Глава 19. Марку понадобилось десять минут на то, чтобы понять: Алек — это тот человек

Марку понадобилось десять минут на то, чтобы понять: Алек — это тот человек, за которого следует держаться ногами и руками, если они хотят целыми и невредимыми вернуться домой. Алек не только разоружил и отправил в отключку троих бандитов за какие-то тридцать секунд. Он оказался бывшим военным и, не теряя времени зря, принял на себя командование, а заодно разъяснил им положение дел.

— Иногда стоит верить всяким слухам и болтовне, — говорит старый солдат, пока они шлёпают по затопленному водой туннелю — тому самому, что привёл их на старый склад, где на них напали отщепенцы с ножами. — Правда, по большей части это какой-нибудь дубина пытается произвести своими познаниями впечатление на даму. Но как только большинство слухов начинает твердить об одном и том же — лучше настрой радар и прислушайся. Вы, наверно, голову ломаете, что такое я вам тут говорю?

Марк смотрит на Трину — её лицо едва различимо в тусклом свете фонарика старого вояки. Трина отвечает ему взглядом, говорящим: «Кто этот мужик?». Она несёт коробку с едой, ту самую, которую они подобрали раньше. Для неё эта коробка, похоже, словно спасательный круг или что-то в этом роде — она никому не позволяет к ней прикоснуться. Пока.

— Да уж, ломаем, — наконец, отвечает Марк Алеку.

Алек останавливается и стремительно, словно атакующая змея, разворачивается кругом. Наверно, ответ Марка показался ему оскорбительно саркастичным и сейчас он как заедет наглецу фонариком!.. Но нет, суровый бывший воин всего лишь воздевает кверху палец.

— У нас час, самое большее два на то, чтобы вырваться из этих крысиных туннелей. Слышали? Один час. — Он поворачивается обратно и шагает дальше. Марк с Триной страются не отстать.

— Подождите, что вы сказали? — спрашивает Марк. — Почему только час? Разве это не полное идиотство тащиться наверх до того, как там... ну, я не знаю, что там такое...

— Солнечные вспышки.

Алек произносит эти два слова так, будто больше ничего говорить не требуется. Будто его собеседники и так знают, что он имеет в виду.

— Солнечные вспышки? — переспрашивает Трина. — Вы думаете, это то, что произошло наверху?

— Уверен, моя прекрасная леди. Уверен.

Если Марка до того одолевала тревога, то теперь она усилилась стократ. Если это не изолированный инцидент, если это глобальная катастрофа, то маленькая надежда, которую он питал относительно судьбы своих близких, теперь почти исчезла.

— Откуда вы знаете?

Он слышит дрожь в собственном голосе. Алек отвечает — и его голос твёрд:

— Потому что перед тем, как убежать от толпы, я слышал примерно одну и ту же историю от слишком многих людей. К тому же, говорят, незадолго до катастрофы агентства новостей передали предупреждение. Так что точно вам говорю: это солнечные вспышки. Экстремальный жар и радиация. В два раза больше, чем обычно. Мир думал, что готов к подобным выбрыкам нашего светила. По моему скромному мнению, мир ошибся.

Все трое замолкают. Алек продолжает шагать вперёд, Марк с Триной не отстают. Углы, повороты, всё новые и новые туннели... Маленькая группа идёт, избегая встреч с другими людьми. Марк всё больше и больше проваливается в яму отчаяния. Он не знает, как справиться с подобной ситуацией. Отказывается верить, что его родные погибли, и клянётся себе, что во что бы то ни стало найдёт их. Наконец Алек останавливается посередине длинного туннеля, на вид точно такого же, как и все прочие.

— У меня здесь ещё кое-кто из друзей остался, — говорит он. — Я ушёл от них поискать еду и разузнать как и что. С Ланой я работаю уже много-много лет; мы оба служили по контракту в министерстве обороны — она тоже бывший солдат, как и я. Была медсестрой в армии. Других мы подобрали уже здесь, в туннелях. Вместе с вами группа, считай, полна под завязку; если примем кого-то ещё — всё, не выберемся.

— Не выберемся куда? — спрашивает Марк.

— В верхний мир, — отвечает Алек. Услышать такое Марк не ожидал. — Обратно в город, какой бы ад нас там ни ждал. Внутри зданий, думаю, вполне безопасно, можно перетерпеть. Надо выбираться отсюда, пока нас тут всех не затопило.

* * *

Марк проснулся, распахнул глаза и перекатился набок, тяжело дыша. А ведь это ещё не самая худшая часть его воспоминаний! Хотя какая разница — худшая, лучшая... Лучше вообще ни о чём не вспоминать, не переживать заново все ужасы того дня.

«Пожалуйста, — мысленно взмолился он. — Пожалуйста, не надо. Не сегодня. Я не выдержу!»

Он даже не знал, к кому обращается. Неужели к собственному разуму? Может, он подхватил от Крепыша заразу и начинает сходит с ума?

Он лёг на спину и уставился сквозь нависшие ветви вверх, на звёзды. На тёмном небе ни малейшего намёка на рассвет. Тьма, тьма, тьма. Как же Марку хотелось, чтобы поскорей настало утро, чтобы избавиться от угрозы сновидений хотя бы на ближайшие несколько часов! Может, заняться чем-нибудь, чтобы не заснуть? Он сел и повёл вокруг глазами. Впрочем, он ничего толком не видел — лишь контуры деревьев да силуэты спящих друзей.

Разбудить Трину? Она поймёт, что ему необходимо с кем-нибудь пообщаться. Марку даже не нужно будет рассказывать ей о том, что видел во сне. Но Трина спала так безмятежно — во всяком случае, так казалось, — дышала так тихо... С беззвучным стоном Марк отказался от своей идеи, поняв, что не вправе лишать девушку заслуженного отдыха. Совесть замучает. Наутро им предстоит немало пройти, а у Трины дополнительная нагрузка — присматривать за маленькой Диди.

И Марк снова улёгся на землю; поворочался, устраиваясь поудобнее. Он не хотел, чтобы ему что-нибудь снилось. Он и без того словно наяву видел кипение ожесточённой воды, слышал крики тонущих людей, снова переживал желание без оглядки бежать — куда попало, лишь бы подальше от всех этих ужасов. Перед глазами вставали подземелье под Нью-Йорком, где он познакомился с Ланой и остальными, суровое, озабоченное лицо Алека, объясняющего, что теперь, когда они пережили солнечные вспышки, главное, чего им следует опасаться — это цунами. Вспышки вызвали массивные разрушения, причинили колоссальный вред всей планете, окутали её адским жаром.

А это значит, что полным ходом идёт таяние полярных льдов. Это значит, что уровень мирового океана катастрофически повышается. Это значит, что в течение каких-нибудь нескольких часов остров Манхэттен уйдёт под воду на добрый десяток футов. Всё это Алек объяснял им в подземной камере глубоко под Нью-Йорком, куда вскоре должна была хлынуть вода и утопить всех, кто окажется на её пути.

Эти мысли терзали Марка ещё по меньшей мере час, но он знал — стоит ему заснуть, и будет ещё хуже, страх охватит его с новой силой, и он заранее боялся этого. Боялся страха!

И всё же, несмотря на все свои усилия, он уснул. Сон навалился на него, словно бесчувственная, смертоносная вода.

Дата добавления: 2015-08-18