Живя с заблудшими овцами

Звук бьющегося стекла заставил меня подойти к окну на­шей новой квартиры на краю района Красных фонарей. Чтобы увидеть воровство, грабежи и всякого рода волнения, нам не ну­жен был телевизор: было достаточно просто выглянуть в окно. Так однажды я увидел разгоревшуюся потасовку. Группа англий­ских футбольных фанатов дралась с наркодилерами. И вот по улице бежала толпа из восьмидесяти человек, держа в руках кир­пичи, бутылки и дубинки. Английские футбольные фанаты с кри­ком гнались за наркоторговцами, но их триумф вскоре закончил­ся. Наркодилеры в отчаянии начали выковыривать из мостовой булыжники и со своим новым оружием устремились за ними.

Крики людей и звуки бьющегося стекла отдавались эхом в близлежащих зданиях. Вдруг одинокая полицейская машина, визжа, остановилась на парковке напротив нашего дома. Офицер выпрыгнул из машины и бросился прямо в разъяренную толпу со своим резиновым жезлом. Произошло что-то удивительное: хотя она могла поглотить его с потрохами, люди рассыпались по пере­улкам, побросав по пути свои бутылки, кирпичи, булыжники и палки. Остался только одинокий офицер полиции со своей рези­новой дубинкой.

Вдруг он понял, что делает, и, очевидно, испугавшись, вер­нулся в свою относительно безопасную полицейскую машину. И тогда, хотя бы на некоторое время, на несколько сумасшедших мгновений, полицейский сам поверил в то, что он представляет власть. Он был убежден, что сила и власть закона больше силы и власти толпы.

Когда я увидел все это, я осознал, что Бог желает, чтобы мы с Джоди были, как полицейский. До того, как он испугался, конечно. Верили ли мы в Того, Чью власть представляли? Готовы ли мы жить среди «заблудших овец» и столкнуться с опасными по­следствиями?

Вернувшись в Голландию и закончив еще одну школу «Мо­лодежи с Миссией» для сотрудников, мы с Джоди начали работать в кафе на краю района Красных фонарей. Кофейня была частью большого здания под названием «Гостиница Самарянина», которое ранее было списанной государственной гостиницей. Это было грязное и заброшенное здание, и сотрудники МСМ восстанавлива­ли его.

Мы проводили ежедневное изучение Библии для новооб­ращенных в «Гостинице», а также возглавляли ночное служение в районе Красных фонарей. Мы использовали кофейню для дружелюбного благовествования, которое было мягким, сдержанным и долгосрочным. У нас в кофейне проходили встречи по изучению Библии для новообращенных.

В то время мы жили в комнате наверху, размером с боль­шую кладовку, которая выглядела почти как армейский барак. Вместо двери у нас было одеяло, и каждое утро Джоди приходи­лось убирать слой штукатурки, нападавший за ночь.

Там был только один туалет, который мы должны были де­лить еще с 60-ю людьми. В здании не было горячей воды. И по­скольку мы старались жить на $ 150 в месяц, то единственные развлечения, которые мы могли себе позволить, были прогулки по многолюдным улицам. Иногда, когда нам действительно везло, мы могли выпить по чашке кофе в уличном кафе по дороге.

Однажды, когда мы возвращались в «Гостиницу Самаряни­на», к нам подбежал пакистанец Аки. Когда-то мы с Джоди при­вели его к Христу, и он посещал наши ежедневные занятия по изучению Библии.

«Здание горит!» – закричал он в ужасе. Мы побежали к «Го­стинице Самарянина» и увидели, как из окон валит дым. Потом мы обнаружили, что пожар был только в одном месте – в нашей комнате. Возможно, из-за сварщика в комнате наверху случайно искры попали через потолок в нашу комнату, и начался пожар. Искры упали на одежду Джоди, и она вся сгорела, включая очень красивую ночную рубашку, которую ей подарили на свадьбу. Пока я думал, как я могу ее утешить, она удивила меня своей реакцией.

«Не велика потеря, – сказала она мягко, – все будет хоро­шо. Сгорела всего лишь одежда». В этот момент я понял, что же­нился на Клаудии Шиффер и Матери Терезе в одном лице.

Вскоре мы переехали недалеко в район Зидик (Zeedyke). В то время он был известен на всю Голландию как наиболее опасное место для проживания. Он находился на краю района Красных фонарей и был домом для большинства наркодилеров Амстерда­ма.

В Амстердаме большая нехватка жилья. Найти место для жительства очень сложно. Мы нашли только одну комнату, где мы можно жить. Раньше она принадлежала проститутке. Там была ги­гантская кровать и зеркала повсюду. Чтобы войти в нашу комнату, нужно было пройти четыре двери. Прежде чем зайти в здание, часто нам приходилось ждать, пока кто-то перестанет блевать или мочиться у нашей двери.

Возле нашей комнаты была ванная. Однажды вечером, приняв душ, я услышал крики Джоди. Я только что намылил го­лову, поэтому мое лицо было все в шампуне. Я подумал, что, воз­можно, кто-то ворвался в комнату, поэтому я тут же открыл дверь и вбежал в комнату абсолютно голый, с мылом на лице.

Оказалось, что Джоди открыла двери в шкаф и обнаружи­ла мышь, спокойно сидящую на ее ночной рубашке. Не то что бы раньше она не видела мышей. Комната просто кишела ими. Обыч­но Джоди стучала в дверь и говорила: «Мыши, я вхожу», – и они разбегались и прятались.
Однако эта мышь была последней каплей, и к тому же Джо­ди была уже на первом месяце беременности нашим первенцем.

Ее страдания увеличивал индонезийский ресторан, находящийся под нами. Ее тошнило от запахов, доносящихся оттуда.

Я знал, что нам нужно найти лучшее место для жизни. Мне было известно, что это будет сложно – приходилось ждать пять-десять лет, чтобы подыскать хотя бы приличную квартиру в этом районе – и поэтому за следующий год-два мы переезжали десять раз, прежде чем нашли постоянное место для жительства. Часто мы оставались в каком-то доме на несколько недель, пока хозяева были в отъезде.

Как-то раз, когда уже после рождения нашего сына Ааро­на нам было негде жить, я сложил все наше имущество в фургон марки Фольксваген. Мне никогда не забыть того отчаяния, когда моя жена, наш новорожденный малыш и все наше имущество на­ходились в развалюхе-фургоне. Ведя машину в оцепенении, я остановил ее на красный свет. Дождь, стучавший по крыше, стекал на нас через открытое окно. К счастью, Джоди успела переложить малыша, прежде чем он промок.

Ни разу на протяжении этого сложного времени Джоди не предложила вернуться в Америку. Наконец мы смогли найти постоянное место жительства во внутреннем городе: маленькую трехкомнатную квартиру в районе Красных фонарей, вниз по ули­це от бара, где продавался гашиш. Мы переехали туда в 1980 году и прожили в ней 13 лет до того, как переехать в Новую Зеландию.

Пол Филлер был одним из лидеров фермы, которая сей­час называется Гайдбик. Он хотел создать театральную труппу для проповеди Евангелия. Пьеса, которую он хотел использовать, называлась «Кукольник и сын» – музыкальная притча о сотворении мира, падении человека и спасении через Иисуса. В пьесе дей­ствие было смешано с танцами. Пятидесятиминутная постановка была пантомимой с небольшим повествованием, но, несмотря на это, послание становилось ясным уже через несколько минут.

Я считал, что это была хорошая идея, но был рад, что, как я думал, Бог не призывал меня к такому роду вещей.

Я хотел проповедовать и петь на мосту в районе Красных фонарей с пятью женщинами и одним тихим парнем, и был рад, что Бог не хотел, чтоб я участвовал в этих танцах. Поэтому, когда Пол искал волонтеров для труппы, я знал что это не для меня.

Джоди получила роль, но мы оба знали, что это временно. К сожалению, они не набрали достаточное количество людей, по­этому они попросили меня сыграть одну из ролей, пока они не найдут кого-то еще. Я почувствовал то же, что и на мосту.

«Хорошо, Господь, – наконец произнес я. – Если Ты хо­чешь, чтоб я танцевал для Тебя, я буду».

Я не только стал временно играть недостающую роль, но, в конце концов, стал лидером театральной труппы и руководил ею на протяжении двух лет. Мы ездили по всей Европе и Америке, тысячи людей нашли Иисуса через «Кукольника и сына».

В апреле 1981 года мы показывали нашу пьесу на пло­щади Святой Синтагмы в Афинах, Греция. Евангельское послание собралось посмотреть около 4000 людей, и нам было известно, что мы находились в стране, которая стала первым христианским представительством в Европе 1900 лет назад.

После окончания представления я почувствовал, что дол­жен проповедовать. Я знал об опасности - здесь было запрещено говорить о своей вере, поэтому, стоя недалеко от холма Марса, где когда-то апостол Павел поделился своими заявлениями об Иисусе, я чувствовал, как почетно иметь возможность поделиться с грека­ми истиной благой вести.

Костас Макрис, основатель Hellenic Gospel Mission (Элли­нистическая евангельская миссия), был моим переводчиком. Он сказал, что это самое большое евангелизационное собрание в Греции за последнее время. Я пригласил тех, кто был готов отдать свою жизнь Иисусу выйти вперед. Впервые я призывал к покая­нию публично, и сотни людей откликнулись. Многие из них сегод­ня вовлечены в служение церкви в Афинах.

Тимо и Елена, греческая пара, организовавшая представ­ление в Афинах, попросили нас встретиться с самыми богатыми жителями Греции. Мы приехали в белый особняк и, когда мы разговаривали с хозяйкой, нас обслуживали ее египетские слуги. Они пригласили нас выступить в частном греческом амфитеатре перед премьер-министром, другими государственными лицами и извест­ными людьми государства.

Мы с радостью согласились. На следующей неделе нас при­везли в частное имение с виллами, стоящими на скале, выходящей в Средиземное море. В центре был миниатюрный греческий амфитеатр. После нашего представления у меня была возможность обратиться к премьер-министру и всем остальным официальным лицам, чтобы рассказать им о том, как Бог их любит.

После нашего совместного представления для греческой элиты труппа была приглашена на вечеринку в одну из вилл. Ког­да мы с Джоди пошли на прогулку в сад, наслаждаясь неописуе­мой красотой, я осознал, почему Бог дал нам такие возможности. Это произошло потому, что я согласился петь на том мосту в райо­не Красных фонарей с пятью женщинами и одним тихим парнем. Если бы тогда я сказал Богу нет, то не дал бы Ему возможность сделать с моей жизнью то, что Он хотел.

Дата добавления: 2015-08-18