Достойно ль

Смиряться под ударами судьбы, Иль надо оказать сопротивленье

И в смертной схватке с целым морем бед Покончить с ними? Умереть. Забыться И знать, что этим обрываешь цепь Сердечных мук и тысячи лишений, Присущих телу.

«Достойно ли». И даже точнее – «что более достойно»,

«что более благородно». Итак, вопрос главного монолога задается не о праве, не о возможности, не о «разрешении» или «запрете». Вопрос задается о чести. О достоинстве. Что переводит нас в ту область, которую, как правило, предпо- читает игнорировать большинство интерпретаторов. Гам- лет решает вопрос Человека по существу его предназначе- ния.

Честь и достоинство есть характеристики благородства. Само же понятие «благо-родства» отсылает к вопросу о про- исхождении Человека как такового. Не индивидуума имя- рек. Но Человека как явления. На его предсуществующий источник. Напомню, что для человека елизаветинского вре- мени, каковыми были и Шекспир и зрители его пьес, отве- том на вопрос о происхождении человека звучали слова о его божественной природе. Источником Человека и всего Бытия был в понимании человечества Бог, «и Слово было у Бога, и Слово было Бог». Эта взаимосвязь не исключалась, не забывалась, не изымалась и воспринималась не метафо- рически.

Гамлет Стэнли со всей очевидностью это Человек – тот, кто всегда одновременно и крепость, и врата, и вперед

смотрящий Линкей. Что предстанет за покровом земного чувства, когда и если створки врат разрушает сам страж? Незащищенный лаз, пустота воронки. Решимость сопро- тивления в монологе осуществляет поворот «прицела» на 180°. Физически ощутимо это «перенаведение» – из пло- скости конечного бытия в сферу бесконечного. Гамлет в пространстве и времени одной строки – «Уснуть… и видеть сны? Вот и ответ» – перемещается всем существом и пласти- чески, и психологически, и метафизически из горизонтали и плоскости земного притяжения и давления в измерение, направленное по восходящей перспективе. Стэнли преоб- ражается в одно мгновение – из коренастого и сутулого, утомленного незримой тяжестью и собственным телесным грузом, в человека, испытанного борением видимым и не- видимым, чей дух прожигает телесную оболочку, пронизы- вая ее, словно прозрачную ткань, насквозь.

Гамлет

Надо быть выше суеверий. На все Господня воля. Даже в жиз- ни и смерти воробья. Если чему-нибудь суждено случиться сейчас, значит, этого не придется дожидаться. Если не сейчас, все равно этого не миновать.

Самое главное – быть всегда наготове. Раз никто не знает сво- его смертного часа, отчего не собраться заблаговременно? Будь что будет!

В финальном монологе Гамлет отнимает кубок у Гора- цио, сокрушенного в мгновение прощания с ним и готового за ним «бежать в смерть».

Гамлет

Если ты мужчина,

Дай кубок мне. Отдай его. – Каким Бесславием покроюсь я в потомстве, Пока не знает истины никто!

Нет, если ты мне друг, то ты на время Поступишься блаженством. Подыши Еще трудами мира и поведай

Про жизнь мою.

Важно заметить, что значение имени Горацио – «хра- нитель времени». Друг, который призван «дышать трудами мира» и «ведать истину» о герое – никто иной как собира- тельный образ того человечества, которое устами самого героя названо «настоящим». К этому мы подойдем в завер- шении наших рассуждений.

Гамлет «Серебряного меридиана» – воин, погибший, чтобы выиграть битву, в которой решалась судьба истины. Входящий в область смерти во имя истины. Но он входит туда не самовольно, не бежит к смерти, как и подобает воину.

С честью и избрав путь, единственно достойный челове- ка как стража мира, он несет ту самую «печать какого-либо божества, дающих званье человека».

Стены солипсизма, ограды и застенки изоляции, безус- ловно, воздвигаются как ловушка для человечества.

Иллюзия ловит в свою ловушку и захлопывает затвор. Так в пьесе возникает еще одна пьеса и тема «Мышеловки». Не только как проверка Гамлетом истинности «пославшей его воли» и не только как детектор лжи для Клавдия, но и как воспроизведение обстоятельств, поймавших в свою сеть Гертруду. Мышеловка – это всегда ловушка, в которую помещен соблазн. Она замыкает в себе пойманного, при этом калеча его так, что добыча – буквально живая душа – может погибнуть, не будучи освобожденной кем-то снару- жи. «В бесплодье умственного тупика» единственный спо- соб сделать их неизменными – «бегством к незнакомому стремиться».

«Душа не покинет Вас, не захватив что-нибудь с собой. Покидая тело, душа сохраняет в себе еще что-то телесное, и ее уход лишь переход на некое новое место. И там душа ожидает тело, чтобы уже полностью порвать с ним; после этого больше не будет никаких перемещений она просто окажется свободной»*.

Прежде всего, мы сами – стены нашей тюрьмы. Но бе- жать из этой тюрьмы – значит только одно – оторвать свой взор от себя.

* Плотин, «О разумном исходе».

Гамлет

О небо! О земля! Кого в придачу?

Быть может, ад? Стой, сердце! Сердце, стой! Не подгибайтесь подо мною, ноги!

Держитесь прямо! Помнить о тебе?

Да, бедный дух, пока есть память в шаре Разбитом этом. Помнить о тебе?

Я с памятной доски сотру все знаки Чувствительности, все слова из книг, Все образы, всех былей отпечатки, Что с детства наблюденье занесло,

И лишь твоим единственным веленьем Весь том, всю книгу мозга испишу,

Без низкой смеси. Да, как перед богом!

Гамлет – ясно и глубоко прозревающий духовную атмос- феру происходящего – превосходит себя буквальным само- отречением. Способность к этому присутствует в нем задолго до встречи с призраком Короля. Вовсе не это событие послу- жило спусковым механизмом для ее осуществления. Это про- изошло гораздо раньше. Когда его навеки соединила с миром любовь к матери и отцу, первая любовь в мире, которая вли- вается в сердце в самом начале, оставаясь в нем навсегда.

Дата добавления: 2015-08-18