XI. Пармен Зимний Золотой

– Понимаете, мистер Эджерли, – сказал тот, кто позво- нил Джиму сегодня утром и теперь шел рядом с ним по Бердкедж Уолк. – Никто сейчас не гарантирует безопас- ность Тойво. Или Ремени. Как угодно. Вряд ли вы сможете рассчитывать на правильную поддержку, если вдруг насту- пят обстоятельства непреодолимой силы.

– Вы не боитесь высказывать прямую угрозу при том, что я вас вижу своими глазами.

– Больше вы меня не увидите, мистер Эджерли. Более того, не увидит никто, кто видел нас вместе на этой улице. В этом городе. И в этой стране. Все гораздо проще, чем кажется таким, как вы, людям, подверженным перепадам художественного воображения. Это, знаете ли, как метео- зависимость. И никогда не знаешь, когда гром грянет. Или ударит молния.

– Остановитесь. Я все услышал. И благодарю за учас- тие.

– Это не вам решать. Итак, повторюсь – если вам по- прежнему дорога репутация вашей компании и сохран- ность фондов, которые вы так стараетесь спасти, расстань- тесь с Тойво. И чем раньше, тем лучше. Повторюсь, никто не знает.

– Вот такой разговор.

– Слушай, как в пошлых детективах.

– Хуже. Они не подвержены «перепадам художественно- го воображения».

Фрея покачала головой.

– Значит, они сами подтвердили.

– Откровенно.

– Джим, Эрнст Айзенбрехер сейчас в Лондоне. Он вел наше дело на Портале. Он хочет приехать сюда, поговорить с тобой.

Джим кивнул.

– Да, разумеется. И чем раньше, тем лучше.

Фрея спустилась вниз и увидела Дженнифер на террасе. Как всегда в последнее время, перед ней была не распечатка текста роли, а ноутбук. Фрея подошла ближе и положила ла- донь на плечо Дженнифер. Та оглянулась. Разумеется, перед ней на экране были страницы Портала. И видеозапись Оле. Фрея села напротив.

– Знаешь, подумалось... – сказала Дженнифер. – По моим ощущениям, если бы меня попросили назвать вещества и виды материи, какие мироздание использовало, замешивая глину и набирая ткани для его лепки, одним из первых я бы назвала шелк. Шелк. Нежный и льющийся, волнующий, од- новременно может быть жарким и холодным, такой же гиб- кий, как огонь и вода, такой же очевидный, как они, такой же ускользающий, немыслимо прочный. И при этом – не се- крет, чего стоит добыть шелк – ухватить драгоценную нить нужно незащищенными руками, голыми пальцами отделить шелковинку с кокона в крутом кипятке. Как правило, это де- лают женские руки. Экстремально утонченное изящество и многообразие красоты, достижимое только титаническим терпением, отвагой и мужеством.

– Казалось бы, можно дотронуться, даже ощутить – та- кой же очевидный, такой же ускользающий, – согласилась Фрея. – И как струящиеся стихии, сложный в обращении. Безрассудно, наивно и, уж тем более, самонадеянно или нахрапом – не возьмешь. Договориться крайне сложно. И очень большим трудом дается.

– А те, кому дается, как обычно, этого не ценят, – про- должила Дженнифер.

Фрея вздохнула.

– А это непросто. Дженнифер оживилась.

– Понимаешь, если бы я хоть в чем-нибудь могла оказать- ся полезной, я бы знала, что не зря живу на свете.

Фрея посмотрела в сторону. «Если бы я хоть в чем-нибудь могла оказаться полезной». «Я хочу ему помочь. Я знаю, как». Их собственная история с Джимом началась когда-то тоже на митинге в защиту культуры, образования и меди- цины. Когда она точно также ощутила в себе потребность быть необходимой хоть в чем-нибудь в деле строительства

этого прибежища для всех, кому не хватило места в боль- шом Лондоне, чтобы выйти на сцену и на ней сказать что- то. Так начались преобразования «Серебряного меридиа- на», так Эджерли-Холл превратился в место проведения уже не локального камерного, а международного театрального фестиваля.

«Активная позиция в жизни». Видимо, действительно, способствует возгонке всех чувств. Люди замечают друг дру- га, отстаивая и защищая свои права и интересы. Права и интересы друг друга. На этой почве сошлось немало пар, не- мало семей началось на митингах и протестах. Дженнифер из тех, кто будет не только служить, трезво и зорко распоз- навая подлинных и ложных попутчиков. И никогда не по- кинет того, кому становится всем, что ему будет необходи- мо. Окажись он калекой, пропади он без вести – она и тогда будет с ним до конца собственной жизни, будет продолжать его дело, говорить о нем и от его имени с миром. Пусть бу- дет. Пусть это будет. Оле еще не знает, что у него появился живой талисман. Поклонниц, зачарованно ловящих каждое его слово, довольно бестолковых в своей завороженности, у него, конечно, немало. Скорее, наоборот. В былые вре- мена, видимо, так юные прихожанки влюблялись в высо- ких проповедников с сильными голосами, как это делают повсюду теперь страшеклассницы и студентки. Спроси их, и они готовы закрыть своего кумира от пули. Готовы ли? В постель они сию минуту готовы. А на скамью подсудимых? А в нищету? А в общественную блокаду, а в обструкцию, а в остракизм? Конечная остановка, всех просят выйти. Всех, кому это не нравится, просят выйти. А Дженнифер входит. На этой остановке. Когда в салоне останутся только очень свои.

– Эрнст приедет. Я хочу, чтобы ты послушала, что он расскажет о Портале. На всякий случай. Хорошо, если о его структуре будет известно не только нам, но и тебе.

– Оле нас бы не простил.

– Оле от нас только и ждет, чтобы мы стали смелее.

Эрнст Айзенбрехер, бывший офицер двадцать первого полка «артистов», высокий, плотный, с прямой, мощной

шеей и выдрессированной обаятельной улыбкой на обве- тренном длинном и остроносом лице, казалось, годился

«старине Оле», как он его называл, в отцы, хотя на самом деле был на два года его моложе. Он говорил одновременно зычно и тихо – результат работы командного голоса в по- левых условиях.

– Мы тогда создали с ним первый пробный портал. Ему нужны были технологии программирования, которым учил- ся я, а мне – поднабраться слов. Ну и...

Джим кивнул.

– Нужна была защита, какие ставят на официальные сай- ты?

– Наоборот. Ему нужны были принципы построения про- грамм, чтобы найти в них лазейки, слабые места, трещины. Вскрыть их и создать свой аналог сайта, который был бы защищен лучше любых официальных.

Джим присвистнул.

– Да уж. Тогда мы замахнулись.

– Получилось?

– Получилось. Она работает, как многоголовый дракон. Закроешь один сайт, на одном домене, тут же в семи местах автоматически появляются новые для переадресации. По- сетители этого даже не успевают заметить. Его невозможно уничтожить.

– Разветвленное древо, – сказала Фрея.

– Оно самое. Мы тогда даже придумали себе систему ни- ков – из ботаники. Каждый назывался каким-нибудь расте- нием.

– Ты кем был? – спросила Дженнифер.

– Я-то? Да со мной все просто. А что, ты еще не посмо- трела, или не помнишь, что значит Robur?

– Нет.

– Пфф… А еще у старины Оле толкованию учится! Так вот, Robur – это Дуб. Я человек простой и незатейливый. Зато крепкий, – хохотнул Эрнст.

– А он?

– С ним все сложно.

– Ну, это само собой, – поспешно согласился Джим.

– Так как же?

– Пармен Зимний Золотой.

– Что это?

– Яблоня.

Эрнст отлично помнил тот день, когда они запустили Портал. Случилось, что все, кто не рассчитывал на справед- ливость, участие и защиту, теперь могли попытаться найти это у них.

Оле выпрямился и стоя смотрел на экран. Эрнст смо- трел на него. Когда лицо, с выражением, какое было в эту минуту у Оле, появляется крупным планом на киноэкране, зрители едва ли не сходят с ума, зарываясь в версиях того, что чувствует герой и как звучит его внутренний монолог.

Эрнст понял тогда, что, раз согласившись, он не оставит это дело, пусть даже Оле в какой-то момент решит, что спра- вится один. Ничего. И на расстоянии можно следить за тем, как развивается… Он не мог подобрать слова, чтобы хоть как-то определить, что оживало на их глазах с появлением все новых сообщений на сайте.

Эрнст положил руку на плечо Оле, слегка потрепав его.

– Ты доволен?

Оле молчал, но вздохнул.

Эрнст переводил взгляд на экран и снова на Оле. Снача- ла он кивнул скорее экрану, чем другу, и собственным мыс- лям. А посмотрев на Оле, закивал еще увереннее. Что я могу тебе сказать?

– Жги!*

Как только вышла статья, где курс лекций «Искушение цивилизацией» и активистская деятельность Портала впер- вые были названы зарождением опасной секты, Айна позво- нила Оле, опередив его.

Она была спокойна. Даже весела. И в то же время реши- ла не искать специальных слов для намеков, чтобы спро- сить главное.

– Оле, тут говорят, что ты, якобы, попал в какую-то де- структивную секту.

* Здесь: отсылка к песне ‘Burn it down’ группы ‘Linkin Park’.

– Нет, ба, я ее основал и возглавляю...

– Ты у меня хороший мальчик!

– Я упрямый, это единственное.

– Чего же ты захотел добиться?

– Недискриминационных контактов между простыми людьми.

– Будь осторожней, Оле!

– Я уже не смогу быть осторожнее, но им я себя не от- дам, в этом ты можешь быть уверена. Ложись с этим и про- сыпайся. Что бы тебе не пришлось про меня слышать или читать.

– В этом ты можешь быть уверен.

– Люблю тебя, ба. Не забывай заряжать этот телефон и выключать не забывай.

– Я помню. У меня до сих пор еще блестящая память.

– Я знаю. Это все твоя лингвистика.

– Ну, еще бы!

– Обнимаю, целую тебя. До связи.

– Береги себя, до связи!

«Что яблонь между лесными деревьями, то возлюблен- ный мой между юношами. В тени ее люблю я сидеть, и пло- ды ее сладки для гортани моей»*.

XII. Et in Arcadia ego**

25 июля в театре «Серебряный меридиан» состоялась премьера «Аркадии» Тома Стоппарда.

На октябрь Джим поставил в план восстановление «Гам- лета».

Через две недели после премьеры «Аркадии» Фрея и Джим на неделю улетели на острова Сант-Андреа на восточ- ном побережье недалеко от Венеции.

* Песнь песней Соломона.

** Лат. Здесь я в Аркадии.

Дата добавления: 2015-08-18