Вот так закончилось маленькое происшествие на службе.

А почему попадание в «9» привело Корниковского в такое весёлое расположение духа, это легко объясняется моей врождённой слепотой и плохим подбором очков, вследствие чего, я стрелял из пистолета только на «3». Трудно поверить в то, когда после увольнения из армии, я серьёзно занялся своим зрением, и мне подобрали правильные очки, а я в это время работал уже в своей «Альма матер» в качестве вольнонаемного служащего Советской, а потом Российской Армии, я стрелял из «Макарова» лучше многих офицеров с которыми я работал и дружил. Вот так во время прохождения службы своей Родине и народу, относятся к офицерам их старшие начальники и руководство страны. Не могу удержаться, по этому поводу, от оценки, давно уже бытующего в стране мнения, что офицерам Советской (послевоенной) армии, а потом и Российской, зря платят деньги, поскольку им там делать нечего. Это могут говорить только обыватели с синдромом олигофрении или враги русского народа. Альтернативы моему выводу нет! Нравится вам это или нет, это ваша проблема. Я шёл в армию не по призванию, а по обстоятельствам жизни, Но раз уж я встал на это поприще, то должен был его исполнять добросовестно и с полной ответственностью за взятые на себя обязательства в виде Воинской Присяги. Это моё убеждение, переданное видимо, моими предками, служившими верой и правдой своему Отечеству. Прошу извинить за столь резкое суждение в отношении армии и её руководства.

А о современной армии вообще говорить не хочется, это самая нищая, «замордованная» и униженная армия в цивилизованном мире, доведённая до полной потери боеспособности. Можно только сказать словами героя всем известного кинофильма: - «…за державу обидно!». Моей Родине ещё предстоит воевать, и совсем в недалёком будущем. Эта война будет для России последней и с самыми позорными последствиями. Но, слава Богу, я до этого позора не доживу.

Рассказывая о прошлом, я не могу полностью отвлечься от настоящего и будущего, это вполне естественно, так воспитано моё поколение. А поскольку настоящее отвратительно, то и будущего у такой страны быть не может. Русский народ, создатель и многовековой защитник Государства Российского, за последние 20-ть лет, насильственным образом поставлен на путь полнейшего вырождения с полной потерей инстинкта самосохранения себя, как государствообразующего этноса. И что самое печальное, процесс этот принял характер необратимости. Увы!

Для того чтобы отвлечь читателя от столь мрачных мыслей, вернусь в прошлое и расскажу забавный случай на первой моей охоте. Я уже упоминал о Мише Довгале, страстном охотнике и рыболове, с которым я подружился ещё на зимних квартирах, в Кинешме. Как-то зайдя к нему в походную мастерскую в лагере, я увидел, висящее на стене охотничье ружьё. Спрашиваю:

- Да ты брат, не только рыбак, а ещё и охотник?

- Так, балуюсь помаленьку, в основном по уткам, для этого и лодку сделал, собаки-то нет, вот и приходится самому дичь доставать. Утку-то стреляешь над водой, она и падает туда, так что, или собака нужна или лодка надувная, лёгкая. Между прочим, сейчас вторая половина августа, утка вдоль Оки на пролёте идёт, если есть желание, сходи на Оку, там озерков полно, утка на ночь на вечерней зоре на них садится. Я там и курочек водяных видел. Если ты знаком с бакенщиком, то можешь у него собаку взять, у него сеттер чёрный, молодой, азартный, ни одной кочки не пропустит.

- Спасибо друг, в ближайшую субботу с удовольствием воспользуюсь твоим предложением. А с бакенщиком, Михалычем, я знаком на почве рыбалки, недели две тому назад мы с ребятами уху у него делали, а рыбки он нам помог наловить, сеткой конечно.

Сказано, сделано, в субботу, после обеда, наверное, около 16.00, взяв у Михаила ружьё и патронташ с патронами, направился к бакенщику за собакой. Увидев меня с ружьём на плече, пёс начал носиться вокруг меня как угорелый. Михалыч, засмеявшись, сказал:

- Эта скотина, как только увидит ружьё, начинает, буквально, сходить с ума. Страсть как любит носиться по полю. Забирай его, походите, может чего и добудете на ужин. Не пуха, ни пера!

- К чёрту!

Формула удачи была произнесена и мы с Джеком отправились искать охотничьего счастья. Надо отдать справедливость собаке, носился он действительно добросовестно, но только не там где было надо. Вдоль Оки, в её пойме, было много пойменных озёр. Они располагались цепочкой по заливному лугу, на расстоянии 50-70 метров друг от друга. Вся трудность добычи дичи заключалась в том, что все эти озерки по всему периметру были густо заросши ивовым кустарником. Свободных подходов к воде практически не было. Джек добросовестно ходил по всему лугу с высоким профессионализмом, чёткими, равномерными галсами, обыскивая всю местность от одного озерка до другого. К сожалению, я не мог ему объяснить, что полевой дичи здесь нет, ни куропаток, ни кроншнепов, ни перепелов, а вся наша потенциальная добыча сидит на воде за кустами. Мне нужно было, чтобы собака добралась до воды и подняла на крыло, укрывающуюся там дичь. Самому продираться через кустарник не было смысла, поскольку, поднятая мною дичь, была бы для меня не досягаема из-за кустов. Мне нужно было как-то загнать Джека к воде, чтобы он поднимал дичь на крыло, а я бы контролировал воздушное пространство над озером. Озерки были небольшие, не более 40-60 метров в диаметре. Наконец, мне пришла в голову мысль, о готовности всех собак приносить, брошенные палки. Эта находка тут же была испытана. В плавниковом мусоре там недостатка не было. Я поднял подходящую палку, подозвал Джека и бросил палку в сторону озерка. Он тут же бросился за ней и принёс, положив, метрах в 2-х от меня. Это уже вселяло надежду. Тогда я взял эту же полку и запустил её прямо в озерко, через кусты. Джек опять кинулся за ней, но перед кустами остановился и посмотрел на меня. Я ему скомандовал: - «Ищи!». Он без особого энтузиазма начал пробираться через кусты. Через некоторое время я услышал слабый всплеск воды, а ещё через пару минут появился Джек, весь мокрый и с палкой в зубах. Он стряхнул с себя воду и побежал ко мне. Бросив около меня палку, он еще раз встряхнулся, обдав меня брызгами, и начал валяться по траве, перекатываясь сбоку на бок. Я посмотрел на весь этот цирк и сказал:

- Да, собака ты хорошая, но не для такой охоты, на полевой охоте от тебя, наверное, и была бы польза, но ходить самостоятельно в воду, ты не приучен. Так что, давай будем выгонять уток с озерков палками, а будешь ты за ними плавать или нет, это уж как хочешь, толку, от твоей беготни, нет. Он выслушал мой монолог очень внимательно, с высунутым языком и «улыбаясь», слегка наклонив голову на бок.

В таких условиях хорошо охотиться вдвоём, обходя озерки с противоположных сторон, но поскольку я был один, а от Джека толку было мало, пришлось прибегнуть к такому необычному способу охоты, как бросание палок в воду. Охотник я был ещё совсем не опытный, и не знал, что из таких «крепей» утку поднять не всегда удаётся. Мне уже потом, по возвращении домой, Миша Довгаль объяснил, что утку, севшую на ночлег в током укромном месте, поднять очень трудно, она забивается под нависающие кусты и сидит там, как в «Брестской крепости». Но мы с Джеком этого не знали и поэтому отправились на ужин в лагерь только с одной водяной курочкой. Добытый трофей я отдал солдатам на кухне, а взамен Джек получил отличный ужин. Но я сделал, и опять по неопытности, серьёзную ошибку, не предупредил солдат, чтобы они не давали собаке ничего солёного. А в этот день, как назло, на ужин давали какую-то кашу и селёдку каспийский заломом. Этой прекрасной сельди нет у нас в продаже уже лет тридцать. Кстати сказать, до войны в Москве, в рыбных магазинах, главными представителями этой продукции были сельдь иваси, каспийский залом и анчоусы. Но это просто так, к слову. Офицеры, находящиеся в лагере без семей, столовались из солдатского котла, но в отдельном помещении, если просто навес от дождя, можно считать помещением.

Поужинав, мы с Джеком направились к его дому. А чем его солдатики накормили, я узнал только когда мы вышли в пойму Оки, с озерками и маленькими болотцами. Он не мог пропустить ни одного источника воды, и при подходе к дому бакенщика он до такой степени раздулся от выпитой воды, что я стал опасаться за его здоровье. На последних ста метрах, я вынужден был снять ремень с ружья и прицепить к его ошейнику Джека. Мне даже казалось, что я слышу, как у него вода булькает в животе. И он уже не бежал, а шёл вперевалку, как сука на сносях.

Когда мы подошли к дому, Михалыч сидел на крыльце и курил, увидев нас, спросил про успехи:

- Ну, как охота, что добыли? А Джек-то, чёй-то так растолстел, как сука беременная?

- Добыли одну водяную курочку, а уток согнать не удалось, видимо, надо ходить на утренней зоре, когда они сами снимаются с воды. А мы с Джеком уже сходили в лагерь и там поужинали. Солдатики, видимо перестарались, лишнего ему дали, каши переел, его всё на питьё тянет.

- Ну, да ладно, чай не лопнет, отлежится.

- Спасибо, Михалыч за собачку, пёс отличный, но ему больше подходит, по боровой дичи ходить, а здесь мы ничего не высмотрели и не вынюхали.

- Ну да, он ещё молодой, его натаскивать надо, а мне всё недосуг. Вот в будущем годе приедете, поохотитесь, а я его по весне натаскаю.

\ На этом наш разговор закончился, и я направился в лагерь, уже начинало смеркаться.

Лагерный период обучения заканчивался, началась подготовка к плаванию. Опять по Оке, а потом по Волге, обратно в Кинешму. Теперь мы уже плыли по малой воде, реки были в своих берегах и картины представали перед нами совершенно другие. Можно было хорошо разглядеть города и крупные населённые пункты, к некоторым пристаням мы приставали, и можно было сойти на берег поразмять ноги и купить чего-нибудь на местном базарчике, в основном, вяленой рыбы, малосольных огурчиков, помидор. Иногда, каким-то образом, попадались и астраханские арбузы, мимо них мы тоже не проходили. Погода стояла хорошая, солнечная и теплая, плыть было приятно. С солдатских харчей дорвались до ресторанной стерляжьей ухи, да на остановка прихватывали кое-что на причальных базарчиках. Обратно плыть было сытней и веселей. Наконец путешествие закончилось, и мы пришвартовались у кинешемского дебаркадера. На следующий день, во второй половине дня, притащились баржи с техникой и имуществом. Озерков отрядил несколько офицеров от штаба, присматривать за процессом разгрузки барж, попал в их число и я. На наше счастье дороги были сухие, и проблем с техникой практически не было. Я обратил внимание, что рядом с баржой, гружённой лагерным имуществом, стоит большая баржа со свежим круглым лесом, и на ней копошатся солдаты. Неподалёку стоял мой приятель, Витя Тимофеев. Я подошёл и по-простецки спросил:

- Слушай, Витюша, это куда такую прорву кругляка приволокли, там ведь не менее, как полтораста кубиков, и, главное откуда?

- А ты «ветродуй», потише разговаривай на эту тему, а ещё лучше, совсем замолчи. Придём домой, я тебе вечером, за «прибытным» столом расскажу. Интересная история, но опасная, учти. Хотя все знают, но молчат, «как рыба об лёд». На этом разговор закончился до вечера, как было рекомендовано старшим товарищем.

Разгрузка закончилась благополучно, как раз, где-то уже перед ужином. Виктор сразу пошёл домой, к Клавдии Михайловне, на Комсомольскую. А я пошёл вместе с коллегами докладывать Озеркову о благополучной разгрузке и доставке всей техники и грузов в городок. После доклада я тоже двинулся домой. Мы с Виктором по-прежнему жили у Клавдии Михайловны. Она искренне обрадовалась нашему возвращению. Она ещё с утра начала приготовление к вечернему пиршеству по случаю нашего возвращения, Мы дали ей денег, чтобы она сходила на базар и купила что-нибудь мясного.

На фото: На верхнем - вид с Волги на каф. Собор.

На нижнем - площадь, центр города, если убрать все машины и рекламу, то будет так, как было тогда. Самое высокое здание с башенкой, одной своей стороной стоит на Комсомольской, где был дом нашей хозяйки.

Вечером состоялось застолье по случаю нашего возвращения из лагеря обменивались новостями, городскими и лагерными, через некоторое время я вспомнил об обещании Виктора рассказать о происхождении, а главное о предназначении леса, который я видел в порту.

- Послушай, Витюша, ты обещал рассказать про дровишки, что притянули на барже? У нас, что, в городке затевается грандиозное строительство?

- Какое там строительство, это всё махинации начальства. Ты всего-то года ещё не служишь в части, а я уже почти 3 года здесь обретаюсь, насмотрелся. За это время, наверное, тысячи кубов ушли в Москву. Такие масштабы в мешке не утаишь. Штабные говорят, что всё идёт на окружные базы, а от туда, по Подмосковным дачам окружного начальства. Надо думать, что все окружные начальники живут в новых дачках. Я слышал, что уже пришёл приказ и новые штаты на бригаду. По этому поводу здесь обязательно объявятся начальники из округа, вот тогда и посмотришь на них. Один главный окружной химик, полковник Шишов чего стоит, фигура весьма примечательная. Приедут за хорошим угощеньем, поскольку принимали непосредственное участие в мероприятии по переводу полка в бригаду. Ты знаешь, какое у нас подсобное хозяйство, там одних свиней не меньше 3-х десятков, а уж поросят вообще не считано. В солдатскую столовую хорошо если попадает процентов 50, а остальное то же, частью местным начальством потребляется, а часть в Москву уходит. Вот такие дела, брат! И ты лучше в эти дела не суйся, спокойней жить будешь. Ты лучше подумай, когда жену перевозить будешь, и где Вы с ней жить будите.

- Я уже на эту тему с Озерковым разговаривал, он сказал, что пока не привезу жену, он не может на эту тему ни с кем разговаривать. Говорит, надо создать наглядную причину для разговора.

- Тогда делай так, как советует шеф, Озерков мужик нормальный, у него слово твёрдое, и авторитет большёй, его даже Петренко слушает.

- Так, что же, мне квартиру искать надо, а то куда вести-то. Михайловна, присоветуй что-нибудь? Ты ж тут сторожил, всё улицу насквозь знаешь.

- Я-то, конечно, поспрошаю баб, но больно у вас холостяков много, вся наша улица ими забита, никуда в другое место не хотят селиться, тут же, у нас всё рядом, и столовые и ресторан и кино. А вдоль Кинешемки-то, там хоть улица и городская, а почитай деревня деревней, они там и скотину держат, да и свету на улице нет, темень кромешная. А я вот, что думаю, привози ты свою суженую к нам, Витюша у нас мужик покладистый, что ни то придумаем.

На фото: Верхнее – ул. Комсомольская(только нужно удалить людей и рекламу)

Среднее – Городская набережная, центральная часть. Только тогда не было асфальта и скамеек.

Нижнее – Вид с Волги на часть города за Кинешемкой. (За затоном)

- А что, Михайловна здорово сообразила, начальство, как только узнает, что офицер штаба с женой, в одной комнате с холостяком проживают, сразу зашевелятся, особенно политотдел, на моральное разложение тянет, а я твоей жене своё место уступлю. Мне и на полу, вон по ту сторону стола, нормально будет, а Михайловна мне, какую-нибудь перинку из своих сундуков вынет?

- Витюша, не беспокойся, спать будешь, как барин, не хуже чем на кровати.

- Спасибо Вам, друзья, я думаю, такая ситуация продлится недолго, завтра же иду на переговорный, скажу чтобы увольнялась и собиралась сюда, хватит мне «холостяком» жить. Скажу, что девки вокруг меня, как пчёлы вокруг мёда вьются.

На этом и порешило «семейное» собрание. На следующий день, как только я пришёл на работу, меня вызвал Озерков и заявил:

- Вячеслав Николаевич, документы, весь пакет, на развёртывание бригады пришел ещё во второй половине августа. Меня больше всего интересует новое подразделение штаба, оперативное отделение. На днях прибывают из академии начальник и старший офицер отделения. Все должности заполнены, в том числе и твоя, и проведены Приказом по округу за подписью Командующего. Фактически ты уже назначен на новую должность, офицера оперативного отделения штаба бригады. Я пошёл к Петренко, теперь уже командиру бригады, подписывать Приказ о вводе в действие окружного приказа. На твоей фамилии он остановился, сказав:

- Пока исключите, мне надо подумать.

Перечисленные мною аргументы в пользу твоей кандидатуры, действия не возымели! Хотя предварительно твоя кандидатура с ним оговаривалась ещё раньше и возражений не вызывала. Мне кажется, начало действовать наш «бабий отдел кадров». Я знаю, ты в хороших отношениях с Митрофановым, подойди к нему, может быть, он что-нибудь прояснит. О результате доложишь мне.

Я сделал всё, как велел Николай Михайлович. Подошёл к начальнику строевого отдела Володе Митрофанову, и, вызвав его в коридор, сказал:

- Володя, мне Николай Михайлович посоветовал с тобой поговорить, и я думаю, ты догадываешься о чём?

- Догадываюсь, назначай место и время.

- Сегодня в «Волге», в 20.00, тебя устроит?

- А чего в 20.00, давай прямо после работы, это получается в 19.00. Ты приходи туда и заказывай ужин, а я забегу домой и следом за тобой буду, пойдёт?

На фото: 1. Кафедральный собор. 2. Церковь в старом городе. 3. Набережная Волги.

- Договорились! Жду тебя в 19.00.

За столом, во время легкого ужина в ресторане, Володя мне поведал следующее:

- Командир затевает какую-то «хреновину», пытается протащить на твою должность нашего начальника клуба, зачем неизвестно, он в штабной работе полный ноль. Штатная категория твоей должности старший лейтенант, а он уже старший лейтенант. Образования у него никакого, тоже из младших лейтенантов по 3-х месячным курсам, старше тебя на 5 лет. Никто ничего понять не может. Все против его кандидатуры, и Озерков, и Воробьёв, твой новый непосредственный начальник и я. Я так думаю, воду мутят, как всегда, бабы из ДОСов(дома офицерского состава). Это настоящее осиное гнездо, главной заводилой у них там жена Калиберды, нашего начальника разведки. А она в приятельских отношениях с женой Петренко. В общем, когда приходят новые штаты или дополнения к ним, то первым делом всё рассматривается там и доводится до ушей Петренко за дружеским ужином. Там все бабы группируются в зависимости от должностей и званий их мужей. Это судьба всех закрытых гарнизонов. Когда привезёшь жену и получишь там комнату, если дадут, то всё увидишь и услышишь сам. И жену свою предупреди о том, что я тебе рассказал. Короче говоря, есть вариант. Я сейчас передаю тебе бумажку, где указаны: параграф, пункт и номер приказа Командующего о твоём назначении. Ты завтра идешь на телеграф и отправляешь на имя Командующего телеграмму с текстом: Ваш приказ по параграфу № и пункту № не выполняется, и подпись. Терять тебе нечего, а это должно точно сработать.

И сработало, и очень быстро по армейским параметрам. Через неделю вызывает меня Озерков и говорит, улыбаясь:

- Вячеслав Николаевич, можете представляться своему непосредственному начальнику и приступать к исполнению штатной должности, Приказ по бригаде вчера подписан. Но учтите, что у Вас служба теперь будет не простая, за Вами будут внимательно следить. Чтобы обошлось всё благополучно, нужно добросовестно исполнять должностные обязанности и на личном фронте должно быть всё в порядке. Вы меня поняли?

- Так точно, Николай Михайлович, я Вас прекрасно понял!

- Ну вот, и хорошо, а месяца через 2-3 это всё забудется. Желаю успехов на новой должности, и в академию не забывайте потихоньку готовиться.

- Николай Михайлович, решил жену вызывать из Москвы, надоело «холостяком» жить.

- Решение одобряю, у офицера всегда тыл должен быть надёжный.

- Но этому тылу надо где-то квартировать, пока я был один, проблем не было, приютили меня хорошие люди. Живу я с Тимофеевым не Комсомольской. Хозяйка хорошая, но одна комната, хоть и большая. Туда жену не привезёшь, хотя она у меня и компанейская.

На фото: Верхнее - кинотеатр «Волна» (был), рядом с ним, на снимке не видно, ресторан с гостиницей «Волга». Нижнее - набережная Волги, но в моё время не было, ни ограждения, ни асфальта.

.

- Это верно, но откровенно тебе скажу с жильём у нас неважно, а вообще-то привози, тогда и решать будем. Сам знаешь, пока нет предмета для разговора, нет и разговора. Она у тебя в Москве работает.

- Естественно, мы оба из семей, где привыкли работать, безработных в наших семьях не было, и нет.

- Короче, привозишь жену, будем разговаривать.

От Озеркова я вышел с противоречивыми чувствами. С одной стороны, назначение на нормальную, оперативную должность, где могут потребоваться училищные знания. С другой стороны, должность, добытая не совсем обычным способом, таит в себе негативные моменты, которые могут сказаться впоследствии. И последнее, пожалуй, самое главное, неопределённость с местом жительства при приезде Аиды. В таком состоянии я появился в кабинете оперативного отделения для представления начальнику. Встретили меня мои коллеги и товарищи по работе приветливо и доброжелательно. После официального представления, начались расспросы обо мне, о моём прошлом и настоящем, о городе, о части. Рассказали о себе, об учёбе в академии, предполагая, что именно в неё я буду поступать со временем. Кабинет нам выделил Озерков самый просторный, предполагая, видимо, что нашему подразделению придётся работать с обширными графическими документами, картами и схемами. Предположения его вполне оправдались, нам иногда приходилось все столы задвигать в один угол, а схемы на 8-10 ватмановских листах выполнять на полу, лёжа. В основном этим занимался я. А карты-склейки иногда были из 36-40 листов, которые с трудом укладывались даже на полу. За качество выполнения и карт и схем, я даже удостоился внимания и похвалы командира бригады, Петренко. Но судьба опять сведёт меня с ним на бытовой почве, и, конечно не в мою пользу. Начальником отделения был капитан Воробьёв Владимир Николаевич, а старшим офицером ст. лейтенант Каплин Александр Алексеевич. Воробьёву было около 30, Каплину 27, мне 25. Вполне молодая команда, и как говорил Озерков, являлась мозговым центром штаба бригады. Повысились и категории званий штабных работников. Должность комбрига стала генеральской. Этот факт стал большой интригой для штабных работников. Ниже, всё-таки придётся дать разъяснение, в связи с этим, учитывая образовательный ценз офицеров бригады. На фото: Верхнее – старый город, вид с Волги; Среднее – Начало Комсомольской ул.; Нижнее – У речного вокзала.

Полк, в который я прибыл, назывался «техническим», а на самом деле это был химический полк, предназначенный, как для применения химического оружия, так и для противохимической защиты. Поскольку немцы побоялись применить в войне с нами химическое оружие, этот полк всю войну пробыл в резерве ВГК(Верховного Главного командования). Кадровых перемещений в полку практически не было, он был как бы «законсервирован». В результате огромной убыли младших офицеров с начала войны и по ноябрь в результате пленения (около 150000) и убитыми (не менее 75000) в звене взвод-батальон, военные училища всех Видов Вооружённых Сил СССР (220), выпускали офицеров только для действующей армии. А все части и соединения, не принимавшие участия в войне, по тем или иным причинам, находились на «самообеспечении». Одним из вариантов такого самообеспечения, были 3-х месячные курсы младших лейтенантов, на которые принимали сержантов и старшин, как срочной, так и сверхсрочной службы. Поскольку этот контингент имел общее образование, в подавляющем своём большинстве, не выше 7 классов средней школы, можно догадываться о качестве таких выпускников.

Вот почему, когда я прибыл в полк, то к своему удивлению, узнал, что до 80% офицеров полка, включая и батальонное звено, посещают общеобразовательную школу в городе, с целью получения законченного среднего образования, окончания 10 классов. Я эту практику, курсов мл. лейтенантов, наблюдал в войсках лично, вплоть до средины 60-х годов! Забегая вперёд, скажу, что, когда я, после окончания академии, прибыл на службу во 2-ю гв. Таманскую дивизию, то мой начальник, подполковник Григин Иван Григорьевич, при мне кончал 9 и 10 классы общеобразовательной школы.

А теперь о командире бригады полковнике Петренко. Как он умудрился получить звание полковника, не окончив академии, а училище тоже было неизвестного происхождения, никто не знал, но догадывались. И теперь все с огромным интересом ждали, получит он генерала или на его место пришлют кандидата из академии. Неисповедимы пути Господни! Получил-таки Петренко генерала через год после введения этой штатной категории! Вот для чего полк, а теперь бригада, так много заготавливала леса и отправляла его в Москву!

Так что, должен Вас разочаровать господа, коррупция возникла не сегодня и не вчера, и не среди гражданских чиновников, она, как и дедовщина, родилась и возмужала в армии. Я сейчас описываю конец 1955 года! А более чем за полвека, эта болезнь пустила метастазы во все слои общества, и все уровни власти. Это моё убеждение. На фото: Верхнее – новый мост через Кинешемку, в моё время она была не шире 7-8 метров. Среднее – ледоход на Волге; Нижнее - волжские просторы.

Теперь от политики можно опять переходить к повседневной жизни советского офицера, со всей её непредсказуемостью, обусловленной спецификой армейской жизни. Теперь передо мной стояла главная задача, передислокация Аиды из Москвы в Кинешму. Главными моментами при телефонных переговорах, были вопросы о месте проживания и как на месте обстоят дела с продовольствием. При подробном описании ситуации по самым главным вопросам, было принято совместное решение, везти из Москвы, из продуктов, только мясо и сливочное масло. Когда я рассказал Аиде, что здесь все магазины заставлены крабами и зелёным горошком, она пришла в полный восторг, салат из крабов с зелёным горошком была традиционная еда на Каляевской. Я и сам, там же, пристрастился к этой очень вкусной еде, к которой многие в то время относились, мягко говоря, неоднозначно.

Наконец я получил телеграмму от Аиды с датой, временем прибытия и номером вагона. Я эту новость немедленно сообщил своей «семье», за ужином с традиционной жареной картошкой с луком. Сын Михайловны, Сашка, виртуозно владел искусством приготовления этого блюда. И хотя мы ели его довольно часто, оно нам не надоедало! Витя тут же вызвался помочь:

- Я завтра буду весь день заниматься оборудованием спального помещения в казарме бригадной школы сержантов. Мне выделили, вместо грузовой машины, для перевозки имущества, БТР-152 (бронетранспортёр, во время венгерских событий прозванные «бронегробами»). Я выберу момент, когда нужно будет ехать встречать твою супругу и загружу БТР матрацами, так что, о транспорте не беспокойся.

- Да, действительно, встречать нужно уже завтра. Слушай, а кроме матрацев тута ещё что-нибудь войдёт, например, моя жена с вещами?

- Не беспокойся, всё будет предусмотрено, поедет, лучше, чем в спальном вагоне. А самое главное, жена офицера приезжает к мужу на жительство на ЬТР, потом спросишь, привозил ли кто своих жён на бронетранспортёрах. Я думаю, что таких не найдётся, а она потом будет в Москве рассказывать, как её с вокзала на квартиру везли на броннике!

- Ты знаешь, мне не до бронированной экзотики, лучше бы я её на такси встретил, да их тут днем с огнём не найдёшь. Витенька, а тебе не влетит, за такое использование боевой техники, и отклонение от маршрута?

- Всё будет нормально, потому, что матрацы мы будем возить с городского мебельного склада, своих-то у нас столько не нашлось, пришлось покупать в городе.

- Ну, тогда договорились, я пойду к поезду пешком и встречу её там, а ты не опаздывай, поезд приходит в 1100.

На дворе средина октября, самое тусклое время года, впрочем, я тоже прибыл в Кинешму примерно в такое же неприглядное время, до прихода поезда оставалось не более 10 минут. Я справился у дежурного насчёт возможного опоздания. Ответ получил отрицательный, поезд приходит вовремя, вышел на перрон, подошёл к предполагаемому месту остановки нужного мне вагона. Сначала услышал шум подходящего поезда, а затем сигнальный гудок, показавшегося состава. Зазвенели буфера, раздалось шипение, спускаемого паровозом пара, и состав остановился. Нужный мне вагон остановился напротив меня своей срединой. Пробежав быстро взглядом по окнам вагона я, наконец, увидел в окне знакомое дорогое и любимое лицо. Аденька улыбалась и махала мне рукой. Проталкиваясь сквозь выходивших, я быстро пробрался в салон вагона, и наконец, добрался до своей любимой жёнушки. Объятия, поцелуи, а затем практические вопросы:

- Ты на машине, один, а квартира хорошая, а ехать далеко и т. д., без остановки.

Смотрю, на перроне появился мой спаситель, Витя Тимофеев, подходит, белозубая улыбка до ушей, отдаёт честь, здоровается:

- Здравствуйте, Аида Николаевна, с приездом, Слава Богу, а то уж тут Ваш муженёк совсем извёлся. Давайте вещички, такси подано!

Аденька, улыбаясь, смотрит на меня:

- Познакомься, это мой товарищ по службе и хороший друг, старший лейтенант Тимофеев Виктор Николаевич, приехал за нами на своей машине.

- Очень приятно, Аида, да, впрочем, Вы уже знаете. Интересно, мы все трое Николаевичи, к чему бы это?

Виктор нас торопит:

- Давайте сначала я Вас отвезу на место, а вечером встретимся и поговорим на эту интересную тему.

У Аиды было два больших фибровых чемодана, постельный «саквояж», в объёме не меньше двух чемоданов, и разная дорожная мелочь. Двух наших с Виктором рук не хватило. Мы оставили Аиду у оставшихся вещей, а сами,загрузившись самыми тяжёлыми и объёмными, направились к машине. Виктор остался пристраивать поудобней вещи, и освобождать место для Аиды. Я вернулся за ней и остальной мелочью один, а она не преминула прокомментировать первые впечатления:

- Слушай, а твой приятель весьма симпатичный парень, и мне кажется, что он и человек неплохой!

- Я очень рад, что он тебе понравился, а то, что ты о нём подумала, сущая правда. Парень он замечательный, по прибытии сюда, я его первого встретил, и он отнёсся ко мне как к брату. У тебя будет возможность убедиться в этом.

Мы вышли на привокзальную площадь. На площади не было ни души, и стояла только одна машина, и этой машиной был бронетранспортёр. Я с содроганием в душе ждал вопроса, и этот вопрос прозвучал, как вопрос прокурора:

- Эй, а где же машина?!

- А эта, что же, тебе не нравится? Такую не подают даже Английской Королеве!

Дата добавления: 2015-08-18