Применение иностранного права в практике МКАС

Грибанов А.В., кандидат юридических наук, доцент кафедры частного права Всероссийской академии внешней торговли, адвокат, арбитр МКАС при ТПП РФ.

1. Введение

В силу действия широко распространенного в международном коммерческом обороте принципа автономии воли стороны внешнеторговых контрактов часто избирают в качестве права, применимого к их отношениям, право иностранного государства, не совпадающего с местом арбитражного разбирательства (далее - иностранное право), либо, если стороны выбор права не осуществили, состав арбитража, рассматривающий спор, может признать применимым иностранное право в силу коллизионных норм международного частного права (далее - МЧП). Соответственно, для арбитражных разбирательств, осуществляемых в Международном коммерческом арбитражном суде при Торгово-промышленной палате Российской Федерации (далее - МКАС), для которого в соответствии с п. 2 § 1 и п. 1 § 22 Регламента МКАС местонахождением и местом арбитража является г. Москва, иностранным правом в указанном смысле является право любой страны, кроме Российской Федерации.

Несмотря на то что большинство споров, рассматриваемых в МКАС, приходится на споры с участием российских субъектов внешнеэкономической деятельности и субъектов из стран СНГ <1>, которые разрешаются, как правило, на основании норм российского права, определенный сегмент в статистике дел МКАС занимают споры, в которых применяется иностранное право, включая право как стран СНГ, так и стран "дальнего зарубежья". Так, из законченных производством в 2010 г. (с вынесением итогового решения или постановления) 210 дел в 15 делах применялось право зарубежных государств, а именно Англии, Армении, Вьетнама, Германии, Казахстана, Кореи, Украины и Швеции <2>.

--------------------------------

<1> По сведениям официальной статистики МКАС, из 252 исков, поступивших в МКАС в 2011 г., в 238 участвовали российские компании (http://www.tpprf-mkac.ru/ru/whatis/-2010-).

<2> Указанные сведения предоставлены членом Президиума и арбитром МКАС А.Н. Жильцовым.

Учитывая, что местом деятельности МКАС является Россия как страна континентального права и центр, сосредоточивающий в себе деловые круги, в основном, из России, стран СНГ и Европы, выбор сторонами контрактов, заключаемых в рамках их внешнеэкономической деятельности, применимого права падает, как правило, на страны континентального права. Но встречаются и дела с применением права стран англосаксонской системы права, что объясняется, с одной стороны, возросшей в последнее время популярностью английского права во внешнеэкономических договорах, особенно в регулировании корпоративных отношений, включая акционерные соглашения, сделки "слияний и поглощений" (M & A) и т.д., с другой стороны - усилившейся практикой ведения деловых отношений и отсюда - периодическим возникновением споров с компаниями из "офшорных" юрисдикций, многие из которых восприняли английскую правовую систему (к примеру, в нескольких делах МКАС последнего времени участниками споров выступали компании Кипра, Британских Виргинских островов, Сейшельских островов, о. Джерси) <1>. В делах, рассмотренных в МКАС в период с 2005 по 2008 г., в качестве применимого права неоднократно встречалось германское, итальянское, нидерландское, английское, кипрское, а также право других стран <2>.

--------------------------------

<1> http://www.tpprf-mkac.ru/ru/whatis/-2010-

<2> См.: Практика Международного коммерческого арбитражного суда при ТПП РФ за 2005 г. / Сост. М.Г. Розенберг. М.: Статут, 2006. С. 23, 57; Практика Международного коммерческого арбитражного суда при ТПП РФ за 2006 г. / Сост. М.Г. Розенберг. М.: Статут, 2008. С. 21 - 22; Практика Международного коммерческого арбитражного суда при ТПП РФ за 2007 - 2008 гг. / Сост. М.Г. Розенберг. М.: Статут, 2010. С. 29, 476.

2. Сфера применения иностранного права в делах МКАС

Как показывает практика, признание составом арбитража права соответствующего государства подлежащим применению не всегда означает, что его нормы будут реально регулировать отношения сторон в разбираемом деле. Очень часто случается так (особенно по отношениям сторон, урегулированным международным договором), что арбитраж, признавая применимым к существу спора иностранное право в качестве субсидиарного статута, фактически разрешает спор на основе иных правил и норм (в частности - международного договора), которыми охватывается весь спектр отношений сторон, подлежащих урегулированию по делу. Иными словами, для признанного субсидиарно применимым иностранного права фактически не остается вопросов, которые с его помощью надо разрешать, поскольку все спорные вопросы урегулированы международным договором, торговыми обычаями, а в случаях, где это допустимо, - правилами lex mercatoria и т.д.

Так, большинство дел, рассматриваемых в МКАС, приходится на споры, вытекающие из договоров международной купли-продажи товаров (согласно статистике МКАС на них приходится 67,7% исков, поступивших в 2011 г.) <1>. Отношения сторон по таким договорам в большинстве случаев регулируются универсальным международным договором - Конвенцией ООН о договорах международной купли-продажи товаров (г. Вена, 11 апреля 1980 г.; далее - Венская конвенция) <2>, которая, как известно, применяется не только тогда, когда обе стороны договора купли-продажи находятся в государствах, участвующих в Конвенции (п. 1 "a" ст. 1 Венской конвенции), но также в случаях, когда согласно нормам МЧП подлежит применению право страны, участвующей в Конвенции (п. 1 "b" ст. 1 Венской конвенции), что делает возможным ее применение также тогда, когда ни одна из сторон не находится в государствах - участниках Конвенции (к примеру, в случае выбора сторонами права государства - участника Конвенции или отсылки к праву такого государства в силу коллизионной нормы) <3>. В указанных случаях основной блок вопросов, возникающих в отношениях сторон, регулируется Венской конвенцией, а субсидиарно применимому национальному праву отводится незначительное место либо оно вовсе не находит применения. Применение национального иностранного права в данной ситуации возможно лишь по узкому кругу вопросов - тех, которые прямо исключены из сферы действия Венской конвенции (действительность самого договора или каких-либо из его положений или любого обычая; последствия, которые может иметь договор в отношении права собственности на проданный товар, - ст. 4 Венской конвенции), либо иных вопросов, часто встречающихся в отношениях сторон, но не урегулированных Конвенцией (правила взыскания неустойки, определение размера процентов, предусмотренных ст. 78 Венской конвенции, и др.).

--------------------------------

<1> http://www.tpprf-mkac.ru/ru/whatis/-2010-

<2> По сведениям ЮНСИТРАЛ, в настоящее время участниками Венской конвенции являются 78 государств (http://www.uncitral.org/uncitral/ru/uncitral_texts/sale_goods/1980CISG_status.html).

<3> Подробнее см.: Венская конвенция о договорах международной купли-продажи товаров. Комментарий. М.: Юрид. лит., 1994. С. 11.

Также нередко в практике МКАС возникают дела, в которых иностранное право применяется хотя и в качестве основного, а не субсидиарного статута, но по наиболее общим вопросам, носящим очевидный характер, т.е. отражающим общие принципы исполнения договорных обязательств и, следовательно, не требующим "углубленного вхождения" в тонкости применимого иностранного права. К примеру, в деле N 130/2005 (решение МКАС от 26 октября 2006 г.) <1> по иску о взыскании задолженности за услуги, оказанные по договору транспортно-экспедиционного обслуживания, было признано применимым право Казахстана и применены нормы ст. ст. 272, 273, 708 и 849 ГК Республики Казахстан, в соответствии с которыми обязательство должно быть исполнено надлежащим образом, односторонний отказ от исполнения обязательства не допускается и оказанные по договору услуги должны быть оплачены. В деле N 13/2008 (решение МКАС от 19 сентября 2008 г.) <2> о возврате суммы аванса по договору купли-продажи, разрешавшемуся по праву Республики Беларусь, арбитраж применил ст. ст. 14, 290, 291 и 364 ГК Республики Беларусь, которые также предусматривают общее правило о надлежащем исполнении обязательств, недопустимости одностороннего отказа от обязательства и обязанность должника, не исполнившего обязательство, возместить кредитору убытки в полном объеме.

--------------------------------

<1> Практика Международного коммерческого арбитражного суда при ТПП РФ за 2006 г. С. 277 - 281.

<2> Практика Международного коммерческого арбитражного суда при ТПП РФ за 2007 - 2008 гг. С. 470 - 475.

В то же время периодически на рассмотрение арбитров МКАС попадают и дела, в которых иностранное право, наоборот, выступает в качестве основного регулятора отношений сторон возникшего спора. Такая ситуация возникает в отношении того же договора международной купли-продажи, например, когда Венская конвенция в силу субъектного состава спора (ст. 1) или объекта купли-продажи (ст. 2) не подлежит применению либо когда стороны своим соглашением исключили ее применение, что, как известно, разрешено сторонам в соответствии со ст. 6 Венской конвенции. Та же самая ситуация, когда нормы иностранного права будут полностью и подробно регулировать отношения сторон, возникает по спорам из иных распространенных во внешнеэкономической деятельности видов договоров, подчиненных иностранному праву, для которых, в отличие от договора купли-продажи, не существует унифицированного международно-правового регулирования (например, договоры аренды, подряда, оказания услуг, торгового представительства, займа, кредита, залога, поручительства и т.д.).

В качестве примеров дел МКАС, в которых иностранное право нашло реальное применение по достаточно широкому кругу вопросов, можно упомянуть уже ранее комментированные на страницах юридических изданий дела N 102/2005 (решение МКАС от 13 февраля 2006 г.) <1> и N 142/2005 (решение МКАС от 11 июля 2006 г.) <2>, рассмотренные по праву Германии. В указанных делах были применены положения § 157, 242, 271, 286, 242, 341, 343 Германского гражданского уложения 1896 г. (далее - ГГУ) и § 348 Германского торгового уложения 1897 г. по вопросам добросовестного исполнения обязательств, определения срока исполнения обязательств, установления момента начала просрочки исполнения, взыскания неустойки <3>. В деле N 54/2006 (решение МКАС от 29 декабря 2006 г.) <4> германское право было применено по вопросам регулирования обязательств продавца, связанных с гарантией качества поставленного оборудования, и расчета процентов, предусмотренных ст. 78 Венской конвенции (§ 247, 288, 346 - 348, 439, 443 ГГУ).

--------------------------------

<1> Международный коммерческий арбитраж. 2006. N 4. С. 120 - 134; Практика Международного коммерческого арбитражного суда при ТПП РФ за 2006 г. С. 60 - 71.

<2> Не публиковалось.

<3> См.: Розенберг М. Из практики Международного коммерческого арбитражного суда при Торгово-промышленной палате РФ за 2006 год // Приложение к ежемесячному юридическому журналу "Хозяйство и право". 2007. N 8. С. 26 - 27; Грибанов А.В. Применение германского права к обязательственным отношениям сторон в практике МКАС // Международный коммерческий арбитраж. 2008. N 3. С. 15 - 29; Он же. Применение неустойки в практике МКАС // Вестник международного коммерческого арбитража. 2010. N 1. С. 49 - 50, 52, 54 - 55.

<4> Практика Международного коммерческого арбитражного суда при ТПП РФ за 2006 г. С. 352 - 356.

Если говорить о практике МКАС последнего времени, то следует обратить внимание на дело N 139/2007 (решение МКАС от 21 июля 2008 г.) <1> по спору из договора, заключенного между тремя сторонами и предусматривающего поставку продукции с передачей ее в лизинг, по которому состав арбитража на основе применимого к данному спору права Украины квалифицировал отношения между поставщиком и лизингополучателем в качестве косвенного лизинга, на этом основании признал за лизингополучателем право предъявления непосредственно к поставщику требования о взыскании пени за просрочку поставки продукции, подлежащей передаче в лизинг, и, применив нормы украинского права о неустойке (пене), взыскал ее в пользу лизингополучателя (ст. ст. 550, 551, 806, 808 ГК Украины, ст. ст. 230, 232 Хозяйственного кодекса Украины).

--------------------------------

<1> Практика Международного коммерческого арбитражного суда при ТПП РФ за 2007 - 2008 гг. С. 430 - 437.

Применение иностранного права, как уже говорилось, может являться следствием как осознанного выбора сторон, т.е. когда стороны определили применимое право своим соглашением, так и осуществления составом арбитража определения применимого права на основе норм МЧП. Причем даже осуществленный сторонами выбор применимого права не означает, что к соответствующим вопросам, имеющим юридическое значение при разрешении спора, не будет применяться право, о котором стороны не договаривались или которое стороны не имели в виду. Это объясняется тем, что помимо отношений сторон по контракту, на которые распространяется избранное ими право (обязательственный статут), при рассмотрении спора может затрагиваться ряд вопросов, находящихся за пределами действия обязательственного статута, но регулируемых иным правом, а именно: материально-правовая и процессуальная право- и дееспособность сторон, личный закон юридического лица, форма сделки, форма и объем полномочий стороны, последствия возбуждения в отношении стороны процедуры несостоятельности, возникновение и прекращение вещных прав, арбитрабельность спора и другие вопросы. Так, некоторые из вышеперечисленных вопросов разрешались по нормам иностранного права в делах МКАС N 41/2006 и N 89/2010, о которых пойдет речь далее. Также здесь можно отметить дела N 88/2006 (Постановление МКАС от 14 мая 2007 г.) <1> и N 87/2009 (решение МКАС от 22 марта 2010 г.) <2>, которые разрешались с учетом норм Закона Украины "О порядке осуществления расчетов в иностранной валюте" 1994 г.

--------------------------------

<1> Там же. С. 142 - 149.

<2> Не публиковалось.

3. Проблема установления содержания иностранного права

при рассмотрении споров в МКАС

Во всех случаях, когда применимое к отношениям сторон право является иностранным, перед составом арбитража неизбежно возникает проблема установления его содержания. МКАС, как и любой другой орган, разрешающий спор, должен применить его так, как оно применяется в соответствующем иностранном государстве, - в соответствии с его официальным толкованием, практикой применения и доктриной (п. 1 ст. 1191 ГК РФ). А следовательно, в каждом таком случае перед составом арбитража возникает проблема надлежащего применения иностранного права и отсюда - необходимость правильной и объективной оценки доказательств содержания норм иностранного права.

При рассмотрении споров в МКАС установление содержания иностранного права регулируется ст. 1191 ГК РФ, которая устанавливает общие правила, действующие как для государственных судов РФ, так и для международного коммерческого арбитража, проводимого на территории РФ: обращение за содействием и разъяснением в Министерство юстиции РФ и иные компетентные органы или организации в РФ и за границей; привлечение экспертов; использование доказательств, представленных сторонами.

Арбитражное разбирательство, однако, в отличие от государственного суда предполагает активность сторон в доказывании содержания, толкования и практики применения норм, на которые они ссылаются в обоснование своих требований и возражений. Собственно говоря, на практике информацию об иностранном праве МКАС чаще всего получает от сторон. Но это не снимает с состава арбитража обязанности принимать имеющиеся в его распоряжении меры к установлению содержания иностранного права, поскольку оно подлежит применению ex officio, независимо от того, ссылаются ли на него стороны или нет <1>.

--------------------------------

<1> См.: Богуславский М.М. Международное частное право: современные проблемы. М.: ТЕИС, 1994. С. 485.

Но все же МКАС как орган третейского разбирательства располагает более широким кругом средств надлежащего и эффективного установления содержания норм иностранного права. К разбирательству споров в МКАС помимо общей нормы ст. 1191 ГК РФ подлежат применению специальные правила, предусмотренные п. 2 ст. 19, ст. 28 Закона РФ от 7 июля 1993 г. N 5338-1 "О международном коммерческом арбитраже" (далее - Закон о МКА), которые более подробно раскрываются в § 26, 31 Регламента МКАС. Согласно им МКАС разрешает спор в соответствии с такими нормами права, которые стороны избрали в качестве применимых к существу спора, а при отсутствии какого-либо указания сторон МКАС применяет право, определенное в соответствии с коллизионными нормами, которые он считает применимыми. Во всех случаях МКАС принимает решение в соответствии с условиями договора и с учетом торговых обычаев, применимых к данной сделке. МКАС может вести арбитражное разбирательство таким образом, какой считает надлежащим, в том числе определять допустимость, относимость, существенность и значимость любого доказательства. В основе Закона о МКА, на основании которого принимался Регламент МКАС, лежит Типовой закон ЮНСИТРАЛ о международном торговом арбитраже 1985 г. <1>.

--------------------------------

<1> Первоначальный текст данного Закона см.: http://www.uncitral.org/pdf/russian/texts/arbitration/ml-arb/MAL_Rus.pdf.

Отсюда при рассмотрении споров с применением иностранного права МКАС при выполнении названной задачи использует все преимущества международного коммерческого арбитража.

Во-первых, стороны при избрании арбитров могут учитывать квалификацию арбитров и знание ими права соответствующей страны и исходя из этого делать свой выбор в пользу арбитров, являющихся специалистами по праву, которое должно применяться. С учетом того, что свыше одной трети Списка арбитров МКАС, имеющего рекомендательный характер, составляют иностранные арбитры из большого количества государств и к тому же многие из них являются практикующими юристами по праву нескольких стран и, кроме того, стороны вправе избирать арбитров из числа лиц, не входящих в указанный Список, у сторон спора, передаваемого на разрешение в МКАС, имеется достаточно возможностей для избрания арбитров соответствующей специализации.

Во-вторых, арбитры, в силу того что они вправе сами определять относимость и допустимость доказательств, не связаны тем кругом доказательств содержания норм иностранного права, который предусмотрен ст. 1191 ГК РФ, а также формальными требованиями к документам об иностранном праве и могут основываться на любых доказательствах, позволяющих достоверно установить необходимую информацию по применению соответствующих иностранных норм права. В частности, арбитры международного арбитража, в отличие от судей государственных судов, в большей степени склонны прислушиваться к мнению экспертов и специалистов по вопросам применимого права <1>.

--------------------------------

<1> См.: Park W.W. Truth-Seeking in International Arbitration // ASA Special Series. N 35. P. 23.

В-третьих, арбитры вправе использовать внепроцессуальное знание иностранного права, которое помогает им сформировать объективную точку зрения в случае разногласия сторон по толкованию и применению норм иностранного права. Применяя иностранное право, арбитры нацелены в большей степени на правильное и справедливое разрешение спора сторон. В указанных целях они применяют имеющие отношение к спору торговые обычаи, которые могут служить как вспомогательным средством восполнения пробелов применимого права, так и средством приспособления норм применимого права к сфере международной торговли в тех случаях, когда соответствующие нормы применимого права рассчитаны исключительно на регулирование отношений внутри государства. Кроме того, арбитры также учитывают общие принципы регулирования отношений во внешнеэкономической сфере и основополагающие принципы рассмотрения споров в международном коммерческом арбитраже, обращаются к так называемым транснациональным нормам, сформулированным в научных трудах и арбитражных решениях по конкретным делам <1>.

--------------------------------

<1> Ibid. P. 28.

В-четвертых, окончательность арбитражного решения не позволяет государственному суду пересмотреть его по существу и отменить по мотивам недоказанности содержания норм применимого иностранного права, недостаточности использования средств доказывания или по иным подобным основаниям <1>.

--------------------------------

<1> Ibid. P. 22.

Выполнению задачи по установлению содержания иностранного права в последнее время во многом способствуют принятые Ассоциацией международного права Рекомендации в отношении установления содержания применимого права в международном коммерческом арбитраже <1> (Резолюция N 6/2008 на 73-й конференции Ассоциации международного права, г. Рио-де-Жанейро, 21 августа 2008 г.) (далее - Рекомендации 2008 г.), которые предусматривают в качестве приоритетного способа установления использование доказательств, полученных от сторон, но предполагают возможность арбитров использовать любые достоверные источники, в том числе те, на которые стороны не ссылались <2>. Однако нужно сказать, что еще до принятия указанных Рекомендаций в течение многих десятилетий в МКАС формировалась практика вышеуказанного взаимодействия арбитров со сторонами при выполнении данной задачи.

--------------------------------

<1> International Law Association Recommendations on Ascertaining the Contents of the Applicable Law in International Commercial Arbitration (http://www.ila-hq.org/download.cfm/docid/7FC8F94B-BE34-4634-AA5DE5128B097B4A). Текст на русском языке см.: Вестник международного коммерческого арбитража. 2010. N 1. С. 192 - 197.

<2> Гармоза А.П. Комментарий к Рекомендациям Ассоциации международного права в отношении установления содержания применимого права в международном коммерческом арбитраже // Вестник международного коммерческого арбитража. 2010. N 1. С. 190 - 191.

В качестве примера из практики МКАС последнего времени приведем дело N 41/2006 (решение МКАС от 23 марта 2007 г.) <1> по иску фирмы с Британских Виргинских островов к двум английским компаниям, в котором состав арбитража (единоличный арбитр) столкнулся с рядом вопросов, подлежавших разрешению по нормам английского права.

--------------------------------

<1> Практика Международного коммерческого арбитражного суда при ТПП РФ за 2007 - 2008 гг. С. 90 - 110.

Сторонами договора, из которого возник спор, являлись истец и английская компания - ответчик, находящийся в стадии ликвидации, при этом ликвидаторами данной компании выступали два партнера другой английской компании, которая была привлечена истцом в дело в качестве соответчика. Рассматривая вопрос об участии в деле соответчика, который не подписывал с истцом договор, из которого возник спор, и не являлся стороной данного договора, состав арбитража основывался на заявлении соответчика о том, что согласно ст. ст. 288, 390 - 398 Закона Англии о несостоятельности 1986 г. ликвидаторами английской компании могут выступать только физические лица, причем физические лица - ликвидаторы не могут отвечать перед кредиторами ликвидируемой компании, что подтверждается прецедентом из английской судебной практики Stead Hazel & Co. v. Cooper [1933] 1 KB 840. Состав арбитража учел, что указанные аргументы соответчика подтверждаются материалами дела, истец их не опроверг и не высказал несогласия с ними, а также что между истцом и соответчиком отсутствует арбитражное соглашение, которое связывало бы их, и вынес постановление об исключении соответчика из участия в деле и прекращении дела в отношении его. Здесь, как следует из комментария М.Г. Розенберга к решению МКАС, учтены не только проанализированные положения английского законодательства и судебной практики, но и общий принцип международного коммерческого арбитража, согласно которому непременным условием рассмотрения спора является наличие между сторонами действующего арбитражного соглашения <1>.

--------------------------------

<1> См.: Практика Международного коммерческого арбитражного суда при ТПП РФ за 2007 - 2008 гг. С. 90.

Далее, в указанном деле для разрешения вопроса о компетенции МКАС необходимо было определиться с вопросом о том, могут ли споры с участием ликвидируемой английской компании рассматриваться в международном коммерческом арбитраже. Истец утверждал, что предусмотренные ст. 165 Закона о несостоятельности полномочия ликвидатора по предъявленным к компании искам охватывают также и иски, поданные в арбитраж, и что арбитражное соглашение продолжает действовать независимо от наступления неплатежеспособности компании, т.е. запрет на рассмотрение споров в арбитраже в такой ситуации Закон не содержит. В обоснование своей позиции истец ссылался на статью английских авторов (Burn G., Grubb E. Insolvency and Arbitration in English Law // [2005] Int. A.L.R. 124). Однако, изучив представленные истцом материалы, состав арбитража посчитал изложенную позицию истца недоказанной, поскольку из указанной статьи следует, со ссылкой на авторитетный английский доктринальный источник и судебные прецеденты, что "при ликвидации компании заключенное ею арбитражное соглашение становится ничтожным, так как юридическое лицо более не существует". В то же время, несмотря на отсутствие представленных сторонами доказательств арбитрабельности данного спора, состав арбитража признал возможным продолжение арбитражного разбирательства и вынес решение по существу спора. Вероятнее всего, арбитр, признавая компетенцию МКАС на рассмотрение данного дела, основывался на положениях Регламента МКАС, по смыслу которых при наличии объективных оснований для признания компетенции сомнения по поводу нее должны трактоваться в пользу признания компетенции. Спор был разрешен по существу на основе норм Закона Англии о продаже товаров 1979 г.

Более свежим и интересным примером использования различных средств установления содержания норм иностранного права и эффективного взаимодействия арбитров со сторонами при решении данной задачи является недавно рассмотренное дело N 89/2010 по спору между истцом - швейцарским акционерным обществом и ответчиком - кипрской компанией о действительности договора купли-продажи доли в венгерском обществе с ограниченной ответственностью (Постановление МКАС о компетенции от 19 мая 2011 г. <1>, решение МКАС от 15 марта 2012 г. <2>).

--------------------------------

<1> Не публиковалось.

<2> Не публиковалось.

При рассмотрении данного дела ответчик оспаривал компетенцию МКАС, ссылаясь на то, что решение по существу спора может повлечь за собой внесение изменений в сведения торгового реестра Венгрии об участниках общества, а в силу § 62/A(h) Закона Венгрии о МЧП 1979 г. любые споры, касающиеся регистрации прав или фактических сведений в национальных реестрах общедоступной фактической информации, относятся к исключительной юрисдикции государственных судов Венгрии и не могут рассматриваться в международном коммерческом арбитраже. К указанным сведениям, в силу Закона Венгрии об общедоступной информации о компаниях, регистрации компаний и конкурсном производстве 2006 г., относятся и сведения торгового реестра. Истец против такой позиции ответчика возражал, ссылаясь на то, что данный спор не касается регистрации участника в торговом реестре, а имеет своим предметом действительность договора на передачу доли, которая не зависит от регистрации участника в торговом реестре. Регистрация участника в торговом реестре является последствием заключения такого договора, но не условием его действительности и осуществляется по специальным процессуальным правилам, причем основанием регистрации служит не договор купли-продажи, а заявление о регистрации. Таким образом, между сторонами возникло разногласие по вопросу о толковании положения § 62/A(h) Закона Венгрии о МЧП (по сути - о расширительном или ограничительном толковании понятия "спор, касающийся регистрации"), и от его разрешения составом арбитража зависело решение вопроса об арбитрабельности данного спора <1> и как следствие - вопроса о компетенции МКАС рассматривать его.

--------------------------------

<1> При решении вопроса о компетенции по данному делу состав арбитража наряду с необходимостью руководствоваться российским правом как lex loci arbitrorum признал допустимым учет права Венгрии как страны, где, вероятнее всего, будет решаться вопрос о признании постановления МКАС о компетенции.

В ходе рассмотрения вопроса о толковании спорного положения венгерского Закона о МЧП ответчиком был предоставлен в распоряжение состава арбитража текст Закона, представители сторон дали свои письменные и устные объяснения по его толкованию. Кроме того, каждая сторона в подтверждение своей позиции представила по одному заключению авторитетных венгерских юристов - специалистов в области международного коммерческого арбитража. Оба заключения были надлежащим образом обоснованными, но содержали противоположные выводы: первое - представленное ответчиком - исходило из расширительного толкования § 62/A(h) Закона Венгрии о МЧП, согласно которому он распространяется на все процессы, результаты по которым могут затронуть сведения торгового реестра, и второе - представленное истцом - придерживалось ограничительного толкования данной нормы и исходило из необходимости разделения спора о праве на долю в хозяйственном обществе на две самостоятельные части: 1) стадию признания действительности договора на передачу доли, на которую правило об исключительной юрисдикции не распространяется, и 2) стадию регистрации прав на основании решения о действительности договора, которая и подпадает под норму венгерского права об исключительной подсудности венгерским судам. Основываясь на принципе состязательности сторон и проявляя равное отношение к сторонам, состав арбитража, по всей видимости, не мог отдать приоритет ни той, ни другой позиции, тем более что оба заключения были исполнены на высоком профессиональном уровне и подкреплялись надлежащим обоснованием, содержали ссылки на теоретические положения и судебную практику. Иными словами, оба мнения имели право на существование.

Тем не менее, решая в данном деле задачу по установлению содержания спорной правовой нормы, от чего зависело решение вопроса о компетенции МКАС, состав арбитража обратился прежде всего к правовой сущности регистрации в торговом реестре и констатировал, что регистрация сведений о хозяйственных обществах и иных субъектах коммерческой деятельности в реестре компаний (торговом реестре), проводимая в соответствии с правом отдельно взятой страны, преследует цель фиксации наиболее важных сведений о субъектах предпринимательской деятельности в целях предоставления другим участникам коммерческого оборота возможности ознакомления с данными сведениями. В зависимости от того, возникает соответствующее субъективное право, подлежащее занесению в торговый реестр, в силу его регистрации в торговом реестре или же независимо от нее, данная регистрация может иметь соответственно правоустанавливающее или правоподтверждающее (декларативное) значение. В первом случае осуществление регистрации означает возникновение самого субъективного права, ввиду чего регистрация и такое право связаны друг с другом неразрывно. Во втором случае субъективное право возникает независимо от его регистрации, а с помощью регистрации оно только фиксируется и доводится до всеобщего сведения. В большинстве случаев право различных государств исходит из того, что регистрация субъективного права носит декларативный характер, если из закона не следует иное. Как правило, случаи, когда непременным условием возникновения субъективного права является его регистрация в торговом реестре, оговариваются в законе особо <1>.

--------------------------------

<1> Иными словами, в данном случае составом арбитража был взят за основу общий подход к институту регистрации в торговом реестре в праве зарубежных стран.

В связи с этим арбитры проанализировали положения ст. ст. 127 и 150 Закона Венгрии о хозяйственных обществах 2006 г., регулирующие уступку доли и внесение в торговый реестр сведений о новом участнике общества, несмотря на то что стороны на указанные статьи не ссылались, и пришли к выводу, что исходя из них венгерское право не устанавливает каких-либо дополнительных условий действительности договора купли-продажи доли в уставном капитале общества, кроме как заключение договора в письменной форме, и что на момент уведомления общества приобретателем доли после заключения договора, т.е. еще до регистрации сведений о новом участнике в торговом реестре, переход прав на долю к приобретателю считается уже состоявшимся. При этом Закон ничего не говорит о том, что до регистрации данных сведений в торговом реестре договор купли-продажи доли считается недействительным. В то же время названный Закон прямо указывает случаи, когда регистрация в торговом реестре имеет правоустанавливающее значение: моменты создания и прекращения хозяйственного общества (ст. ст. 17, 65). Составом арбитража также учтено, что согласно имеющемуся в деле документу требование ответчика, предъявленное в венгерский суд, о восстановлении его регистрации в качестве участника общества отделено от его требования о признании недействительным договора купли-продажи доли. Помимо этого арбитры также приняли во внимание, что венгерский юрист, давший заключение в пользу ответчика, в заседании МКАС хотя и поддержал свой вывод о том, что к исключительной юрисдикции венгерских судов относится любой спор, по итогам которого подлежат изменению сведения, содержащиеся в публичном реестре Венгрии, тем не менее на вопросы арбитров пояснил, что возможны случаи, когда такие споры не будут относиться к исключительной подсудности венгерских судов. На основании вышеприведенного анализа состав арбитража пришел к выводу о том, что предмет спора по данному делу не имеет непосредственной связи с категорией споров, отнесенных к исключительной юрисдикции венгерских судов, и признал, что МКАС обладает компетенцией на рассмотрение требования о действительности указанного договора <1>, после чего спор по данному требованию был разрешен по существу с применением предусмотренного договором венгерского права.

--------------------------------

<1> Следует полагать, что в данном случае была учтена и общая тенденция регулирования арбитража в праве различных стран, в соответствии с которой признается допустимость передачи в третейский суд споров, вытекающих из корпоративных отношений, включая споры из договоров об отчуждении акций или долей участия в хозяйственных обществах.

Подход, примененный арбитрами при установлении содержания иностранного права в последнем описанном деле, отражает как принципы, выработанные в ходе многолетней предшествующей практики МКАС, так и правила, содержащиеся в Рекомендациях 2008 г., согласно которым, с одной стороны, арбитрам следует получать информацию о содержании применимого права преимущественно от сторон (п. 5), с другой стороны, арбитры не ограничены доводами сторон, могут обращаться к источникам, на которые стороны не ссылались, и открытым для сторон способом полагаться на собственное знание применимого права, а также могут принимать во внимание и придавать соответствующий вес любым достоверным источникам, включая законодательные акты, судебную практику, объяснения представителей сторон, мнения и результаты перекрестного допроса экспертов, научные труды и др. (п. п. 7, 9 Рекомендаций). При этом обращение к источникам, на которые стороны не ссылались, согласно п. 8 Рекомендаций должно сопровождаться предоставлением сторонам разумной возможности изложить свою точку зрения по правовым вопросам, которые могут быть значимыми для разрешения дела. Как видно из двух вышеописанных дел, сторонам в полной мере была предоставлена возможность изложить свою точку зрения по юридически значимым вопросам и представить доказательства в подтверждение своей правовой позиции.

Как отмечает М.Г. Розенберг, Рекомендации 2008 г. предусматривают определенные ограничения в проявлении составом арбитража инициативы при установлении содержания применимых норм права, но предполагают право арбитража на проявление в определенных случаях инициативы в этих вопросах. Проявляемая составами арбитража инициатива при рассмотрении конкретных споров в большинстве случаев оправданна с учетом конкретных обстоятельств <1>.

--------------------------------

<1> См.: Розенберг М.Г. К вопросу об инициативе составов арбитража при разрешении международных коммерческих споров // Основные проблемы частного права: Сборник статей к юбилею доктора юридических наук, профессора Александра Львовича Маковского / Отв. ред. В.В. Витрянский и Е.А. Суханов. М.: Статут, 2010. С. 567, 572.

4. Заключение

В заключение хотелось бы отметить, что накопленный МКАС за 80-летнюю историю его существования опыт рассмотрения споров, включая те, в которых требуется применение иностранного права, позволяет найти грамотный подход к любому делу, где требуется применение иностранного права, должным образом определить право, применимое к соответствующим правоотношениям, правильно установить его содержание и применить согласно подходам, действующим в международном коммерческом арбитраже. Таким образом, стороны, которые обращаются за разрешением своего спора в МКАС, могут быть вполне уверены, что их дело будет разрешено по нормам права, о применении которого они договаривались, или права, которое является подлежащим применению в соответствующих случаях.

Однако необходимо еще раз подчеркнуть, что арбитражное разбирательство, будучи осуществляемым на основе состязательности и равноправия сторон (п. 1 § 21 Регламента МКАС), предполагает активное участие сторон в процессе, в том числе при решении вопросов о толковании и применении относящихся к разрешаемому спору норм иностранного права. В том, какое их толкование будет положено в основу арбитражного решения и как они в итоге будут применены, существенную роль играют принятые сторонами меры по доказыванию содержания этих норм.

Abstract

This article deals with the scope being occupied by foreign law in cases settled by the ICAC, considers different issues of its application as well as problems of ascertaining the contents of foreign law in cases which require its application. The author analyzes particular cases of the recent practice of the ICAC and shows the advantages of international commercial arbitration in comparison with litigation in resolution of foreign law related disputes.

Дата добавления: 2015-08-18