во всём мире. Дети — наше наследие, более драгоценное, чем золото.

— Мы закончили. Я обдумаю все то, что Вы предложили мне сегодня, — Вождь направился к двери. В его тоне уже не было того энтузиазма при мысли об альянсе, как это было ранее.

— Тобиас, — медленно произнес король.

— Да, ваше величество?

— Я очень сожалею, но это необходимо.

Король быстро обошел его, одернул голову назад и полоснул его лезвием по горлу.

Глаза Тобиаса расширились, а руки автоматически потянулись к шее. Кровь брызнула между пальцами. Он рухнул на землю.

Король Гай мрачно посмотрел вниз на неподвижное тело.

Магнус боролся изо всех сил, чтобы буря эмоций не отразилась на его лице. Он приказал себе натянуть только маску флегматичности, которую он упорно пытался изобразить все эти годы.

Базилиус остановился на пороге, бросив взгляд на Короля и мёртвого камердинера. Его брови сошли на переносице. Охрана положила руки на своё оружие в готовности защитить Вождя, но Базилиус отмахнулся от них.

— Он ведь был Вашим камердинером, так? — спросил Вождь.

Лицо Короля было жёстким.

— Был.

— Даже больше, если верить слухам.

Король Гай ничего не ответил на это.

В конце концов, Вождь Паэльсии кивнул.

— Благодарю, что оказали мне такую великую честь. Ваша жертва не будет забыта. Я свяжусь с Вами в ближайшее время, чтобы объявить о своём решении.

Вождь и его свита ушли.

— Уберите тело, — рявкнул Король охранникам, стоящим рядом. Вместе они забрали тело Тобиаса. В качестве доказательства произошедшего осталась только лужа крови. Магнус заставил себя не смотреть прямо на неё.

Он не сделал ни одного движения, он не ушел и не сказал ни слова. Он ждал.

Прошло несколько минут, прежде чем Король встал за его креслом. У Магнуса напрягся каждый мускул. В то время как Тобиас не ожидал подобной гибели от рук своего отца, Магнус никогда недооценивал короля в этом отношении.

Он чуть было из кожи не выпрыгнул, когда отец хлопнул его по плечу.

— Трудные времена порождают трудные решения, — сказал король.

— Ты принял единственно возможное решение, — ответил Магнус как можно более ровно.

— Пусть так и будет, тогда. Я ни о чём не жалею. Никогда не жалел и никогда не буду. Встань, сын мой.

Магнус оттолкнулся от стола и встал на ноги, чтобы встретиться лицом к лицу с королём.

Отец окинул его взглядом с головы до пят, кивая.

— Я всегда знал, что в тебе есть что-то особенное, Магнус. Твоё поведение сегодня лишь подтвердило это для меня. Ты держался сегодня очень хорошо.

— Спасибо.

— Последнее время я очень пристально наблюдал за тобой. После тяжёлого детства, я верю, что из тебя вырос замечательный молодой человек, готовый к истинной ответственности, а не к прожиганию жизни в качестве юного принца. Я всё больше с каждым днём горжусь тем, что называю тебя своим сыном.

То, что его отец вообще гордился им, было шокирующим открытием.

— Я рад это слышать, — лишь успел ответить он.

— Я хочу, чтобы ты стал частью происходящего. Я научу тебя всему, чтобы однажды ты принял у меня трон и был только сильнее. Я не соврал ни слова из того, что говорил ранее. Семья очень важна для меня, она превыше всего. Я хочу, чтобы ты был на моей стороне. Ты согласен?

Было ли это обдуманным решением или убийство Тобиаса и способ его устранения подтолкнули отца к этой внезапной родительской привязанности?

Да, и важно ли это?

— Конечно, согласен, — сказал Магнус. — Всё, что тебе будет нужно.

Когда он произнёс эти слова, он по-настоящему понял, что они означают.

Король кивнул:

— Вот и славно.

— От меня что-то нужно прямо сейчас? Или нам следует подождать решения Вождя?

Король посмотрел на охранников, стоящих в комнате. Одним движением подбородка он отослал их, чтобы они могли с Магнусом поговорить наедине.

— Есть кое-что, хотя оно и не связано напрямую с моими планами на Оранос.

— Что именно?

— Речь идет о твоей сестре.

Магнус замер.

— Что с ней?

— Я знаю, что вы очень близки. Ближе, чем со мной или с матерью. Я хочу, чтобы ты приглядывал за ней. Если заметишь что-нибудь необычное в ней, ты должен сказать мне об этом немедленно. Если не сделаешь этого, она может оказаться в серьёзной опасности. Ты понимаешь?

У него перехватило дыхание.

— Что это за опасность?

— Пока я больше ничего не могу сказать тебе, — он помрачнел. — Ты сделаешь так, как я прошу без дальнейших расспросов? Это важно, Магнус. Ты будешь следить за Люсией и сообщать мне, если что-нибудь заметишь?

Мир стал шатким и зыбким под ногами Магнуса. Его не волновал Тобиас, но смерть бастарда глубоко его потрясла.

Однако он действительно переживал за Люсию. То, о чем просил его отец, было непосредственно связано с разговором между Королем и Сабиной в ночь её дня рождения. Нечто волшебное и таинственное. И если здоровью Люсии что-либо угрожало, он знал, что в этом случае возможен единственный ответ.

Он кивнул.

— Конечно, отец, я сделаю все, о чём ты просишь.

Дата добавления: 2015-08-09