Делать было нечего, пришлось ехать в Иваново на парткомиссию.

В конце апреля на Волге начинался ледоход. Такого впечатляющего зрелища я никогда до этого не видел. В то время Волга ещё свободно несла свои воды в низовья реки, Горьковского водохранилища ещё не было. Вернее сказать, оно было, но заполнение его только началось и продолжалось до 1957 года, года нашего отъезда в Калинин. Такой ледоход на средней Волге я видел в первый и последний раз. Зрелище грандиозное. Начался он во второй половине дня, как-то сразу, внезапно. Город хоть и стоит на высоком берегу, но даже с городской площади, не видя реки, хорошо слышно его могучее дыхание. Всё начинается с «артиллерийской подготовки». Вскрытие реки сопровождается грохотом, действительно, напоминающим выстрелы из артиллерийских орудий, так происходит разрушение ледяного панциря реки. Потом «стрельба» прекращается, и вся пойма реки заполняется громким шорохом, трущихся друг о друга льдин. На начало этого «представления» природы собирается почти весь город. Вся набережная заполняется народом. Чего только не увидишь на проплывающем мимо города льду. И зимние накатанные дороги, и всякий хлам вдоль них, и сорванные половодьем береговые мостки и причалы, и копны соломы, невесть как туда попавшие, и собак, застигнутых врасплох, кучи брёвен, по какой то причине не довезённых до берега, и сваленных у речной дороги. А среди смотрящих на ледоход начинались воспоминания о том, как в таком-то годе на льдинах проплывали сани запряжённые лошадью, а на них мужик, орущий не своим голосом, а вот в позапрошлом годе проплыли две коровы и лошадь, а вот тогда-то три овцы и поросёнок. И этой брехне не было конца, всё зависело от фантазии рассказчика и количества принятой водки перед просмотром этого «шоу». Общий настрой всех присутствующих при этом зрелище был вполне весёлый и задорный, видимо, от принесённого с собой спиртного и это событие стихийно превращалось в незапланированное народное гулянье. И то сказать, с развлечениями в этом городе было не густо. Сразу же, после майских праздников началась подготовка к выезду, а вернее сказать, к сплаву, в летние лагеря на р. Оку, в район пристани «Досчатое», недалеко от г. Выксы. Для меня это тоже было внове. Таких протяжённых вояжей по воде я не совершал.

Одновременно с этим событием произошло другое, предсказанное моим ротным. Меня вызвал Озерков и объявил о моём новом назначении. И опять я увидел насмешливую улыбку моей судьбы, Меня назначили начальником метеостанции полка! Опять меня пригласили к новому танцу, в котором я «ни уха, ни рыла». Но в этот раз Озерков разговаривал со мной не просто доброжелательно, а доверительно. Кабинет у него был в самом центре штаба. Штаб, как, впрочем, и все остальные строения полка представляли собой рубленые одноэтажные строения коридорной системы, но разной длины, в зависимости от назначения. Кабинеты были довольно просторные, стеснения никто не испытывал. Я много позже узнал, откуда такая щедрость с площадями. Окна были большие 3-х створчатые, в кабинетах было светло. Кабинет Озеркова находился в самом центре здания, площадью не менее 40 кв. метров. Напротив входной двери два окна, вдоль оконной стены стояли стулья числом не менее 10. Стол его стоял у левой от входа стены, за спиной книжные шкафы. С левой стороны от входа вешалка. Вот и весь интерьер кабинета начальника штаба полка. Когда я вошёл он указал мне на стулья у окна и сказал:

- Бери стул и садись к столу.

Я обратил внимание на то, что он впервые обратился ко мне на «ты».

- Вячеслав Николаевич, я ещё раз познакомился с твоим личным делом и поэтому принял такое решение, командир его утвердил. Кстати, я обратил внимание, что за без малого 2 года ты изменил 3 профессии, не считая первоначальной, по образованию. Побывал миномётчиком, «музыкантом», химиком, а теперь будешь метеорологом. И все профессии, исключая первоначальную, не соответствуют твоему образованию и способностям. Но твоей вины в этом нет, так сложились обстоятельства. Я уверен, что ты человек серьёзный и обязательный, я всё это время наблюдал за тобой, и с тобой можно разговаривать доверительно, ты меня понимаешь?

- Так точно, товарищ подполковник, я всё понимаю Я не трепач!

- Не горячись, бережёного Бог бережёт, а в личной беседе со мной, теперь мы часто общаться будем, без посторонних, можешь обращаться ко мне по имени и отчеству, понял?

- Так точно, Николай Михайлович, понял, мне дома воспитание неплохое дали.

- Я это уже давно вижу, поэтому и забрал тебя от этой недоученной компании, там тебя ничего хорошего не ждало, а тебе обязательно надо в академию поступать, думаю годика через три. Должность твоя новая, временная, долго ты на ней не задержисся. Скажу тебе по секрету, через год наш полк переформируют в бригаду, будут увеличены штаты, в том числе и в штабе. В штабе будет сформировано оперативное отделение, чистая тактика, в составе трёх человек: начальника, старшего офицера и офицера оперативного отделения. Первые двое придут из ВАХЗ, которую я кончал 2 года назад, а третьим я планирую тебя. Вот такая у тебя перспектива на три года вперёд. Теперь всё понял, и о нашем разговоре никто не должен знать.

- Я всё понял, Николай Михайлович, а о последнем замечании можете не беспокоиться. Я не люблю обмениваться новостями и слухами, или, как в народе говорят, трепаться.

- Для офицера это неплохое качество. Так что, принимай дела у Иноземцева и в лагерь поедешь в новом качестве. Твой непосредственный начальник по новой должности, я. Если всё ясно, желаю успехов, думаю, что справишься, и здесь у нас почище, чем у вас в батальоне.

- Мне всё ясно, в училище у нас был маленький курс по метеоусловиям стрельбы, думаю, что разберусь и с этой задачей. И большое Вам спасибо за заботу и поддержку!

Я вышел от Озеркова в прекрасном настроении, во-первых, у меня была уже совершенно определённая перспектива на будущее, а во-вторых, было приятно осознавать, что и в армии есть нормальные люди, и что таким человеком оказался мой непосредственный начальник.

Я сначала направился в роту и доложил ротному, о состоявшемся решении и приказе по части в отношении меня и спросил, кому передать взвод. Поляков, как всегда, в моменты эмоционального напряжения, приплясывая одной ногой и насмешливо улыбаясь, сказал:

- Ну, что ж, поздравляю, выйдешь в большие начальники, нас грешных не забывай! А взвод передай помощнику, начните с ружпарка, а закончите автопарком, и объясни ему, что и как. Закончите, придёте, доложите.

Техника и оружие оказались в полном порядке. Я поблагодарил своего помощника за совместную работу и за помощь, оказанную мне при изучении новой техники. До обеда мы всё закончили и доложили командиру. При докладе присутствовали почти все офицеры роты, и я имел возможность поблагодарить всех за помощь при освоении новой специальности и товарищескую поддержку. А по случаю нового назначения, в ближайший выходной пригласил всех в ресторан, отметить это событие. Да, в Кинешме был ресторан, на берегу Волги, с гостиничными номерами на втором этаже. Мы туда даже, иногда, ужинать ходили, а в выходные-то дни, обязательно. В то время всё это было для нас вполне доступно, особенно для холостяков, или таких, как я, временно одиноких.

Лейтенанта Иноземцева я уже знал и был хорошо знаком с ним, поэтому дела я у него принял в течении одного дня, и в это же время он научил меня работать на всех приборах метеостанции. Дело облегчалось тем обстоятельством, что у него был помощник, единственный подчинённый, ефрейтор Корниковский Борис, польский еврей из Львова. В первое наше знакомство с очаровательным еврейско-польским акцентом он мне заявил:

- Товарищ лейтенант, (ударение делалось на последнюю гласную и она сильно растягивалась) Вам почти нечего будет делать(ударение на первую гласную с сильным растягиванием), все измерения делаю я (с сильным ударением и растягиванием), а Вы только подписываете сводки.(ударение на первой гласной с таким же растягиванием).

- Прямо-таки не должность, сплошная синекура!

- А что это такое.

- Нам с тобой ещё долго работать вместе, успею объяснить. Я обратил внимание на стенд метеосводок, который висит на стене в коридоре штаба, он что-то не очень мне нравится, ты не возражаешь, если мы его с тобой подновим? И потом, друзья мои, на метеоплощадке, около штаба, решётчатая будка для инструментов тоже требует, на мой взгляд, серьёзного вмешательства, как ты думаешь ефрейтор от метеорологии?

- Я с Вами полностью согласен, товарищ лейтенант!

- Хорошо, взаимопонимание достигнуто, почти без усилий. Начнём работу, если успеем до отъезда в лагерь. На фото: Вверху - после перевода в штаб.

Внизу - в служебном кабинете.

- Только я должен Вас предупредить, что столярка подчиняется зампохозу, если только Подполковник Озерков подпишет заявку, тогда можно надеяться, что сделают, и то, если чертежи будут.

- Я смотрю, ты тут все ходы и выходы знаешь. Я так понимаю, что у тебя и в столярке есть связи?

- А как же можно без связей, иначе ничего достать не возможно.

- Теперь, я точно зная, что с тобой не пропаду. По твоему выговору я догадываюсь, что ты сын иудейского народа? Улыбается во весь рот:

- Вы правильно определили, я еврей, как мои папа и мама, они из Гданьска, а незадолго до присоединения Западной Украины к СССР, наша семья переехала во Львов, папа работает машинистом на паровозе. А школу я кончал в Львове, десятилетку.

- Ну, тогда я спокоен за нашу службу, на эту тему поговорим ещё в лагере. Кстати, а что там у нас есть по нашей службе, здешняя метеоплощадка перевозится в лагерь?

- Нет, там всё есть, перевозим только походное оборудование. В лагере у нас хорошо, есть собственный домик под метеостанцию. Мы с лейтенантом Иноземцевым там и жили. Я думаю, Вам тоже понравится.

- А что за местность там, в смысле природы, я ведь рыбак заядлый?

- О! Место там чудесное, весь лагерь расположен в сосновом лесу. От посёлка Досчатое не больше полутора километров и до Оки столько же, так что рыбалка Вам обеспечена. В посёлке есть клуб, а по узкоколейке маленький поезд ходит 2 раза в день до Выксы. Там прекрасный парк с танцплощадкой.

- Да ты, друг, в химики зря попал, тебе нужно было в разведке служить. С такими-то способностями. А каким образом полк сплавляется до лагеря?

- Вы знаете, это самое замечательное время, время полного разлива и Волги и Оки. Я постоянно удивляюсь, как капитаны в этом «море» находят фарватер, иногда проходим такими местами, что берегов не видно ни справа, ни слева.

- А чем там местное население занимается, там, что, колхоз?

- Нет, этот посёлок, фактически, большая деревня, а местные жители, в основном, работают на металлоделательном заводе. Завод этот выпускает листовой прокат, фактически, кровельное железо. А плывём мы на теплоходах, знаете, на таких, как в «Волге – Волге», типа «Севрюги», но всё равно прогулка замечательная! А технику всю на баржах перевозят, специальными буксирами. Скоро сами всё увидите, главное, чтобы погода не подвела, в дождь, удовольствие маленькое.

- Ну что же, на сегодня допрос закончен, иди, готовь наше имущество к отправке.

В конце первой декады мая погрузка техники и имущества была закончена и баржи ушли раньше нас. А весь личный состав посадили на теплоходы через два дня, и мы тоже, тронулись в путь. Раньше я плавал только на московских речных «трамвайчиках» по Москве реке, а это путешествие было первым.

Из Кинешмы мы вышли утром, не помню точно, но, наверное , не позже 10.00 и пошли вниз по течению. Пока шли вдоль высокого кинешемского берега, половодье не слишком ощущалось, но часа через 2, на равнинной местности, берега начинали уже теряться. Корниковский немного приврал, упомянув «Севрюгу» из «Волги-Волги», теплоход был вполне приличный, с кают-компанией и хорошим рестораном на кормовой части верхней палубы. Офицеры размещались в каютах 2-го класса, начальство в каютах 1-го класса, а «нижние чины» в 3-м классе на нижней палубе. Офицеры питались в ресторане, для солдат была развёрнута кухня в помещении камбуза на нижней палубе. На фото: На верхней палубе, на какой-то стоянке. В районе Юрьевца мы повернули строго на юг и в районе Городца, Заволжье вошли в Горьковское водохранилище. Далее наш путь пролегал на юго-запад до Горького (Нижнего Новгорода), где наш теплоход вошёл в Оку. Теперь мы уже шли против течения до самого Досчатого. Ока шла в общем направлении на юго-восток. Мы прошли Дзержинск, Гарбатов, Павлово (откуда павловские автобусы), Муром. С учётом непрямолинейности нашего маршрута, по Яндекс-карте я подсчитал примерную протяжённость его. Получилось, от Кинешмы до Горького по Волге километров 250, и от Горького до Досчатого по Оке, более 300. И если мне память не изменяет, то «плюхали» мы пароходными плицами не менее 2-х суток.

Таким образом, прибыли мы в Досчатое тоже утром, к исходу вторых суток. Фотографией я тогда не увлекался и большинство снимков сделано Корниковским из его «Смены». А по приезде в лагерь он и меня «заразил» этим увлекательным занятием, и до первого отпуска домой я пользовался эго «Сменой».

Когда мы сошли на берег и пошли в лагерь, то я сразу вспомнил Мухино, те же сосны, тот же песок под ногами, и река не так уж и далеко. На душе стало тепло и уютно. В те годы, и, наверное, до начала 60-х годов все войска на лето выходили в летние лагеря. Там отрабатывались все тактические задачи по «боевому сколачиванию» подразделений и соединений то роты и до дивизии. В условиях зимних квартир этого сделать невозможно. Вырабатывалась т.н. полевая выучка, а офицеры приобретали опыт управления войсками в полевых условиях. Проводились взводные, ротные и батальонные учения с боевой стрельбой. Т.е. выполнялись все задачи необходимые в настоящих боевых условиях. Прошу извинить за маленький экскурс в военное дело, без этого нельзя будет понять некоторые моменты моей жизни из дальнейшего повествования.

Все летние воинские лагеря устроены на один манер, описанный в Уставе Внутренней службы. В нашей части офицеры жили тоже в лагерных палатках и офицерский палаточный городок размещался отдельно от общего солдатского расположения. А наша с Корниковским «бунгало» стояло вообще на «отшибе», за зданием штаба полка. Избушка была сделана добротно. Площадь проживания составляла около 14 кв. метров. В торцовых стенах били дверь и окно, у которого стоял стол, а вдоль боковых стен стояли две солдатские койки и несколько табуреток. Впоследствии мы с Борисом в углу, у входной двери, оборудовали фотолабораторию площадью в 1 кв. метр. А чтобы там не задохнуться, вместо двери повесили занавеску из старого солдатского одеяла.

Борис оказался прав, по прямым моим служебным обязанностям делать мне было нечего. Основным моим работодателем был мой непосредственный начальник, Озерков Николай Михайлович. В штаб пришла официальная директива из округа о развёртывании на базе нашего полка, бригады химической защиты. Эту новость по секрету мне сообщил… Корниковский, и это оказалось истинной правдой, после того, когда меня вызвал Озерков, и поручил выполнить большое количество графических документов. Работы хватило на всё лето и без особого напряжения. Поскольку в штабе эта работа относилась к работе высшей квалификации, поэтому меня никто не торопил, главное было качество. Так что, и на рыбалку и на другие интересные занятия время хватало.

А потом, как гром среди ясного неба, пришла ещё одна директива, по военной подготовке контингента, отсидевшего в тюрьмах и колониях сроки в то время, когда им надо было проходить срочную службу. Это быль июнь месяц. Вызывает Озерков и, смеясь, говорит:

- Вячеслав Николаевич, придётся тряхнуть стариной!

- В каком смысле, Николай Михайлович?

- Слышал, наверное, присылают к нам на военную выучку зеков недавно освободившихся и не успевших обратно попасть. Так вот, командиров взводов не хватает, не обессудь, покомандуй месячишко этой братией. Только учти, взвода по 35 человек и на весь взвод лет по 500 тюрем и колоний. Но я думаю, ты к ним подход найдёшь. Главная задача, научить их стрелять из штатного оружия и научить работать на нашей технике. На это и отпускают нам один месяц.

- Всё верно рассчитано, за месяц они научатся стрелять, а по уходу от нас им легче будет грабить!

- Ты, брат, так не шути где-нибудь в другом месте. Приказ есть приказ, мы его должны выполнить, а остальное не наша забота, понял?

- Так точно, понял, где и у кого принимать «банду»?

- Вячеслав Николаевич, мы же договорились, об этом ни слова. Иди к Митрофанову, этим строевой отдел занимается. Всё! Разговор закончен. Да ты там с ними поаккуратней.

- Всё понял Николай Михайлович.

Прихожу к Митрофанову, начальнику строевого отдела, спрашиваю:

- Володя, привет, ты «банды» формируешь и главарей утверждаешь?

- Слава, и ты попал в это мероприятие, как же Николай Михайлович допустил?

- Так он меня сам и уговорил, говорит, что с командирами взводов совсем плохо, а сержантов нельзя назначать, могут быть неприятности.

- Они завтра прибудут, мы их на стадионе принимать будем, там, на взвода и роты разобьём. Их присылают 200 человек, вот и сформируем две роты по 3 взвода в каждой, приходи, выбирай, какие понравятся. Там же и обмундируем их в х/б и ботинки с обмотками, сапог не дали. Одной ротой будет командовать Поляков, вот ты к нему по старой памяти и иди. Поляков тебя и просветит, чем вы с ними заниматься будете.

Выйдя от Митрофанова, я подумал, миномётчиками командовал, музыкантами командовал, химиками командовал, а теперь доверили рецидивистов, интересно, кем ещё придётся покомандовать?

На фото: В таком виде я предстал перед криминалом.

Всё оказалось не так страшно, как представлялось. Мужики оказались на редкость покладистые и понятливые. Возраст в среднем по взводу за 30 лет, половина семейные(когда только успели). На первом занятии по инженерной подготовке, отрывка индивидуальной стрелковой ячейки для стрельбы стоя, один из подопечных (в возрасте за 40 лет) заявляет мне:

- Ты сынок расскажи, что нам тут рыть надо, а сам иди, отдыхай, чего ты тут с нами на жаре париться зря будешь, а я гонца пришлю, когда всё готово будет.

Они и во взводах и ротах, видимо, уже успели организоваться по лагерному принципу, и разговаривал со мной их «набольший», другими словами, «теневой» командир взвода. Я ещё со своих юных лет, по опыту своего двора, хорошо разбирался в этой уголовной субординации, и поэтому, принял это совершенно спокойно. Лучше все проблемы решать со «смотрящим», чем разбираться с каждым охламоном. Я поделился этим опытом с Поляковым. Он, естественно сразу спросил, откуда у меня такие познания. Пришлось рассказывать, какое окружение было у меня в юности во дворе моего родного дома. После нескольких дней занятий моя версия подтвердилась, вопросы командирам на различные темы, задавали одни и те же люди.

Всё шло, вроде, благополучно, до первого выходного дня. В палаточном городке для солдат, в соответствие с устройством летнего лагеря, за линией палаток оборудуются так называемые «погребки» для питьевой воды. Сооружение это представляет собой яму, глубиной около метра, облицованную досками или тонкими жердями. Над этой ямой ставится укрытие в форме шалаша и прикрывается дёрном. Для входа в это сооружение делаются в земле наклонные лесенки до самой ямы. В этом сооружении на специальной деревянной подставке ставится 50-ти литровый оцинкованный бак, закрытый на замок с, прикреплённой к нему цепочкой, кружкой. Такие баки можно было наблюдать на всех ж/д вокзалах страны, наверное, до конца 50-х годов прошлого столетия. Эти погребки делались один на взвод. Всё это нудное объяснение необходимо, чтобы понять дальнейшие события. Спиртное можно было достать только в Досчатом, а единственная дорога до него было перехвачена на время «партизанских» сборов патрульным нарядом. Во второй половине дня ближайшего воскресенья, я и другие командиры обратили внимание на повышенное весёлое настроение наших подопечных. Начали проводить расследование и устанавливать причину такой повышенной весёлости. Потом в нескольких палатках обнаружили спящих в неположенное время, и которых невозможно было разбудить. Причина была установлена. На всей территории расположения «партизан» стоял сильный запах Тройного одеколона. Я случайно заглянул в один из погребков. Всё свободное пространство около бака с водой было усыпано пузырьками из-под Тройного одеколона, а бак совершенно пуст. Я показал всё это Полякову, и мы вместе пошли в военторговскую палатку. Спросили продавщицу:

- У Вас Тройной одеколон есть?

- Ой! Вы знаете, был, но вчера «партизаны» весь раскупили, больше сотни пузырьков. Я ещё подумала, зеки, а какие культурные, все одеколоном пользуются.

- И водой из погребков запивают.

- Как, они его, что, пьют!

- С превеликим удовольствием и в больших количествах. У Вас ещё что-нибудь из парфюмерии на спирту осталось?

- Только цветочный одеколон и духи разные.

- Никому не продавать, ни под каким видом, даже офицерам, скажите, всё кончилось, а на базе нет! Сегодня же получите распоряжение начальника лагерного сбора. Понятно?

- Понятно, товарищ капитан, я же не знала, для чего они его берут. Господи, как можно это пить?

На удивление, эта братия вела себя совершенно тихо. Устроили им досрочную вечернюю проверку и уложили спать. Доложили начальнику лагерного сбора, т.е., командиру полка, полковнику Петренко. О! Эта личность заслуживает особого внимания, но о нём несколько ниже. Особо напившихся, 2-х или 3-х человек, он арестовал на 10 суток с отсидкой на лагерной гауптвахте. Это сооружение необходимо описать особо. В тыльной части лагеря, на опушке мелкого сосняка было возвышение в виде небольшого холмика, высотой метров 6-7, с крутыми склонами, обращёнными в сторону лагеря. Вот в этом-то крутом склоне и были вырыты «барсучьи норы». Это были небольшие пещерки, диаметром не более метра и до 2-х метров в глубину, облицованные внутри тонкими жердями. Отверстия закрывались задвижками из жердей же, с квадратными отверстиями около 15 см. в поперечнике. По средневековой терминологии это были земляные мешки, только не вертикальные, а горизонтальные. Человек мог в них проникнуть только на четвереньках, а внутри, только сидеть или лежать. Арестованные за дисциплинарные проступки «заходили» туда, как правило, задом, чтобы голова была обращена в сторону задвижки с отверстием. Таких гауптвахт я не видел больше нигде за всё время службы в войсках. Современным правозащитникам такие казематы не могут присниться даже в кошмарном сне. После отсидки арестованных «партизан» в этих ямах, они все, до единого, пришли к заключению, что лучше отсидеть год в колонии, чем 10 суток на полковой гауптвахте. Запрет продавать спиртные парфюмерные снадобья в военторге, был компенсирован разрешением приглашать на выходные свои семьи и знакомых дам, поскольку весь прибывший к нам на выучку контингент был из ближайшей округи (Выкса, Муром, Навашино, Кулебаки и прочие близлежащие населённые пункты).

Когда закончился срок их пребывания в нашем лагере, нашу часть обязали доставить их ж/д транспортом до г. Мурома, до районного военкомата и сдать их там военкому для последующего оформления воинских документов и роспуска по домам. Меня Озерков освободил от этой миссии, по причине полного завала работы по оформлению документов по переформированию полка. У меня в это время, помимо Вити Тимофеева, появился ещё один приятель, Коля Демиденко. Он тоже прибыл из пехоты на полгода позже меня. Вот он попал в эту экспедицию, на своё несчастье, как потом выяснилось. До Выксы эту братию довезли по узкоколейке. От Выксы до Мурома был сформирован специальный эшелон из «теплушек», всего-то 5 вагонов, да и расстояние немногим более 40 км. Но другой дороги просто не было, поэтому и выбрали железную дорогу. Маршрут следования: Выкса – Навашино – Муром. На станции Навашино наш эшелон остановили. На соседнем пути уже стоял эшелон с целинниками. Пассажиры обоих эшелонов были изрядно на веселее, В эшелоне целинников присутствовали и женщины. И те и другие находились в «теплушках». Расстояние между вагонами 1,5 метра. Сначала начался обычный в таких случаях «трёп». Всё это я пересказываю со слов Коли Демиденко. Потом разговор начал приобретать более крутой характер, послышались брань и оскорбления. Из эшелона в эшелон полетели пустые бутылки. Видя такое дело, наш старший офицер побежал к начальнику станции. Того нашли только через полчаса. Нужно было срочно разводить эшелоны. Но когда прибыли к месту действия, там происходило настоящее кровавое побоище. Наших 200 и целинников не менее 300. В ход пошла крупная щебёнка с насыпей путей и всё, что попадало под руку. Одновременно дрались около полутысячи человек! Эшелоны в такой обстановке вообще нельзя было трогать с места, потому, что драка происходила уже на путях, между эшелонами и вокруг. Начальник станции в панике бежал. Офицеры ничего не могли сделать, если бы они ввязались в эту кутерьму, их просто перебили бы, они были без оружия. Кое-как с помощью дежурного по станции дозвонились до Мурома, просили немедленно доложить обстановку начальнику гарнизона. Слава Богу, там народ нашёлся расторопный и решительный. Через полчаса на двух дрезинах прибыл взвод вооружённых солдат во главе с офицером. И только стрельба из автоматов поверх голов этой ревущей толпы положила конец этой бойне.

Впоследствии, это событие вошло в Приказ Командующего округом, как «навашинское побоище». Говорили, что начальника станции отдали под суд. Вот так закончилась «партизанская» война на ст. Навашино. Забегая несколько вперёд, могу сказать, что в г. Муроме у меня лично, тоже было не менее «интересное» приключение, но о всём в своё время.

А я сразу же приступил к документам по «реформации». Фактически, я уже исполнял должность, которая должна была только появиться, и которую мне обещал Озерков.

Наконец у нашего партийного секретаря лопнуло терпение и зайдя ко мне в кабинет сказал:

- Кареев, больше волынку тянуть нельзя, ты уже три года ходишь в кандидатах, это выходит за всякие рамки. Тебя надо или исключать или принимать. И то и другое надо делать немедленно. Я уже переговорил с Николаем Михайловичем, и он не возражает против нашей с тобой поездки в Иваново, в Политотдел спецчастей. Одну рекомендацию даёт тебе Тимофеев, твой приятель, а вторую согласился дать Озерков. Завтра в управлении партсобрание по твоему вопросу, а после завтра мы едем в Иваново. Дорога, правда, не совсем удобная, но, что делать, обстоятельства.

Дорога действительно была вся в «загагулинах». Маршрут проходил от Выксы через Навашино, Муром, Ковров, Шую. Всего-то 250 км., но в основном на местных поездах и с пересадкой. Но тогда я таких дорог не боялся. Обернулись мы с ним за две ночи и один день. В Политотделе подивились такому случаю, 3-х летнему кандидатскому стажу, но сочли причину уважительной, связанной с обстоятельствами службы. Теперь я был член КПСС в «законе».

Еще в Кинешме я познакомился с интересным мне человеком, старшиной сверхсрочной службы Михаилом Довгалем. Он заведывал мастерской по ремонту средств противохимической защиты. У него там было много всякого интересного. Например, там были, неизвестно, даже ему, откуда взявшиеся индивидуальные средства переправы через водные преграды. Представляли они из себя надувные пояса цилиндрической формы диаметром сантиметров 30 с надувным и спускным клапанами и вставлявшимися в них прорезиненным комбинезоном. К такому средству полагались два весла, размером и формой напоминающие ракетки для игры в настольный теннис. Руки у него были золотые, как у моего деда. Да и по возрасту, он был более чем в два раза старше меня. Но это не мешало нашей дружбе, потому, что он тоже был заядлый рыбак. Как-то я зашёл к нему в очередной раз, а он достаёт это чудо переправочной техники и говорит:

- Вячеслав Николаевич, смотри, если эту штуку разрезать ровно пополам, что получается? А получается, дорогой мой, нос и корма надувной лодки.

- Ну, допустим, а всё остальное, бока, днище, дополнительные клапана и межсекционные перегородки?

- Мыслишь ты правильно, а поскольку ты у нас человек учёный, делай чертежи, а по чертежам-то можно и надувного слона склеить. Теперь, надо грузоподъёмность как-то определить, и решить, одно- или двухместную делать. Ну, как берёшься, а материал на всё есть. Даже лепестковые клапана к этим «колёсам» есть, целая коробка. Вы не беспокойтесь, этот хлам у меня не числится, и вообще, никто не знает, откуда это всё взялось. И потом, это всё давно надо было сжечь, чтобы место не занимало.

- Хорошо, я рассчитаю грузоподъёмность на 2-х человек, в одежде и со снаряжением, короче, на 200 кг. Закон Архимеда я ещё не забыл. Сделаю чертежи на лодку и на клапана из бронзы. У тебя в механической мастерской знакомцы есть?

- Есть один парень, на все руки мастер, выточит на токарном станке.

- Тогда договорились, жди чертежи.

Чтобы не «тянуть резину» скажу сразу, лодки мы с ним сделали отличные, всем на зависть. Я со своей лодкой побывал в Твери, на Дальнем Востоке, в Нижегородской губернии и подарил её своему приятелю уже после увольнения из армии, аж в 1995 году. На фото: мы с Довгалем за любимым занятием.

А в лагере я, тоже на почве рыбалки, познакомился и подружился с дирижёром полкового оркестра, майором Решетниковым Юрием Давидовичем. Его любимым изречением было:

- Славик, мне ничего особенного не надо, была бы корочка хлеба, чёрная пречёрная икра и старый престарый коньяк. Скромное желание было у нашего музыканта. Мы часто вместе ходили на рыбалку, но не на Оку, а на её старицу, и ближе и клёв получше. Как-то в выходной пришли на старицу, взяли водочки, закуски, а стаканы забыли, Я, когда обнаружил это упущение, спрашиваю:

- Юра ты водку из горлышка пить умеешь?

- Славик, ну за кого ты меня принимаешь, я же музыкант, а не алкаш!

- Ты представляешь, я тоже не могу, но из других соображений, просто её родимую из стакана-то не очень, а уж из горла, просто гадость!

- А ты к чему этот диспут затеял?

- Мы стаканы забыли, и из посуды у нас есть только чайная банка с червями.

- А банка не ржавая и навоза в ней нет?

- А где это ты у нас в лагере навоз видел, червей добывать целая проблема, на луг ходил, там копал, и землицы чистой положил. А что, если для червей соорудить кулёк из лопуха, баночку помыть, и, пожалуй, сойдёт за стакан?

- Предложение принимается, не идти же обратно в лагерь за стаканами, пропади они пропадом!

Как-то мои друзья выказали мне своё неудовольствие тем, что я постоянно хожу на рыбалку, а уху они ни разу не пробовали. Я пообещал им устроить уху, не хуже Демьяновой. За 3 месяца пребывания в лагере, я достаточно хорошо изучил окрестности вдоль нашего берега Оки. Познакомился я и с бакенщиком, жившим недалеко от старицы. Выбрав время как-то вечером, я прогулялся до него, потолковали про то, про сё, а потом я спросил его:

- Слушай, Михалыч, нельзя ли тут у тебя рыбки половить, я приметил тут заливчик удобный, не очень широкий, а у тебя наверняка сеточка имеется. Друзья мои ушицы запросили, а с поплавочной удочки разве на уху для такой оравы рыбы натаскаешь?

- А компания-то большая, любителей-то ухи?

- Да, не более 4-5 человек, рыбаков-то только двое будут, а остальные так, нахлебники.

- А когда собираетесь?

- Думаю в ближайшую субботу, часикам к 5-ти вечера, как, подходяще?

- Да, по мне когда ни придёте, я завсегда здесь, а если на реке буду, то жена меня вмиг высвистает.

- Тогда будем считать, что договорились, а об остальном не беспокойся, всё будет.

- Ну, вот и добре, до встречи.

После моего сговора с бакенщиком, я предупредил ребят, что в ближайшую субботу они отведают ухи. На расспросы отвечать не стал, а сказал, что в субботу всё сами увидите. И велел приготовить три бутылки водки. Это требование возражений не вызвало.

Как и было условлено, в субботу после послеобеденного отдыха, минут 15 пятого потихоньку направились к Оке. Немедленно последовал вопрос:

- Слушай, Вячеслав, а чем ловить-то будем?

- Штанами!

- Нет, мы серьёзно, мы же никаких снастей не взяли.

- Вы прямо, как дети, всё вам покажи, всё вам расскажи.

Так, незаметно, за разговорами, дошли до избы бакенщика, опять вопрос:

- А кто тут живёт отшельником, на самом берегу?

- А сообразить не можете, вы хоть раз не реке были, кто и чем фарватеры рек обозначает?

- Бакенщик что ли?

- Он самый, да вот он, из под берега выходит.

Подходит Михалыч, здоровается:

- Привет, рыбачки, как настроение, у кого есть желание поплавать на лодочке, пару человек надо.

- Ну что, друзья, пошли за рыбкой.

Спускаемся к реке и идём в конец залива. Там уже всё готово, выход из залива перехвачен сеткой, а в конце залива, у берега стоит весёльная лодка. Михалыч командует:

- Залазьте в лодку двое, один гребёт, другой шестиком по воде шлёпает по обеим сторонам лодки. И так двигайтесь к сетке, а мы с остальными пойдём по берегу следом за вами.

Всё было исполнено по задуманному сценарию. Михалыч с берега командует:

- Теперь подплывайте к нам и забирайте ещё одного, да ведро под рыбу. Мелочь не берите, там и крупной хватит.

Прибыли мы вчетвером, я, музыкант, Витя Тимофеев и Володю Митрофанова пригласили. Володю оставили на берегу в качестве зрителя, а Виктора забрали к себе в лодку. Технология простая, один подымает сеть, а двое выбирают рыбу. Начали с дальнего берега. При первом подъёме у всех вырвался возглас изумления от увиденного. Сеть, на закатном солнце, сверкала серебром «бели», процентов на 70 в сеть попала плотва, подлещик, краснопёрка, густера, то, что рыбаки называют «белью» за серебристую чешую. Кроме «бели», попалось несколько щурят, крупных окуней. В общем, за полчаса набрали полное 10-ти литровое ведро вполне приличной рыбы. Сеть снимать не стали, Михалыч сказал, что завтра утром сам всё выберет и выпустит, а за ночь ей ничего не сделается. Полчаса ушло на чистку рыбы, участие принимали все. Пока мы чистили рыбу, Михалыч принес нам чистую посудину и сказал, что у хозяйки всё уже готово, осталось только рыбу положить. С шутками и обменом впечатлениями поднялись на берег к дому и предали рыбу хозяйке.

Ухи оказалось столько, что, наевшись всей командой «до упора», осталось ещё и хозяевам на завтрак. Кстати сказать, уха, оставленная до утра, становится ещё вкусней. Я удостоился коллективной благодарности своих приятелей, а все мы получили возможность ещё несколько дней вспоминать и переживать это событие.

Читатель должен был заметить, что я больше пишу о событиях не связанных непосредственно со службой. Повседневная воинская служба мало интересна для её описания, если конечно в её монотонном и однообразном течение не появляются какие-то необычайные случаи и события. Вот один из таких случаев, который для моего единственного подчинённого, Бори Корниковского, обернулся сплошным кошмаром. У нас в части практиковались по утрам, ещё до завтрака, физподготовка и стрелковые тренажи, чередуясь через день. Проводились эти мероприятия и для офицеров штаба, и руководил ими сам Озерков, начальник штаба. Занятия по физподготовке среди офицеров назывались «индийским часом». Название это появилось после поездки тогдашнего Министра обороны, Маршала Советского Союза Г.К. Жукова, с визитом в Индию. Он там обратил внимание на подчёркнутую подтянутость и стройность офицеров индийской армии, в результате регулярной физической подготовки офицеров. В этом смысле офицеры нашей армии сильно уступали индусам. По этой причине, вернувшись на родину, Г.К.Жуков немедленно издал строжайший приказ о физической подготовке офицеров Советской Армии, не взирая на занимаемые должности и возраст. Этот приказ как раз совпал с началом нашего лагерного периода. Озерков сам ходил по палаточному городку офицеров с тростью и очень убедительно приглашал всех на физподготовку.

Стрелковые тренажи по утрам были введены приказом командира части, и тоже проводились лично Озерковым. Чтобы не делать специального щита для крепления мишени, последнюю крепили на стене моей избушки-метеостанции, находящейся поблизости от штаба. Накануне я сменился с дежурства по лагсбору, пистолет сдал в комнату хранения у дежурного, моего сменщика. После суточного почти бессонного дежурства я с друзьями слегка расслабился и ушёл домой отдыхать, когда горнист играл «Вечернюю зорю». Утром меня разбудил Борис:

- Товарищ лейтенант, вам на тренаж пора!

- Спасибо дорогой, я точно бы проспал после вчерашнего дежурства!

- И отдыха с друзьями!

- А что, было заметно!

- Не очень, но запах, его не скрыть.

- Ладно, трезвенник, не бухти, я пошёл!

Пошёл в штаб, к дежурному, взял пистолет и отправился к месту этого бессмысленного занятия. Смысл этого занятия заключался в прицеливании по мишени и спусканию курка. Всё это проходило, естественно с пустыми магазинами. Куда кто целился, никто не контролировал, и вся эта канитель теряла всякий смысл. Нас на тренаже присутствовало человек 6-7, подошёл Озерков и начались занятия. После первого прицеливания и спускания курка мой пистолет выстрелил боевым патроном. Все кинулись врассыпную, Озерков кричит: - «Отберите у него пистолет!». Из моей избушки выскочил ошалелый Корниковский и кинулся, зачем-то, в лес. Я тоже слегка «прибалдел», опустил пистолет и вынул магазин. И я понял, что вчера, сдавая пистолет на хранение, не вынул из него магазин с патронами. Когда все успокоились, подошёл Озерков:

- В чём дело, что случилось!?

- Вчера дежурство было не лёгкое, сдавал пистолет и забыл вынуть магазин, виноват! Извините!

- Товарищи офицеры, учтите этот горький опыт, внимательней относитесь к личному оружию. А вы зайдите ко мне, теперь вашего ефрейтора надо искать в районе Оки.

Я отделался нравоучением и выговором, а Корниковский явился минут через 20 всё ещё напуганный:

- Товарищ лейтенант, а что это было!?

- А было это то, что твой начальник полный идиот, забыл вчера при сдаче пистолета вынуть магазин с патронами. Пойди, посмотри, куда хоть я попал?

Борька быстро выскакивает, и возвращается уже улыбающийся:

- Поздравляю, Вы попали в «9»!

- Сталобыть, стрелять на зачёт теперь надо ходить с похмелья!

Дата добавления: 2015-08-18